Глава 3. Здравствуй, Небо, прощай, Небо!

— Говорю вам, он сказал «соленая вода»! — Джульетта упрямо выпятила подбородок. По ходу, это отвечало скрещенным на груди рукам. Только они были связаны у Машки за спиной. Как и у всех остальных. И веревки пребольно впивались в кожу — это я по собственому опыту говорю.

— Ага, однорукий киборг попросил водички. Утопиться, — яд в голосе Макса мог бы разъесть металл. Но на дерево каморки, в которой нас заперли, почему-то не действовал. — Причем по-русски, что характерно.

Хм, утопиться — это по-русски? Свою мысль я оставил при себе — не хотелось лезть в бессмысленный спор. Какая нафиг разница, что сказал мертвец? Потому что наверняка этого свалившегося с неба асассина давно уже разобрали на запчасти. Точнее, распилили. А скоро капитан Сильвер доберется и до нас. Нет, попадись мне теперь этот карликовый ушлепок из Лавки, я бы уж знал, куда ему засунуть его гребаное приключение! Я бы, блин, сам махнул Хургадой слева налево, чтобы он поболтался между туч в консерве, пока вокруг стальные башни палят в летающую тарелку. И чтобы потом его вытащили на свет вонючие, обвешанные железом мужики, обчистили, заломили руки и заставили смотреть на… на...

— Никакой он не киборг, — защищала тем временем асассина Машка. — Его прямо мимо меня протащили. И лицо у парня было самое обычное, человеческое, — она зябко передернула плечами, хотя в нашей тюряге стояла душная жара. И добавила тихо. — Бедный, за что его так мучили?

У меня перед глазами снова мелькнула залитая солнцем палуба. Ноги в высоких ботинках беспомощно скребущие доски под визг пилы. Запомнилось почему-то, что подошвы были испачканы чем-то муторно-зеленым. По спине побежали мурахи.

— За что? — Макс завозился, пытаясь усесться поудобнее. Навреное тоже плечи затекли. — Скажем, за то, что неудачно с ножиком поиграл? И с каких это пор у людей провода вместо вен? Я, между прочим, рядом с тобой стоял, что характерно.

— Тогда ты тоже слышал про воду! — Джульетту было не просто сбить с толку. — Вдруг он хотел сказать нам что-то важное? Передать информацию… зашифрованную. Или пароль?

Макс скривился в горькой усмешке:

— Этот робокоп? Щас. Пароль: «соленая вода». Отзыв: «Нам пришла...»

— Эй, хватит уже на Машу наезжать, — Никко тряхнула головой, отбрасывая с глаз непослушную челку. — Не тебе одному плохо, понял?

Кажется, впервые Савицкий не нашелся сразу, что ответить. А Фея, чуть покусав губу, повернулась к Джульетте:

— Ты права. Тот перец, что с неба свалился, реально сказал кое что. Только не «соленая вода», а «саёнара». Это значит «прощай». По-японски, — темные глаза влажно сверкнули. — Он прощался с нами, понимаете?

В полумраке нашей тюряги повисла тяжелая тишина. Только пылинки беззаботно танцевали в лучах света, косо падавших из узких окон-щелей под потолком, да подрагивал мелко пол. Турбулентность? Или вибрация гудящих где-то ниже двигателей?

Макс первый обрел дар речи. Что характерно.

— Как трогательно, — он притворно шмыгнул носом. — Японец-альбинос. Больной, наверное, вроде Майкла Факинг Джексона. Пошел вместо таблеток принимать харакири.

Согласен: на японца «робокоп» не тянул. Да и на легендарного полицейского тоже. Кожа бледная, словно у вампира после вековой спячки. Глаза не узкие, совсем даже наоборот. Морду у бедолаги перекосило от боли, будто ему не протез отхерачили, а живую руку. Волокли его в трюм за ноги, как сломанную куклу. Бритая голова болталась, стукаясь о палубу, из обрубка выше локтя сыпались искры… Я тряхнул башкой, чтобы прогнать навязчивую картину. Не удивительно, что после такого мы сами потопали вниз по трапу — уговаривать не пришлось.

