Глава 2. Adventure Corner

Айфон я нашел утром под батареей. Стекло разиблось, но телефон-таки включился. На экране под сеткой трещин заулыбались четыре физиономии — расколотый семейный портрет.

Я вытащил симку и бросил мобильник в пакет. Туда же отправились привезенные мамой тряпки. Одного мешка не хватило. Оставшееся я запихнул во второй вместе с кроссовками — все равно они жутко жали. И отправился выносить мусор. Ба привычно возилась на кухне, но была подавлена чувствами и на количество мешков внимания не обратила. Аккуратно поставил пакеты с одеждой у баков — мало ли, кому пригодится. На многих вещах еще ярлычки даже не срезаны.

На обратном пути встретил Макса. Он шел от своего подъезда — загорелый до черноты, в ярко-желтой футболке. Смотрел сосредоточенно прямо перед собой, будто нашел смысл жизни и боялся потерять. Я махнул ему. Он топал себе дальше, весь деловой. Вообще у Макса проблемы со зрением. Очки носить чудак отказывается принципиально, считает, что в них он — вылитый ботаник. Так что, если чего не видит, спрашивает меня. На то и товарищи, чтобы помогать друг другу, так?

Короче, я решил, что парень за лето совсем ослеп. Направился ему наперерез, семафоря руками:

— Здорово!

Макс буркнул что-то в ответ, но на лице особой радости не отразилось.

— Чего не позвонил, когда приехал? И не зашел?

— Я не позвонил?! — черные брови взлетели под взбитую воском челку. — Да я в четверг как приехал, сразу сел на телефон. А ты — ни гу-гу. Что характерно.

Я вспомнил про пакет с айфоном:

— Да я это… номер поменял.

— А мой номер ты забыл? — Макс отодвинул меня плечом и зашагал к выходу со двора. Я развернулся, догнал его и пошел рядом, засунув руки в карманы.

— Слышь, прости, у меня родаки приехали. Закрутилось как-то все.

— Понятно, — по тону Макса было ясно, что ему как раз совершенно непонятно. — Так чего ты сейчас не с ними?

— Они уехали, — потерянно пробормотал я.

— Цирк уехал, а клоуны остались, — такая у него манера, говорить цитатами из фильмов и книжек. Часто я даже не знаю, из каких. — Прощайте мамочка с папочкой, здравствуй старый добрый Макс.

Выходило, что он прав. Хотя я до этого ничего такого не думал. Шаркал рядом, ковыряя дырки в карманах — оправданий как-то не находилось.

— Я, кстати, вас видел, — Макс покосился на меня и пнул попавшийся под ноги камешек. — Малявка с хвостиками — это сестра?

— Ага, — я обрадовался перемене темы. — Смешная, правда?

— Угу, — Макс внезапно остановился и повернулся ко мне. — Я стоял вот тут. Прямо где ты сейчас. А кое-кто прошел мимо с идиотской улыбкой на морде и стеклянным взглядом, как у зомби, — он отвалил челюсть, выпучил глаза и сделал несколько деревянных шагов вперед, явно изображая меня. У него здорово получалось. Пришлось закусить губу, чтобы не заржать.

— Ну прости, я тебя не заметил, правда! — Я не врал. Но и Макс тоже — иначе откуда он знал про хвостики?

Друг пожал плечами и свернул на дорожку между домами.

— Слышь, я вообще был оффлайн, — решил я выложить главный козырь. — У меня дед умер.

Макс замедлил шаг, смерил меня оценивающим взглядом:

— Правда, что ли?

— Ну.

Он снова остановился, зачем-то посмотрел на небо, где собирались пушистые облака:

— От чего?

— А я почем знаю? — вопрос меня удивил. — От старости?

— От старости не умирают, — его темные глаза впились в мои, будто пытались высосать ответ из зрачков.

— Ну, вроде Ба чего-то говорила про инсульт, — припомнил я.

— М-м, — Макс прищурился на небо. — Инфаркт Микарда. Вот такой рубец.

