Глупый волк (Знатная Жемчужина)

Жил да был Волчок — Серый Бочок, сокращённо — просто Серый. Как и звали большинство волков. То, что он глуп — ясно стало не сразу. Потому что пока он был волчонком, еду для него добывали родители и все другие волки стаи. А потом вырос наш Серый и настало время ему охотиться самому.

И вот, бывает, идёт он по лесу, видит какого-нибудь вкусного и съедобного зверя, подходит и говорит:

— Зверёк-зверёк! Я тебя съём!

И тут играли звериные инстинкты со зверями злую шутку. Звери-то привыкли драпать со всех ног только когда за ними гоняются или из засады набрасываются. А тут… Многие звери сначала здоровались, потом впадали в ступор, многие просто так и говорили:

— Ну ладно, съешь, раз надо…

В итоге извёл Серый всех отзывчивых зверей, остались только равнодушные и циничные, которые после таких заяв сразу наутёк бросались, а догнать Серый их уже не мог.

И тогда перебрался Серый из леса поближе к деревне, где обитали уже не дикие, а сельскохозяйственные звери. А эти звери были хитропопые, понабрались от своих хозяев — людей ушлости и подлости, да других нехороших качеств.

В общем, подходит наш Серый к какому-нибудь Козлу или Барану, и говорит:

— Я тебя съём!

А Козёл или Баран, или даже Бык (и такое бывало) и отвечает на это:

— Хорошо-хорошо! Ты только вот там под горочкой встань, пасть пошире открой, и я сам тебе в неё с разбегу запрыгну!

Серый так и делал, всяко приятно, когда тебе еду прямо в рот кладут. И вот разбегается, собственно, Козёл или Баран прямо с откоса и ба-бах нашему Серому со всей дури по зубам! В общем, оказывались все те Козлы и Бараны в натуре такими Козлами и Баранами… А Бык — так особенно…

Так Серый без зубов и остался, и решил с мяса перейти на хлеб. И сразу, как только решил, подошёл к Мужику, который обедал хлебом в поле, да потребовал командным тоном весь хлеб ему отдать. Мужик попался не из робкого десятка, и говорит, мол: хочешь хлеба — вырасти сам. А я научу.

— Только побыстрее! — припрыгивая от нетерпения, потребовал Серый, потому как давно уже проголодался, ещё с тех пор, пока у него все зубы на месте были.

— Быстро только кошки родятся, — ответил ему Мужик.

— А мне нравятся кошки! — гавкнул тут же на это Серый, — Они кавайные, шелковистые, а ещё так мило мурчат…

Но мужик уже принялся чего-то рассказывать и грузить. И даже не про кошек, а про пахоту, про прополку, ещё про какую-то скучную и явно неприятную рутину. Серому надоело, и он возьми и ответь:

— Не учи учёного!

А тут как раз по дороге Лошадь бежит, песенку поёт:

— Что везёт Лошадка на возу? Я зерно на мельницу везу!

Услышал Серый про зерно, подкрался сзади… К едущей на полном скаку Лошади сзади так подкрался… Медленно и тихонечко… И стащил мешок зерна с возу! Да только не выросло у него ничего — потому как Мужика Серый слушал не внимательно, посеял зёрна прямо в мешке, да закопал слишком глубоко. А жрать-то хочется… А тут Лошадь обратно едет, муку везёт… В общем, одна такая едет, без охраны и даже без кучера. Короче, стыбзил Серый у неё мешок с мукой, да так и не поёл — только измазался весь и аллергию схватил. Разозлился, а тут снова Лошадь. Уже везёт готовый хлеб из пекарни.

Серому бы сообразить — стыбзить мешок по-тихому, а он возьми и выскочи ей навстречу, мол:

— Гони весь хлеб! Весь!

Ну, Лошадь и говорит ему, как те хитропопые Козлы да Бараны с Быком вместе:

— Если прямо уж «гони», то ты тогда пасть открой пошире, а я тебе туда сама прыгну вместе с возом.