— Николенко, — тем временем продолжал Макс, — земля вызывает, прием! Это не анимешка, это реальность, ня?

Фея состроила выразительную рожу и высунула язык. Я бы тоже с удовольствием показал умнику средний палец, только вот из-за веревок уже не чувствовал, какой у меня какой.

— А мне все еще кажется, что это кошмарный сон, — прошептала Джульетта.

Мне жутко захотелось ее обнять — ничего развратного, просто утешить. Да и какая разница, если руки — как вчерашние макароны. Я стал потихоньку тереться об стенку, чтобы восстановить кровообращение.

— А вдруг это не сон, не реальность, а что-то совсем другое? — вдруг прорезался Маголов.

Я уже и забыл про него, так тихо парень сидел в темном углу. В общем, не удивительно — от гостеприимства местных гуманоидов все мы не только обаледели, но и охренели. Как и предрекал Савицкий.

— Да ну? — вскинул брови Макс. — Поделись же своей великой мыслью, мудрец, — вон как долго ее думал.

— Захлопни форточку, — да, когда надо, умеет Могол поставить на место. — Мне просто сразу показалось, что я этого козла с пилой где-то видел. Только все вспомнить не мог, где.

— И что, вспомнил? — издевки в голосе Макса поубавилось.

Маголов кивнул. Все лица выжидающе обратились в его сторону. Серега нервно облизнул пересохшие губы — воды нам пока еще никто не давал.

— Короче, это… Колька подсел тут на одну игрушку. Ну, братан мой. Мелкий. Делать как-то было нефиг, ну я и решил погамать. Пяток уровней прошел и бросил. Графика полный отстой, но на нашем-то писюке только она и не лагала. Хотя чего от бесплатной гамки хотеть...

— Сереж, — Джульетта деликатно откашлялась. — А при чем тут твой брат? И эта игра?

— Просто Сережу аккуратно, но сильно стукнули, — ввернул Макс. Настроение у него явно не улучшилось. — Черепушкой о притолоку.

Маголов дернулся из угла, хоть и был связанным:

— Я чо про форточку сказал, а?! Смотри, как бы я тебя не стукнул… неаккуратно.

Хотелось бы мне посмотреть, как Савицкий с Моголом пиндосят друг друга. Без рук. Но Макс просто пожал плечами и заткнулся. Серега обвел публику чуть смущенным взглядом:

— В общем, чо я хотел… В игрушке этой, Скай Ту Флай, такой непись был… ну, перс, которым программа управляет. Капитан пиратов. Кровавый Пит. Так вот. Хозяин этого корыта на него здорово смахивает. Даже имя...

— У них совпадает! — глаза у Джульетты стали размером с зенки калечного киборга. — Нашего урода с пилой тоже Питом зовут. Я это точно разобрала.

Тут в мозгу у меня что-то кликнуло. Я даже чесаться о стенку перестал:

— Слышь, Маголов, а кроме нашего капитана ты ничего похожего больше не заметил? Ну, что тут — как в игре?

— Шаолинь, ты что, серьезно считаешь… — начал было Макс.

Но Могол только зыркнул на него зверски, и парень притих.

— Заметил. Много чего. Типы кораблей, оружие, да и вообще все это хозяйство летающее, сеттинг… С гамкой, конечно, отличия есть, но я ж говорил, графика там фиговая.

Похоже, мое подозрение подтверждалось:

— Баги, — убито пробормотал я. — Либо мы все оказались в черепушке Маголова, либо в тупой онлайновой игрушке. Не спрашивайте меня, что хуже. Это к Сереге. Он билетом махал.

Макс демонстративно закатил глаза и стал биться затылком о стенку, аж стук пошел.

— Не парьтесь, — неожиданно прозвучал напряженный голос Никко. — Мы не в игре.

