Глава 5. Бумеранг.

Я вообще-то не верю в нечистую силу. Но по ходу вчера меня сглазили. Я даже подозреваю, кто. Одноглазая плюшевая собака.

Началось все с самого утра. В школу я уперся без завтрака, думал, опаздываю. Пронесся на автопилоте по пустой раздевалке, подскочил к классу — заперто. Только тут дошло глянуть на часы в телефоне — 08:19. Фигасе! Решил полистать учебник — вроде по истории грозила проверочная. Ага, щас. Сумка-то лежит у феи в коридоре. Забился в какой-то угол, чтобы не маячить. Оттуда наблюдал, как от лестницы топают ранние пташки. Наконец появились Макс и Джульетта с Черепахой на буксире. Шли, что-то оживленно обсуждая. Наверное боулинг. Смотрю, к ним Могол — шасть. Сдвинули макушки вместе и давай шу-шу-шу, при том на меня зыркают как-то странно.

Я решил отложить разговор с Максом на потом и потащился в класс. Джульетта и Ко за мной. Уселись и снова шу-шу-шу. Народ к ним начал подтягиваться. В общем, ничего необычного, странно только, что Маголов в этой тусовке так обжился. Может, вчера-то его Черепахой и боулингом осчастливили? Наконец явилась фея. Личико припухшее, глаза подведены гуще обычного. Юбка напялена прямо на джинсы, на черной кофте зубастая морда с надписью «Ня, Смерть!». И две сумки через плечо — своя меховая и моя забытая. Ремни крест на крест на груди, как пулеметные ленты.

Могол от такого эффеткного появления присвистнул. Джульетта уставилась на сумки, будто они гранатами набиты. Фея проперлась молча между партами, плюхнула мою собственность на стол.

— Спасибо, — я на самом деле был ей благодарен. Могла ведь из вредности и оставить меня без учебников.

— Подавись, — буркнула Никко, вытащила из меха журнальчик и демонстартивно погрузилась в мангу.

В общем, я мог ее понять.

Шум со средней колонки стал подозрительно нарастать. Я различил писклявый голос Черепахи:

— Ребят, я сегодня утром такую историю по радио слышала! Одна лохушка-эмо вчера пришла в клуб, набухалась и полезла на сцену раздеваться. Ну, охранник ее вежливо попросил, типа у них нет стриптиза. А она как начала рыдать. Соит голая и ревет, и ревет...

— Как корова, — добавил кто-то «остроумный», и от хохота с доски посыпался нестертый мел.

Я покосился на фею, но она только глубже уткнулась в свои комиксы. А Черепаха продолжала задыхающимся голосом:

— Короче, выставили эму на улицу, а она взяла и начала с горя вены резать. Прикиньте, бегает перед входом в клуб и трясет окровавленными...

— Сиськами, — вставил Могол, и пол под доской совсем побелел.

— Николенко, а Николенко? — высунул голову из-за плеча Джульетты Макс. — Ты поэтому перчатки нацепила? Чтоб следов было не видно?

Фея подняла голову от журнала и меланхолично показала собранию средний палец. Руки до локтей у нее действительно закрывало что-то длинное и ярко-полосатое:

— Это не перчатки, герцог мира. Это арм вармеры, — сообщила она и лопнула жвачку.

Ответ почему-то Макса обидел, а Джульетту развеселил. Она смеялась, а глаза щурились зло, как у Никкиного кота. Вместе с ней ржали и остальные.

— Хочешь, заставлю их заткнуться? — предложил я фее.

— Зачем? — она равнодушно перевернула страницу.

— Ну, они гонят всякое, про эмо...

— Да флаг им в руки, — Никко бросила на меня косой взгляд из-под челки. — До тебя что, еще не дошло, слоупок? Я не эмо, я отаку.

Пока я пережевывал эту информацию, история про рыдающую суицидницу набирала обороты. Выяснилось, что в клубе она была не одна, а вместе с эмо-боем — высоким парнем по имени Праведник. Ё моё, ну где они вообще видели эмо-блондинов? Я старался дальше не прислушиваться, типа учебник читаю. Но получалось плохо. Как Макс только мог?! Вот урод. Ржет вместе со всеми, а еще друг называется. Я уже созрел для решительных действий, даже с места встал — в атаку, так в атаку. Но тут в дверь просочилась Пусечка с утренней улыбкой на лице. Оказалось, она проверила наконец наши сочинения. Те самые, про лето. Нет, вот знал же, что меня сглазили.

