Глава шестнадцатая.

Превратился ангел в стерву.

Скажите, говорят, укусившая какая из себя?

Я говорю: обычная, и рост не с бугая,

Такая симпатичная, не думал, что змея!

Юрий Визбор

Встреча в Балтийске.

На палубу «Стрельца» поднимались остальные гости и родственники членов команды. Каминские стояли у правого борта. Людка повторила свой вопрос.

— Валюту ты получил?

— Валюта будет в лучшем случае через неделю,- ответил Егор.

— Хорошо. Я буду ждать.

— Где ты собираешься ждать? На «Стрельце»? Исключено. Я тебя сам за шиворот выставлю с судна. Это во-первых. Во-вторых, я тебе уже говорил, валюта дана мне для личного пользования и поэтому ты о ней забудь. Дать тебе её или нет — это я решаю сам. И вот, что Людка. Не буди во мне зверя. Поле этого похода, не только я, вся команда на взводе. Это тебе не Новый год. Смотри девка, доиграешься. Забыла, как последний, хер без соли в Балтийске доедала. Так я тебе напомню. Здесь не Минск матери моей нет.

— Ну, прости. Я же хотела как лучше. Приехал вот встретить тебя. Сын тебя ждёт. Он уже всё понимает. Начал говорить. Всё говорит, папа, папа и показывает на твою фотографию. Прости меня, я же тебя люблю, — Егор при упоминании сына немного смягчился.

— Деньги ты любишь, а не меня.

— Деньги. Да. Как же нам жить без денег. Так как жили тогда в Балтийске. Как ты сам говоришь, последний хер без соли доедали. Теперь же можем пожить и хорошо. Есть же деньги. Скоро твоя служба закончится, приедешь в Минск. Не хочешь на автосервис иди в свою милицию. Ну а мне дай последний раз купить себе хорошие вещи. Ведь это наверняка последний поход твой за границу. Потом будем как все. Ты дома будешь и сын с нами. Всё Егорушка, всё будет хорошо и опять, будем жить, как жили без ссор. Это эти деньги проклятые нас такими сделали, — Егор слушал жену и в чём-то с ней соглашался: «Возможно, она права. Эта валюта и эти деньги не таким как она глаза застилают. Может она в чём-то и права. Всё-таки сын. С ним как быть. Плохо если я его оставлю. Хорошо буду дальше смотреть на её поведение. Чем чёрт не шутит, может и одумается».

Не один Егор был шокирован появление Людки на палубе «Стрельца». Был ещё один человек в команде судна, который очень внимательно наблюдал за происходящим на палубе. Неожиданно по громкой связи прозвучала команда: «Матросу Каминскому прибыть на ГКП».

— Стой здесь. Я скоро. Только узнаю, что от меня хотят, — Егор побежал по трапам и палубам на ходовой мостик. Он открыл дверь с мостика в ходовую рубку и вошёл.

— Прошу разрешения,- как положено, произнёс Егор. В рубке находился только старпом Баринов. Он повернулся к Егору и спросил.

— Как она узнала, когда мы приходим?

— Думаю источник тот же — особист, — поделился своим предположением Егор.

— Что она собирается делать?

— Ждать валюту. Её только это, похоже, и интересует, — потом Егор решил нарушить субординацию и обратился к старпому по-дружески, — слушай Андрей, дай мне дня три. Я увезу её в Минск, а валюту возьму у ребят на «Андромеде». Мне её выходки самому уже осточертели.

— Хорошо Егор. Действуй. Можешь сегодня уехать? Чтобы она не оставалась на «Стрельце» на ночь.

— Да конечно. Не переживай проблем не будет. Прямо сейчас и начну действовать. Думаю, через час, нас уже не будет на борту.

— Тогда удачи тебе и не пуха не пере.

— Иди ты к чёрту, — они обменялись рукопожатием, и Егор вернулся на палубу, где его ждала жена.

Каминский подошёл к ней. Он не хотел вести её вовнутрь судна. Посадил жену на баночку, в простонародье скамейку, у рубки дежурного и наказал сидеть и ждать его. Отправился Каминский на «Андромеду», она стояла на своём месте. Разыскал Колесникова.

— Игорь! Здорово! – моряки обнялись.

— Как сходили? Тут о вас всякую бадягу несут, что вы лодку просрали?

— Потом Игорь всё тебе расскажу. Потом. Мне сейчас нужно две книжки бонов. Через неделю получу за Алжир, верну. Устроишь?

— Сделаем Егор. Посиди, подожди, сейчас найду, — Игорь ушёл искать валюту. Егор остался ждать. Вернулся Колесников не прошло и пяти минут. Передал Егору две книжки по 25 рублей и сказал.

— Парни спросили для кого. Сказал для тебя. Сразу дали. Тебя помнят на «Андромеде», — и немного выждав вдруг выдал, — Женька тебе ждала. Ждала до последней минуты. Я не всё понял. Короче. Она поцеловала меня и просила предать тебе. Вот дословно: «Я будут помнить тебя и я сожалею, что однажды поспешила с отказом». Только я ничего не понял, какой отказ, ты же спал с ней. Чего я не ожидал от Женьки, она плакала, — Каминский, стиснув зубы, чтобы самому не пустить слезу, молча пожал руку Колесникову. Выждав несколько секунд, чтобы спазм отпустил горло, спросил.

— Игорь водка есть? — Колесников открыл рундук-бар, достал бутылку водки. Передал Каминскому. Он молча открыл бутылку. Налил по сто грамм в два стакана. Один передал другу

— Выпьем за наших девчонок, чтобы «Пегасу» всегда было семь футов под килем. Давай за тех, кто в море. Кто сейчас стальным форштевнем режет волны Биская. Пусть им сопутствует удача и пусть их добром встретит Владик. Пусть их хранит святой угодник Николай, — они выпили. Колесников не удержался и даже прослезился. Ему тоже в душу запала Катя. Потом вытирая глаза сказал.

— Ты. Ты хорошо сказал. Так хорошо. Давай за их трудолюбивые ручки, красивые ножки и светлые головки, — опрокинули ещё по сто грамм. Егор ещё раз поблагодарил Игоря за помощь с валютой и отправился назад на «Стрелец» за женой.

Людка сидела на баночке где он её оставил. Каминский зашёл в каюту. Переоделся. Взял документы, деньги и снегокат, что купил в Риге сыну. Вернулся на ют и попросил дежурного по судну.

— Вызови Вовку к дежурке. Мне надо спешить на дизель. Искать его некогда по судну, — дежурный передал по громкой связи: «Матросу Шаврину прибыть к рубке дежурного». Вскоре появился Вовка. Увидел Людку. Обрадовался. Они обнялись и поцеловались. Егор подождал, пока они закончат приветствовать друг друга, и обратился к другу.

— Всё? Нацеловались? – открыл одну книжку бонов, вырвав десять рублей и со словами, — перешли Прудникову в Ригу, наш долг ему. Я отвезу Людку в Минск и вернусь через три дня, — передал боны Шаврину, а затем обратился к жене.

— Чего ждёшь? Целуй Вовку, и поехали в Кёник. Если хочешь успеть в «Альбатрос», — Людка сразу засуетилась. Чмокнула Шаврина в щёку и побежала за мужем к трапу. Пока шли по причалу дивизиона, она спросила, мужа.

— Это что у тебя не пойму за штука такая? Почему ты Шаврику оставил боны?

— Это снегокат, типа санки такие. Максиму купил в Риге. Валюта за этот снегокат.

— Как, эта ерунда стоит 100 рублей! Зачем ребёнку такие дорогие подарки. Сейчас лето будет, а до зимы он уже вырастит. Тратишь валюту бес толку. Мне бы лучше отдал, я бы ею по-умному распорядилась.

— То, что ты ею распорядилась бы по-умному, я и не сомневаюсь. Это моя валюта и я ею распоряжаюсь так, как считаю нужным. Всё — заткнись.

Пришли на вокзал в Балтийске и выяснилось, что у Егора нет советских денег. Они же только час как вернулся в базу из-за границы. Он спросил жену.

