Глава 1. Катабасис*

Часть 3. Небо.

Сначала я думал, мне показалось. Все-таки дымно там было, у тюремных отсеков. Потому мне и удалось скрыться. Потом подумал: что-то часто мне в последнее время стало казаться. Сначала на палубе, потом в трюме… Так недолго и совсем с резьбы сойти. Так что я решил — будь что будет, а я это дело проясню для себя раз и навсегда.

Вот и пошел потихоньку за Тикой и древними, благо в шок-гане охранника почти полный заряд оказался. Насчет того, куда они идут и зачем, мысли меня особо не мучили. Я все старался подобраться поближе, чтобы как следует рассмотреть черноволосую девушку. Конечно, шевелюра у нее была не такая, как у рабыни из «Новой надежды» — ту остригли под ноль, как и всех остальных, и через серую от грязи кожу едва успел пробиться темный ершик. Но ведь говорят же, что у покойников волосы и ногти растут еще какое-то время после смерти? Ногти, правда, у этой девчонки особой длиной не отличались, зато были черными, я это точно заметил. Может, они у мертвецов еще и чернеют? Как знать, трупы-то у нас не залеживаются. Их быстро пускают на компост для гидропонных плантаций.

Тика повела древних через пушечную палубу, и я всерьез обеспокоился тем, как бы самому не стать трупаком. Пользоваться шок-ганом мне раньше приходилось не часто — все-таки в анклавах это больше оружие контроллеров и надзирателей. А тут я оценил его преимущества в ближнем бою. Бесшумный, быстрый — пали себе, пока не кончится заряд. И мощность можно регулировать — чем она слабее, тем дольше хватает батареи. Правда, мне пришлось поставить регулятор на максимум: не хотелось, чтобы оглушеные эмпирейцы невовремя пришли в себя и начали со злости стрелять мне в спину, причем совсем не из шокеров.

На этот момент я уже понял, что напали на «Бегущую» не наши. Неприятель жарил по миноносцу картечью — на вооружении у анклавов она не стояла. Кораблю такие снаряды особого урона не наносили, зато вот команду его прореживали на совесть. Честно говоря, я уже начал бояться, что рассмотрю темноволосую только после смерти — моей или ее. Хотя это еще вопрос: можно ли помереть дважды? Трап на верхнюю палубу спас меня от философии. На нем я и затаился, пока Тика, судя по звукам, разбиралась со своими же товарищами, причем разборки они не пережили. Интересные все-таки у этих эмпирейцев представления о лояльности. Вроде вчера еще женщина была заодно с капитаном, а теперь выходило, что она с древними связалась.

Когда все затихло, я осторожно высунулся над верхней ступенькой и замер: вот оно! Тика глазела в иллюминатор, двое древних занимались раненым, и моя темноволосая была тут, вся как на ладони, только стояла ко мне спиной. Плечики острые, обхватила себя руками, будто мерзнет. Похожа. Даже очень. «Повернись ко мне, ну повернись», — молил я про себя. И она словно услышала. Повернулась.

«Навеное, я все-таки умер, — думал я, глядя в глаза, в которые однажды уже смотрел. — Только непонятно тогда, почему все еще чувствую боль». Казалось, сердце медленно пилили той самой струной, которой хлестал меня ублюдочный капитан, и в ответ оно издавало тревожно-сладкие, мучительные звуки, будто радо было незнакомой пытке.

«Возьми себя в руки, — внушал я себе, делая глубокий вдох. — В груди у тебя ноет, потому что ты чуть не поставил рекорд по задержке дыхания. Раз ты дышишь, значит еще жив. Раз ты жив, значит не мог встретиться с мертвой. К тому же, целая рука — это тебе не ногти. Отрванные конечности мертвецы заново не отращивают — это уже из области чудес и эмпирейской религии. Эрго, девушка на которую ты вылупился, будто на мутанта с пятью сиськами, тоже живехонька, и никакого отношения к погибшей рабыне не имеет».

— Но она же похожа! — бубнил упрямый голос у меня в голове. — Тот же овал лица, высокие скулы, вздернутый нос. Ресницы такие густые, что глаза кажутся мохнатыми. И в радужках что-то теплится, как маяк за пеленой облаков. А губы? Наверное, они нежные, как цветочные лепестки. До Исхода на Земле было много таких прекрасных, но бесполезных растений. А до нашего времени дожило всего несколько видов, и то — в Эмпирее.

