Глава шестая.

Польша. Гдыня. Солидарность.

Jeszcze Polska nie zginela

Первая загранка.

Перед самым выходом, случилась забавная история с начальником радиостанции «Стрельца» Александром Ляхом. Он вполне состоявшийся мужчина далеко за тридцать и единственный автолюбитель в команде судна. Лях на своих жигулях ехал к дивизиону, спускаясь по довольно крутой дороге от кинотеатра «Шторм» на улицу Серебровской. В это время, по улице Серебровской в Военную Гавань для погрузки на десантные корабли, двигался Минский полк морской пехоты. Кстати морпехи как и «Стрелец» собирались в Польшу. Только «Стрелец» на ремонт, а морская пехота усмирять восставший против коммунистов польский народ. Переулок, по которому спускался с горки на своих «жигулях» Лях, как раз пересекал улицу Серебровской. Понятное дело, жигули  — это не автомобиль, автомобиль – это БМВ, Форд, Ситроен, Мерседес, а жигули – это жигули и то, что у них в самый ответственный момент, пропали тормоза, в этом ничего удивительного не было. Удивительное было в том, что Александр Лях на советских жигулях с наката врезается в танк! Танк естественно остановился, остановилась и вся колона. Открылся верхний люк на башне и в нём показался командир танка в шлемофоне. Он высунулся, осмотрел танк, потом внимательно посмотрел на водителя жигулей,  покрутив у виска пальцем, крикнул Ляху: «Приятель! Это танк!», — танкист исчез в башне, люк закрылся и колона двинулась дальше. Героический человек Александр Лях, кстати, этнический поляк, он в одиночку пытался остановить вторжение Советский войск в Польшу. Ему долго не давали прохода его сослуживцы, постоянно подкалывая. Таран «Жигулями» танка, это покруче будет, чем таран Гастелло.

«Стрелец» шёл по внутреннему каналу гавани к выходу в море. У стенок стояли корабли и суда. Вахтенные провожали его, выстроившись по бортам и отдавая честь. Непонятно, откуда стало известно, что судно идёт в Польшу. Брежневское руководство Советского Союза готовилось утопить Польское восстание, руководимое профсоюзом «Солидарность» в крови. Афганистана, этим выжившим из ума Кремлёвским старпёрам было мало. Даже в десантных катерах, корыто корытом только с мотором, и то стоял танк. На броне одного из них, сидел танкист в лифчике с полным боекомплектом, и махал рукой команде «Стрельца», крича в след: «До встречи в Польше!». Ни Егор, ни команда «Стрельца» не знали, что это начало конца Советского Союза, которому они так рьяно служили.

Stocznia Gdynia

«Стрелец» встал на ремонт в порту Гдыня на судостроительном заводе. В то время там находился и ОИС «Андрей Вилькицкий» с Северного флота. Так же одно время на заводе стояла и «чекушка», но правда со сменной командой. На заводе ремонтировались суда и корабли со всей Европы. Егор впервые оказался за границей. Это были уже не Рига и Таллин, хотя некоторые деятели и утверждали «Курица не птица, женщина не человек, прапорщик не офицер, Польша не заграница», понятное дело не ели ничего кроме пареной репы, не любили настоящую женщину, а только колхозную бабу, не служили и дальше своего Суходрыщенска не выезжали. Чистота на улицах, красивые аккуратные дома, культурные и приветливые горожане, предупредительные водители и вежливые полицейские. Впервые Егор увидел марину. Лес яхтенных матч, неисчислимое количество яхт и обычные люди с жёнами и детьми копошатся в этом яхтенном раю. Но полностью не укладывалось в сознание советского человека это продавцы в магазинах и киосках, ларьках, развалах – культурные улыбающиеся, приветливые, всегда готовые тебе помочь с покупкой. Первые сомнения в сознании Егора о том, что ему сильно повезло родиться, вырасти, выучится в самой счастливой и лучшей в мире стране СССР,  появились впервые в Польше.

Объём работ был огромен. Хотя ремонт судна должны были проводить поляки, вся черновая и тяжёлая работа легла на плечи команды «Стрельца». Удаление старой краски с подводной и надводной части корпуса с помощью пневмомолотков превращало корпус судна в источник невообразимых вибраций. Особенно матросам понравились польские пневматические шлифовальные машинки, поляки их называли «шлиферки». На машинку, типа болгарки, только тогда этих болгарок и в помине не было, не то что  в Союзе, но и в Польше, крепили знакомые Егору по заводу в Минске, наждачные круги на фибре. Шлиферка, подключалась к шлангу с жатым воздухом и понеслось. Вмиг зачищался борт до чистого металла. Кругом пыль, краска, визг шлиферки. Одну такую машинку ребята выменяли у польского рабочего, на какую-то хрень. Здорово эта польская машинка облегчала жизнь боцманской команде затем в Мозамбике, да и в Балтийске тоже, главное иметь запас наждачных кругов на фибре. Матросы узнали, что работать положено в защитных очках и респираторах, дабы бы не остаться без глаз и не забить лёгкие ядовитой пылью. Да в Союзе, ни о каких, респираторах они не слышали. Работы было не просто много, а очень много и моряки к вечеру валились с ног, но это их не волновало. С учётом оклада, который Егор, оставил жене, надбавок и валюты у него выходило 400 рублей в месяц, при бесплатном питании и жилье. Такая зарплата была не только для Каминского, но для большинства Советского народа совершенно не реальная и не воспринимаема сознанием. Отец Егора, фрезеровщик высшего шестого разряда, получал одну из самых высоких зарплат в 250 рублей. Правда мозг Егора однажды вообще отказался работать, когда в беседе с молодым польским рабочим, они подсчитали, что поляк получает за туже работу в три раза больше чем его советский визави.

В Польском бараке соцлагеря всегда было веселее.

Вскоре на судне на неделю закрыли на ремонт камбуз. Это был очень хитрый ход. Благодаря закрытому камбузу команде выдали наличные злотые для питания в столовых. Сколько потратить на еду, а сколько на вещи решал каждый сам. Это давало возможность привести в Союз, на законном основании, заграничные шмотки. Чтобы команда, не передохла как мухи от голода, заведующая продовольственной частью судна Анна Ивановна выдала всем сухой паек. Команда отправилась за покупками. Егор решил себе взять рубашку «MONTANA», жене ветровку «Marlboro», обоим солнцезащитные очки и по мелочам Людмиле помаду, тени, блеск для губ, на большее все равно валюты не хватило бы.