Русичка оглашала оценки и зачитывала куски из наиболее удачных произведений. Как ни странно, фея получила пятерку за сказочку в анимешном стиле. Там было что-то про девушку, которая получила в наследство старинный особняк в Японии, поехала туда на канкулах и была утащена в зеркало привидениями. Если честно, писала Никко совсем не плохо. Жаль только смешки с четвертой парты испортили впечатление. Могол попросил прочитать вслух и из его тетради, но Пусечка зарделась и сказала, что уже прочитала, в учительской, потому что у его рукописи рейтинг 18+. И автора теперь ожидает свидание с директором на большой перемене.

Так мы развлекались, пока очередь не дошла до меня. Мое сочинение лежало в стопке последним.

— Данила, задержись, пожалуйста, после урока, — попросила Пусечка вместо того, чтобы назвать оценку. — У меня к тебе эм-м… пара вопросов.

— Главное слово — «пара», — донеслось с камчатки.

— А что, у Праведника тоже рейтинг 18+? — подняла руку Черепаха.

— И черные крылья, — процедил Макс.

Предатель!

Мы разбирали деепричастия на примерах из сочинений, пока не прозвенел звонок.

— Данила, скажи, почему ты выбрал такую тему для сочинения? — начала русичка, когда мы остались одни.

— Вы же сами дали нам тему, Марина Николаевна, — пробормотал я, стараясь не смотреть на злополучную тетрадь.

Пусечка устало потерла лоб:

— Извини, я неверно сформулировала вопрос. Почему ты решил писать именно об этом?

Ёпт, вот какой черт меня тогда дернул! Был бы на моем месте Макс, он бы стопудово нашелся, что Пусечке ответить, да так, чтоб у нее охота спрашивать надолго отпала. А я стою, мямлю чего-то, как первоклашка. Хотя… Макс на моем месте никогда бы не оказался. У него пятак за рассказ о поездке в Турицию, и о шведке там, уверен, ни слова.

— Знаешь, Данила, у меня, конечно, еще мало опыта, — русичка доверительно понизила голос, — я, честно говоря, не знала, как такое оценивать. Поэтому я посоветовалась с коллегами и, — она неуверенно потеребила кружевной воротничок, — со школьным психологом.

Я вытаращился на Пусечку:

— Вы… что сделали? — блин, я-то думал, она просто влепит пару или заставит переписать!

По скулам у нее снова расползся румянец:

— С учетом твоей семейной ситуации...

— Да какая у меня ситуация?! — взорвался я.

Пусечка вздрогнула, но позиций не сдала, только голову наклонила упрямо:

— Я и Светлана Петровна согласны, что лучше всего будет, если ты поговоришь с ней. Она назначила тебе завтра, в два часа.

— У нас же физра, — на самом деле видел я физру в гробу в белых тапках, но бегать кросс все лучше, чем давить кресло у психологини.

— С физруком мы уже договорились.

Я вылетел из класса, хлопнув дверью. И понял, как мне не хватает Макса. Раньше я бы первым делом поплакался ему. Накропал, мол, какую-то фигню про то, как провел лето у инопланетян. Типа похитили меня в первый день каникул и вернули под первое сентября, а память стерли. А теперь меня за это творчество Пусечка в психи записала. От психолога меня Макс вряд ли бы отмазал, но хотя бы выслушал и поржал — не со зла, а сочувственно. Выходило, без него мне и поговорить было не с кем. Фея после вчерашнего меня даже слушать не будет. Да и не хотелось выставлять себя перед ней оленем — она же вот сообразила сказочку с привидениями на пять. Кстати, несправедливо как-то: ей про привидения, значит, можно, а мне про инопланетян — нельзя?

Короче, я решил поговорить с Максом на чистоту. Любовь морковью, а друг мне дороже. Нашел его на окошке в рекреации. Джульетта, естественно, рядом. Свита тоже. При моем приближении треп затих. Я постарался стоять так, чтобы Машку не видеть — очень она отвлекала.

— Пойдем, покурим, бро, — говорю.

Макс замялся, покосился на свою королеву:

— Да я уже...

Я дал пенделя развизжавшемуся рядом пацану и понизил голос:

— Надо поговорить, — а сам вглядом показываю серьезность ситуации.

Парень проникся, похлопал по краману с сигаретами:

— Ребят, пойду попью чайку со замеиным ядиком.