— Деньги есть советские?

— Нет. Откуда? Какие были, я потратила. Думала, ты получишь, — ответила жена. Егор ей не поверил: «Чтобы ты хитрожопая колхозница, поехала и без денег. Отлично ты знаешь, что нас могут тормознуть на рейде. Тем более идём из Алжира, а там та ещё эпидемиологическая обстановка» — подумал он, а Людке просто сказал.

— Хорошо. Сейчас продам часть валюты, вот и будут деньги. Только в Балтийске её берут в два раза дешевле, чем в Кенике. Но делать то нечего без денег в дизель не пустят, — поставил снегокат и стал искать глазами кому бы предложить боны. Хитрость Егора сработала. Людка, начала лихорадочно рыться в своей сумочке, и радостно сказала.

— Вот в сумке завалялись двадцать пять рублей, — и протянула купюру мужу. Егор взял деньги и посмотрев на жену с ухмылкой сказал.

— Это у тебя, то четвертак завалялся. У тебя медный пятак не заваляется. Кому ты Людка в уши дуешь. Смотрю я, ты никаких выводов не сделал из нашей договорённости перед походом. Ну что же, ты свой выбор сделала. Сделаю и я свой, — они сели на дизель Балтийск – Калининград.

На заставе, Егор предъявил Паспорт Моряка со штампом прописки по дивизиону. Людка справку разрешающую ей проезд в Балтийск. Когда контролёр возвращала Людке справку, Егор ловко её перехватил. Действительно справка было выдана недавно и действительна она полгода. Штамп пересечения заставы Балтийска стоял за три дня до прихода «Стрельца». Где и с кем эти дни жила его жена он спрашивать не стал, всё равно правду не скажет. Как женщины проводят ночи в Балтийске, Каминскому было очень хорошо известно и не по рассказам, а из личного опыта: «Спи ты, с кем хочешь, мне всё равно. Главное, чтобы не наградила меня триппером» — только и подумал он, но разрешение на пересечение заставы у Людки забрал.

Магазин «Альбатрос» в Калининграде обслуживал моряков заграничного плавания за боны. Вход в магазин разрешался по Паспорту Моряка или справке, выданной жене моряка в пароходстве или командованием части. Такую справку Егор сделал жене. Цены в магазине были в десять раз ниже розничных, но главное, в этих магазинах реализовывали отличные заграничные вещи. Конечно, все гонялись за джинсами, и стоили настоящие штатовские джинсы, не Польские или стран ближнего зарубежья, а именно оригинал USA, 7 рублей, бонов. Это на деревянные рубли – 70 рублей. Если же с этими штанами выйти из магазина, то их без разговоров, прямо у дверей, фарцовщики возьмут за 250 рублей. Правда, нарваться на эти штаны в магазине, например Егору, за три года – не удалось ни разу. Не беда. Другие вещи были не хуже. Одежда, обувь, бельё, головные уборы, продукты питания, игрушки, товары на любой вкус и цвет. Только бы хватало валюты. Товар, продавался без ограничения. Некого не интересовало, сколько бонн, и как заработал их покупатель. Есть Паспорт Моряка или справка – милости просим. В отличие от советских магазинов, работники «Альбатроса» всегда были вежливы и предупредительны. Находясь в магазине, моряк чувствовал себя как за границей, только, что все говорили по русский.

Зашли в магазин. Егор показал охраннику свой Паспорт Моряка в развёрнутом виде. Охранник только кивну головой, а вот справку Людмилы он изучил и жестом пригласил их в магазин. Егор достал не тронутую книжку бонов. Протянул её жене.

— Хорошо, иди, покупай себе что хочешь. Вот книжка. Остальные 15 рублей мои, — она схватила книжку и убежала, даже не поблагодарив мужа. Действительно, а за что это она его должна благодарить. Она была так с детства воспитана и искренне убеждена, муж её обязан содержать. Она, его по ночам ублажает, рожает ему детей, растит их, а он обязан её всем обеспечивать. Эта была всенародная идеология! Вряд ли Егор смог бы в одиночку её поменять. Егор вспомнил, как в океане он читал Энгельса. Хорошо поэтому поводу высказался основатель марксизма. Смысл его высказывания сводился к тому, что только брак, основанный на любви, является нравственным. Далее он прямо заявил: «Брак по расчету довольно часто обращается в самую грубую проституцию — иногда обеих сторон, а гораздо чаще жены, которая отличается от обычной куртизанки только тем, что отдает внаем свое тело не сдельно, как наемная работница, а раз и навсегда продает его в рабство». В отличие от Егора, Людка не была знакома с трудом Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Она вообще за свою жизнь прочла только Букварь, кстати, гордилась своим невежеством. Зря она не читала книг. Иначе бы знала, что её муж уже подвёл под решение с ней развестись, целое научное обоснование, да ещё какое! Основателя Марксизма, самого Фридриха Энгельса, а суть заключалась в следующем: «Если нравственным является только брак, основанный на любви, то он и остается таковым только пока любовь продолжает существовать. Но длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз оно совершенно иссякло или вытеснено новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества. Надо только избавить людей от необходимости брести через ненужную грязь бракоразводного процесса». Егор не зря проводил свободное время в море за чтением книг из судовой библиотеки. Он отлично понимал, что спорить с Энгельсом, в советском обществе, это равносильно, сразу пустить себе пулю в висок. Размышление Егора о любви, семье и обществе с его нравственностью прервала подскочившая к нему жена.

— Мне ещё надо валюта. Я присмотрела себе костюм английский, блузку тоже английскую и мне не хватает на итальянские туфли. Дай ещё!

— Нет, больше ты не получишь ничего. На остальную валюту я куплю подарки отцу, матери, брату, — отрезал Егор.

— Зачем на них тратить валюту! Они не заслужили этого. Ты же не знаешь, как они ко мне относятся, — Людка по своей деревенской привычке открыла пасть на весь магазин. Окружающей повернули головы и уставились на Егора и Людку. Егор от злости побелел. Он схватил жену за локоть и с такой силой сжал его, что она только охнула и присела. Правда, сразу и заткнулась. Егор поднял жену за локоть и тихо сказал ей.

— Ещё звук и отберу валюту, справку и выкину из магазина. Попрошу охранника у дверей, не пускать тебя, да он без справки и не пустит. Если поняла. Кивни. Откроешь рот и всё. Больше предупреждать не буду. Ну! – Людка молча закивала головой. Егор отпустил её. Затем подтолкнув сказал, – пошла! Буду на улице, — сам вышел на улицу и закурил: «Зачем мне этот геморрой. Нет, надо рвать сразу. Зачем трепать себе нервы. Горбатого только могила исправит, а с ней и могила не справится».

Егор ждал жену на улице довольно долго. Он не торопил её: «Всё-таки в последний раз она в этом магазине, пусть насладится хотя бы видом заграничных шмоток. Будет потом, таким же дурам тряпичным рассказывать, как она ходила и выбирала эти наряды», — размышлял Егор, закурив очередную сигарету. Появилась жена. Она пыталась опять объяснить мужу, о необходимости, что-то ей купить и пыталась затянуть его в магазин, но Егор решительно пошёл на трамвай. Что делать. Она последовала за ним. На трамвае Каминские проехали несколько остановок до другого отдела «Альбатроса». В нём продавали продукты, напитки, косметику, сигареты, спиртное. Не обращая внимания на Людкины протесты, он купил подарки родителям и брату. Вернулись на железнодорожный вокзал ждать поезда на Харьков, билеты купили до Минска.

Дома всё было как всегда. Брат слушал музыку. Отец выпивал. Мать вечно больная и недовольная всем. Только Максим радовал Егора. Он был единственным существом на этой Земле, кого по настоящему, любил всей душой Егор. Егор вручил подарки родным. Отец, принимая подарок, посмотрел на жену и невестку и заявил.

— Я всегда говорил и знал, что Егор приедет с подарками, а вы обе только каркаете, — о чём шла речь, Егор не выяснял, да и зачем ему это надо.