— Не, — нахмурился я. — Инфаркт у него был леть шесть назад...

— Я на Ветер[1] иду, — как часто бывало, приятель не дал мне договорить. — Надо сумку купить. К школе. Пойдешь со мной?

От облегчения у меня будто огромный воздушный шарик в животе сдулся — снова можно было дышать и даже смеяться:

— Пойду. Только Ба позвоню, а то с меня одних похорон хватит, — я зашарил в кармане. Зря — старый телефон остался дома. — Трубку не одолжишь?

По дороге Макс без передыха трындел про Турцию. Меня это вполне устраивало. Во-первых, не надо было ничего рассказывать самому. Во-вторых, по части трындежа друг мой — мастер. Что угодно может изобразить в лицах и картинах. Чесслово, теорема Пифагора при желании превращалась у него в драму с треугольником. На этот раз Макса вдохновили девушки с пляжа Анталии. Описывал он их сочно и с такими подробностями, будто видел не только в бикини, но и без. Воображение мое от такой информации разыгралось не на шутку, так что хорошо, что мы шли и довольно бодренько.

— Так вот, эта Гурли...

— Турчанка? — перебил я. Мне нравились брюнетки.

— Не, — мечтательно протянул Макс. — Шведка. Волосы — белый шелк до попки. Дитя природы, никакой тебе краски. А сама попка...

Мне почему-то вспомнилась Джульетта с третьего. Длинноволосая блондинка. Попки, правда, я не рассмотрел. Пришлось тряхнуть башкой — и чего эта девонка в ней застряла?

— Короче, после дискотеки выходим на ночной пляж, — ничего не замечая, гнал Макс. — Вообрази: романтика, звезды, лунная дорожка. Гурли — бухая в калину. Я ее во всю лапаю, залезаю под платье… А платье, что характерно, вроде рыболовной сети, мужиков ловить. Так вот я туда лапу засовываю, а там, вообрази, сплошной велком. Даже стрингов нет!

— Фак мой мозг, — протянул я, изображая должную долю зависти.

Пока Макс продолжал раскрывать тему, я думал о том, почему некоторым так везет с девушками. Я вот — даже вкопай меня в песок перед Гурли на пляже с романтикой — буду только глазами, как придурок, хлопать. Потому что уверен — дотронься я до нее, и убежит шведское чудо, включив сирену. Ну нету во мне шарма, хоть тресни. Говорить не умею. Двигаться тоже. Макс шутил обычно, что это из-за расстояния, которое приходится преодолевать нервным импульсам, чтобы дойти от моего мозга к конечностям. Может, оно и так. Иногда мне самому кажется, что руки и ноги у меня растут быстрее всего остального и голове особенно не подчиняются. Еще Макс говорил, что я отпил не из той бутылочки. Сначала я обижался, пока не узнал, что это из «Алисы в стране чудес».

Ладно бы еще, если б ко всему этому внешность прилагалась заурядная. Так нет же, я не только самый высокий в классе, так еще и единственный блондин. Волосы соломенного цвета, а летом вообще выгорают до белизны. Стоит им хоть немного отрасти, и концы начинают виться колечками, как у девчонки. Едва я вошел в более-менее сознательный возраст, начал просить парикмахеров стричь машинкой. В первый раз Ба чуть кандрашка не хватила: как же, изуродовали ее ангелочка. Но я не сдавался, а потом прикупил себе триммер и теперь держу растительность в пределах трех сантиметров. Но стоит родне заглянуть в гости, Ба вытаскивает старый фотоальбом и тут же начинается: «Англочек, правда? Вылитый херувим!» Я бы эти фотки давно извел, если б они не хранились в запертом шкафу вместе с конфетами. А ключ Ба прятала.