Все головы синхронно повернулись слева направо — Фея сидела в противоположенном от Могола углу.

— Мы в манге. В моей. Данила, помнишь рисунки в моей комнате?

Я тупо кивнул. Джульетта нехорошо прищурилась.

— Так вот. Тот отоко, которому отпилили руку… это Като, — Никко замолчала, переводя хмурый взгляд с одного лица на другое.

— Прости, кто? — Машкин голос был холоден, как сосулька.

— Герой из моей сёнен, — пояснила Фея.

— Погоди-погоди, — вмешался я. — Что значит «твоей»? Те рисунки… Это ты сделала? Сама?

Никко насупилась:

— Если вычесть помощь фотошопа и планшета, то да, сама.

— Но они же классные! — наткнувшись на мрачный взгляд художницы, я поперхнулся. — То есть это… Зачотно у тебя получилось.

Джульетта поджала губы:

— Зачотно — не зачотно, лучше скажи, он правда похож?

Я хлопал глазами, непонимающе переводя глаз с одной девчонки на другую. Почему-то мне казалось, что обе на меня злятся. Что я-то им сделал?

— Ну, этот парень, что с неба свалился, — по слогам разъянила Машка, как для тупых, — похож он на того, с рисунков Николенко?

Я задумался. Если честно, чуваков на картинках я в тот день особо не рассматривал — слишком много другого происходило интересного. Помню, у них было небо под ногами. Стальные корабли, вроде летающих танков, навороченные пушки. В общем, в стиле нашего брутального приключения. Я решил, что мне по ходу никогда не понять, чего ожидают от меня женщины. Но вот солидарность — понятие мужское и вполне мне близкое. Так что я уверенно кивнул:

— Похож? Да просто одно лицо!

Никко просияла, будто ее «Фэри» помыли. Но тут в стенку снова заколотилось — это Макс изображал припадок:

— Вы что все, дружно с ума спрыгнули?! Дочитались, доигрались… Вообще не догоняете? Или до вас допрет, только когда наш бравый капитан что-нибудь вам оттяпает? — он оторвал затылок от панели и обвел всех горящим взглядом. — Вам просто кажется, что реальность вокруг похожа на то, да на се, потому что мозг к людей так устроен — он сравнивает все с чем-то знакомым. У Маголова это игра, у Николенко — манга. А на самом деле, этот мир совсем другой. Он настоящий, понимаете? Настоящий! — под конец Макс уже орал, как психический.

Народ испуганно затих. В тишине скрип открывающейся двери резанул по нервам, не хуже пилы Кровавого Пита. Ввалившийся внутрь смуглый бугай с косичками заполнил собой маленькое помещение. Молча протянул лапищу, ухватил Савицкого за шиворот и пинком поднял на ноги.

— Куда вы его? — пискнула Джульетта, но Индеец обратил на нее не больше внимания, чем на корабельную мышь. Последнее, что я увидел, прежде чем дверь снова захлопнулась — белое лицо Макса с закушенной губой.

Часы у нас отобрали сразу — вместе с мобильниками, зажигалками, и прочей фигней, оттягивавшей карманы. Даже заблеванную Машкину сумку и мой билет реквизировали — мы не успели его припрятать. Так что оставалось только гадать, сколько времени прошло с тех пор, как увели Савицкого. Полчаса? Час? Время тянулось невыносимо медленно. Никто не отваживался вслух сказать то, о чем тайно думали все: что, если Макса сейчас расчленяет шизоид-капитан? Криков, вроде, пока не слышно, но кто знает, какая тут звукоизоляция? И хуже всего ведь то, что мы ничего, ну ничегошеньки не можем сделать, чтобы помочь Максу. И поэтому не смотрим друг другу в глаза.