Осознав, что уже далеко вытянул шею над ступеньками, я тряхнул головой и торопливо присел, пока древние меня не заметили. Ядерные мутанты! Что бы сказал Мак, увидь он меня сейчас? Да просто поржал бы снисходительно и выдал что-то вроде: «Очнись, дрема! Помнишь, что случилось с последним, кто размышлял о цветочках? На удобрения его пустили, вот что. Обвинили в шпионаже, включили телефон, парень во всем и сознался. А кто не сознался бы, когда тебе по звонку через яйца ток пропускают? Зато нечего было рисовать всякую муть в тетради на уроке хостологии. А то видали — розочки на стволах эль-ганов, придумал тоже! Короче, забудь ботанику, думай о физиологии. Все, что тебе нужно, хорошенькую здоровую самку для бридинга».

— Если все дело в бридинге, — не сдавался Голос-в-голове, — то почему тогда так больно на черноволосую смотреть? И одновременно так приятно, что не хочется отводить глаз?

«Жопу чесать, брат, тоже приятно, хотя может быть болезненно, — съязвил воображаемый Мак. — Лучше возьми под контроль гормоны, включи мозг и найди пять вероятных причин того, что эта девчонка напоминает рабыню из «Надежды».

Это помогло, и в котелке воцарилась долгожданная тишина. Даже с одним внутренним голосом жить нелегко, а когда их два, и они цапаются, то порой возникает желание прочистить себе уши пулей. Вот так и вышло, что «Бегущая» плясала, как припадочная, неведомый враг — или друг? — шел на абордаж, а я пас себе потихоньку древних и решал уравнение с кучей неизвестных.

Версия первая. Черноволосая незнакомка — одна из этих, из головоломки. Значит, она может быть предком девушки из «Новой надежды». Отсюда сходство. Ага, прям. Это через двадцать-то поколений!

Версия вторая. Я все-таки спятил. А-ха-ха!

Версия третья. Спятил весь мир, один я нормальный остался. Где веревка — удавиться?

Версия четвертая. Эмпирейская церковь права, чудеса случаются, а девчонка — вообще не девчонка, а Шестикрылая Серафима. Аминь.

Версия пятая. Версия пятая… Да пошел ты, Мак, к чавче на незабудки! Еще немного, и версия номер два точно станет реальностью, потому что я себе мозги свихну.

Над головой затопало, и я снова высунулся над ступенькой. Вовремя: за спиной последнего древнего как рза закрылась дверь, приглушая доносящися с палубы звуки схватки. Яйца гипнодока! Жить им, что ли, надоело?! Я взлетел вверх по трапу, приник к иллюминатору с шок-ганом на готове и… понял, какой же я идиот.

Нападение на «Бегущую» было не случайным. Странники никогда не атакуют пиратов, по крайней мере, первыми — никогда. А тут — вот он, корабль класса «Калипсо», да еще тюнингованный. И ребята, что сыплются из его люка — молодцы, как на подбор, не то что разномастая шайка Пита. Ясно, что им тут нужно. Древние! Не ясно только, работает капитан гильдии на себя, или на чужого дядю, скажем Университет, или тетю — Церковь? Говорят, обе организации не скупятся, лишь бы обтяпать свои делишки руками лучших капитанов Неба.

И кто вообще такая эта Тика? Как могла женщина Кровавого Пита оказаться в сговоре со Странниками? Если только… Если только она не шпионила на них с самого начала! Что же, она тоже Странница? Или...

Глядя на то, как ловко Тика расшвыривает по сторонам рискнувших встать на ее пути пиратов, я почувствовал бегущий по хребту холодок: а вдруг она служит Церкви? На валькирию, правда, варварка не похожа, хотя — что я знаю? Сестер-воительниц видел пока только на картинках в учебнике хостологии. То, что она не сестра-страж, это точно. Болтает слишком много. А вот инквизиторша… Их изображений даже в учебнике не было. Там значилось только, что официально эти сестры носят красное, но чаще всего путешествуют под видом обычных эмпиреек, втайне, нападают неожиданно и часто пользуются услугами наемников. С моим везением будет неудивительно, если Тика окажется имено красной сестрой. Но в принципе, это не важно. Даже если она принадлежит другому Крылу и сможет решать мою судьбу — мне не жить. Церковь ненавидит всех нас лютой ненавистью. Для нее — мы грешники, исчадия Пекла, заслуживающие полного истребления. И ни ни какие соглашения со мной ее служительница не пойдет.

Что же теперь делать? Похоже, еще немного, и Странникам удастся отсечь древних, которых хладнокровно вела через хаос боя Тика, от пиратов.

«Включи мозг и найди пять вероятных сценариев развития событий с учетом последствий для твоей злосчастной личности, — снова зазвучал в голове голос Макса. — Только поспеши. Ждать тебя никто не будет».

— Вариант номер раз, — лихорадочно начал я. — Странники уводят древних, я остаюсь. Пит в ярости кромсает меня пилой на гуляш.