Но хуже всего то, что к усмиренной шевелюре прилагались голубые глаза и фамилия Праведный. Одноклассникам даже воображение особо напрягать не надо было, так легко от нее шло словообразование. Праведник. Святой. Монах. Отшельник. И даже Шаолинь. В общем, мне сам имидж велел быть одиноким. Карма. А вот у Макса одна подружка сменялась другой — я следить не успевал. Только к Лене привыкать начну, а там уже Оля. Поэтому общение с девушками у меня получалось мимолетное и принудительное: у Оль и Лен всегда оказывались страшненькие подружки, которых надо было развлекать. А массовик-затейник из меня… По началу френдессы от моего обаяния шарахались, пока я не обнаружил одну вещь. Стоило мне заткнуться и сесть неподвижно, чтобы не опрокинуть чего-нибудь на любимую юбку-блузку-сумку, как девчонки сами начинали щебетать, как птички на дереве. Оставалось только поддакивать и улыбаться в нужных местах. Постепенно я даже научился такие места правильно определять.

В итоге у Макса разыгрывались мексиканские страсти, по школе даже ходила байка, что «одна телка из-за него траванулась». Меня же бросали без драмы и как бы между делом. Подружки забытых Лен и Оль быстро обнаруживали, что в отсутствие звезды делать со мной совершенно нечего, и перелетали на другое дерево. Иногда предварительно обгадив. Так что я был рад, что в этот раз буря Максовых чувств захлестнула турецкий берег, и я смог хоть немного подрейфовать в штиле.

— Эй, для кого я тут распинаюсь? — локоть друга больно ткнул под ребра. — Ты вообще слышал что-нибудь?

— Ага. Музыку тела играет гормон, — напел я из «Слота». — Скажи лучше сразу, трахнул ты шведку или нет?

Мы в этот момент как раз входили в магазин. Какая-то тетка дико на меня глянула и поспешила отгородиться дверью.

— Блин, ну как ты одним словом можешь все опошлить, — Макс скривил губы и направился к полкам с сумками. — Не зацикливайся на результате. Тут главное — процесс.

— Ты так говоришь, потому что «результата» не было, — ухмыльнулся я. — Скажи, Гурли тебя завернула? Или родаки вас на пляже накрыли? Нет, погоди! У нее был парень. Викинг, — я изобразил в воздухе подобие шкафа, — с рогами. Кстати, а что это у тебя на морде? Похоже на ручную работу...

На самом деле, за исключением загара физиономия Макса никак не изменилась. Но он невольно схватился за челюсть, и я заржал. На нас стали оборачиваться.

Сумку Макс так и не купил. По-моему, в универмаге было много хороших — объемистых, с прочным ремнем. Но этот мажор обозвал их лоховскими кошелками и вышел на свет божий искать какую-то «Хаму».

— Глянь, на углу вроде новый шоп открылся, — его глаза прищурились на что-то через улицу. — Адвенчакона.

— Чего? — я проследил за взглядом друга и увидел магазин, мимо которого проходил ночью.

— Угол приключений, — Макс ткнул пальцем в крупные готические буквы над входом.

— Лавка, — поправил я, — приключений.

— Не дави интеллектом, переводчик. Corner — это «угол» по-английски, — снисходительно сообщил друг.

— Да я не перевожу, — объяснил я. — Там ниже по-русски написано.

— Мда? — Макс снова сощурился, но на таком расстоянии вывеску поменьше прочесть не смог. — Да эти полиглоты вообще, лост ин транслейшен. Чего они хоть продают-то? Плетки и вибраторы? Или товары для туристов?

— Отсюда не рассмотреть, — хотя бумагу с витрин сняли, в них было напихано такое количество хлама, что все сливалось в одну невнятную кучу. — Пойдем глянем? Если для туристов, может, у них и сумки есть?