Время в играх с сыном пролетело быстро. Хотя снега уже на улице не было, но Максиму понравился снегокат. Он, не слезал с него прямо в квартире, изображая поездку на мотоцикле. Забавно и интересно наблюдать за малышом. Егор радовался, что всё-таки смог приобрести эту вещь. В Минске такого, не найти, а главное ребёнок был в восторге. Пришло время возвращаться в Балтийск. Егор собрался и повернувшись к жене сказал.

— Мне нужны деньги на дорогу,- на что получил неожиданный ответ.

— А у меня денег нет. Я думала, ты мне дашь.

— Как это нет. У тебя на книжке 600 рублей.

— Я купила себе на эти деньги кожаное пальто, — Егор просто не поверил тому, что услышал. Потом к нему вернулась его спокойствие и рассудительность, свойственная его характеру в экстренных ситуациях.

— Значит, ты покупаешь себе кожаное пальто на последние деньги и тебя не останавливает, то что муж с тобой собирается развестись? Интересный ход.

— Да! Личные вещи при разводе не делятся! – выкрикнула Людка, выдав себя с головой.

— Значит, ты уже всё рассчитала и подготовилась. Кстати, ты меня сегодня ночью триппером не наградила? – Людка от неожиданности и неготовности к такой смене темя разговора, проговорилась

— Нет…- и покраснев, поняла, что попалась. Даже отскочила к сыну, догадавшись, что муж ей устроил ловушку.

— Не бойся. Я тебя не трону. Сношайся, с кем хочешь. У тебя скоро появятся на это вполне законные основания. Неужели ты думала, что я не догадаюсь, как ты провела в Балтийске три дня, пока ждала «Стрелец». Если мне надо, поверь, я узнаю уже завтра, где и с кем ты провела эти ночи, — Людка побледнела и молча схватила сына, даже прикрылась им. Егор усмехнулся.

— Мне ты уже давно безразлична. Твоя выходка с деньгами поставила последнюю точку в нашем с тобой романе. Считай, ты обменяла, мужа на кожаное пальто. Привыкай к роли проститутки, начало хорошее, кожаное пальто за 600 рублей. Только следующие гонорары будут меньше, — и тут Людка поняв, что всё действительно кончено, бросила мужу..

— Не будут. Я себе найду лучше тебя.

— Желаю удачных поисков, — Егор открыл шкаф. Взял свою рубашку, что брал в Польше. Димка давно на неё глаз положил. Брат теперь работал на Тракторном заводе и вот-вот должен был идти в Армию. Егор вышел в зал. Димка сидел на диване и слушал музыку в наушниках с проигрывателя «Аккорд». Егор показал ему: «Сними». Димка снял и уставился на брата.

— Тебе нравилась эта рубашка. Держи, — Егор бросил ему на диван рубашку и продолжил, — мне нудны деньги на дорогу. Если есть дай. Вернуть не смогу. Не успею. Тебя заберут служить, пока я получу за Алжир.

— Тебе сколько? – брат достал портмоне.

— Четвертной будет в самый раз, — Димка достал и отдал купюру Егору. Они, попрощались. Егор знал, что не скоро увидит брата. Точно уже не в этой жизни. С женой он не стал прощаться. Даже не зашёл в комнату, несмотря на то, что там его ждал Максим. Теперь отцу и сыну, придётся отвыкать друг от друга, и это будет очень болезненно для обоих.

Светка из Белого Дома.

Балтийск, встретил Егора весной и солнцем, но на душе у него скреблись кошки. Надо принимать решение. На «Стрельце» Каминский доложил старпому о своём прибытие и попросил у него несколько листков пищей бумаги. В каюте написал заявление в народный суд Ленинского района города Минск. В заявлении указал, что просит развести его, без его присутствия, так как служит на флоте, а корабль находится в постоянной боевой готовности или в море. Это, по мнению Егора, должно было «избавить его от грязи бракоразводного процесса». Также в заявлении, он указал, что претензий по разделу имущества не имеет. Это ход, он сделал, чтобы Людка не сильно артачилась и согласилась на развод. На главпочтамте оформил заказное письмо с уведомлением о получении, адрес суда знал ещё по делу Круподёрова, когда его вызывали в суд для дачи показаний по факту задержанию этого рецидивиста. Выполнив, на первый взгляд эти формальные процедуры, он почувствовал огромное облегчение, как после похорон. Так бывает, когда покойника закопали и все осознали, что возврата больше нет. Вечером он решил сходить в ресторан «Дружба», от Димкиного четвертного ещё оставались 15 рублей. К сожалению Егора, Ольга уволилась с «Золотого якоря» и уехала с мужем в Приморск. На этот раз он решил сходить в кабак один. Хотелось посидеть, выпить хорошего вина покушать и под музыку обдумать всё происшедшее с ним.

За все годы службы в Балтийске Егор завёл знакомства во всех ресторанах и барах города, разве, что только в ресторане «Балтика» у него не было связей среди работников ресторана. Этот ресторан находился в районе Комендатуры и был обычной столовкой, где после 19 часов играл ансамбль и бегали официанты. По сути, она как была столовкой, таковой оставалась и вечером. Посещали его в основном морпехи. Как правило, в своей форме, чёрном пэша и сапогах. Поэтому, когда хотелось острых ощущений или помахать кулаками, мушкетёры шли в «Балтику». Садились за столик. Выпив слегка, дожидались появления постояльцев из полка морской пехоты. Один из моряков громко бросал фразу: «Что-то воняет сапогами! Вам не кажется друзья?», а второй ему вторил «И нестираными портянками!», — этого было достаточно для начала драки, а там как карта ляжет. Драка была всегда славная, а когда появлялся патруль, благо комендатура рядом, обе стороны улепётывали от патруля вместе. Убежав, шли пить мировую. Таким образом, Егор подружился с командиром инженерно-десантной роты капитаном Иконниковым и инструктором рукопашного боя полка прапорщиком Мартыненко, но в этот вечер ему хотелось одиночества.

В «Дружбе» столики на четыре места. В одиночестве Егору не удастся остаться, но по его просьбе к нему посадили трёх женщин. Одну из них он встречал в этом ресторане, но знаком не был. Заказал вина, холодное и горячее, минимальный набор на вечер. Из вежливости представился, но разговор решил не заводить. Выпил в одиночестве, даже не предлагая дамам. Этим, дав понять им, что ему не до них. Вскоре заиграла музыка, усилился гул народа в ресторане. Егор понял, для подумать, он выбрал не то место, а так получается другого места он и не знает. Пока его соседки танцевали, он всё-таки на время сосредоточился на своих проблемах: «Интересно сложилась моя службы, я либо в море, либо в кабаках, но ведь не один я такой. Такова жизнь всех холостых и не только холостых, моряков. По крайней мере, Балтийска. Значит, женившись так рано, я обрекал свою семью на развод. Получается, по любому, один конец. Живи я в Балтийске, а Людка в Минске, итог имеем на лицо. Живи мы оба в Балтийске? Первый год она боялась. Не было своего жилья. Никого она не знала. Сидела дома, да и зима. Отсутствие денег играло свою роль. Вот потом, когда она оперилась бы, завела знакомых, подруг, да при таких деньжищах, можно и квартиру снять не то, что заткнуть рот любой хозяйке квартиры. Результат я видел недавно. Только приехала и снялась в кабаке. Да в этом городе, дождей, блядей и велосипедов идти некуда. Я же с ребятами снимал в кабаке не девочек, а чьих-то жён. Интересно сколько их было за три года». – Егор, прикинул, сколько женщин он снял только в кабаке: «Получается два десятка, но это только мои, а ребята? Пускай Леха и Сашка не в счёт, а Колесников, не меньше моего. Из них только половина разведены, остальные отдыхали пока мужья в море. Как мне одна заявила «Что я дура, ждать его и воздерживаться от интима? Я за три месяца мозгами двинусь, сума сойду. Пока молодая я хочу сношаться, бабья молодость короткая, уже даже через несколько лет, кому я буду нужна? Он же меня и бросит. Да и что тут такого? Какая измена? Я его люблю! Мне надо это, как любой бабе, как лекарство. Это просто физиология. Не одна нормальная женщина не выдержит более трёх месяцев без мужика, а затем тяжёлых для себя последствий в организме и башке….». Отчасти она пыталась оправдаться в моих глазах, или объясниться, только зачем ей это. Перепихнулись, провели ночь и разошлись, как в море корабли, а вот судя по народу сейчас в кабаке, она говорила правду. В залах пятнадцать и десять столиков в двух залах. За каждым не мене четырёх человек. Значит две сотни. Из них женщин одна треть. Сколько с мужьями? Единицы и это видно не вооружённым взглядом. Остальные тут случайно, поужинать пришли. Все они, сразу видно, не девочки ромашки. Значит, мой брак был обречён!...». Мысли Егора прервала вернувшаяся за стол его соседка, та, которая ему показалась знакомой. Когда знакомились, она представилась Светой.