Курили мы обчно за углом спортзала: тут у старой яблони торчал очень удачно изогнутый сук, как раз двоим присесть. Ствол дерева был изрезан старыми и новыми сердечками с буквами внутри. М + М стояло в одном из них, выделяющемся свежей белизной на темной коре.

— Что ты хотел? — сразу перешел к делу Макс.

Я растерялся. С чего лучше начать? Решил, с курева.

— Сигаретку не дашь? Мои кончились.

Затянулись. Макс рядом не сел, смотрел куда-то в бок, часто сплевывал. Я поддел ногой опавшие листья:

— Как вы там вчера сходили? — в голове против желания всплыла вызванная феей картинка: лучший друг, целующий Джульетту, мягкий смех из темноты… — Подбил Машке кегли?

Макс перевел на меня взгляд, нехороший такой, и вдруг как сгребет меня за куртку. Наклонился близко-близко:

— Ты Машу забудь, понял? — выдохнул прямо в лицо вместе с дымом. — Она мне все рассказала. Так что держись от нее подальше.

Я только глазами захлопал:

— Что она рассказала?

— Дурачка не включай, — он не отпустил, а скорей пихнул меня в грудь, так что я чуть с сука не свалился. Отстрелил пальцами бычок. — Будешь к ней еще соваться, весь класс обо всем узнает. Вот увидишь.

И ушел. А я сидел на ветке, как дятел тупой, пока звонок не зазвенел. Вот и поговорил, блин, с другом.

Проверочную по истории я точно завалил. Фея и то на больше вопросов ответила. Наверное, волшебная палочка помогла. Мне бы она тоже, кстати, не помешала — выяснить, что же там Джульетта про меня натрындела. Я пытался слать ей через проход вопросительные взгляды, но она завесилась волосами и изображала примерную ученицу. Так что натыкался я только на мрачные глаза Макса и сложенные в красноречивом жесте пальцы: отвали, мол. Ничего, двадцать четыре часа в сутки он ее не сможет пасти. Когда-то же Машка явится домой — а тут я, сосед сверху. Главное только, не упустить момент.

В Европе как раз зародилось средневековье, когда у меня в кармане заерзал телефон — пришла беззвучная смска. Положил его потихоньку на колени, скосился на экран. «У тебя красивые глаза». Подписи нет. Меня аж в жар бросило. Неужели Джульетта? А почему бы и нет? У меня ведь глаза хоть и красивые, но на затылке не растут. Никко это точно быть не может — она рядом сидит, я бы стопудово заметил. Может, Маша Максу именно это рассказала? Ну, что она в меня… То есть, что я ей...

Пальцы у меня так затряслись, что я чуть мобильник не выронил. Одной рукой набрал: «А у тебя все красивое». Послал. А потом задумался — откуда у Джульетты мой номер? Скособочился на парте, чтобы видеть, как Машка смску примет. Но она на историчку смотрит, губки чуть приоткрыла, вся увлечена Карлом Великим. Вижу краем глаза, Черепаха мобильник из пенала вытаскивает. А впереди Илья прилизанный на свой смартфон под партой давит. Мне поплохело. Я чего-то писать, но руки взмокли, а буквы на экране перед глазами расплываются. И тут фея как пихнет меня под локоть.

Мобильник вылетел из потных пальцев в проход между партами. Там уже задергался на полу. В классе мгновенно стало тихо. Я съежился под взглядом исторички, сунул под партой кулак в сторону Никко. Девчонка сделала круглые глаза и зашипела:

— А чего я? Тебя Патрикеевна уже пять минут спрашивает, а ты с мобилой играешься!

Ева Патриковна, по-простому Патрикеевна, промаршировала от доски, наклонилась и подцепила мою нокию лакированными ногтями.

— И какие же мероприятия Карла в области образования и культуры ты выписал, Праведный? — вопросила она, чуть запыхавшись от усилия.

— М-мероприятия? — пробормотал я, шаря глазами по учебнику.

— Затрудняешься? Тогда я прочитаю, — историчка подняла мобильник к близоруким глазам. — О, тут входящее сообщение. «Я все время думаю о тебе, с первого дня. Давай встретимся после уроков». Подписи, к сожалению, нет. Но есть номер. Сказать, какой?

Похоже, только я один крикнул «Не надо!».

— Девятьсот четыре...