Джульетта отвернулась к стенке и подозрительно хлюпала носом под завесой волос. Маголов подполз к ней подближе, подпер плечом, типа дружеская поддержка. Никко наоборот забилась еще дальше в угол, сжалась в комочек и кусала губы. Я сидел, как всегда, неприкаянный, чувствуя себя не на своем месте, но куда дернуться, не знал. Наконец спросил, просто чтобы разрядить обстановку:

— Серег, не расскажешь пока про свою игру: что там и как? И про Пита этого, чтоб у него пилу нафиг заело. Вдруг тут есть какая-то связь? Все-таки информация — наше единственное оружие.

Могол, запинаясь, начал излагать. Выходило, что Небо — так незамысловато назывался мир в игрушке — населяют наши далекие потомки. Типа в 2012 году все же случился апокалипсец, и планету взорвало изнутри. Здоровенные глыбы вынесло аж за облака и тут они зависли, став летающими островами. Как они держатся в воздухе, Маголов объяснял не очень внятно. Выходило, что всему виной какой-то новый газ под названием летан, который образовался в земных недрах. На этом-то газе и летают корабли населяющих острова людей, на нем же работает их техника. Что ж, новости успокаивающие — возможно, мы все еще на Земле, а не где-нибудь на Альфе Центавра.

Про Кровавого Пита Могол сообщил только то, что он предводитель воздушных пиратов — ахаха, как будто мы и так этого не знали — и вроде когда-то побывал у низушников. Это типа потомки тех, кто туеву хучу лет назад остался на поверхности после катастрофы. Мутанты из Пекла, жертвы сбрендившей экологии, периодически нападают на небожителей, потому что хотят захватить чистое Небо.

— Выходит, это они друг в друга палили? — припомнил я воздушный бой, который мы видели с палубы пиратского судна. — Мутанты и эти… типа островитяне? А киборг крылатый — пилот-низушник? Свалил с той летающий тарелки, которая так красиво рванула? Только чего-то он на мутанта не очень тянет...

— Никакой Като не мутант! — яростно сверкнула на меня глазами Фея. — Он представитель высоко развитой цивилизации, многие их технологии намного опережают наши. Помнишь, те конструкции с клешнями, которые атаковали большой корабль? Это роботы, боевые машины! Я знаю, потому что сама их рисовала. Между прочим, народ Като называет себя землянами, потому что им пришлось выживать на земле, в настоящем аду постапа, и они выжили!

— Макс прав, все вы чокнутые, — процедила Джульетта сквозь зубы. — Если ты уж так уверена, что все вертится вокруг твоих комиксов, скажи тогда, что с нами будет? Ты же должна знать сюжет?

Во взгляде Никко мелькнула неуверенность, она упрямо насупилась:

— Я только недавно начала работать над этой мангой. А Като вообще новый герой. Он окончательно прорисовался всего неделю назад. Я знаю его предысторию, но еще не решила, как все разовьется, — Фея задумчиво свела брови. — Прыжка с "крылом" на вражеский корабль в моем сюжете пока точно не было, хотя поворот интересный...

Машка так уставилась на Никко, будто отаку только что сама отрастила пару внушительных крыльев — черных, с рогами и хвостом впридачу.

— А нас в твоем сюжете точно не было — в расчлененном виде? Тоже крутой поворот, а?

Фея оскалилась, показав мелкие, очень белые зубы, но сказать ничего не успела. Дверь снова скрипнула. Знакомый уже Индеец ввалился в напряженную атмосферу, чуть не выбив из нее искры. Он был один.

— А где Макс? — вопрос Маголова прозвучал как-то беспомощно.

Бандерлог с косичками молча наклонился и уцепил Джульетту за плечо.

— Нет! Не трогай меня, урод!

Я бросился на крик, даже не успев подумать. Тело думало за меня, забыв про уже выпавшие на его долю несчастья. Башка боднула Индейца в бедро — я попытался вложить в удар весь свой вес. Громила покачнулся — не ожидал нападения от связанных малолеток. Не сговариваясь, Могол пинком подбил лодыжки Чингачгука. Тот рухнул прямо на него.

— Беги, Маш!

Я продрался через путаницу ног на полу. Подтолкнул ее плечом:

— Вставай, ну что же ты!