— Прости Егор. У тебя что-то случилось? Могу чем-то тебе помочь? – Егор внимательнее рассмотрел девушку. Невысокая, стройная, приятная на лицо, вот только выкрасила волосы в седину. Возраст уже не определить от двадцати до тридцати лет. Голос приятный.

— Да Светлана, случилось. Только вряд ли ты сможешь мне помощь. Наверное, мне теперь уже никто не сможет помочь.

— Что так всё плохо?

— Нет не плохо, а скорее наоборот, всё решилось, — и решил объяснить ей, в чём дело.

— Я сегодня отправил заявление на развод с женой.

— Понятно. Знакомо. Я тоже, когда разводилась, переживала. Теперь видишь, жива и весела, хотя пережить те минуты опять не хотелось бы. Может, пойдём, потанцуем? Ты теперь мужчина свободный. Завидный жених, — Егор усмехнулся своим мыслям: «Действительно Я к этому событию готовился долго. Нужно жить дальше. Девчонка эта Света, похоже, с мозгами и внешне приятная. Пойду и я потанцую». Светлане он только протянул руку и помок встать из-за стола. Они отправились в круг танцующих.

Остаток вечера в ресторане Егор провёл со Светланой. По закрытии ресторана он решил проводить её домой. Света оказалась жила в общежитии Хлебозавода. В Балтийске эту общагу называли Белый Дом. Стояла она напротив вокзала, рядом с Пентагоном, по дороге в гарнизонную баню, в которой часто парился Егор с компанией. Света пригласила Егора на чашечку кофе. Он согласился. Кто же откажется от утренней чашечки кофе, да ещё поданной в постель обнажённой женщиной, после бурной ночи. Тем более, по определению самой Светланы, он теперь мужчина свободный. Поднялись на второй этаж. Света жила в конце коридора в комнате справа. Одна в комнате. Было поздно и пора укладываться спать. Девушка что-то хлопотала по хозяйству, Егор сидел на стуле за столом. Комнатка была меленькая, три на три метра. Открылась дверь и в комнату, как к себе домой, зашёл Евгений, руководитель ансамбля игравшего в ресторане «Дружба». Они были знакомы. Женька-музыкант и Егор. Недавняя пассия Егора, Галка, уехавшая с женихом в Москву, родственница Евгению и его сестре солистки ансамбля Елене. Неожиданно. Светлана растерялась. Егор сообразил, что эту клумбу окучивает Женька, но Егора пригласила, Света и он не собирался просто так отступать. Драка тут не вариант. Егор боец. Женька музыкант, хоть и крепкий парень, но понятно не соперник Каминскому, не дело это бить приятеля. Не красиво, и другие не поймут, и осудят. Надо как то разруливать ситуацию. Групповой секс по тем временам не был популярен, и Егор его не признавал никогда. Конечно, было исключение, на лайнере «Украина», но там совсем другая ситуация. Её можно скорее назвать групповым изнасилованием. Женька тоже не намерен уступать. Ситуация патовая. Женька сел на стул за стол. Светка продолжала копошиться на отделённой занавеской кухоньке. На столе лежала колода карт. Женька взял карты. Перетасовав её. Посмотрев на Егора предложил.

— Сыграем, — затем, перевёл взгляд на Светку, стоявшею к ним спиной.

— Сдавай! В двадцать одно, – сразу сообразил Каминский. Егор выиграл. Женька встал и по английский ушёл. Светка ничего не поняла и только спросила Егора.

— Он что нечего не сказал?

— Сказал. Сказал что фортуна сегодня не на его стороне, — а про себя подумал: «Вот я впервые выиграл в карты ночь с женщиной. Главное, чтобы игра в карты на женщин, не стала вредной привычкой. Главное, в другом. Проиграй я, и я бы конечно ушёл. Только чем отличается моя жена от этой женщины. Штампом в паспорте и тем, что она мать моего ребёнка. А допустим этот ребёнок не от меня. Остаётся только формальность, условности придуманные людьми и этими же людьми нарушаемые».

Ночь они провели прекрасно. Оба остались удовлетворёнными. Света действительно работала на Хлебозаводе. Побывала замужем. Развелась. В области живёт её мать. Она ей оставила дочь. Сама работает в Балтийске. Женька иногда к ней заходит. Обычная история для города Балтийска.

Последний выход в море.

«Стрелец» готовился к выходу в море на гидрологию. Обычная история, если бы не одно обстоятельство. В этот раз на борту на практику пойдут студенты Калининградского технического института рыбной промышленности и хозяйства. Какие специальности, изучали эти студенты, матросам было фиолетово. С одной стороны проблема, сухопутные люди на борту, с другой разнообразие, молодые парни и девчонки, есть с кем поболтать и скоротать время между вахтами. Выход планировали в зависимости от погоды на две недели. После этого выхода в море «Стрелец» ждала катастрофа! Каминский, Шаврин, Калягин уходили на 45 суток на переподготовку на эсминец «Беспокойный», а потом по домам. Никто из них пока не изъявил желание продолжить службу в дивизионе, как вольнонаёмный. Ни командование, ни Маслов не трогали эту троицу, надеясь, что кто-то из них ещё передумает. Старпом Баринов в открытую говорил Егору, что он скоро станет командиром и лучше боцмана, чем Егор, он не видит. Боцман Фёдорович решил вернуться на свои танкера, достала старика школа коммунизма.

Студентов оказалось десять человек. Из них две девчонки. Одна типичная отличница Жанна, а вот вторая, Наташа, черт в юбке. В первый же день она вымотала матросов. Они не понимали, как эта девица умудряется оказываться в разных местах на судне одновременно. Появилось подозрение, что она перемещается на метле. Это было бы полбеды, но это любопытное дитя в очках, оказываясь возе судового оборудование, бросалась к кнопкам, рычагам, тумблерам и тут же пыталась нажать или повернуть их! Это происходило на берегу, а что будет в море? С этой инициативной почемучкой «Стрелец» оказался в настоящей опасности. Энергии у неё хватало на троих. Была надежда, качнёт и этот чертёнок ляжет. Приходилось уповать только на Бога морей, Нептуна.

Старпом Андрей Баринов, сильно изменился по сравнению с Конакри. Он вырос как офицер и моряк. Всё больше и больше уделял внимание кораблю и команде. Моряки его уважали и почти единогласно считали, что с него вскоре выйдет хороший командир судна. Так вот Андрей Владимирович, как его теперь называли все на судне и даже помощники и механики, не надеялся на Нептуна. Он вызвал того, на кого мог положиться и в ком был уверен, матроса Каминского. Егор прибыл по вызову к нему в каюту. Постучал, после разрешения вошёл. Несмотря на то что они были одни, Егор по уставному, подчёркивая так своё уважение, доложил.

— Товарищ старший лейтенант матрос Каминский по вашему приказанию прибыл.

— Хорошо Егор. Давай присядь. Есть у меня к тебе просьба, — Егор присел на диван.

— Слушаю Андрей Владимирович.

— Что нам делать с этой козой в очках Наташей? Она же хуже матроса с кистью. Это явная опасность для судна. Реальный дурак с инициативой на борту, только в этом случае дура с инициативой, — немного успокоившись, добавил, — как неуправляемая боеголовка, не знаешь, куда и когда ударит.

