Не забывайте (Работа №15)

Небольшой округлый предмет, разбив окно, с металлическим стуком упал на пол бедно обставленной комнаты. Комната была немаленькая и в ней проживала целая семья: на матрасах по краям комнаты ютились пятеро человек — женщина с младенцем, девочка и трое мальчишек. Один матрас, лежавший вплотную к матрасу женщины, пустовал.

Старший из мальчишек — Ибрагим, проснувшись от шума, удивлённо смотрел на эту вещицу. В тусклом свете полной луны ему казалось, будто посреди осколков-звёзд — это фантом самого Марса, отливая матовыми гранями, лежал в сердце крошечного мирка, где спит вся его жизнь.

В его мыслях пронеслось: “Должно быть, это один из моих кошмаров. Ведь такого просто не может быть. У нас всё так хорошо: скоро должен вернуться папа, мама будет очень рада — она так по нему скучала, что даже плакала по ночам. И мы с братьями не могли дождаться его возвращения — мы так любим, когда он с нами играет”.

Яркая вспышка белого света и сильный грохот на секунду полностью заполнили все чувства мальчика.

Спустя несколько секунд зрение стало возвращаться, звон в ушах понемногу утихал.

— Где я?

Было тихо и темно, но рядом с ним горел костёр, языки пламени которого освещали небольшую опушку, окружённую исполинскими деревьями, чьи стволы, словно башни древней крепости, вздымались нерушимой стеной между тьмой и светом. В прорехи в этой природной стене, сквозь густые заросли кустарника и травы, медленно струился густой туман молочного цвета, и постепенно растворялся, попадая на свет.

— Ты что, не видишь? Мы в лесу.

Мужчина поворошил палкой костёр, и пламя радостно заплясало, почувствовав в себе новые силы. Мальчик вгляделся в его искажённые тенями черты и худощавую фигуру. В его глазах сквозила какая-то неодолимая грусть, и в то же время, он был рад возможности с кем-нибудь поговорить.

— Как я сюда попал? Кто вы?

Мужчина изменился в лице, взгляд потускнел — его как будто тянуло в сон. Он вяло ответил:

— Я… Я не знаю. Или нет, подожди… Кажется мы в каком-то особенном лесу. Но что я здесь делаю? Кто… я?

Он замолчал, остекленевшими глазами смотря на пламя.И сколько бы Ибрагим не звал его — мужчина больше не отвечал.

Сквозь туман, похожий на упавшее облако, виднелись причудливо узорчатые тени, скачущие вокруг. Они то схлёстывались друг с другом в яростной схватке, то внезапно разбегались, пытаясь спрятаться от света костра. Мальчик, заворожённо наблюдал за этой картиной, как вдруг почувствовал жуткую усталость, голова будто наполнилась туманом, что вился вокруг; веки стали тяжелеть — сон непреодолимой силой тянул к земле.

Громкий хруст веток раздался в чаще, и сон смахнуло как рукой — испугавшись, Ибрагим схватил палку и приготовился отбиваться от волков или других тварей, что могли обитать в этой глуши.

Но в круг света вступил человек. Рослый смуглый мужчина средних лет с короткой ухоженной бородой, одетый в военную форму, пронзительным взглядом осмотрел поляну. Его глаза с интересом остановились на мальчике, застывшем в воинственной позе.

— Как интересно… Что это ты тут делаешь?

— П-простите, я думал это волки. — Мальчик стушевался и бросил палку.

— Надо же, как необычно. Ты должно быть недавно тут? Как твоё имя?

— Меня зовут Ибрагим. Мне приснился плохой сон, а когда я проснулся, то был уже здесь. Вы не знаете, как я сюда попал?

— Догадываюсь. Но давай поговорим об этом позже — нам нельзя здесь оставаться. — Сказал он и, позвав за собой жестом, двинулся в сторону чащи, сквозь продолжавший сгущаться туман.

— Держись как можно ближе ко мне и не отставай. Пока мы не дойдём до следующего костра — не разговаривай.

— А как же этот мужчина, неужели мы оставим его здесь?

— Ты, должно быть, пытался поговорить с ним и наверно уже понял, что ему не до нас. Мы здесь лишние и если останемся, то разделим его участь. А теперь молчи — нам нужно идти.

Чем дальше они отходили от опушки, тем непрогляднее становилась тьма. Ибрагим не видел ничего кроме густого тумана, застилающего глаза и маленького огонька от тлевшей палки, что нёс неизвестный, над личностью которого он даже не успевал подумать — все силы и внимание у него уходили на то, чтобы не отстать и остаться на ногах.