Мы перешли улицу и остановились перед «Лавкой». Никакой «Хамы» за пыльными стеклами не наблюдалось, зато там высилась инсталляция, при виде которой у меня вырвался удивленный свист. Разнокалибериные и разномастые предметы боролись за тесное пространство, налезая друг на друга, блестя медными и стеклянными гранями, играя яркими красками. Некоторые стояли неподвижно на пьедесталах, столиках и шкафчиках. Другие, движимые скрытыми механизмами, шевелились, ездили по кругу и выпускали облачка пара. Глаза у меня разбежались и снова сошлись — на чучеле огромной совы со светящимися желтыми зенками, которое восседало на человеческом черепе. Череп в свою очередь покоился на выложенном перламутром шахматном столике. В одной пустой глазнице красовался монокль. У зубастых челюстей разыгрывалась баталия между игрушечными солдатиками — их переставлял по клеточкам механический манекен в цилиндре и белом платье с воланами. Хотя сова сидела неподвижно, как и полагалось чучелу, складывалось впечателние, что пластиковый трансвестит играл именно против птицы. Может, это тень от ее крыльев металась по бумаге ночью?

— Ты это видел? — хихикнул Макс, про которого я уже успел позабыть.

Его палец постучал по стеклу там, где нехилый меч торчал из мраморного надгробия, на котором было высечено витиеватым шрифтом: «Требуется уборщица».

— Похоже, сумками тут не торгуют, — заключил я.

— Разве что вещмешками, — согласился друг, — времен Первой Мировой. Лавочка-то вроде антикварная.

— Ага, и кто ж в нашей нахаловке антиквариат приобретать будет?

— Да вот хотя бы он, — Макс оттопырил палец, незаметно указывая на мужика, здоровавшегося с дверью в магазин за когтистую лапу. Именно эту пятерню я принял вчера в темноте за чудовище. Ручка повернулась в запястье, и покупатель скользнул в лавочное нутро. — Заметил прикид?

Еще бы я не заметил. На мужика в черном плаще до пят и коже вся улица оборачивалась. Среди цветастых плтьиц и шортов он выделялся, как ворон на поляне с ромашками.

— Средневековый какой-то, — подытожил я наблюдения. — Арагорн.

— Во! — Макса видимо озарило. — Может, он ролевик. И магазинчик этот для них — толкинистов всяких и реконструкторов.

— А не староват ли мужик-то, — засомневался я, — с хоббитами по лесу бегать?

— Много ты понимаешь, — махнул на меня друг. — У моих предков друзья есть, еще с институтских времен. Совершенно толканутые. И дети их такие же — видно по наследству передается, зараза. Два раза в год в Подмосковье ездят на игру. Прям семейный подряд.

— Может, зайдем? — я прижался носом к стеклу, заслоняясь ладонями от солнца, но ничего внутри рассмотреть не смог — такой там был полумрак.

— Зачем? — искренне удивился Макс.

— А вдруг у них книжки есть, — предположил я, отлипнув от витрины. — Фэнтези.

— Слышь, Шаолинь, какое тебе еще фэнтези? — темные глаза посмотрели на меня с жалостью, как на тяжело больного. — Ты в курсе, что нам «Войну и мир» скоро читать? Полторы тыщи страниц, что характерно.

Я пожал плечами:

— Во «Властелине колец» столько же. По пятьсот в каждом томе.

— И сочинения ты тоже будешь по «Властелину» писать? Образ Саурона и вопрос о роли личности в истории, — голос Макса сорвался на противный дискант, копируя Сметану Кефировну, нашу русичку. Воообще-то, по паспорту она была Светлана Кирилловна.

— Да я из интернета скачаю, — начал я и осекся.

Из серебристой «ауди» на парковке недалеко от магазина вылезло длинноволосое существо, которое я опознал, несмотря на отсутствие халата. Вместо него соседка с третьего была затянута в мини-юбку и розовый топик. На этот раз попку я рассмотрел во всей красе. Из другой двери появилась женщина лет сорока, потная и расплывшаяся — наверное, мамаша. С ужасом я припомнил, что видел ее раньше — обсуждающей цены с Ба у подъезда.

Я уцепил Макса за локоть и потащил к двери с когтистой ручкой. Счет шел на секунды: мать Джульетты уже развернулась форштевнем в нашу сторону. Я не знал, рассказала ли ей девчонка о вчерашнем эпизоде. Но наткнись они сейчас на меня, и кто знает. Не хотелось, чтобы до Ба дошло, что я курю и матюгаю ночами невинных девушек.