— Только не коза, скорее стрекоза в очках и по скорости перемещения по судну, — оба рассмеялись удачному сравнению. С этого момента все на борту забудут, что девушку звали Наташа, в течение двух дней её даже товарищи студенты, начнут называть Стрекоза. Удачное оказалось сравнение. Егор встал.

— Я понял Вас. Только мне нужны особые полномочия.

— Они у тебя есть, конечно в рамках закона и сам понимаешь, морская традиция…Хотя я мог бы тебе о этом и не напоминать.

— Всё будет в рамках закона. Можно идти Андрей Владимирович?

— Да иди Егор, я в тебе не сомневался, — Егор вышел из каюты старпома. Не теряя времени отправился на ют, там постоянно кучковались студенты и молодые матросы. Он не ошибся, Стрекоза была на месте, а это уже половина успеха, не надо её ловить по всему судну. Егор взял пустое оцинкованное ведро. Схватил Стрекозу за руку и потащил по коридору. Наташа стала упираться и кричать

— Куда ты меня тащишь?- за ними последовали и матросы и студенты.

— В тюрьму! Ты всех достала Стрекоза.

— Я тебе не Стрекоза, я Наташа!

— Была Наташа да вся вышла. Теперь Стрекоза, зловредное насекомое и будешь сидеть в клетке. Всё пришли, — они зашли в каюту Егора. Он слегка толкнул девушку на стул. Та села. Егор поставил ведро.

— Вот твой гальюн. Еду я тебе принесу в каюту. Спать наверху. Шмотки из твоей каюты, Жанна соберёт. Дверь будет закрытая постоянно. В лабораторию пойдёшь со мной, под конвоем. Когда я на вахте сидеть в каюте, под замком. Вот так, допрыгалась Стрекоза. Устроила на боевом корабле чёрт знает что. Управы, видишь ли, на неё нет. Лезет везде! Всё своими ручонками хватает. Тебе разве не говорили, ничего без спросу на корабле не трогать. Говорили! Не дошло через уши, дойдёт через задницу. Это приказ старпома, — Егор, повернулся и вышел из каюты, закрыв дверь на ключ. Наташа начала кричать и стучать в дверь. Все студенты и молодые матросы ошалело смотрели на Каминского. Молодые слышали о том, что он ничего не боится и даже командир называет Егора, флибустьером, но такого от него не ожидали. Только Калягин и Шаврин отнеслись к происходящему спокойно. Они знали Каминского уже четыре года, ещё со школы, и понимали, он в очередной раз, что-то затеял. Стрекоза уже ревела и всё стучала в закрытую дверь. Все вернулись на ют, оставив девушку в каюте продолжать плакать. На юте Егор закурил и спокойно сказал.

— Пусть поплачет. Меньше писать будет. Носится по судну, всё нажимает и поворачивает. Нечего я её научу Родину любить. Не таких, в меридиан вводил. Ревёт ещё? – спросил Каминский прислушиваясь, — так, похоже, наревелась, — потом повернулся к Сергею Калягину.

— Серёга можно тебя попросить, приведи её сюда, а по дороге разъясни ей, что не надо во мне будить зверя. Добро!

— Добро, командир, — ответил по старой школьной привычке Сергей. Взял ключ и пошёл за Наташей. Через две минуты в дверях надстройки показалась зарёванная Стрекоза и улыбающийся Калягин. Девушка, сопя носом, уставилась на Каминского.

— Что надо сказать дяде? – издеваясь, спросил её Каминский.

— Больше не буду.

— Что ты не будешь? Конкретно. Здесь тебе флот и будь любезна выражаться конкретно и по делу.

— Больше не буду везде лезть и всё трогать…- и посмотрев на Калягина, добавила, — и тебя командир буду слушаться, — видно пока шли Сергей ей разъяснил политику Партии и Правительства и кто такой Каминский.

— Ну, вот и хорошо, — уже примирительно сказал Егор, но тут же добавил, — учти Стрекоза, только трепыхнёшься и в клетку. Если хочешь, сейчас есть время или после ужина, пойдём по судну я тебя лично отведу во все отсеки и всё объясню и покажу. Договорились?

— Договорились! – повеселела девушка и уже не возражала против прозвища Стрекоза. Егор смотрел на неё и думал: «Ох, девонька, зачем тебе это море и корабль, здесь не таким зубрам рога обламывали и жизни калечили, вот возьми для примера мою жизнь. Как старуха Пушкинская я у разбитого корыта. Тебе, то зачем это всё», — ему стало жаль девочку. Он встал, подошёл к ней. Прижал её к своей груди и поцеловал в лоб. Потом держа в руках её голову, спросил глядя в глаза.

— Мир?

— Мир, — ответила девушка и чмокнула Егора в щёку в знак примирения. Справедливости ради, стоит сказать Каминский, посвятил ей весь вечер, и они облазили весь «Стрелец». Даже с разрешения старпома на ГКП поднимались. Девушка успокоилась, а вот прозвище приклеилось. Она первое время огрызалась, но потом махнула рукой и стала отзываться на Стрекозу.

На следующий день «Стрелец» вышел в море. В команде судна появилась новая буфетчица, Алевтина, девушка двадцати лет, приятой внешности, фигуристая, уроженка Балтийска.

За время выхода в море в каюте Каминского организовался клуб любителей анекдотов. В свободное от вахты время и по окончании рабочего дня у Егора собирались Шаврин, Стрекоза, Алевтина, два молодых матроса, один из которых Витя Терещенко, и студент Василий, воздыхатель Стрекозы, Единственный кто упорно называл её Наташей. Это и понятно. Расположившись в каюте, кто, где мог, травили анекдоты, под кофеёк пока не кончился, потом под чаёк. Непросто травили, а записывали. Разработали систему записи анекдота. Писали только смысловые, ключевые слова, а порой и дно слово. Доходило до смешного. Кто-то называл два или одно слова все смеялись и отметали анекдот, как уже записанный. Так к концу выхода, в тетрадке значилось 1200 анекдотов. Егор, впоследствии, удачно использовал этот опыт. Будучи шпионом и работая под прикрытием по легенде корреспондента газеты «Демократический Тильзит», Егор в ресторане или в компаниях, на спор утверждал, что на любое слово расскажет анекдот. Это слово прозвучит в анекдоте или даже будет нести смысловую нагрузку. Он никогда не проигрывал. Такие способности быстро делали его своим в любой компании и располагали к общению, что и надо шпиону.

Через неделю начался шторм. Ветер крепчал. Поднялась волна. Стало понятно, что при таких погодных условиях никакой гидрологической практики у студентов не будет. Командир, принял решение идти домой, в Балтийск.

После очередных посиделок у Каминского, когда он готовился идти на мостик, менять Калягина на руле, Стрекоза напросилась посмотреть шторм наяву. По приказу старпома, чтобы студенты не шастали по верхним палубам, а таких увальней запросто смоет за борт, все двери наглухо задраили и выход наружу только через ГКП. Такая адреналинщица, как Наташа, не могла упустить шанс испытать шторм на себе. Эта мелкая Стрекоза, оказалась разрядницей по скалолазанию, и решение старпома поручить её Каминскому было верным. Она не укачалась и даже наоборот, её веселила качка. Егор в свою очередь, привязался к этой девчонке и уже больше потыкал ей, чем гасил её энергию. Он решил так.

— Стрекоза. Сделаем так. Я поднимусь в рубку. Если там нет шефа или старпома, я открою дверь и подам тебе знак. Будешь ждать в коридорчике, но только как мышка, каюта шефа рядом. Пойдём чуток попозжа, чтобы Шарапов сменил Брюзгина. Борис свой парень не будет возражать, — девушка захлопала в ладоши и запрыгала на месте. Потом чмокнула Егора в щёку. Знала бы эта Стрекоза, чем для неё обернётся знакомство со штормом, поумерила бы свой пыл.

Каминский поднялся на ГКП. В рубке был уже Шарапов. Калягин недовольно проворчал.