Они шли в кромешной тьме, где каждый шаг вёл в неизвестность: можно было споткнуться или, оступившись — свалиться в яму. Со всех сторон их, словно нежнейшей периной, окутывал туман, мягкие прикосновения которого убаюкивали сознание, блуждающее в пустоте.

Но вот впереди, словно маяк, манивший в свою уютную гавань, забрезжил огонёк другого костра. Мухаммед так обрадовался этому свету, что забыв все наставления его спутника спросил:

— Откуда вы знали, что здесь будет другой костёр? — И тут же об этом пожалел — густой туман, превратился в удушливый дым, который, заполняя лёгкие, душил тело и разум мальчика. Освещённый островок был так близок, но сил у Ибрагима уже не оставалось — вдохнуть было нельзя, а кашель не давал задержать дыхание. Уже теряя сознание он, почувствовав резкий рывок, покатился по мягкому настилу изо мха и опавших листьев.

— Как ты, в порядке?

— Ч-что это было? — Кашель душил мальчика, но они уже были на другой полянке, освящённой костром. Здесь не было этого жуткого тумана и можно было дышать свободно.

— Разве я не говорил тебе молчать? Это не обычный лес и здесь есть свои правила и законы!

— Но что это вообще за лес такой? И как я тут очутился?

— Этот лес… Его называют “Логово Забытых”.

— Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, но вы не могли бы мне помочь? Я, кажется, заблудилась здесь. Смешно сказать — я даже не помню, как сюда попала! — У костра сидела молодая женщина. Ибрагим вгляделся в тонкие и изящные черты её молодого лица, которое выражало печаль и какую-то далёкую, практически несуществующую надежду.

— Давно вы тут? Как ваше имя? — Фраза военного прозвучала странно, как будто если он произносил её настолько много раз, что само её значение стало ускользать даже от него самого.

Женщина замялась, её взгляд потускнел. Слабым голосом она произнесла:

— П-простите. Какая нелепость! Кажется, я не помню… М-меня зовут? Я… Кто я?

С полностью отсутствующим видом она взяла палку, чтобы помешать дрова в костре, как будто здесь была только она одна. И так и продолжала сидеть, вглядываясь в языки пламени, с новой силой кружившие в своём жизнерадостном танце. Тени, что отбрасывало пламя — тоже прыгали повсюду в странной игре в прятки со светом.

— Кем забытых? — Голос Ибрагима в возникшей тишине был чужероден и неестественен.

— Что?

— Ну, “Логово забытых” — кем забытых?

Военный задумался, сочувственно глядя на женщину, сидевшую у костра с отсутствующим видом.

— Сюда, в Логово Забытых — попадают люди, чья жизнь была пустой. Те, кто прожил её не так, как хотел и не так, как мечтал. Те, кто продал и забросил свою мечту. На исходе этой бесцельной жизни их сожаление было так велико, что они не могли жить в покое. Отчаяние, обида и злость на самих себя душили их настолько сильно, что они ещё больше старались забыть свои самые сокровенные мечты. Старались забыть себя.

Здесь нашли своё пристанище те, кто забыл себя. Посреди океана забвения, движимые своим отчаянием и болью — они вечно сидят, вглядываясь в пламя своей души, пытаясь найти забытые мечты, найти потерянную жизнь. — Голос военного становился тише, усталые интонации сквозили в каждом слове.

На границе невероятной природной крепости, так похожей на ту, в которой Ибрагим встретил своего таинственного спутника, клубился туман. Как океанские волны, одна за другой — он накатывал на освещённый островок, пытаясь его отвоевать.

Военный внезапно встрепенулся, торопливо оглядевшись вокруг, он обратился к Ибрагиму:

— Отдышался? Теперь идём, нам нельзя оставаться — мы здесь мешаем. Не забудь, пока не дойдём до следующего костра — говорить нельзя, понял?

Туман с готовностью поглотил путников в свои объятья. Путь был долог и оттого труден. Непроницаемая тьма и тишина окружала путников. Казалось, стоило сделать неосторожный шаг — и можно провалиться в бесконечную пустоту небытия.

Ноги Ибрагима налились тяжестью — он устал, и каждый следующий шаг давался с трудом; дыхание предательски сбивалось, капризно желая вырваться из-под контроля. Но отставать было нельзя.

Когда надежда уже не могла держаться на одной лишь вере в безымянного спутника и стала по капле покидать сердце мальчика — впереди забрезжил спасительный свет следующего островка жизни.

— Ну вот мы и пришли, парень! А ты молодец, выдержал этот переход. Обычно они намного короче, только в последнее время что-то не везёт… — Усталые путники обессилено опустились на мягкий лесной настил, ища у земли сил и моральной поддержки.