— Да куда ты?.. — возмутился друг, упираясь в землю пятками.

— Так, заметил одну книжку, которую давно не мог найти, — лепетал я, проталкивая Макса вперед.

— Какую еще книжку?!

Тяжелая створка захлопнулась за спиной, над головой зазвонил колокольчик. Я кинулся к витрине. Джульетта проплыла за пыльным стеклом, как яркая рыбка. Маман дрейфовала в кильватере упитанным сомиком. Я смог наконец перевести дух.

— Жесть! — голос Макса долетел из-за стеллажей, ломящихся под весом старья, среди которого торчала и пара толстых книг. Я пошел на звук, стараясь не свернуть ничего под дороге. Ряды стеклянных глаз в ящичке, стоявшем прямо на полу, проводили меня разноцветными взглядами.

Я обнаружил друга под свисающим с потолка бумажным драконом, сжимающим в зубах тусклую лампочку. На одну руку Макс нацепил кожаную перчатку, пальцы коорой заканчивались длиннющими стальными когтями. В другой сжимал что-то вроде заварочного чайника, из которого вместо ручки торчала рукоять пистолета. Увидев меня, парень растопырил когти и зашипел:

— Раз, два, Фредди идёт за тобой!

Три, четыре, лучше дверь свою закрой!

Я выразительно постучал пальцем по виску.

— Пиф-паф! — Макс спустил курок, и струя воды ударила мне в лоб. Я отпрянул, потерял равновесие и чуть не повалился на рыцарский доспех, у которого одну ногу заменял телесного цвета протез.

— Разобьете что-нибудь, будете платить! — сварливо донеслось из глубин магазина.

Продавца застолнял стеллаж, но, судя по голосу, это был мужик, причем суровый. Пока Макс, сдавленно хихикая, выпутывался из когтей, я запихнул чудо-чайник на первую попавшуюся полку. Мы выглянули в проход. Прилавок, больше походивший на барную стойку, заполнял только пыльный полумрак.

— Человек-невидимка? — шепотом предположил Макс. — Или недружелюбное привидение. Это было бы очень в стиле.

— Между прочим, я все слышу, — раздалось откуда-то снизу.

За прилавком завозилось. По лакированной поверхности шлепнули пухлые детские ладошки, за ними возникла непропорционально крупная голова, заросшая темным волосом и щетиной. Голова сидела без помощи шеи на слишком узких, но мускулистых плечах, обтянутых зеленой футболкой с надписью «Хургада».

— Присмотрели что-нибудь? — спросил продавец.

Нет, я карликов раньше видел, конечно. По телеку. Только у этого Хургады хаер был затянут в хвост, а в ухе болтались три сережки. «Непонятно, как его вообще из-за стойки видно, — думал я. — Наверное, у него там лесенка какая-нибудь. Или табуретка». Пока я пялился на чудо природы, Макс опомнился и потянул меня к прилавку.

— Вот, тут друг мой книжку нашел.

Я старался притормозить, бормотал что-то о том, что ошибся, но кончил все равно нос к носу с хоязином лавки.

— Так что вас интересует, юноша? — глаза под кустистыми бровями, казалось, видели мой обман насквозь.

— Я… мня...

Заклокотал стоявщий на прилавке кальян. Голая деревянная африканка, державшая в руках трубку, выдохнула из неприлично округленного рта струйку дыма. Сладковато запахло пряностями.

— Вообще-то, курить в общественных местах запрещено, — ухмыльнулся Макс.

— Вы это ей скажите, — устало отмахнулся карлик и снова уставился нам меня. — Так какую вам книгу? У нас «Армадель» есть. Гримуар Гонория. Скрытые листы. Или, может, Аспектариум? Вот, только что доставили… — Хургада полез под стойку, но Макс отсановил его.

— Спасибо, но ему сейчас не до гримуаров. Ему Толстого читать надо. Войну и мир. У вас есть?

Карлик задумался и покачал головой, так что я испугался, как бы она ни скатилась с детских плечиков:

— Этой войны нету.