— Где ты ходишь. Давай меняться, — в рубке было темно, только светились панели приборов, а за бронированными дверями ревел шторм. Море разбушевалось на все шесть баллов. Егор открыл дверь и подал знак девушке. Та легко взбежала по трапу в рубку. Изумлённая открывшейся ей картиной, так похожей на космический корабль, она восторженно воскликнула. На её возглас вышел Борис. Со света он не рассмотрел кто это и спросил.

— Кто тут пищит?

— Я – ответила девушка.

— Кто Я

— Я, Стрекоза! – Сергей и Егор засмеялись в голос. Борис вернулся в штурманскую рубку. Наташа стояла, широко расставив ноги. ГКП располагался на десяти метрах над уровнем моря, это третий этаж дома, и поэтому эту часть судна кидало по большой амплитуде. «Стрелец», то ложился на борт, и кругом сияло звёздное небо, то проваливался в пучину, и тогда в метре от борта ревело штормовое море. Егор спросил Наташу.

— Ты готова? Открываю дверь.

— Открывай! – и она шагнула на правое крыло мостика. В этот момент «Стрелец» лежал на левом борту, а кругом сверкали звёзды. Наташка, ухватившись за леер, с восхищением смотрела в глубину Вселенной! Только при шторме, нет статического положения ни у кого и не у чего. «Стрелец» провалился в волну! Рядом с девушкой уже в полной темноте ревело бешено море, звёзды, пропали в мгновение, а их заменила, солёная пена и гребни гор-волн. От страха Наташка мёртвой хваткой вцепилась в сталь леера и орала от ужаса, перекрикивая рёв ветра. Егор, ни как не мог оторвать её от леера. Эта скалолазочка намертво вцепилась в трубу ограждения борта. Калягин на руле. Егор закричал в рубку.

— Борис помоги! — Шарапов выскочил из рубки и быстро сообразил что происходит. Они вдвоём смогли отцепить это цепкое насекомое в мокрых джинсах от трубы леера и втащить в рубку. Егор набросился на девушку.

— Стрекоза! Ты сума сошла! Орать над каютой шефа. Давайте с Серёгой отсюда быстро. Если он тебя слышал, то сейчас Башун будет здесь, — потом посмотрел на девушку, на лужу под ней и с удивлением спросил.

— Ты чего мокрая? Волна то до мостика, не достаёт, — Наташ прижала губы к его уху и призналась.

— Я от страха описалась, — Егор только покачал головой и передал её в руки Сергея. Они по быстрому покинули ГКП. Каминский немедленно протёр лужу щёткой с тряпкой и встал к манипулятору. При таком шторме, авторулевой уже плохо держал курс. Башун не появился. Видно принял крики Стрекозы за вой ветра.

К утру вошли в Балтийск. Вечером все пошли провожать студентов в Кеник. Прощались на вокзале. Наташка, похоже, тоже привязалась к Егору. Она всё время, держал его за руку, и прослезилась когда садилась в дизель на Калининград. Больше им не суждено было встретиться. Вся морская жизнь Егор состояла из встреч и расставаний. Он смотрел в след уезжающему дизелю и думал: «Проклят я что ли? Софи, Женька, вот теперь классная девчушка Стрекоза. Такую можно полюбить. С ней весело и интересно, это не дура Людка зацикленная на деньгах. Девчонка много знает. Стремится к знаниям, а любопытства на десятерых хватит. Милое личико, крепкая спортивная фигура». Егор сбросил тоску. Повернувшись к провожавшим друзей членам команды сказал.

— Пошли в кабак. Я угощаю. Надо же отметить наше возвращение с гидрологии и проводы студентов, — Алевтина, Витя Терещенко, Вовка не возражали. Они отправились к вскоре открывающейся «Дружбе».

Переподготовка.

В ресторане Егор встретил Светлану из Белого Дома. Подруги и знакомые называли её «Седая», по цвету её волос. Егор по закрытию ресторана, ушёл с ней в её общежитие. Алевтина в сопровождении Витька и Вовки пошли на «Стрелец», ехать ей домой в Мечниково было поздно. Автобусы уже не ходили, а завтра рабочий день. Утром все встретились на «Стрельце». Как выяснилось на следующий день у Алевтины, день рождения и она приглашает Егора, Вовку, Витька Терещенко и молодого электрорадионавигатора Валеру к себе домой в гости. Егор, отправил молодых за подарком для именинницы, обеспечив их деньгами. Он давно получил, и деньги за Алжир и валюту. Чеки вернул ребятам с «Андромеды», а за зарплату каждый день сидел в кабаках. Вечером собрались дома у Алевтины. Она, как было принято на «Стрельце», в день рождения освобождалась от работ на судне и ждала ребят у себя дома. Стол оказался одно объедение! Алевтина даже превзошла бессменную и непревзойдённую кока Татьяну. Впивали, кушали, танцевали! Алевтина была счастлива она и четыре кавалера. Незаметно вечер подошёл к концу. Моряки начали собираться, чтобы не опоздать на последний автобус. Девушка взяла Егор за руку и попросила.

— Останься, — Егор не стал возражать. Вовка только усмехнулся и ушёл с молодыми.

Утром на автобусе Алевтина и Егор вместе ехали в Балтийск, на этом же автобусе, на «Стрелец» ехала и их легендарная завпрод, начальница Алевтины, Анна Ивановна. Она, конечно, всё поняла и только улыбнулась, когда они с ней поздоровались. Свой человек!

На судне никто ничего из старослужащих матросов делать уже не хотел не сегодня, так завтра им на эсминец «Беспокойный». Чтобы не мозолить никому глаза они спустились в малярку на баке. Вовка решил подколоть Егор.

— Ну, как остался с Алевтиной. Всё хорошо?

— Хорошая женщина мне понравилась, — ответил Каминский приятелю.

— Мне тоже она понравилась, Хорошая женщина, приятная и понятливая, — неожиданно произнёс Калягин. Приятели от неожиданности сказанного уставились на него. Сергей продолжил.

— Я с ней во время Адмиральского часа переспал. Ещё до выхода на гидрологию, на второй день как она пришла на «Стрелец», — уж от кого, но от него, этого Егор не ожидал. Вот он верный, женатик. Калягин к тому времени уже женился.

— А я с ней ночь провёл после кабака, когда студентов провожали, — признался Володя.

— Вот даёт деваха! — В один голос, не сговариваясь, выпалили матросы и засмеялись.

В этот вечер Егор в очередной раз снял женщину в ресторане. Звали её Ольга. Она была на год его младше, разведённая, но уже имела двух детей. Жила в Камсигале, рядом с домом, где в своё время он снимал комнату для себя и Галки. На ночь он пошёл к своей новой знакомой в Камсигал.

Утром, все у кого подходил срок службы к концу, собрались в Военной гавани на стенке у эсминца «Беспокойный». Боцман с эсминца, старший мичман, всех построил и доложил сошедшему с трапа командиру корабля, капитану 3-го ранга о наличии личного состава. Командир обратился к морякам.

— Вот, что товарищи моряки. Вам предстоит переподготовка сроком 45 суток. Так вот. Ни мне, ни Родине, ни флоту, ни «Беспокойному», вы на фиг не нужны. Я полгода наводил на корабле порядок и устанавливал уставную дисциплину и теперь мне дают три десятка анархистов. Я вас даже не пущу на борт. Но мне приказано вами заниматься. Я за вас отвечаю. Значит так. Я думаю, у каждого найдётся в Балтийске жильё или нора. Я прав?

— Так точно товарищ капитан 3-го ранга! – гаркнули в тридцать глоток моряки. Командир продолжил.