Джульетта смотрела мимо меня расширенными от ужаса глазами. Я поднял голову. В дверном проходе стоял мистер Кудряшка. Удобно расставив ноги, он целился в меня из какой-то хреновины с раструбом на конце ствола.

Во мне случилось землетрясение.

— Данила! Даня, ты живой?

Знакомый голос звал издалека. Ошметки того, что когда-то было мной, задергались и судорожно собрались вместе, как притянутые магнитом булавки. Я медленно поднял тяжелые веки. Обеспокоенное лицо Феи склонилось надо мной:

— Ты как?

— Где… Маша? — проквакал я. По-крайней мере, память у меня не отшибло.

Физиономия Никко вытянулась, она отвела взгляд:

— Не знаю. Ее забрали. Маголова тоже.

Выходит, пока я в отключке валялся, события не стояли на месте.

— Давно? — вроде голос уже звучал по-человечески.

Фея кивнула:

— Порядком. Тебе больно? Сесть можешь?

— Нормально, — я шевельнулся, пытаясь перекатиться на бок, и понял, что ошибся. Пожалуй, лучше всего сейчас полежать смирно.

— Где болит? — между бровей у Никко нарисовался смешной треугольничек. По ходу она серьезно за меня переживала.

— Везде, — признался я. — Жаль, у нас руки связаны. У тебя лечебное прикосновение, Могол не сказал? Здоровье + 5. Но можно попробовать дыхание рот в рот. Очень помогает в запущенных случаях.

Никко сузила глаза и тряхнула челкой:

— Кажется, все еще хуже, чем я думала. Не знаю, чем там в тебя пальнули, но мозги от этого явно спеклись.

— Ты уверена, что было чему печься?

Фея фыркнула. Я тоже ухмыльнулся: удалось-таки отвлечь ее от мрачных мыслей. И тут снова скрипнула дверь. Вот одного я не понял — как Индеец при своих габаритах так неслышно подкрадывается. Прям балерина, блин. Стоит, с высоты своей пялится на нас с Никко, будто решает, кого выбрать. Я снова попробовал приподняться, да не тут-то было. Девчонка пихнула меня обратно на пол и как зашипит:

— Даже не думай!

А потом вскочила — и в коридор. Индеец не возражал. Вот так и вышло, что когда Чингачгук запер дверь, я остался один.

После некоторой возни на полу мне удалось-таки приподняться и подползти к выходу из клетушки. Прижался ухом к косяку — ничего. Массивная железная дверь пригнана была плотно, на совесть, вот почему из коридора не долетало никаких звуков. Уши заполняло только собственное сбивчивое дыхание и низкий, на пороге слуха, постоянный гул — наверное, двигатели. На лицо мне падала бледнеющая полоска света из окошка-бойницы. Похоже, в этом странном мире тоже были вечера и закаты. Опираясь на стену, я встал кое-как на ноги, подковылял к светящейся розовым щели. Ну и где мы? Перед глазами маячило только то же гребаное небо — пустота цвета надрезанного грейпфрукта.

Я закрыл веки и сполз по стеночке — конечности забастовали, отказывались держать. Каково это — умереть? Почему-то тут же вспомнилось восковое лицо деда с запавшими щеками и хищно торчащим носом в рамке постельного белья с цветочками. Одно хорошо — долго мучиться среди фальшивых фиалок мне не придется. Хотя… по ходу наш капитан Пила тот еще садист-отморозок. По внутренней стороне век проплыло бледное лицо Макса; голубые глаза Джульетты, ставшие еще ярче от слез; решительно сжатые губы Никко. Стоп! Только без паники. Они живы. Конечно, живы. Ведь этот самый Пит мог бы сразу нас прикончить — всего то и стоило толкнуть невзначай через борт, и все шито-крыто. Зачем-то же он стал с нами возиться? Выходит, мы ему нужны. А раз так, нам пока ничего не угрожает.