В ближайшее увольнение Каминский, Калягин, Шаврин, Романовский, под присмотром инженера коммуниста отправились на рынок. В Польше в отличие от Родины существовали «приватные склепы», в смысле частные магазины. В одном из них Егор и решил отовариться. Поляки практически все в той или иной мере говорили по русский, по крайней мере, проблем в общине между поляками и моряками «Стрельца» не было. С курткой для жены, очками, косметикой проблем не оказалось, а по поводу рубашки для себя Егор получил от поляка урок, как должна работать настоящая, а не советская торговля.

— Есть рубашка, «MONTANA»? Хочу черную с белыми пуговицами, – спрашивает Егор

— Так! Пан! Посмотрит? — отвечает поляк. Егор примерил

— Мала. Давай другую. Тоже мала. Ещё, — перебрал четыре, все малы.

— Прошу пана. С черными пуговицами.

— Нет мне с белыми.

— Сегодня нет. Придёт пан завтра будет его размер и с белыми пуговицами.

— Нет пан. Завтра не смогу. Что есть на мой размер?

— Пан есть, крупный моряк. Есть «MONTANA», джинсовая с металлическими пуговицами. Показать пану.

— Давай померю, — Егор, примерил рубашку. Оказалась по размеру как раз. Хорошая тонкая джинсовая ткань. Завтра не будет увольнения, а когда неизвестно. Егор решил брать.

— Так пан. Беру эту рубашку, куртку ветровку «Marlboro», очки пару, ту косметику, ещё лэйбы «Wrangler», пуговицы, клёпки — у парня созрела идея пошить джинсы в Балтийске. В шкиперской, они с Калягиным и Шавриным нашли рулон тонкой белой парусины, а в Балтийске у парней был приятель армянин закройщик в ателье. Так что, фурнитура оказалась кстати. Поляк всё собрал в шикарный пакет «Marlboro». Стоил этот пакет те ещё деньги. Егор запротестовал, злотых у него на пакет не было. Поляк успокоил моряка.

— Ниц. Это презент. Пан покупил рубашку. Хотел черну, не оказалось. Это компенсация за рубашку, — Егор растерялся. Это точно, не советский продавец с его хамоватым: «Не нравится не бери».

Потом, после возращения «Стрельца» в Союз, в Минске Люда в белых, как снег джинсах «Wrangler», синей ветровке «Marlboro» с цветной машиной на спине и близнецом пакетом в руках, да ещё в темных очках-каплях, вызывала дикую зависть у молодых девушек и женщин.

Лайнер «Украина».

Каждый день после ужина в столовой команды Егор запускал два киносеанса по выходным и три. Понятное дело фильмы скоро кончились и пошли по второму, а когда и по третьему разу. Команда перестала ходить на фильмы. Тогда поменяли фильмы с «Вилькицким», но уже и те пересмотрели. Егор пришёл к Маслову в каюту. После разрешения вошёл. Парни уже давно не щёлкали каблуками и не тянулись по стойке смирно.

— Иван Михайлович, есть идея, как нам получать новые фильмы – заинтриговал первого помощника Каминский

— Как? Что ты придумал? Выкладывай, — пригласил Егора сесть Маслов и внимательно приготовился слушать.

— Всё просто. Периодически в порт приходят наши суда и стоят двое суток, а кто и дольше. У них у всех есть фильмы. Я беру две фильмоноски с фильмами. У нас есть хорошие фильмы. Список наших, если их коробка долго стоит. Иду к ним и договариваюсь об обмене. Как Вам такая идея?

— Отличная идея! Действуй. Наши есть в порту? Как узнаем? Ходить по порту, пока туда с завода дойдешь, потом назад, потом обратно с фильмами, время уйма уйдет, — озаботился Иван Михайлович.

— Сейчас залезу на мачту. Возьму бинокль у штурмана. Красный флаг и труба с серпом и молотом, и можно идти.

— Точно. Давай Каминский! Вся надежда на тебя, уже три дня не было фильма. Команда начинает от нечего делать дурью маяться.

Егор нашёл два красных флага. Сходил. Договорился. Обменялись фильмами. Конвейер заработал. Сеансы опять стали регулярными. Маслов и командир остались довольными, а Егор получил официальное разрешение болтаться по порту в любое время, пусть и рабочее. Такой свободой передвижения не пользовался никто из команды, только командир Башун и Маслов.

В очередной раз Егор высмотрел в бинокль красный флаг и серпасто-молоткастый герб на трубе. Судно было большое. Сказав на трапе вахтенному: «Я за фильмами в порт» — Егор пошёл в направлении обнаруженного им советского парохода. Подойдя  к лайнеру у Егора вырвалось: «Ничего себе это же «Украина» трофейный пассажирский лайнер. Красотище!» — матрос был одет в рабочее платье, правда без гюйса, оставшееся у ребят с Лиепаи, в нем удобно работать и не надо его беречь. По Балтийску так не походишь, патруль загребёт, а в Польше, кому ты нужен. Егор подошёл к трапу и позвал вахтенного. Тот, увидев Егора и поняв, кто пред ним сбежал к Егору. Когда Каминский разъяснил вахтенному причину своего прихода, вахтенный вызвал первого помощника. Первый помощник, обрадовался гостю и повёл Егора в свою каюту. Усадил на диван. Предложил хорошие сигареты. Они начали беседу.

— Наше судно зафрахтовала на три года западногерманская фирма. Второй год болтаемся по миру и ни разу не зашли в Советский порт. Ты первый за два года наш морячок и ещё военный, – почти со слезами на глазах говорил лет сорока первый помощник пассажирского теплохода. Вдруг встал и достал из бара рюмки и коньяк.

— За встречу! Тебе то можно?

— Можно если осторожно – с улыбкой сказал Егор.

— С фильмами ничего не выйдет. Мы сегодня вечером уходим. У нас 35-милимитровые фильмы и они на английском и немецком. Правда, у нас, что то случилось с киноустановкой. Наш, киномеханик не знает в чём причина.