Вот так и получилось, что я вырвал мобильник у учительницы, оттолкнул ее и выскочил из класса. Можно сразу идти сдаваться психологу. Но что мне еще оставалось делать? Вдруг кто-то бы узнал телефон Джульетты? Если это все-таки была она, а не Черепаха. Или Илья… При мысли об этом чистеньком гее у меня челюсти свело. Я засел в раздевалке — все равно пока не решил, куда податься — и набрал вопрос: «Кто ты?» Разберемся, что у меня за таинственная поклонница. Уже началась перемена, когда наконец пришел ответ: «Придешь к будке после уроков, узнаешь».

Странное место для свиданий. Обычно у трансформаторной будки на границе школьной территории тусовалась шпана. Стены кирпичного домика были исписаны граффити, а вытоптанная трава вокруг усеяна харчками и окурками. Может, это вообще развод? А я так нарвался с Патрикеевной! Или все-таки серьезно? Эх, был бы рядом Макс, мы бы сейчас все с ним обсудили и пошли бы к будке вместе… или не пошли. Я снова почувствовал себя жутко одиноким, как Фродо в Мордоре. Вокруг одни орки и назгулы. Телефон в руке тихонько дзынькнул. Новое сообщение: «Ты меня боишься?» Ага, щас. Нашлась такая страшная. «Жди». Телефон мигнул зеленым, отправив мой приговор. Все. Теперь надо только перекантоваться где-нибудь до трех.

На дорожке за школьным двором я появился без пяти три. Голова была пустая до звона — все это время я просидел на верхней площадке в подъезде феи. Курил, слушал «Слот», смотрел на школу и дворы с высоты птичьего полета. Искал, кому бы вырвать сердце.

У будки еще никого не было. За осыпающимися кустами мелькали вдалеке куртки расходящихся от школы ребят, но никто не поворачивал в мою сторону. Я прислушался: никаких шагов по заросшему, превратившемуся в джунгли газону. Толко ветер шелестел в лысеющих тополях, да доносил вопли освобожденной школоты. Проверил мобильник — новых сообщений нет. Время 15:07. Сто пудов, подстава. Или она опаздывает? Макс всегда говорил, что девушки из принципа должны опаздывать. Чтобы парень помучился. А сколько их полагается ждать?

За углом будки послышалась какая-то возня. Наконец-то! Я шагнул на звук, и мне на встречу буквально вылетел… Ласковец. Я остолбенел. Вид у парня был помятый: волосы взъерошены и вроде как мокрые, воротничок рубашки расстегнут, лицо опухшее, красное — и это не обычный румянец.

— Илья? — я заметил, что губы у него разбиты. — Что случилось?

— Ничего, — глаза у бедняги бегали, руки тряслись мелко. Кровь изо рта сочилась на дрожащий подбородок. Какой, блин, ушлепок это сделал?

Я стал рыться в карманах в поисках носового платка — как будто он там когда-то ночевал! Ладно, жалость жалостью, а истина прежде всего.

— Это ты мне смски писал?

Илья кивнул, уткнул глаза в землю. Ё моё! Ну точно, сглазили. Не собака, так Хургада этот гребаный. Я грохнул сумку с учебниками об землю, пнул пару раз сухую кочку, так что палые листочки во все стороны полетели с ошметками земли. Ничуть не полегчало. Видела бы меня сейчас Джульетта, вот бы нахохоталась! Но на меня смотрел только Ласковец — съежился весь, будто я его сейчас бить буду. Зажмурился даже, когда я к нему подошел. А у самого красная капля висит на подбородке, того и гляди фирменную рубашечку запачкает.

— У тебя платок есть?

Он глазами на меня захлопал, потом сообразил, нашарил в кармане бумажную салфетку и стоит с ней, как дите малое. Пришлось у него взять, морду ему вытереть. Смотрю, он губами своими опухшими что-то шепчет. Ну, я наклонился поближе, а он:

— Данила, прости, — и вдруг как обхватит за шею и ртом мне в рот.

Есть такая поговорка: «стоял, как громом пораженный». Вот и я стоял, пока нервные импульсы у меня от башки к конечностям добежали, причем, несмотря на расстояние, с рекордной скоростью. Пидора я отпихнул так, что он на задницу грохнулся. Хотелось ему еще горячих добавить, но жалко стало — все-таки кто-то до меня уже успел. Схватил сумку и понесся, не разбирая дороги. Надо было поскорей найти кран, чтоб его кровь и слюни смыть. Дома чистил зубы наверное полчаса, чуть всю эмаль не стер. Не помогло. Пришлось башку под холодную струю засунуть. Я хоть дверь запер, но Ба все доставала из коридора: «Данюшка, что с тобой? Ты не заболел?» Не, блин, меня только что чуть не изнасиловал единственный в классе пидорас. Прям материал для школьной стенгазеты. А что? Сам виноват. Надо знать, кому смски отправляешь. «У тебя все красивое», блин. Поэт нашелся.