Обрадовался Серый, что и хлеба поест, и мяса поест, и снова забыл, что не удав он, чтобы зверей целиком заглатывать, тем более ещё и с транспортными средствами вкупе, да на большой скорости. Разинул пасть и ждёт… Короче, умные учатся на чужих ошибках, не очень умные — на своих, а дураки, как наш Серый, — не учатся вообще. Вдарила ему Лошадь прямо с разбега… Чуть челюсти не переломала. Но, не переломала — известно, дуракам всегда везёт.

«Где же тут везение?» — спросите вы, ведь и зубы все волку выбили, и поесть так и не дали… Ну так вот где. Летел Серый по небу, летел-летел, и хлюпнулся в чей-то двор. Оказалось — то Теремок был, и жили в нём Мышка-Норушка, Лягушка-Квакушка, Зайка-Побегайка да Лисичка-Сестричка. Пожалели непутёвого беззубого Серого, пустили жить к себе. И вот живёт он в Теремке, поживает… Да только приди ему однажды в голову мысль, что тесновато впятером в одном Теремке, надо бы жилплощадь-то расширить!

И вот пошёл он в лес за брёвнами, весь такой довольный, что сейчас доброе дело сделает, первый раз в своей жизни, весь такой окрылённый правильной мыслью! И видит: мужики валят сосны и складывают. Прямо массово валят, все подряд. Какие нехорошие мужики, прям браконьеры! И тут вспомнил Серый, как тайком мешки у Лошади с воза таскал. Схватил одно бревно и потащил. А тут его догоняет Сорока:

— Ты куда это, Серый, бревно тащишь? Вон, на табличках прочитай — брёвна заражены жуком-дровосеком, принесёшь такое в свой лес — лес погубишь. К себе во двор — они тебе всю хату съедят!

— На табличках? — возмутился на это Серый, — А каким шрифтом? Печатным, или рукописным?

— Печатным, — пожала плечами Сорока, — Кто сейчас, в век цифровых технологий, от руки писать будет?

— А я печатному слову не верю! — с готовностью выпалил на это Серый, — Я не зомби какой-нибудь!

И притащил заражённое бревно, да завелись в Теремке личинки жука-дровосека. И когда под Серым проломилась кровать, он возьми и подумай:

— Это всё мыши!

И вот приходит он к Зайчику-Побегайчику и говорит:

— Это всё Мышка-Норушка виновата! Она — Мышь, и шуршат тоже мыши!

— А почему Мыши шуршат? — удивился Заяц.

— Потому что Гладиолус! — ответил на это Серый.

Вышел он от Зайчика-Побегайчика и думает: «Как-то подозрительно Заяц на мои новости отреагировал! Не случайно это, ой не случайно!»

И побежал к Лисичке-Сестричке:

— А знаешь… Наш Косой-то мышей плодит! Сам сказать чего ему не нравится — боится, вот и плодит мышей, чтобы были его гласом, причём — анонимным!

— Чего-чего? — удивилась Лисичка-Сестричка, пытаясь вкурить, чего ей только что сообщили, а потом вдруг всплеснула лапами: — Как же он может плодить мышей! Ведь он же — Заяц!

— Как-как? Каком кверху! — ответил на это Серый, — С Мышкой-Норушкой спит, вот мыши и плодятся… Мышиная природа по её линии передаётся!

А сам вышел от Лисички-Сестрички и думает: «Чего-то и Лиса как-то странно отвечает… Вместо того чтобы головой кивать и во всём поддерживать — ерепенится, сомнению мои слова подвергает… Не случайно это всё, ой не случайно!»

И пошёл он к Лягушке-Квакушке:

— Ты знаешь, Лиса как-то странно разговаривает, да за Зайца заступается, а Заяц за Мышь заступается… Никак они вместе в этом деле замешаны… Мышей плодят! Заяц и Мышь спят вместе. Заяц ого-го какой плодовитый! А мышь — маленькая, одна столько мышат не выносит, вот Лиса ей и помогает, суррогатной мамашей подрабатывает! Только хитрит, Лиса, признаваться не хочет! Ещё бы! Все лисы — те ещё плутовки, в книжках так написано!