«Ага, нужны! — прогундосил над ухом противный и до боли знакомый голос. Чаще всего он начинал возбухать перед свиданиями с подружками Максовых подружек и в дни контрольных. — На запчасти. Сильвер присматривает себе новую ногу подходящего размера, чтоб не менять сапоги». Я грохнул затылком в стенку на манер Савицкого, только чтобы не слышать навязчивое бормотание. Лучше раскинуть мозгами, на кой мы могли пирату сдаться. Ведь мало того, что он нас не укокошил. Он еще и консерву вскрыл, чтобы до нас добраться, а мог ведь просто пролыть… тьфу, то есть пролететь мимо. Конечно, может, в сферу он лез совсем не за тем. Типа случайно на нас наткнулся.

Я постарался припомнить, как выглядели небесные волки, когда извлекли нас на свет. Удивленными? Да, вроде. Разочарованными? Хмм, вряд ли. Морды у них так и сияли. Мы то с дуру решили, что так выражается местное гостепримство — пока нас не повязали и не стали карманы чистить. А воздушный бой поблизости? Нас в консерве несколько раз чуть не накрыло разрывами. Могло и посудину Пита легко зацепить. Разве стал бы капитан рисковать своим судном, если бы не рассчитывал, что в сфере находится что-то очень ценное? Мдя… интересно только, что андроид недоделаный в нас нашел? Чего ему от нас надо?

«Того и надо, — снова прорезался мерзкий голос в подкорке. — Чего из консервы достают? Правильно. Вот вы и составите рацион команды на ближайшую неделю. А то надоело пиратикам птичками питаться. Если пернатые тут вообще есть. Может, в этом мире продовольственный кризис...»

Я снова бухнул башкой в стенку, аж бенгальские огни в глазах зажглись. Вдруг с той стороны как застучит — глуховато, но отчетливо. У меня сразу загривок дыбом: все, шиза пришла, кукушка улетела. Вроде затихло все. Я только расслабился, а оно опять: «Тук-тук-тук-тук! Тук-тук! Тук-тук-тук!» И тут до меня дошло — это ж кто-то в стенку реально колотиться! С другой стороны! Выходит, там есть кто-то. Сидит запертый, как и я. И сигналы типа подает. В общем, я плюнул на то, что башка трещит, и давай отвечать. Наверняка это кто-то из наших. Их просто перевели зачем-то в другое помещение — то ли рассадили по одному, то ли просто решили так помучить. Эх, знал бы морзянку, сейчас бы свое имя выстучал, благо букв в нем всего четыре.

До меня дошло, что долбить стенку ногами не так больно, как лбом. Я развернулся и стал повторять сигналы, идущие с той стороны, пятками. Так ребята могли понять, что это не случайные звуки. Странно только, неужели кто-то из наших знает азбуку Морзе? Уж очень осознанными были эти комбинации стуков… Фак мой мозг! А вдруг это Фея? У нее же папашка моряк! Может, он дочку научил? Я забил чечетку с удвоенной энергией, но тут у двери завозилось. Я мгновенно подтянул колени к животу и скрючился на полу, типа сплю. Сквозь прикрытые ресницы разглядел сапожищи размера эдак сорок седьмого, остановившиеся напротив меня. Обшарпанный носок одного отъехал назад и, как в замедленной съемке, двинулся к моей груди. За стенкой робко стукнуло. Я заорал прежде, чем обитая железом подошва состыковалась с моими ребрами. И голосил во всю глотку, пока Индеец не выволок меня в коридор. По ходу за моими матюгами он ничего не услышал. Не хотелось, чтобы Никко пострадала, если у них тут пленным запрещено общаться.

Не слишком церемонясь, Чингачгук запинал меня вверх по какому-то трапу и приткнул у очередной стальной двери. На ней для разнообразия красовалась эмблема — что-то типа черного противогаза, у которого одно очко злобно щурилось красным. Изнутри доносились слабые звуки, настолько не вписывавшиеся в интерьер с вонючими ботинками-монстрами и их молчаливым хозяином, что я решил: все, додолбился дятел. Уже в ушах скрипка пиликает.