Наконец я немного успокоился, вытерся и стал внушать своему отражению в шкафчике: «Во всем надо искать положительные стороны. Тут положительная сторона какая? Что ты не спалился. Илья этот точно ничего никому не скажет. Ну и ты не скажешь. Значит, никто ни о чем не узнает. А если он еще полезет, с смсками своими или еще с чем, ты ему внятно объяснишь, куда ему надо идти и как надолго. Все. Конец фильма».

К радости Ба я выбрался из ванной и даже что-то поел, хотя вкуса не почувствовал. Все отдавало теплой солью. Потом залез в интернет, нарыл телефонный справочник. На Рау ничего не значилось. Тогда рассчитал по расположению балкона номер квартиры и стал искать по адресу. Телефон обнаружился, правда, зарегистрирован он был на фамилию старых жильцов, но может предки Джульетты номер не сменили?

Трубку взяла ее мамаша — хоть в чем-то мне повезло. Я представился одноклассником и выяснил, что Маши дома еще не было. Ладненько. Уселся на сторожевой пост у окна — мой план поговорить с Джульеттой еще никто не отменял. Она появилась где-то через час — вместе с Максом. Оба исчезли в подъезде, он вышел оттуда не скоро — наверняка, на лестнице обжимались. Я понял, что если сейчас, пока я злой, не поговорю с Машкой, то уже не решусь на это никогда — духу не хватит. Короче, я влез в куртку и выскочил из квартиры — типа погулять.

После переезда семейство Рау сменило дверь — вместо старенькой с порезанным дерматином теперь стояла прочная стальная. Мой дом, блин, моя крепость. Я стал выствистывать из этой крепости принцессу. Открыл мне папаша — видно, только с работы. Меня не узнал, и пришлось снова нудно объяснять про одноклассника и задание, которое нам вместе надо делать. Типа в паре. Наконец, Мария выплыла в коридор.

— Данила? — глаза у нее стали еще больше обычного. На миг мне показалось, что она сейчас захлопнет дверь прямо у меня перед носом.

— Привет, — я на всякий случай подпер плечом косяк.

— Маш, пригласи парня в комнату, что ты его на лестнице маринуешь, — предложил добрый папа.

— Да нет, — закусила губу Джульетта, — нам нужно только договориться кое о чем, по-быстрому. Мы тут постоим, а то Дане некогда, правда, Даня?

Батя пожал плечами и отвалил на кухню. А меня от этого «Дани» так развезло, что Мария без труда вытеснила меня на площадку и прикрыла дверь у себя за спиной.

— Чего тебе, Праведник? Ты зачем сюда пришел, вообще спятил?

Если честно, я плохо слышал, что она говорила. Впервые был так близко от Джульетты. От ее запаха, смешнанного с духами, кружилась голова. Ее золотистые волосы почти касались моего плеча. В зеленых глазах вспыхивали гневные искры. Мне жутко захотелось ее поцеловать. В последнее время все только и лезли ко мне с поцелуями, особо не спрашивая разрешения. И вот впервые меня самого потянуло коснуться губами чужих губ — причем со страшной силой. Внутри все так и распирало от этого желания, оно вставало из самого живота горячей волной. Я качнулся вперед, и странно, Джульетта не завизжала, не отстранилась. Только смотрела на меня, будто чего-то ждала. Ее дыхание щекотало мою кожу. В ушах грохотал пульс, как ускоряющийся поезд. Я прикрыл глаза — уже показался свет в конце туннеля, и вот в этом-то свете и возник гребаный Ласковец с разбитым ртом. В горле у меня встал горько-соленый комок, дыхание сорвалось.

— Что… что ты наговорила про меня Максу? — прохрипел я, отстраняясь.

Джульетта мгновение смотрела на меня неверящим взглядом. Потом глаза сузились, потемнели. Она оттолкнула меня:

— Что ты — идиот! — и скользнула за дверь. Загремели, поворачиваясь, замки. Вот, блин, и поговорили.