— Какая у Вас аппаратура? Наша?

— Да наша. КН12.

— КН12! Мне знаком. Я ведь училище закончил в Минске и работал в кинотеатре и с КНом работал.

— Егор. Спасай! Посмотри, может поможешь. Вызову киномеханика – не ожидая согласия Егора, первый помощник поднял трубку телефона. Набрал номер, и когда ответили, пригласил киномеханика к себе. Тот довольно быстро пришёл.

— Сходи с матросом посмотрите установку. Может он, что подскажет, – предложил киномеханику первый помощник и добавил, — идите так, что бы наши, вас поменьше видели. Порвут же хлопца, — Егор не понял последней фразы, кто и за что должен его порвать, но задавать лишние вопросы его отучили ещё в Лиепае. Они встали и пошли с киномехаником в кинобудку. Познакомились. Парня звали Виктором. Егор осмотрел кинопроектор. Запустили. Пленка прыгала, шла рывками. Егор догадался о причине неполадки. Стосемизубая текстолитовая шестерня на одном из постов просто износилась. Из ЗИПа достали новую. Поменяли и всё пошло как по маслу.

— Не ленись использовать ручку при запуске проектора, иначе в один прекрасный момент, вместо шестерни получишь кучу опилок. Червяк стальной, шестерня текстолитовая, рывок и он, что фреза срежет все зубья на шестерне.

— Во блин, а я и не знал – удивился Виктор.

— Откуда тебе знать. Этому в училище учат. Ты при запусках постепенно жевал шестерню.

— Спасибо Егор. Буду знать теперь

Решили вернуться в каюту первого помощника, но не тут то было. Это они думали, что прошли незаметно. А на самом деле Егор знал, что ничего на корабле полностью тайно сделать невозможно. В коридоре их ждали три девушки лет двадцати пяти или чуток больше.

— Это кто? — угрожающе спросили они киномеханика.

— Наш военный матрос, они в ремонте стоят. Приходил помочь мне с киноустановкой, идем к Василию Ивановичу, – ответил Виктор и обречённо посмотрел на Каминского.

— Топай! — скомандовала одна девушка, и уже ласково сказала Егору, – Мы тебя братишка сами отведём к помполиту. Только на минутку зайдем к нам в гости, — киномеханик Виктор тихо удалился, а Егор, будто под конвоем, пошёл с девчонками. Они вчетвером зашли в каюту. Хорошая каюта. Чистая. Отличная обстановка. Девчонки достали из бара кучу разных бутылок. Налили себе и Егору выпили. Парню, ещё хороший такой, бокал коньячка плеснули. Егор и его опрокинул: «Хорошо пошёл зараза. Похоже, не обещал вернуться» — подумал он, не догадываясь, что бы это всё значило. Заговорила та, что командовала в коридоре.

— Парень, мы второй год мотаемся по морям и океанам. На борту одни иностранцы. Наших мужиков из команды получается один на пятерых и тех половина старпёры. С иностранцами нам нельзя, сам понимаешь, особый отдел бдит. Ты меня понял? – девушка быстро стала раздеваться, остальные вышли в коридор, но явно не ушли. Уже обнажённая девушка потащила Егора в койку. Он слабо протестовал.

— Я женат.

— Я тебе не предлагаю на мне жениться, —  и содрала с Егора брюки. Упала на спину, раскинула широко ножки, прижав парня к себе, а затем решительно, рукой ввела его в себя. Егор упал на неё. Девушка обвила парня ногами вокруг талии. Коньяк ударил Егору в голову, он страстно стал удовлетворять оголодавшую женскую плоть. Девушка получила оргазм довольно быстро, видимо действительно изголодалась и очень громко. Не успел парень, что то предпринять, как вернулись в каюту две девушки, на ходу раздеваясь. Первая встала с койки, не одеваясь, села за стол налила себе целый бокал коньяка, опрокинула его залпом словно водку. Стройная даже худенькая, блондиночка уже сидела на Егоре и неистово двигала тазом. Сорвав с парня голландку, она прижала её к лицу, вдыхая всей грудью, не стираную с Лиепаи и насквозь пропотевшую матросскую робу, приговаривала: «Родиной пахнет! Русским духом пахнет! Мужиком пахнет! Нашим мужиком пахнет!». От её причитаний и коньяка парень начал звереть, схватил обеими руками её красивую грудь. Они слились в экстазе. В этот раз оргазм получили одновременно оба. Кричала уже не только девушка, но ревел, словно бык и Егор. Только красавица, вся мокрая от пота, слезла с парня, села за стол, как третья, черноволосая, маленькая, фигуристая хохлушечка, стала делать Егору минет. Долго парня не пришлось возбуждать. «Стрелец» находился к тому времени в Гдыне третий месяц. Близость Егора с этой миловидной девушкой прошла в позе сзади. Понятное дело, она кончила быстро. А Егор знал, что второй раз он будет долго готов к сексу. По второму разу встала первая девушка, но уже на колени, её вскоре сменила, вторая в той же позе. В итоге Егор и сам получил второй оргазм. Он не задумывался и кончал в девушек, похоже их это тоже не волновало, более того они чувствовали этот момент и помогали парню ещё сильнее двигая своим попами. Егор рухнул в мокрую от пота постель. Отдышавшись, встал и подошёл к столу. Девчонки протянули ему бокал с коньячком, он пропустил его словно водку, подражая первой девушки. Все обнажёнными, разместились за столом. Пили опять коньяк. Закусывали шоколадом, апельсинами, бананами и ананасами. Егор потерял ориентацию не только во времени, но и в пространстве. Теория относительности Эйнштейна, оказывается верна не только при скоростях близких к скорости света, но и при условии, когда три молодых, первосортных женщины, до смерти изголодавшихся без секса, встречают такого же изголодавшегося молодого мужчину. Здесь уже не имеет значение ни одна из физических величин, ни время, ни масса, ни пространство, ни размер.

Девчонки довольные, наперебой рассказывали матросику о своей тяжелой судьбе без мужчин и мужей. Егор оказался в раю. Он ничего не понимал из-их разговоров, но ему было ужасно хорошо, так хорошо, что он был готов умереть, только бы это никогда не закончилось, хотя даже не знал их имён. Откупорили третью бутылку коньяка. В дверь каюты постучали. Вошёл первый помощник. Удивительно, девчонки даже дверь не закрыли. Он окинул всех взглядом, покачав головой, обратился к Егору.