— Будете каждое утро приходить сюда к подъёму флага. После переклички, свободны до следующего дня. Суббота и воскресенье можете не приходить. Но если хоть одного не досчитаюсь, в строю, пеняйте на себя. Закрою всех в отсеке и поставлю автоматчика. Всё! До завтра. Разойдись! – моряки разошлись, но потом собрались на совещание и так решили: «Если хоть одна сука не придёт или залетит в комендатуру, сами найдём и похороним в дюнах на «Полигоне Смерти»». Вечером, вся команда, за исключением женатых, не сговариваясь собралась в «Дружбе». К концу вечера, уже не выяснить, кто затеял драку, но примчался комендантский патруль морпехов. Парней начали вязать. Никому не хотелось в отсек под караул на 45 суток. Поэтому морпехов, отметелили, парней отбили, и рассеялись по Балтийску.

Егор и ещё один парень по кличке «Лейтенант», а по паспорту Паша, любил он женщинам представляться как лейтенант. Отправились к Ольге в Камсигал и договорились с ней на время переподготовки снять у неё одну из комнат. Ольга, конечно, согласилась, она с мужем не жила, а деньги всегда не бывают лишними, тем более у неё было три комнаты. На первом этаже в комнате жила её мать. Сама Ольга спала с Егором на втором этаже, а Паше предоставили комнату в детской. Дочь её Аня трёх лет от роду, жила в комнате бабушки, а сын Женька у соседки, подруге её матери. Так Каминский с комфортом устроился на время переподготовки.

Утром все были на построении. Никого не задержали. После поверки всех отпустили. Куда идти? Большинство отправились на пляж. Зашли в магазин. Затарились «Сидром», стоил он чуть меньше рубля. Взяли сразу полсотни бутылок! Чего мелочиться. С трудом дотащили всё это богатство до берега моря. Разлеглись на пляже, предварительно прихватили полотенца со своих коробок. Закопали «Сидр» в песок, оставив на поверхности только горлышки с пробками. Кто хотел, открывал пробку и пил вино. В итоге, на жаре, все вырубились. Свалил здоровый молодой сон. После такого отдыха на пляже парни капитально обгорели на солнце. На следующий день, при построении на поверку, самой популярной садистской шуткой стало похлопать товарища по плечу в знак приветствия. Каминскому в этом повезло. Прежде чем вырубиться, он успел накрыться простынёй. У него обгорела только полоска кожи на голени, но и это было больно.

Все дни моряки, отправленные на переподготовку, проводили на пляже и однажды они наткнулись на «Полигон Смерти», о котором много слышали, но большинство видело его впервые.

После штурма Балтийска Красной Армией в 1945 году в городе и округе валялось, по только приблизительным подсчётам около 70 тысяч тел погибших немецких солдат и гражданских. В дюнах, в метрах двухстах от береговой черты техникой вырыли глубокие параллельные траншеи и в несколько слоёв свалили туда тела. Несколько лет назад повадились на это братское кладбище, мародёры. Они раскапывали могилы в поисках драгоценностей и надо сказать не безрезультатно. Порой в Балтийске, с рук можно было за бесценок купить отличное колечко и даже с камушком. На «Николае Зубове» работал такой морячок-мародёр. Он как на работу ходил на «Полигон Смерти», так это место прозвали жители города. Экипировавшись дипломатом-мыльницей, в котором лежала малая сапёрная лопата и складной щуп, он искал драгоценности и представьте — нашёл. Однажды, пришёл в столовую команды, кинул на стол восемь золотых, некоторые с камушками, сразу видно старинных перстней и сказал: «Всё. Мне хватит. В сапоге у эсесовца были». Он вскоре уволился и уехал к себе на Родину. Результат этих раскопов был у всех на виду. Вся площадь захоронения усыпана белыми человеческими костьми. Какие-то шутники, выложили пирамиду с человеческий рост из черепов. Нашлись на одном из кораблей и патриоты. Они из черепа изготовили пепельницу и очень гордились этим изделием, приговаривая: «Вот настоящее назначения для сверхчеловека, истинного арийца — стать пепельницей на столе советского моряка-победителя!». Правда никто не спросил мнение ветерана-фронтовика, настоящего победителя фашизма, как он относится к этой дикости своих потомков. Власти вяло, но всё-таки пытались бороться с этим фактом массового мародёрства. Посылали периодический на «Полигон Смерти» наряд милиции, иногда там дежурили морпехи, но безрезультатно, за всё время, никого задержать не удалось.

Когда парни и Егор, попали на это место, перед ними открылась картина апокалипсиса. Куда не ступи и не брось взгляд, валялись кости, черепа с волосами, подошвы сапог, ботинок, женские туфли, и шокирующие – детские черепа и косточки! Кто из ребят был навеселе, мгновенно протрезвели. Моряки попятились назад. Все молчали шокированные открывшимся перед ними видом. Вернулись на пляж. До вечера почти никто особо не разговаривал. Думали об увиденном сегодня.

Пройдут годы. Егор создаст военно-патриотические клубы «Поиск» и «Гвардия». Ему с ребятами придётся иногда перезахоранивать останки погибших красноармейцев. Только тогда ему откроются масштабы этой трагедии. Множество брошенных по лесам и полям погибших воинов и это не тела, оставленные при отступлении в 1941 году. Это погибшие в Восточной Пруссии в 1945 году, на территории которую присоединил к себе победитель Советский Союз, обозвав её Калининградская область. Ни одна армия мира, не бросает своих погибших солдат, не захоронив их. Это только прерогатива Красной Армия и её преемниц Советской. Бахвальное и насквозь лживое утверждение «Русские своих не бросают». Как показала история войн, только русские своих и бросают. Если русские не заботятся о своих погибших воинах, какое им дело до мёртвых солдат противника. Егору ещё предстоит долгий и тяжёлый путь познания и осмысления аксиомы, что фашизм и коммунизм, это родные братья близнецы. По сути своей людоедские идеологии, несущие всему миру горе и разрушение. Но это произойдёт в другой жизни, а сейчас Егора ждали потрясение очень даже личного характера. Крайне для него неожиданные и неприятные. Хотя и закономерные при том образе жизни, который он вёл с момента, как оказался в Балтийске.

Гусарский насморк.

Утром в туалете в Камсигале Егор заметил непонятные выделения из мочеиспускаательного канала: «Похоже, я подцепил триппер», — промелькнула у него мысль. Он быстро собрался и отправился в дивизион на «Стрелец» к доктору. Судна на месте, но дока не было, он ушёл в отпуск: «Чёрт! Что такое не везёт и как с ним бороться. Кто же меня наградил? Ольга? Вряд ли. Алевтина может быть или Седая?», — прикинул Егор и отправился в Белый Дом. Там пришёл к Светке. Та сразу всё поняла и предложила ему идти сдаваться в триппербат, в простонародии венерическое отделение городской больницы, сказав, что её наградил Женька музыкант с ресторана, а она Егора. Сама она узнала, что больна только пять дней назад. Пролечилась в больнице, а его не могли найти. Пришлось Каминскому идти сдаваться. Под гарантии врача, о не распространении врачебной тайны, пришлось Егору сдать Ольгу и Алевтину. Врач предложил Егору самому уговорить женщин лечь на четыре дня в больницу для лечения, чтобы не посылать повестку и не привлекать милицию. Пришлось согласиться. Егор отправился к Ольге и Алевтине с радостным известием – они больны гонореей, а наградил их он!

На удивление Егора, Алевтина отнеслась к этому спокойно, она уже была в курсе, что больна и сама собиралась в больницу. Он так и не понял, откуда ей это стало понятно, но не в этом суть: «Теперь Ольга», с тяжёлым чувством подумал Егор. С Ольгой всё оказалась сложнее. Мать двоих детей и работала в прачечной Городского Комбината Коммунальных Предприятий и благоустройства. Ольга, разревелась, услышав такую новость от своего полового партнёра. Как утешить её он не знал, а только подумал: «Ну, а кто виноват? Разборчивее надо быть всем в своих половых пристрастиях и тогда никому не придётся лечиться. Реви не реви, а в больницу пора ехать. Не ждать же действительно милицейский наряд». Ольга собралась, и поехали вместе. Символично. Егор успел только предупредить Пашу-Лейтенанта, что его не будет он в больнице, если не поверят, то могут проверить.

