Листок в кармашке

Я взяла клетчатую бордовую рубашечку постирать. Нащупала в карманчике бумагу. Вынимаю сложенный вчетверо листок, разворачиваю и вижу странный рисунок, линии и прямоугольники.

— Что это? — спрашиваю я сына, которому почти пять лет.

— План. Это наша дверь. Это площадка, а это лестница. Вот подъезд, а здесь крыльцо.

Я улыбаюсь, я ещё не понимаю. Помолчав, он говорит серьёзно:

— Я хотел убежать из дома, потому что вы всё время ругаете меня.

Улыбка сходит с моего лица, сердце сжимается. Я прижимаю его к себе, глажу худенькую спинку, одни косточки, и пытаюсь вспомнить, когда же я его ругала. Он ведь такой желанный ребёнок, центр нашей жизни. Все мысли только о нём. Сейчас домою посуду, будем делать ингаляцию. Просто так он не сможет, надо накрыться одеялом, будто играем в домик. Стираю и думаю, надо сделать компресс. Купила новые диафильмы, будет лежать и смотреть. После еды нужно дать лекарство, растолочь таблетку, смешать с начинкой конфеты и засунуть обратно, чтобы не было горько.

Когда, когда же я его ругала? Может он просил поиграть с ним, а я сказала: «Поиграй сам, у меня ещё посуда немытая». Может, просил почитать, а я не почитала, сказала: «У меня уборка». Отец уже едва ходит, и я держусь из последних сил.

Я кладу рубашечку на стул. Мы садимся на диван. Читаю Драгунского. Во время ужина сажусь рядом с ним. Я перекусила на ходу, сразу после работы, и сейчас должна приготовить еду на завтра, но это на потом. Укладываю сына спать и сижу, пока он не заснёт. Никого дороже его у меня нет на свете. Что же я не заметила?

Недавно, возвратившись с работы, я застала его в слезах, в кулачке у него ферзь. Иду в спальню к папе. Он сидит на диване рядом с шахматной доской, сам он встать с дивана не может. Говорит жалобно и тихо: «Так он играть не научится. Он проигрывал, схватил ферзя и убежал».

Бедный мой папа! У меня перехватывает горло. Меня он всему научил, а на любимого внука совсем не осталось здоровья. Он врач и знает, что его ждёт полная неподвижность. Он торопится хоть что-то сделать для внука. «Он ещё маленький» — пытаюсь объяснить я отцу, не зная, кого мне раньше утешать.

Сын уснул, а я иду в ванную замачивать рубашечку, стою над тазиком, а слёзы капают в воду. Я не боюсь, что сын уйдёт из дома, я боюсь, что он уйдёт от меня.