Вариант номер два. Я помогаю пиратам отбить древних обратно. Меня кромсает на гуляш красная сестра, а потом совершает харакири.

Вариант номер три. Я сбегаю с «Бегущей» вместе с древними. Меня кромсают на гуляш Странники, Тика определяет велечину кусков.

Вариант номер четыре. Я сам совершаю харакири. Дайте кто-нибудь ножик?

Вариант номер...

Черноволосая споткнулась, и я сбился. Ее нога попала в клубок снастей, свисавших в остатков рухнувшей мачты. Девушка пыталась освободиться, звала своих спутников, но в свалке рукопашной ее не слышали и не видели. Древние и Тика уходили все дальше по затянутой пороховым дымом палубе. Зато пираты были начеку. Тощий, словно солнцем высушенный, тип с тугими кудрями-пружинками пал на добычу, как гигантская оса на кучу мусора. Сверкнул на солнце клинок. Я выскочил из укрытия, забыв о последствиях всех четырех гениальных версий.

Пират выпрямился. Освобожденная от перерубленной снасти черноволосая билась у него в руках.

«Что теперь, идиот? — спросил я сам себя, пытаясь унять бешеное сердцебиение с помощью дыхательной гимнастики. — Кудрявый просто сделал то, что давно надо было провернуть тебе: взял девчонку в заложницы. Вон, дружки Тики уже заметили, что упустили одну из птичек. Если пират не дурак, он пригрозит убить ее, и вся банда сложит оружие. Все, что тебе теперь нужно, — забиться в угол потемнее и подождать, пока не восстановится статус кво».

Словно прочтя мои мысли, Кудрявый приставил к горлу девушки нож и что-то заорал. Дальнейшее мое поведение невозможно объяснить с точки зрения логики и здравого смысла. Честно говоря, я даже помню плохо, что делал и как, не говоря уже о зачем. В память врезалось только, как черноволосая все всхлипывала, свисая у меня с плеча: «Като! Като!» А я даже не удивлялся. Мне страшно было до тошноты, что уроню ее, или кто-нибудь все-таки выстрелит.

Потом я оказался в окружении Странников. Чужие руки ухватили девушку, оттащили. И тут я осознал, что натворил. Мне полагалось бы сейчас стоять рядом с Кровавым Питом. Или на худой конец — над трупом девчонки. А что теперь?! Молодец, Дэн. Сначала передал неприятелю «крыло», а теперь и тайну головоломки — в полном комплекте. Как, Тика собирается вынести тебе мозги через аккуратную дырку в области виска?! Навряд ли ты заметишь разницу, тупица. И с Маком уж ты точно в новой жизни не встретишься, потому что не будет ее у тебя, новой жизни. Говорил же он: «Все беды у тебя, Дэн, оттого, что тебя все время тянет кого-то спасать. И обычно не того, кого надо. Наверное, это какой-то рецессивный ген».

В этот момент сознание будто раздвоилось. С одной стороны я ясно ощущал механический холодок над ухом, биение жилки, отчаянно пытавшейся оттолкнуть жадное дуло. Все мое существо словно сосредоточилось вокруг стальной пустоты, способной мгновенно выплюнуть жалящую смерть. С другой стороны, мозг четко фиксировал расположение странников, отражающих новую атаку пиратов; открывшийся в борту «Каллипсо» люк, готовый принять пассажиров, в том числе черноволосую. И ее глаза — расширенные страхом, прикованные ко мне, на фоне скачущего за ее спиной неба. Скачущего?

Тонкие руки обхватили меня за шею, прижали, так что я почувствовал биение ее сердца — в унисон со своим, окончательно сбившимся с такта. Ноги обхватили мои бедра — черноволосая не доставала ими до палубы. Холодок над ухом исчез, висок согрел шепот: «Не бойся. Я с тобой».

Время поразмыслить над тем, откуда Никко, как называли черноволосую древние, знала язык анклава, представилось очень скоро. Я снова сидел взаперти. Для разнообразия отсек на судне Странников был хоть и крошечным, но чистым и даже почти уютным. За раздвижной дверцей я обнаружил двухъярусную койку с колючим серым одеялом на нижней постели. К переборке рядом был привинчен узкий стол и скамья. Скорее всего, меня поместили в пустующую каюту.

Не раздеваясь, я залез под одеяло, но задвигать дверцу не стал. Почему-то мне не хотелось оказаться в темноте. Все тело ломило от жуткой усталости, но глаз я сомкнуть не мог. Культю дергало, боль отзывалась где-то в позвоночнике, руки и ноги подрагивали от недавнего напряжения. Шестеренки в башке крутились так, что скрип шел, — а все бестолку. Если Никко — одна из древних, если между нею и мертвой рабыней нет никакой связи, то откуда тогда это сходство? И как девушка может говорить на нашем языке?