— Ты хоть цел. Я этого и опасался.

— Василий Иванович! Вам не стыдно? Скрыли от нас нашего военно-морского защитника Родины, – пошла в атаку на первого помощника, самая смелая, что была первой.

— Парню пора на свой корабль, пока вы его не напоили в стельку. Он уже у нас три часа. Вы же не хотите, чтобы его отправили на губу, –  спросил девушек Василий Иванович и добавил – помогите ему одеться и пошли.

Девчонки одели Егора. Сами оделись и они всей компанией потянулись к трапу. У трапа их ждал киномеханик Виктор, с двумя бутылками коньяка, девчонки, оказывается, тоже прихватили две бутылки. Коньяк распихали по фильмоноскам. Виктор и самая смелая, первая, вызвались, проводит Егора до проходной завода. Дальше их все равно не пустят. У проходной завода Егор спросил девушку.

— Как твоё имя?

— Не важно. Спасибо тебе морячок за всё, — она поцеловала Егора в губы и с Виктором вернулась на «Украину».

«Главное от трапа добраться до каюты не выдав себя» — Егор собрал всю волю в кулак и подошёл к «Стрельцу». Невеззуха!.. От трапа в сторону надстройки шёл Маслов. Вахтенный куда-то отлучился от трапа. Егор окликнул первого помощника, но тот не оборачиваясь, махнул рукой, поднялся по трапу на шлюпочную палубу и скрылся в надстройке: «Прекрасно! Иначе спалился бы» — подумал Егор, стараясь как можно ровнее двигаться по коридору. Наконец, доврался до своей каюты и завалился на нижнюю койку Хорошева. Вскоре в каюту ввалились Калягин и Шаврин. Они сразу определили в каком состоянии их товарищ.

— Ты где так нажрался? Где тебя носило весь день? – посыпались вопросы от товарищей.

— Ша братва! – Егор открыл фильмоноску и достал бутылку коньяка, Парни от удивления присвистнули и сели прямо на палубу. Коньяк был импортный, французский «Наполеон». Егор скрутил крышку. С горла сделал два глубоких глотка. Затем занюхал рукавом робы, и протянул бутылку приятелям со словами.

— Пить то будете? – Сергей и Вовка, ошалело и ничего не понимая смотрели на Каминского. Взяли бутылку. Пропустили по хорошему глотку, с горла по очереди и уставились опять на Егора, ожидая разъяснений. Егор чувствовал, что сейчас вырубится.

— В фильмоносках ещё бутылки, заберите и спрячьте, что бы никто не нашёл, — парни достали ещё три бутылки и засунули их в сои рукава роб.

— Откуда это? — спросил Вовка.

— Оттуда! – ответил Егор, как Семён Семёныч из фильма «Брильянтовая рука» — и добавил – Я, Родину продал. Теперь и вы тоже, раз пили коньяк, — и вырубился.

Перед вечерним чаем в каюту зашёл Хорошев. Растолкал Каминского.

— Ты чего в моей койке валяешься в своей грязной робе? До своей не добрался?

— Извини Сергей. Устал сильно.

— Ну, у тебя и выхлоп. Где тебя весь день носило? Боцман обыскался и Маслова тоже не было. Вы что вместе были? – Егор заржал, представив себе, как они с Масловых удовлетворяют девчонок с «Украины».

— Чего ты ржёшь? Где ты был?

— Где был Серёга, там уже нет, а жаль. Если бы ты знал, как мне жаль. Полжизни отдам, чтобы снова оказаться там, где я был.

— Да где же ты был? – Потерял терпение Хорошев

— В раю,  – ответил умиленно Егор. Голова постепенно проходила, все-таки коньяк это вещь.

Каминский вышел из каюты. Отнёс фильмоноски с фильмами в кладовку, где они хранились, и решил разыскать Сергея и Володю. Нашёл их в столовой за вечерним чаем. Есть не хотелось, после такого перепоя. Подсел к ним за стол. Вовка тихо спросил Егора.

— Очухался изменник Родины. Ты расскажешь, что это всё значит.

— Что значит? Меня сегодня трое изнасиловали! – Калягин уронил и разбил чашку. Шаврин чуть не подавился. Видно Каминский слишком громко сказал. Находившиеся еще трое моряков в столовой поставили чашки на стол и уставились на него. Егор повернулся к ним, сделав легкий жест рукой перед собой, словно вытирает зеркало, поправился.

-Это я образно. Так сказать в морально-психологическом плане, — все  продолжили приём пищи. Приятели поели. Помыв за собой посуду, они втроём удалились в каюту Шаврина и Калягина. Расположились кто где. Егор начал свой рассказ.

— Меня сегодня три девчонки отымели. Вернее я их отымел, но до конца не уверен, кто кого имел. В прочем у меня, всё равно не было выбора. Вот как всё случилось, — Егор поведал парням всё, что с ним произошло на теплоходе «Украина». Вовка и Сергей во время рассказа три раза пили воду, хотя с бодуна был Егор.

На следующий день Егор, всё случившееся с ним, вспоминал бы как чудесный, но всё-таки сон, если не те четыре бутылки коньяка, которые, как обвинительный акт смотрели на него из рундука.

Самое интересное, что по возвращении в Балтийск, Егор рассказал эту историю своей жене, выдав всё за сон, приснившийся ему, из-за долгого воздержания. Рассказывая, все в деталях и подробностях, он так возбудил жену, что она набросилась на мужа, и они вдвоем, практически в деталях повторили весь его сон, не подозревая о том, какими последствия это им аукнется.

Утром три приятеля захватив бинокль, поднялись на мачту, но теплохода не было. «Украина», как и говорил, Василий Иванович ушла ночью.

Северяне с «Андрея Вилькицкого».

После окончания рабочего дня Каминский удивился, что его сегодня не напрягает Маслов  с демонстрацией фильма. Егор вспомнил, смутно правда, вчерашнею встречу на палубе с Масловым и ему показалось, что первый помощник вёл себя не как всегда. Впрочем, вчера сам парень был неадекватен. Егор постучал в дверь каюты первого помощника. Ему не ответили: «Может, ушёл куда?» — решил Егор. Через час повторил вторую попытку получить указание от помполита, опять безрезультатно: «Странно! Надо узнать у дежурного, где Маслов и что делать. Готовить фильм или нет» — Каминский спустился на главную палубу и вышел на ют. Дежурный курил в курилке.