Кальян насмешливо булькнул. Деревянная тетка снова выдохнула дым. За спинами у нас забренчал колокольчик. Обернулись мы с Максом почти синхронно.

На пороге застыла девушка — растрепанная, в косо застегнутой кофточке, шаря большими глазами по полутемному помещению.

— Чем могу быть полезен, мадемуазель? — расплылся в галантной улыбке карлик.

Девушка метнулась к прилавку, шаря в холщовой сумке с фенечками:

— Здравствуйте. Приключения продаете?

Отчаявшись найти что-то в своей торбе, она вывернула ее содержимое на стойку. Не обращая внимания на нас с Максом, покупательница вытащила из кучи помад, ключей, тампаксов и не очень чистых носовых платков длинную красную коробочку и сунула ее Хургаде. Карлик осторожно открыл крышку, прищурился оцнивающе внутрь. Девушка нервно барабанила по лакировке обкусанными ногтями. Я вытянул шею, но детские пальчики карлика ловко захлопнули приношение:

— Подойдет. Какое вам приключение?

Покупательница облегченно вздохнула, забегала глазами по картинам за спиной карлика:

— Го… голубое.

Чесслово, у нее не только голос дрожал, но и руки. Будто Хургада ей дозу обещал. А что, кстати? Еще неизвестно, чем там развратно дышала африканка. Я многозначительно глянул на Макса и скосился на дверь. Но тот только ухмыльнулся: мол, за что боролся — на то и напоролся.

— Пожалуйста, — Хургада вытащил из-под прилавка голубой билетик, похожий на те, что дают в инотеатре.

Девушка вцепилась в бумажку так, будто тонула, а это была та самая соломинка.

— Сохраняйте пропуск до конца приключения, — монотонно проинструктировал карлик, будто говорил эту фразу уже тысячу раз.

— Спасибо, — пробормотала странная мадемуазель, смахнула свое добро в сумку и подняла руку с билетиком в воздух, будто хотела продемонститровать добычу всему миру.

— Не здесь, дорогуша, — замахал на нее ладошками Хургада — так активно, что чуть через прилавок не перевалился. — На улице. Кыш. Кыш!

Бормоча извинения, девушка подхватила торбу и выбежала за дверь. Прощально звякнул колокольчик. Не сговариваясь, мы с Максом посмотрели друг на друга. По его глазам я понял, что и он созрел, чтобы свалить.

— А вам, молодые люди, — обратился к нам карлик, подмигивая, — может, и вам нужно приключение? Я дешево возьму.

— Не сегодня, — уверенно заявил Макс.

Я так спешил за другом к выходу, что пару раз отдавил ему пятки.

— Слишком странный, чтобы жить, слишком редкий, чтобы сдохнуть, — емко обобщил Макс, когда мы смешались с толпой, прущей от метро. Я не мог с ним не согласиться. Особенно если учесть мужика в черном плаще и коже. Из магазина он не выходил, а внутри его точно не было. Не вылетел же ролевик через крышу на бумажном драконе?

Дома я обнаружил готовый к удраному труду Зингер и Ба, ползающую на карачках под моей кроватью. Оказалось, она искала привезенные родаками тряпки — собралась перешивать к первому сентября. Я сказал, что тряпок нет, и вообще, мне ничего не надо. Но она мне не поверила и продолжала шмонать. В итоге, я хлопнул дверью и вылетел во двор. Только сунул в рот сигарету — с улицы зарулила серебристая «ауди». Тут уж мне деться было некуда, она мне чуть по кедам не проехала. Джульетта с заднего сиденья так и сверкнула глазами — зеленющими, как у кошки. Ну, я в них дым выпустил. Вообще, я не наглый, просто достало меня все, да еще в этой лавочке хрен знает чем надышался. Стекло поехало вверх, а я потопал себе дальше. Шел и думал — может, это обо мне. Слишком странный, чтобы жить, слишком редкий, чтобы сдохнуть.

[1] Ветер — проспект Ветеранов