— Скажите, а почему вы и я не смотрим в свои костры? И откуда вы вообще всё это знаете? — Из головы Ибрагима никак не шёл их разговор на предыдущем островке.

— Точно не знаю. Когда я пришёл в себя, то уже знал это всё. Представь, что тебе снился сон, но ты проснулся и хоть и помнишь, о чём он был — детали понемногу начинают ускользать из твоей памяти.

Думаю, несмотря на то, что наша жизнь была не такой, как мы хотели — мы не забыли о наших мечтах, а бережно хранили их глубоко в своём сердце и благодаря им смогли сохранить себя в этом ужасном месте.

— Но куда мы идём? Неужели нам так и придётся без устали скитаться по этим островкам?

— Мы идём к сердцу этого леса, к душе Логова Забытых. Не знаю что это, но мне кажется — там мы сможем найти какой-нибудь выход. Я уже давно иду в этом направлении, сколько — точно не знаю, здесь всегда ночь. На своём пути я встретил много таких забытых, — он кивнул на человека, что сидел у костра и не обращал на них внимания, — но ты единственный, кто смог сохранить здесь себя. Какое совпадение, что я тебя встретил…

Кстати, кажется, я не назвал тебе своё имя? Меня зовут Мухаммед, прости, что не представился раньше. А теперь вставай, нам нельзя здесь долго прохлаждаться — мы уже почти у цели.

Путь был тяжёлым. Переходы от островка к островку не становились короче; усталость одолевала тела и души странников, заставляя над каждым следующим шагом делать всё большее усилие.

Понемногу даже сам лес стал меняться — исполинские деревья становились всё больше и походили уже не на деревья, а на гигантские столпы, подпирающие основы мироздания. Каждый следующий костёр становился ярче и больше, как и островки света, на которых отдыхали уставшие путники. Туман стал таким плотным и густым, что сделав шаг за границу света — человек сразу пропадал из виду, будто сами небеса упали на землю, не в силах нести на себе столько облаков.

Ибрагим с трудом плёлся за тускло тлеющим в непроглядной тьме огоньком, что нёс Мухаммед, идущий впереди. Он с трудом сопротивлялся убаюкивающим прикосновениям тумана — сон постоянно накатывал на измождённый разум.

Но внезапно Ибрагим осознал, что туман стал редеть. Он увидел! Вокруг разливался рассеянный свет, в котором растворялись туман и непроглядная тьма, казавшиеся всесильными в этом бескрайнем лесу. Они дошли! Радости не было предела — бесконечное и утомительное путешествие подошло к концу.

Путникам открылось потрясающее зрелище: насколько хватало глаз, вдоль горизонта и уходя в бесконечную высь — полыхало пламя, заслонившее собой всё пространство впереди. Будто путь сквозь упавшие небеса привёл странников к Солнцу, что полыхало сейчас у их ног. Но его лучи не ослепляли и не обжигали — свет и тепло этого пламени лишь мягко касались мужчины и мальчика, развеивая остатки тумана и тьмы, что окутали их.

Ибрагим, глазами, полными счастливых слёз, смотрел на своего проводника и спасителя, не в силах поверить в своё прозрение, а Мухаммед счастливо улыбаясь — смотрел на него.

— Ибрагим! Мой мальчик! — Счастливый отец бросился обнимать своего сына — Как же я мог! Как же я мог тебя забыть…

— Папа! Я так давно тебя не видел, мы все очень соскучились по тебе! Нам так тебя не хватало… — По щекам мальчика ручьём текли слёзы радости и боли накопившейся за долгое время разлуки.

Когда радость отца и сына немного утихла, отец, взяв за руку сына, смотрел на бушующее пламя впереди и видел в нём всё, что забыл: свою жизнь, свою смерть, что случилось и что должно было случиться. Ибрагим, посмотрев на пламя, полыхавшее впереди, спросил своего отца:

— Но чей же это костёр?

— Не знаю, сын. — Он с грустью посмотрел на него. — Тебе пора, Ибрагим. Скажи маме, сестре и братьям, что я люблю их и всегда буду рядом.

— Хорошо папа. — Они крепко обнялись на прощание и Ибрагим пошёл в сторону бушевавшего огня.

— Ибрагим! — Мальчик обернулся: в глазах отца стояли слёзы — Я люблю тебя, Ибрагим.

Бушующее пламя поглотило крошечную мальчишескую фигурку.

Яркий свет и рёв пламени заполнили все его чувства. Когда зрение начало возвращаться и стал проходить звон в ушах, он услышал, как граната разбила окно и упала в середине комнаты.

Ибрагим уже был готов и бежал к ней: шаг, ещё шаг — время текло так медленно, но он знал, что успеет. Схватить. Бросить обратно.

В тех, кто забыл Бога.