— Вы Маслова не видели? -  спросил  Егор.

— Нет – ответил дежурный и добавил – Весь день его не видно. Даже странно это.

— На завтраке и обеде его в кают-компании не было – вступил в разговор штурман Борис Шарапов, куривший в курилке вместе с дежурным. Потом подумав, добавил – На ужине тоже не было. Странно.

— У трапа! Маслов с борта сходил? – окликнул вахтенного дежурный. Вахтенный отрицательно покачал головой.

— Я к нему два раза стучался в каюту. Тишина -  задумчиво произнёс Егор – Оно то без него тихо на борту и спокойно, но мне надо знать, готовить фильм или нет.

— А что, есть из кино на сегодня – заинтересовался штурман.

— Да в том то и дело, Боря, что и нет, ни хрена. Вот и хотел спросить его, что делать.

— Слушай Каминский. Татьяну спроси. Она же ему носила в каюту что-то в обед, — предложил Борис.

Егор разыскал кока Татьяну. Та подтвердила, Иван Михайлович весь день сидит в каюте, сказал ей, что приболел: «Если он в каюте и не открывает, то он там, значит, позвоню ему по телефону» – решил Егор. Из дежурки набрал номер каюты первого помощника. Егору ответили.

— Иван Михайлович. Каминский. Что на вечер планировать. Нового фильма у меня нет. Вчера ходил на лайнер «Украина», но они вечером уходили и у них 35 миллиметровая плёнка.

— Ничего тогда не крути. Пусть личный состав по своим планам отдыхает. – Маслов повесил трубку.

Ещё двое суток Маслов болел и не выходил из каюты. Таня, всё это время, носила ему пищу в каюту. Спустя неделю Егор случайно узнал, что за болезнь поразила их первого помощника.

Помимо «Стрельца» на заводе стояли «Андрей Вилькицкий» с Мурманска. На «Вилькицком» был штаб временного дивизиона, в который входили гидрографические суда, стоявшие в ремонте.

Надо сказать, что если на «Стрельце» дисциплина и была хотя и далека от воинской, но всё-таки была, то северяне давно о ней  позабыли. Егор пришёл на «Вилькицкий» принёс им фильм, который его просили отремонтировать. Один из моряков судна поинтересовался у парня.

— Ты же со «Стрельца»? – Егор кивнул, мужик продолжил – Слушай, кем у вас ходит такой полный, старый седой мужик.

— Первый помощник – ответил Каминский.

— Вот оно что. Тогда понятно, — о чем-то своем размышлял северянин.

— Ты это о чём, дядя? – поинтересовался Егор. Тогда ему раскрыли причину болезни Маслова, а  дело было так.

Четверо моряков с «Вилькицкого», уже в возрасте, сидели в каюте и спокойно, как это принято на северах, пили беленькую и вели беседу. Открылась дверь каюты. Вошёл пожилой, седой дядька и накинулся на ребят с бранью и возмущением. Недовольный, их поведением и организованной на борту судна пьянкой. Парни удивлённо переглянулись. Один из них, поинтересовался у товарищей, знают ли они этого шального мужика. Все отрицательно помотали головами. Тогда моряк встаёт и ничего не говоря, бьет незваному, наглому, непрошенному гостю в глаз. Гость вылетает из каюты, дверь захлопывается за ним. Моряки продолжают выпивать и беседовать о жизни. Этот наглец, получивший в глаз, и был, первый помощник «Стрельца» Маслов Иван Михайлович.

Solidarność и Strike.

В Гдыню, на ремонт «Стрелец» встал в первых числах марта. В Польше зрела народная революция против людоедского коммунистического режима. Поляки объединялись под руководством независимого польского профсоюза «Solidarność». Не последнюю роль в нём играл электрик из Гданьска и будущий президент Польши,  Нобелевский лауреат за 1983 год. Лех Валенса. По решению комитета солидарности 27 марта1981 года, в Польше прошла 4-х часовая всеобщая забастовка. По заводу ходили рабочие патрули с бело-красными повязками на рукавах и вооружённые стальными арматурами. Забастовка прошла мирно, без эксцессов, комитет предупредил правительство. Если их требование не будут удовлетворены, то 31 марта начнётся всеобщая бессрочная забастовка, на польском «strajk». В это время, на территории Польши, проходили военные манёвры под командованием маршала Куликова. Погрузка Минского полка морской пехоты на десантные корабли в Балтийске, во время выхода «Стрельца», была звеном в этой цепи. До команды «Стрельца» довели, что они теперь находятся на острие удара и должны быть готовы к выполнению любой ценой приказа партии и Родины. Егору совсем не хотелось выполнять любой ценой приказ партии, а какой это, будет приказ, он не сомневался. Будучи отчасти в курсе планируемы действий своего командования, Егор понимал, что любую цену заплатят поляки. Ему совсем не хотелось убивать этих людей, только за то, что они хотят жить на своей земле, по своим законам и правилам, а не по указке Кремлёвских старцев. Егору нравился польский язык. Вот, например белорусскую мову, он не мог терпеть с детства. В семье Каминские говорили на чистом русском, без акцента и «трасянки». Белорусская мова у Егора ассоциировалась с тупыми, наглыми, хамоватыми, колхозными невеждами. Как утверждал Воланд, в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова: «Кровь. Великое дело». В жилах Егора текла на две третьих польская кровь и одна четверть русская, деда по матери Наумова, наполовину разбавленная его бабкой Иреной Домбровской, шляхтянкой из Ченстохово. Род отца, здесь всё однозначно. Прадед Франц шляхтич древнего рода из герба Остоя и дворянин Российской Империи. Правда, ничего этого тогда Егор не знал. Не в курсе был и Особый отдел, иначе дальше приёмного буя его не выпустили бы, но гены пальцем не задавишь.