Индеец вежливо постучал. Из-за двери рыкнуло, и бандерлог с косичками пихнул меня в открывающийся проем. Мне не почудилось. Скрипичный концерт продолжался. Пиратский капитан сменил жуткую электропилу на смычок и теперь терзал инструмент с выражением экстаза на человеческой половине лица. Я немного повеселел: раз маньяк сменил протез, значит, расчленять меня сразу не будет. Осмотрелся. Пит был не один. Его черноволосая подружка развалилась на стуле, закинув на стол ноги в облегающих сапогах до колена. Надув пухлые губы, она рассматривала меня пытливыми черными глазами. Изящные пальчики отбивали такт по бархатной скатерти.

Внезапно я очень остро ощутил, что великоватые штаны болтаются у меня на бедрах, футболка задралась и на виду оказалась полоска не первой свежести труселей. А поправить все это безобразие со связанными сзади руками сложновато. Я быстро отвел взгляд, надеясь, что пиратка не прочитала в нем мое смущение, и сделал вид, что меня очень интересует убранство каюты. Чесслово, тут было на что посмотреть!

В центре просторного помещения возвашалась, как пьедестал, здоровенная кровать с балдахином, будто стыренная прямиком из какого-нибудь Лувра. Я постарался не думать о том, чем капитан занимался на ней со знойной брюнеткой, но в башку сами собой лезли всякие мысли насчет протезов и стальных членов. В смысле тела. Кровать стояла на лохматом алом ковре, на стенах панели темного дерева перемежались с багровым шелком. Лучи закатного солнца, проникавшие через большое окно, заставляли красные цвета мрачно светиться, играли на металлических поверхностях расставленных повсюду разномастых предметов. Я опознал приткнувшийся на сундуке кассовый аппарат, тронутый ржавчиной чайник со свистком, вроде того, в котором кипятила воду Ба. Телефон с кнопочным набором, но без провода. Телевизор с плоским экраном, установленный на ножки и игравший роль прикроватного столика. Граммофон. Напольные часы с маятником, ходячие. Микроволновку с выбитым стеклом, в которой спала здоровенная волосатая крыса. В золотом ошейнике.

Крыса меня почему-то добила. Я подумал, что все это очень напоминает лавочку Хургады, разве что хлам Пита вряд ли выставлен тут на продажу. Скорее, это личная капитанская коллекция. Которую я, возможно, скоро пополню — в виде скальпа или другого трофея.

Рядом с домашним любимцем Пита стояло блюдо с недоеденной виноградной гроздью и мисочка, наверное, для воды. Запотевший графин на столе поймал мой взгляд. Я невольно сглотнул и закашлялся — глотка пересохла до состояния Сахары, казалось, внутрь попала не слюна, а колючий песок. Капитан прервал свою сонату, или что он там наяривал, и злобно уставился на меня. Искусственный глаз налился красным под цвет интерьера. Брюнетка оторвала виноградину от крысиной грозди и отправила в рот отточенным жестом совратительницы. Я съежился, будто мог стать маленьким и незаметным, и уставился себе под ноги. Капитан медленно направился ко мне — ворс ковра заглушал шаги, но в механической ноге что-то поскрипывало. Я бы попятился, если бы всей спиной не ощущал громоздившегося в тылу Индейца.

Смычок хлопнул меня под подбородком, заставляя поднять голову. Я встретился взглядом с разными глазами Пита. Блин, по ходу этот уделает меня и без пилы. Пират сказал что-то — слова перекатывались у него в глотке, будто сушеные горошины в пустой коробке.

— Не понимаю, — хрипло выдавил я. Прозвучало это довольно жалостно.

Капитан осклабился — я заметил, что зубы справа у него железные — и перекинулся парой фраз с брюнеткой. Потом снова повернулся ко мне и повторил, очень-очень медленно:

— Хоч’ш в’ды?