Идем дальше. Я-то думал, у Пита при неудачной вшивке винтик выпал, вот он и вообразил, что я на древнего смахиваю. Или древний — на меня. Тьфу, да какая разница! Главное, не один пират это заметил. Именно поэтому я еще небо копчу, а не пузырюсь в виде биомассы на поверхности. Очевидно, что древние, как и Пит, придают этому совпадению какое-то значение. Даже Странников наше сходство сходство заставило призадуматься. Вот только совпадение ли это? Я и длинный нескладный тип из головоломки, Никко и рабыня… Два совпадения — закономерность? Эх, Мака бы сейчас сюда! Он бы эту загадку в два счета щелкнул. Но с Маком я поговорить не могу. А вот с черноволосой...

Новая мысль заставила меня сесть в постели, да так резко, что я чуть не треснулся макушкой о дно верхней койки — успел пригнуться в последний момент. Верно! Если я бы мог добиться встречи с ней, то быть может, она бы рассказала… Да целую кучу всего! Зачем и как древние появились в нашем мире. Откуда это сводящее с ума сходство. Чего от них хотят все, включая Странников и, возможно, Церковь. Все-таки я Никко жизнь спас. Должно же у нее быть какое-то чувство благодарности?

— Ага, — хмыкнул в голове голос Мака. — Вообще-то, девушка вроде как тебя уже отблагодарила. Можно сказать, от пуль собой закрыла. Это как, не считается? И товарищи ее спасибо тебе тоже сказали. Только не словами, а живой стенкой. Так что с чего ты решил, что кто-то обязан перед тобой исповедоваться? И вообще — даже если ты получишь ответы на все свои вопросы, что потом? Какую пользу принесет твое знание анклавам? Ты — жалкий человеческий обломок, сдавшийся в плен, вместо того, чтобы погибнуть в бою, пока у тебя был шанс. Ты же знаешь, что никогда уже не увидишь землю!

Я рухнул на койку, на этот раз треснувшись-таки затылком. В глазах вспыхнули звезды. Это у нас так говорят, настоящих-то звезд я никогда не видел, думал даже, байки это все, пока ребята с Кеблы не подтвердили — мир праху их. Мак был прав. То есть, конечно, не настоящий Мак, давно уже мертвый, а моя собственная больная совесть. Чего я жду? Эмпирейцы пока не отправили меня погулять по доске, только потому, что я им нужен для каких-то там их гнусных планов. И если я ничего не сделаю, чтобы этим их планам помешать, то только навлеку позор предательства на свою дурную голову и принесу еще больше вреда родине. Эх, жаль Тика все-таки не вышибла мне мозги. Теперь придется все делать самому, хоть без оружия это будет и сложновато.

Я вытянул руку и пощупал край верхней полки. Нет, сюда привязать ничего не получится. А как насчет того столика? Я повернулся на бок. Да, пожалуй, если обмотать штанины комбеза вокруг столешницы, а петлю сделать из рукавов… Только вот с одной конечностью соорудить такое устройство — это целый проект. Да и времени возиться долго у меня не будет — вдруг эмпирейцам вздумается снова меня на допрос вытащить? Или еще для чего...

Перед глазами мелькнула рожа Тики, расплывающаяся в довольной улыбке при виде моего голого тела, болтающегося в петле под столом. Кислотная баба небось спала и видела такую картину: дохлый низушник, ура! Зарубку ей на корсаж. А что будет с Никко? Ее тоже израсходуют, после того, как получат… ну что там им от древних нужно? Технологии? Знания? Машину времени? Кажется, до Исхода люди верили, что после смерти попадут на Небо, и все стремились в этот… как его… Рай. Значит, что же? Она возродится в головоломке снова?

— Стоп-стоп! — пробормотал я вслух и схватился со стоном за голову. — Как это — «снова»? Она что же — умерла там и поэтому родилась заново тут? А та, в шахте… Это тоже была она, только в Аду? Нет, нет! Это уже просто эмпирейское мракобесие. Это измена! Нет никакого ада и рая, есть только новая жизнь для героев, прошедших через врата Хакугекуро. Всех остальных ждет тьма ничто. Это все знают. Все знают. У меня остался один шанс, один последний шанс снова увидеть Мака.

Я сел, бухнувшись о верхнюю койку лбом, но даже не почувствовал боли. Скинул сапоги и, кое-как справившись с застежками, стал стягивать комбинезон.

..................................

Катабасис — нисхождение, сошествие в ад.