Наступило 31 марта 1981 года. К обеду рассеялся густой туман. На рейде Гдыни, загруженные по самую ватерлинию стояли десантные корабли Балтийского флота. Легко опознавались по характерным очертаниям большие десантные корабли «Красная Пресня» и «Донецкий шахтер». С десяток СДК. На пирсе собралась часть команды «Стрельца» и с десяток польских рабочих. В воздухе висела тревога. Егор всем нутром чувствовал её. Третий механик «Стрельца», Палыч, колхозник пролезший в морскую интеллигенцию. К нему можно отнести слова Александра Сергеевича «… полу герой, полу невежда, к тому, ещё полу подлец, но есть надежда, что будет полный, наконец…». Он с издёвкой обратился к польским рабочим.

— Видите барки на рейде? – Поляки утвердительно кивнули. Механик продолжил.

— В трюмах знаете кто? Думаете русские? Нет там немцы!

— От чего германцы? – удивились поляки и добавили – были бы «звёнско радецкие», мы бы с ними не воевали, а с германцами будем воевать.

— С немцами вы будете воевать?! – заржал хам со «Стрельца» — вы с ними в тридцать девятом уже повоевали. Они вашей белой курице быстро перья то общипают – стоял хохоча идиот. Оскорблённые поляки молча ушли. Шаврин, Романовский, Каминский осуждающий смотрели на него. Не выдержал Романовский

— Легко быть смелым и наглым когда рядом почти полк морпехов? – спросил он хамло. Палыч резко заткнулся. Зыркнув на Лёшку спросил.

— Ты что за них, за врагов?

— Они мне не враги. Пошли парни на коробку, – обратился он к Володе и Егору, а потом к заткнувшемуся механику – беги скорее стукани особисту, – все пошли на судно, оставив на пирсе одного механика.

Лёха, здорово рисковал. На «чекушке» с шестидесятых ходит механик. Однажды, во времена Никитки Хрущёва, когда механик на корабле был на Кубе, а в Советском Союзе, благодаря гениальному руководству любителя королевы полей кукурузы, наступил голод. Возьми этот механик, стоя на главной палубе корабля, и ляпни: «Вон кубинцы батоны лопают, а у нас черный хлеб и тот по талонам». На верхней палубе стоял особист. Понятное дело мужик на всю жизнь стал не выездным.

Супермены морпехи из Балтийска.

Возвратившись в каюту, Егор вспомнил, как ещё в феврале, когда вся эта карусель с Польшей только набирала обороты, «Гигрометру» приказали доставить в Польшу отделение морпехов, десять человек, в полном вооружении. Якобы для охраны и защиты какого-то объекта. Что за объект команде судна знать было не нужно. Главное высадить морпехов скрытно. К обеду на «Гигрометр» прибыли бравые вояки. Наблюдая за ними, их поведением, замашками, пантами, Егор понял, они кичатся своей службой в морской пехоте. Чувствуют себя суперменами. Готовыми, на любое кровопролитие, убийство, злодеяние только бы доказать своё превосходство и крутость. Это уже тогда встревожило парня. Правда, та история закончилась не трагедией, а комедией, скорее фарсом. Морпехов пригласили на обед в кают-компанию. Понятное дело, их жрачка не шла не в какое сравнение с отличным качеством питания на судне. Наелись супермены до пупа. Старлей морпеховский, сидя за столом всё возмущался по поводу службы на корабле и сравнивал её со службой в морской пехоте: «Вы только посмотрите тарелочки, мисочки, кружечки, всё фаянс, ложечки. Мать вашу. Вилочки, ножики. Это разве служба! Ресторан. Так служить можно всю жизнь. Вот у нас попробуйте. Суровая настоящая мужская работа». Моряки команды молчали. Всё-таки гость. Вскоре вышли в море. Ходу было часов пять. Море так себе, тянуло на четыре балла. Ничего из ряда вон выходящего. Переход как переход. Десятки похожих заданий выполнил уже Каминской с командой судна. Вот только герои-супермены укачались в хлам и обрыгались вумат. Не нужно же было столько жрать перед  выходом в море. Моряки понятное дело, этих лихих вояк не остановили. Приятного аппетита! Горе-защитники валялись по всему судну. Пришлось их вытаскивать на главную палубу под звёзды и ветер, что бы хоть как-то они пришли в себя. Автоматы, гранатомёты, всю морпеховскую приблуду пособирали по коридорам, где те их побросали и свалили  на палубе в кучу. Со стороны, ни дать, ни взять, сдача войск Паульса под Сталинградом. Спустили два вельбота на воду. Побросали в них оружие и боеприпасы морпехов, кое-как и самих вояк загрузили. Ребята на вёслах, доставили этот десант на польское побережье, благо море у берега было не более двух балов и по волне легко уткнулись в песчаный берег косы. Пока выгружались, морская пехота пришла в себя. Куда только делась, веся их надменность и напыщенность? Ангелы, только чёрные. Егор не удержался и спросил морпеховского старлея. Как ему теперь мисочки и тарелочки и готов ли он служить на корабле? Тот только покачал головой из стороны в сторону. Впоследствии до команды «Гигрометра» дошла информация. Это бравое отделение морской пехоты наотрез отказалось возвращаться в Балтийск на борту любого корабля. Говорят, чуть ли не до отказа выполнять приказ. Что бы, не доводить до трибунала, командование обратно в Союз их перекинуло по воздуху.

Вторжение, слава Богу, не состоялось. Поляки договорились. На «Стрельце» начались тогда ремонтные работы. К середине июня пришло время возвращаться в Балтийск. Стали собираться. Всех  предупредили о нормах ввоза в Союз вещей из-за границы. Разрешалось, только для личного пользования и на сумму, не превышающую ту, что была выдана при закрытии камбуза на питание. Значить излишки, нужно спрятать, по флотский — «зашхерить». Егор не укладывался по норме с солнцезащитными очками-каплями для жены. Он поступил просто. В сушилке для рабочего платья висели и рабочие противогазы. В одну из сумок  он и сунул очки. Если и обнаружит таможня, не выяснят кому принадлежит эта контрабанда. У кого были лишние джинсы, одевали по двое на себя. Лёха Романовский как и Егор поступил проще. Он вывернул джинсы наизнанку и повесил среди разного тряпья в той же сушилке.

Возвращение в Балтийск.