В больнице Егору предстояло в течение четырёх суток, получать каждые четыре часа укол пенициллина. Тогда гонорею лечили ещё обычным пенициллином. Егор стоял у окна и думал о забавной ситуации, в которой он оказался и по его вине, ещё две его женщины: «Всё! С этой половой распущенностью надо завязывать. Пока чего посерьёзнее не подхватил. Например, не дай то Бог, сифилис», — Егора даже передёрнуло от этой мысли, и тут его из задумчивости вывел знакомый голос.

— Больной Каминский! Снимай штаны, будем укол делать. Доигрался гусар. Намотал таки на винт, — он повернулся на голос. В дверях стояла, улыбаясь, Валя! Он тоже улыбнулся ей. Его обрадовала эта встреча: «Правильно она же работает в больнице медсестрой. Вот как встретились», — подумал Егор, спуская штаны пижамы. Валя наклонилась, и ловко сделал ему укол. Потом сказала.

— Егор, вечером приходи на пост. Поболтаем. Рада тебя встретить, но конечно лучше бы при других обстоятельствах, — Егор только развёл руки.

Вечером они встретились на посту дежурной медсестры и проболтали почти до утра. Егор рассказал Вале, что подал на развод, и как его встречала жена, проведя две ночи в Балтийске. Валя поведала ему, что она выходит замуж. Её жених морской офицер и его скоро переводят в Ленинград. Он забирает её с сыном с собой. Егор от души порадовался её счастью. Кто как не она, это счастье заслужила и выстрадала.

В женском отделении больницы Ольга и Алевтина не только оказались в одной больничной палате, но и кровати их стояли рядом. На удивление, эти две Балтийские девицы ещё и подружились, отлично зная, кто на эти кровати их отправил. Чудны дела твои Господи, но это Балтийск! Кто не жил в нём в те весёлые времена никогда не поверит, что такое может быть. Поверьте, может и ещё не такое.

После лечения Алевтина вернулась на «Стрелец», там к её болезни отнеслись снисходительно, несмотря, на то, что она работник пищеблока. Ну, с кем не бывает. Тем более девушка вылечилась, Если быть откровенным, о её болезни, знала только Анна Ивановна. Алевтина ещё до больницы ей всё рассказала. Анна Ивановна, для всех и командира, якобы отправила девушку в краткосрочный отпуск. Используя свои связи по всему Балтийску, не допустила утечки информации из больницы. Настоящий человек и заботливая мать для всей команды была Анна Ивановна.

Ольге пришлось уволиться с прачечной. Виновата она сама. Рассказа матери о своей болезни. Мать её Валентина Петровна работала в той же прачечной, а у той язык, что помело. Так и услужила дочери. Хотя Ольга быстро устроилась в школу завхозом, и зарплата выше и не надо вдыхать испарение в прачечной. Так, что нет худа, без добра.

Доктор в больнице, оказался порядочным человеком и сдержал слово данное Егору. Информация о его болезни и болезни его женщин, никуда из его кабинета не ушла.

Егор вернулся к Ольге и жил у неё до окончания переподготовки.

Изгой.

Однажды на пляже Егор стал собирать мелки янтарь, величиной с вишню, которого после шторма, на берегу валялось огромное количество. Собрал почти два килограмм, а точнее 1 килограмм 800 грамм. Накануне в Балтийск зашли с дружеским визитом военные корабли ГДР и Польши. Так, что собранный Егором янтарь оказался кстати. Поляки меняли ходовые шмотки на янтарь. Каминский, взял с разрешения Ольги у неё кусочек янтаря с мошкой внутри и пошёл искать поляков. Вскоре нашёл. Они сторговались на этот янтарь обменять штруксовые джинсы "Монтана" и очки капли. Поляки только опасались, чтобы он не подсунул им вместо янтаря эпоксидку или того хуже канифоль. Имели место и такие случаи. Более того один талантливый мошенник умудрился впарить полякам вместо денег облигации послевоенного государственного займа. Он убедил их, что в СССР есть и такие деньги, раз на них изображён Герб. Забавно было смотреть, как поляки, пытались расплатиться в универмаге этими облигациями, убеждая продавщицу на кассе, что у неё в СССР есть и такие деньги.

Джинсы оказались Егору слегка малы. Очки он подарил Ольге, а сам на следующий день съездил в Кёник и загнал эти джинсы у «Альбатроса» за 150 рублей, кстати, магазин «Альбатрос» в простонародье назвали «Балтон». Вот так за день на пляже он заработал месячную зарплату, которую получал на «Стрельце» в море на Балтике.

По дороге в Камсигал Егор зашёл на Главпочтамт. В окне до востребование его ждало письмо из Минска. К удивлению Егора почерк был его отца, а вот содержание, явно писано под диктовку, отец то и слов таких не знал. Диктовала мать и сестра отца Галка, та ещё белорусская баба-стерва. Егор сел на скамейку. Начал читать. Суть всего письма, после оскорбительных сравнений и эпитетов сводилась к следующему. Если он не вернётся к жене, да к такой жене как Люда, они его знать не хотят и видеть и сына ему не увидеть никогда и вообще мерзавец, сволочь и подлец. Понятно Людка сказала им, что он подал на развод, а вот что она им ещё наплела это ему не узнать, да и зачем. Егор всю жизнь был сиротой. Теперь стал им в действительности: «Такую гадость написать и прислать сыну? На что расчёт? Я испугаюсь их угроз и приползу на коленях каяться? Дурачьё. Ну а с этой Людой вы хлебнёте ещё старые идиоты дерьма. Узнаете скоро, какую змею на груди пригрели. Забыли, что змея кусает ближнего». Егор встал. Выбросил письмо в урну.

Пройдут годы. Из армии вернётся брат Дима. Он разыщет Егора в глухом колхозе, где тот будет работать трактористом. Дима расскажет брату, что Людка буквально через две недели привела в квартиру родителей нового мужа. Заявив им: «Ваш сын меня бросил, мне надо жизнь свою устраивать». Мать, как всегда там рулила. Этого Людкиного хахаля, мать обхаживала как сына. Потом. Людка, привела второго, первый ей не подошёл. Затем третьего. Родители, разменяли квартиру, на двухкомнатную для себя, и однокомнатную для Людки с Максимом. Вот так эта колхозница умудрилась выбраться из своей сраной деревни, и отхватить благоустроенную квартиру в центре Минска. На такую квартиру люди всю жизнь горбатились. Потом вышла за нужного мужика, как и мечтала, слесаря с автосервиса. Главное, вовремя раздвинуть ноги и правильно сдать свой половой орган в эксплуатацию. По Энгельсу. Это коренные минчане совестливые интеллигенты, а колхозники, чтобы выбраться из дерьма в котором родились, пойдут на всё. У них от рождения нет ни гордости, ни достоинства, ни совести, да и откуда у быдла эти качества. Ведь наше бытье, определяет наше сознание. Так учила марксистско-ленинская теория.

В конце августа Каминский рассчитался в дивизионе. Забрал свой небогатый скарб со «Стрельца» и перенёс его к Ольге, договорившись с ней, что его вещи полежат у неё. Деньги за джинсы отдал Ольге, всё-таки она его кормила три месяца и за комнату. К тому же пусть и не специально, но он уложил её на больничную койку с триппером. Поменял Паспорт Моряка на общегражданский паспорт СССР, взял трудовую книжку, военный билет, аттестат киномеханика. Затем собрал только необходимые вещи, которые влезли в дипломат-мыльницу, и отправился на вокзал. Одна Ольга его провожала. Калягин и Голубев отвернулись от своего друга, узнав, что он развёлся с женой. Егор не стал никому, ничего рассказывать и объяснять. В Кенике он взял билет на Москву. Никаких планов у него не было. Он ехал туда, куда вели рельсы, а рельсы из самого западного форпоста Советского Союза, Калининграда, вели на Восток. Он проехал уже чужой для него Минск и спустя сутки после отъезда и Балтийска, вышел на Белорусском вокзале Москвы. Старая жизнь безвозвратно закончилась. Теперь, начиналась новая, третья жизнь и в очередной раз она начиналась с нуля. Только в ней Егор стал ещё сиротой и бомжом.