— Мышей? Каких ещё мышей? — удивилась Лягушка-Квакушка, — Не видела я тут никаких мышей! А вот короеды завелись, скоро от нашего Теремка ничего и не останется.

— Какие короеды? Это мыши! — не согласился Серый. — Они шуршат? Шуршат. А раз шуршат — значит — мыши!

— А почему если шуршат — то обязательно мыши? — удивилась Лягушка-Квакушка.

— Потому, что Гладиолус! — повторил Серый то, что казалось ему очевиднее очевидного, да только другие звери были слишком глупы, чтобы это понять.

Вот и Лягушка-Квакушка не поняла, да говорит Серому:

— И вообще, не совестно тебе своих друзей невесть в чём подозревать?

Ничего не осталось Серому, как пойти в соседний двор, к Медведю:

— Ты знаешь, Михал Потапыч, вот живу я в Теремке, никого не трогаю, а сожители мои против меня чего-то затеяли, мышей наплодили… Никак армию готовят, войной на меня пойдут! Точно готовят! Тайную! Ведь их не видно даже!

— Мышей? — почесал репу Михал Потапыч, — Ну так заведи Кота!

И побежал Серый Кота разыскивать. Да только все окрестные коты оказались заняты. Баюн подрабатывал у Соловья-Разбойника, криминал у него был такой, что бросать его ради какого-то Теремка Баюн не захотел. Тем более, нет дела бывалому бандиту до страданий простого люда. Леопольд, зажиточный бизнесмен, в прошлом — образцовый партработник, только что дачу на Канарах приобрёл, и собирался ехать туда вместе с компаньонами по бизнесу — мышатами. И вообще наотрез отказался против мышей какие-либо компании затевать, очень настоятельно советовал жить дружно и не ссориться. Учёный никак не мог закончить годовые отчёты за свою научную деятельность, да и вообще бросить родную науку и экскурсии по Дубу с Златой Цепью. Чеширский пошёл спасать Алису в Зазеркалье. Только Всапогах согласился посмотреть на мышей и приструнить их, да пришёл он в Теремок, никаких мышей-вредителей не нашёл, и посоветовал пригласить Дятла, чтобы тот короедов вывел. А сам ушёл — его ждали другие подвиги.

Короедов Дятел действительно вывел, хотя для этого ему пришлось раздолбить пол-Теремка, потому что иначе до них было не добраться. А когда Серый начал спрашивать его о мышах, только пожимал плечами. И тогда Серый поведал ему обо всех своих подозрениях, о том, что все звери, которые с ним в Теремке живут, мышей плодят, и вообще против него, Серого, сговорились. И тогда Дятел принялся всех этих зверей защищать:

— Как они могут плодить мышей, если сами не мыши? Да зачем им это? Да разве хорошо подозревать своих друзей, которые тебя приютили и обогрели? Тем более, поводы для подозрения где? Где ты самих мышей-то видишь? — И тоже наотрез отказался принимать такие прописные истины как «Гладиолус», «По Кочану» и «Каком Кверху».

Наверное, сам Дятел тоже плодил мышей, да и чего от него ещё ждать — он же стукач по натуре! Сейчас всем остальным зверям об этом разговоре настучит! И понял Серый, что против него готовится настоящий заговор! Что звери не могут в мире жить, обязательно им нужен хищник, против которого они все сплотятся, потому что иначе их звериную дружбу склеить и нечем, кроме как общим врагом. И вот они нашли этого самого врага в его лице — лице Серого! Для того в Теремок и пустили! И помочь может только Кот!

Еле нашёл Серый одного Кота — Кота-Обормота, который только-только вышел из тюрьмы, где сидел за убийство Курочки Рябы, и готовил месть за то, что его в эту тюрьму в принципе посадили.