Таможню прошли без проблем. Через неделю получили денежное довольствие за три месяца и главное валюту. У Егора вышло практически 200 рублей и это без аттестата, который получала Люда и две книжки бонов, на чёрном рынке 500 рублей. За такие деньги на заводе, в бригаде имени Окрестина ему надо было бы, в мыле, вкалывать полгода.

Егор отработал технику самовольных отлучек. Как правило, на выходные, на корабле оставались только дежурный по кораблю и дежурный механик. Остальные были предоставлены сами себе. Главное всем стоять утром в понедельник в 09.00. на подъёме флага. В пятницу вечером, Егор прыгал в дизель до Кёника. Дизель приходил, как раз перед отходом поезда Калининград — Харьков. Егор успевал взять на него билет. В пять часов утра Харьковский поезд останавливался в Минске, а в воскресенье вечером в двадцать часов этот же Харьковский проходил через Минск на Кёник. На Калининградском вокзале поезд в восемь часов. Через пятнадцать минут дизель на Балтийск. В 09.00. Егор стоит на подъёме флага, как никуда и не уезжал. Рискованно? Конечно! Ну, кто не рискует, тот не имеет свою жену, а её имеет кто-то другой, тот, кто рискует.

Брата Диму переселили в зал. Он готовился к призыву в Армию. Люда поселилась в бывшей детской. Наконец в семье наступил относительный мир. Мать не хотела в присутствие невестки устраивать старые скандалы, да и Толик старался не приходить домой сильно пьяным, стеснялся молодой жены сына. Вскоре Людмила приехала на два месяц в Балтийск. Она ведь не работала. Зачем? Аттестат мужа позволял нормально жить, а родители Егора, у которых она жила в Серебрянке, кормили её, не требуя денег. Комнату, которую они, снимали до ухода Егора в Польшу, не заняли и они снова на время поселились там. Иногда, если обстановка позволяла Люда ночевала на «Стрельце» в каюте мужа, там они отрывались по полной. Все-таки в городе в соседней комнате жила старушка, хозяйка квартиры. Денег хватало. Предстоял долгий дальний поход в Мозамбик. Егор с Людмилой, Володя, Сергей с своей девушкой Таней, после рабочего дня, проводили время вместе.

Как то Люда осталась у мужа на ночь. Он ей рассказал о чудном сне, который приснился ему в Польше. Возбуждённая рассказом мужа, да ещё и в деталях, Люда сама возбудилась не на шутку, не уступая тем фуриям из его сна. Они вдвоём решили в деталях воспроизвести этот сон. Решили — сделали. Всё сделали точно, и кончил Егор в жену два раза, как то и  было во сне, только обошлись без спиртного.

За пять дней до отхода «Стрельца», на стенку в рабочее время, пришла напуганная и бледная словно смерть, Людмила. Она не поднялась на борт, а осталась молча стоять у космического спускаемого аппарата «Союз». Её узрел Вовка. Быстро позвал Егора. Их услышал и Колягин. Все втроем сбежали на стенку и окружили женщину. Пытаясь узнать у неё, что случилось и почему она так выглядит. Людка ревела и только сопли утирала. Егор обнял жену и прижал к себе. Та немного успокоилась и вдруг шмыгая носом заявила мужу.

— Я беременна! -  Вовка и Сергей только присвистнули. Оставив Каминских, быстро поднялись по трапу на бор судна. Люда перевела дыхание, успокоившись после того, как выдала главную новость, спросила мужа, глядя не него зареванными глазами.

— Что будем делать?

— Рожать! – безапелляционно заявил Егор.

— Как! – наверное, от растерянности, спросила Люда мужа

— Как все женщины рожают. Может, ты знаешь, другой способ рожать детей? Поделись со мной.

— Не знаю другого, а что разве есть?

— Слушай жена, я слышал, что беременные глупеют, но я не думал, что до такой степени и так быстро. Ну, хочешь, когда мы придём из Африки я за тебя рожу, – жена, уставилась на Егора, ничего не понимая, что он такое несёт. Наконец до неё дошло. Она засмеялась.

— Всё успокоилась? Ты сейчас иди домой на квартиру. Я приду после рабочего дня и всё обсудим и порешаем, – он поцеловал жену и та пошла по пирсу на выход из дивизиона. Егор поднялся на борт: «Вот это новость! Теперь мне самому надо мозги привести в порядок. Доигрались в сексуальные игры. Это мне девчонки с «Украины» привет присылают» — так он думал, разыскивая друзей.

Беременную Люду, под конвоем Егора, Володи и Сергея, отвезли в Калининград. Посадили на поезд, а в Минске её уже встречала свекровь и тесть, которым сообщили в каком она положении.

9-я  Океанографическая экспедиция Балтийского флота.

В 1979 году в Балтийске сформировали специализированную часть, 9-ю  Океанографическую экспедицию Балтийского флота. Все проводимые ею океанографические изыскания, прежде всего, проводились в интересах Военно-морского флота. В начале восьмидесятых в Мозамбик, направили первые отряды экспедиции. За время работы в Мозамбике,  это в условиях Африканского климата и состоянии гражданской войны, специальные задачи выполняли 156 человек. Бойцы и специалисты экспедиции составляли следующие подразделения. Управления. Радионавигационный отряд, занимался вопросами, усовершенствования методов определения местоположения кораблей в прибрежных водах Мозамбика. В группу плавательных средств, входили два малых гидрографических катера «Кайра». Отделение  камеральной обработки – это лаборатории на судах Гидрографии для обработки материалов, полученных во время полевых исследований. Гидрографический отряд – промеры глубин, определение течений, определение фарватеров. Топогеодезический отряд – составление топографических карт побережья на 50 километров вглубь материка. Океанографический отряд, совместно со штатными  инженерами гидрографических судов занимались секретными замерами, определением и нанесением на карты, так называемых «слоёв скачка» в глубинах океана. По итогам всех этих исследований и промеров издавались секретные морские карты, руководства и пособия для плавания в прибрежных водах Мозамбика, а затем и Кубы. Невозможно переоценить значение этих материалов, для обороноспособности Советского Союза на широтах мирового океана. Суда Балтийского дивизиона гидрографических судов или в.ч. 90541, обеспечивали работу этой экспедиции и естественно выполняли свои специфические задачи.

Подготовка к походу.

Выход в дальний поход был назначен на 11сентября 1981 года. Началась интенсивная подготовка судна. На судне объявили — аврал. Аврал это когда весь личный состав, за исключением старших офицеров участвует в срочных работах, в случае «Стрельца» загрузке судна. Загрузка топливом, лакокрасочными материалами, ЗИПом, продуктами. Доставили и оружие. Ящики с АКМ, патроны, гранаты Ф-1, гранатомет РПГ-7 с запасом гранат. Офицерам выдали личное оружие. Спали по четыре часа в сутки. Все валились с ног от усталости и недосыпа, но ни кто не роптал и не скулил. Более того вся команда находилась в приподнятом настроении. Наконец выход в море, в океан. Настоящая работа, которую ждали все с нетерпением.

Как-то ближе к обеду привезли полный  маз-холодильник, мяса. На первый взгляд  полутуша свинины, разрезанная вдоль и замороженная, как камень. Начали перетаскивать их в судовой морозитель.

Романовский остановился на шкафуте и стал рассматривать свиную тушу, затем обратился к товарищам.

— Странная свинина. Совсем не похожа на свинью, — все тоже начали внимательно изучать полутуши у них в руках. Вдруг кого-то прорвало.

— Братва!  Это же кенгуру! – Присмотрелись, точно, кенгуру! На тушах стояли синие штампы «ВМФ СССР. 1952 год». Егор не выдержал.

— Подарок от товарища Сталина! – потом добавил — ну, мясо как мясо, в море всё пойдёт. Потащили? – Продолжили погрузку.

За сутки до выхода, на борт прибыл и личный состав экспедиции. В целях конспирации всем участникам перехода предложили отрастить волосы, бороды, усы. Поступило распоряжение командования, убрать всё, что позволило бы, определить причастность судна к ВМФ СССР. Команде, а также членам экспедиции выдали тропическую военно-морскую форму, без погон. Шорты, рубашка, пилотка с пристёгивающимся козырьком, кожаные тапочки.

Погрузка продолжалась практически до последнего дня. Судно загрузили по самую — «мама не балуй». Трюм забили до верха, грузами для Гвинеи-Бисау. Затарилась и команда. По совету бывалых моряков, брали коробками дешёвый одеколон, типа «Шипр», «Гвоздика», «Тройной одеколон», чем дешевле и вонючее, тем лучше, а также упаковки цветочного мыла, по тому же ароматному принципу. Время показало правильность этого решения. Таможня, понимала, назначения коробок с одеколоном и мылом у моряков, но ничего не могла поделать. Парфюм для личного пользования, а сколько этого одеколона и мыла моряк использует, да ещё в тропиках, его личное дело. Какими-либо, нормативными документами, это не оговаривалось.

Каминский принял решение по окончании службы идти работать в Уголовный розыск и поступать в Белорусский государственный университет на юридический факультет. Экзамены его сильно не пугали, за исключением английского языка, который он в своё время игнорировал в школе. Теперь пришлось навёрстывать. Егор купил проигрыватель виниловых пластинок и самоучитель английского языка на пластинках. Нужно получить разрешение у командования на хранение и использования проигрывателя. Каминский пришёл к Маслову в каюту.

— Иван Михайлович, я намерен после окончания службы поступать в университет.

— Отлично Каминский! Хвалю за такое решение. Что от меня требуется.

— Иван Михайлович, у меня слаб английский. Я купил комплект пластинок, это самоучитель. Разрешите, оставит у себя проигрыватель, что бы прослушивать уроки английского.

— Ты же знаешь. Положено сдать всю звукозаписывающую аппаратуру. Магнитофоны, диктофоны, даже микрофоны.

— Правильно, но проигрыватель не пишет звук, а только воспроизводит.

— Все равно – не положено.

— Иван Михайлович, почему не положено?

— Потому, что не положено – Разговор зашёл в тупик. Отчаявшись, Егор предпринял последнюю попытку.

— Хорошо – через паузу спросил первого помощника – Вы же в прошлом офицер?

— Да! – он всегда кичился этим фактом из своей биографии – Мои однокашники уже капразы и полковники. А какое отношение это имеет к твоему проигрывателю? – поинтересовался Маслов, чувствуя в этом вопросе подвох, но пока не понимая, в чём он.

— Как офицер скажите. Снаряд ведь из пушки летит по параболе?

— Да, по траектории схожей с параболой.

— Значит если пушку положить на бок, можно будет из-за угла стрелять?

— Можно, – по инерции ответил Маслов и понял, что сморозил чушь.

— В том то и дело Иван Михайлович, что можно, но не положено -  Маслов засмеялся. Потом махнув рукой, сказал Егору.

— Хорошо Каминский оставляй проигрыватель, пусть будет не положено, но можно.

За день до выхода, на «Стрелец» под охраной автоматчиков, доставили особо секретный ящик. Словно хрустальную люстру, его со всеми осторожностями, не дай Бог, стукнуть или качнуть, втащили в штурманскую рубку. Спецы, прибывшие с этим особо секретным чудо ящиком, распаковали и установили его. Оказался этот особо секретный прибор «ШЛЮЗ». Через шесть орбитальных спутников «Парус» и «Цикада» этот ящик выдавал местоположения корабля три раза в сутки с точностью до ста метров. Феноменально! Все смотрели на него, как на НЛО. До всех довели. «ШЛЮЗ» — ценнее всех ваших жизней вместе взятых и самого «Стрельца». Если случится нападение на судно, то сражаться за «ШЛЮЗ» до последней капли крови, а если отбиться не удастся – уничтожить прибор любой ценой. Затем, намекнули, что в случае захвата прибора супостатами, все без исключения, будут преданы суду военного трибунала  по законам военного времени.

Утром 17 сентября 1981 года ГиСу «Стрелец» отдав швартовые, вышел в свой, первый дальний поход, вокруг Африки, в Республику Мозамбик для оказания дружественному народу этой страны интернациональной помощи.

Как в воду глядел капитан 3 ранга Абиков, когда возвращал курсантам рапорта с просьбой о переводе в Афган. Каминский с командой «Стрельца» оказался на острие противостояния  двух систем. Пожелаем им семь футов под килем и вернуться домой в том же составе, которым покидали Балтийск.