В планы мести входило — замочить навсегда тапки и спереть у людей всё съестное, что ещё не было спёрто до отсидки. Вторая часть Серому очень понравилась, потому что он от всей души надеялся, что Обормот обязательно с ним поделится украденным съестным. Воодушевившись, Серый даже рассказал, как сам спёр у Лошади мешок с зерном и мешок с мукой, умолчав при этом, что спёртое съестное оказалось для него, Волка, несъедобным. А Обормоту очень понравилось, что среди зверей, затеявших заговор, есть Мышка и Дятел. И Обормот пообещал, что обязательно всё уладит.

Тапок в Теремке Обормот не нашёл, поэтому основательно замочил все углы и щели, весь утеплитель, и вообще всё, что подлежало замачиванию. В том числе, замочил он и брёвна, чему очень помогли проеденные короедом ходы, по ним замачивание проходило особенно успешно. В итоге чудом спасённый Дятлом от короеда Теремок всё-таки рухнул, уже от того, что насквозь прогнил от Обормотовых замачиваний. А ещё Обормот изловил и сожрал Мышку-Норушку и самого Дятла. И тут оставшиеся в живых звери Филина позвали, чтобы тот арестовал Обормота за все его злодеяния и снова посадил его в тюрьму. Где Обормот строчил письма о несправедливом отношении к котам и готовил новые планы мести за то, что его снова лишили свободы, да не абы за что, а когда он за Правду боролся.

А Серый, как узнал про это, так начал подвывать, мол, как можно было в тюрьму посадить Кота! Ведь это Кот! Священное животное, к тому же — милейшее на свете! Плохих котов не бывает, все коты святы от рождения! Это все другие звери плохие мышеплоды, ещё и практикуют зоофилию, суррогатное материринство и даже мужскую беременность! Ну да, Дятел же может на яйцах сидеть, мышат высиживать, хоть и мужик! А Кота не трогайте! Вы лучше Филина посадите! Сам мышей не ловит, да ещё тех, кто с мышами борется — в тюрьмы сажает! И, наверняка, тоже яйца с мышатами в свободное время высиживает!

Разбежались все оставшиеся звери с того места, где Теремок когда-то был, и стало пусто. Остался Серый куковать на пару с Михал Потапычем, да только как не научился в своё время хлеб выращивать, так и мёд добывать, да ягоды собирать — тоже не научился. Да ещё и ляпнул Михал Потапычу, мол, это всё ты виноват — ты вместе с этими мышей плодил, а признаваться-то не хочешь! И выгнал его Михал Потапыч нафиг, не стерпев такого оскорбления.

Но дуракам, как известно, всегда везёт. И вот идёт Серый однажды весь тощий, голодный, еле на ногах держится, уже на волка-то не похож совсем. Вот какие-то люди и решили, что это собака, да не простая, а пострадавшая от их собратьев — других людей. Отнесли Серого в собачий приют, где вымоли, отогрели, причесали, накормили. Лежит Серый в своей персональной клетке, да вспоминает Обормота, которого Филин в тюрьму посадил. А всех приютских собак презрительно обзывает прихвостнями, продавшимися людям за еду, своими головами думать не желающими. Да ещё стращает их:

— Ведь это же люди вас и бросили! И поиздевались над вами тоже люди же! Кому лапы перебили, кому пасть скотчем связывали, кого плетьми били!

А люди из приюта тем временем открыли Серому блог в Интернете, где в красках описали, как того бывшие хозяева голодом морили, да зубы ему выбивали. Набрали десять тысяч лайков, а ещё собрали много пожертвований в собачий приют.

А все приютские собаки плакали горькими слезами, потому что знали — не правда всё это! Не обижали люди Серого. Разве что Портной его однажды побил, да людские звери бодали, но это была самооборона, ведь Серый же съесть их собирался! И даже не знали собаки, как принимать материальную помощь, собранную на выдуманных жалостливых историях этого ханжи — Серого, историях, в которых обвиняют совершенно не тех, кто на самом деле виноват!

Но такая судьба у каждой собаки — всё понимает, а сказать не может.