Сын грифона / Вербовая Ольга

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Был этот царь жестоким, своенравным и несправедливым. Его излюбленной забавой было запрягать в повозку стариков и, погоняя плетьми, ездить на них, пока добрая половина из них не упадёт замертво, а выжившие окажутся настолько измученными, что и встать не смогут. Заботливые дети и внуки как могли старались прятать своих престарелых отцов, матерей, бабушек и дедушек, но горе тому, у кого жандарм обнаружит в доме скрывающегося старика. Тогда всю семью ждала мучительная казнь.

Хоть и мучился народ в этом царстве-государстве, бунтовать, однако, не решался — за годы царствования лиходея был настолько запуган, что и слова сказать не смел.

Однако Владимир, княжеский сын отродясь не ведал страху и однажды, когда в большой праздник собрался народ на площади стольного града, и царь вышел на лобное место послушать, как люд станет его славить да хвалить (а угодить ему, к слову сказать, старались многие, ибо за лучшую похвалу можно было золотой получить), встал Владимир посреди площади и крикнул:

— Похвалы, ожидаешь, владыка неправедный, а за что тебя хвалить-то, коли ты своих подданных нещадно мучаешь? За что славить тебя, коли ты стариков не почитаешь? Гнать тебя, царь-государь, с престола надобно, как шельму последнюю!

Услыхал царь такие речи — разгневался, велел Владимира прямо посреди площади розгами высечь. Набежали слуги государевы, схватили несчастного и давай его пороть нещадно.

— Ну, что скажешь, вражина? — грозно спросил государь, когда порка прекратилась. — Кинешься ли теперь мне, царю, в ноги, попросишь ли прощения?

— Нет, государь, — ответствует ему Владимир. — В ноги не кинусь, прощения не попрошу. Жестокий ты и неправедный, недостоин ты быть владыкою!

Повелел царь тогда бросить Владимира в темницу сырую, а назавтра казни лютой предать. Сидит бедолага невесел, буйну голову повесил, как вдруг откуда ни возьмись появляется перед ним старец с седой бородою.

— Вижу, Владимир, княжеский сын, лиха беда тебя постигла! — говорит старец. — Могу я тебе пособить, коли ты мне дело хорошее сделаешь.

— Спасибо тебе, старче, за доброту твою! — отвечает ему княжеский сын. — А дело хорошее я тебе с радостью и охотой сделаю, коли оное в моей власти.

Взмахнул тогда старец рукою морщинистой да произнёс заклинание на тарабарском языке — тотчас же темница пропала, словно и не бывало. Вместо этого видит Владимир город дивный с дорожками мощёными, домиками каменными с крышами черепичными, улочками узенькими.

— Это столица земли моей, — говорит ему старец. — Да вот беда — повадились грифоны на города и сёла окрестные нападать, дома и поля жечь да людей живьём поедать. Однажды изловчились крестьяне наши, поймали одного грифона, стали спрашивать: отчего же вы на нас нападаете, лютуете? Тот и отвечает: мы бы рады и оставить вас в покое, да только повелитель наш требует у короля вашего, чтобы всех девиц в королевстве ему на съедение отдал, а мы не смеем перечить — боимся шибко повелителя нашего, вот ежели найдётся среди вас тот, кто сразится с тираном да победит, мы с охотою оставим вас и злодеяния творить прекратим.

— И что же, — удивился Владимир. — Ужели никто не пытался с повелителем грифонов сразиться?

— Да куда там? — развёл руками старец. — Обмельчали давеча богатыри наши — всё бы им пировать да сказки сказывать про подвиги свои славные. А как до дела доходит — всё у них отговорки всякие разные. Я бы как волшебник его с помощью магии одолел, да стар я уже, слабеет моя сила магическая. У повелителя грифонов-то сильнее будет. А ты, Владимир, княжеский сын, вижу, не из трусливых. Прошу тебя, убей повелителя грифонов, избави нас от лиха. Вознагражу я тебя щедро.

— Бог с тобой, старче! — отвечает Владимир. — То, что ты меня из темницы вызволил — для меня уже большая награда и иной мне не надобно. Избавлю я вас от лиха, коли покажешь мне, где искать повелителя грифонов.

— Покажу, так и быть. И слугу моего с собой прихватим — он лучше моего те места знает.

Сказано — сделано. В тот же день пустился Владимир в путь вместе со стариком-волшебником и слугою его, что Ферапонтом кликали. Едут они в карете день, другой, третий. Дивится Владимир — вроде же в тех местах лютуют, а дома и поля все целёхоньки, да и грифона ни одного не видать. Не выдержал он, спрашивает спутников:

— Отчего же я ни грифонов, ни домов сожжённых не вижу?

— Всё потому, — отвечает старик-волшебник, — что до этих мест грифоны ещё не добрались. Мы нарочно поехали более долгим путём, чтобы раньше времени на них не нарваться. А то ежели она на нас всей стаей набросятся, нам все ох как несдобровать!

Наконец, доехали они до пещеры глубокой.

— Вот здесь и обитает повелитель грифонов, — сказал старик. — Днём он спит крепким сном, а к ночи просыпается. Пока он не пробудился, возьми меч да отруби ему голову. Иначе проснётся — сожрёт тебя и косточек не оставит! Победить-то его невозможно, он мало того, что силён, как сто быков, да ещё и чарами владеет. Ну, бывай, Владимир, пусть удача к тебе лицом поворотится!

Вошёл Владимир, княжеский сын в пещеру глубокую. Долго ходами подземными брёл, покуда громкий храп не услыхал. Пошёл на храп, видит — ложе златое, а на нём огромный грифон лежит, из ноздрей свист раздаётся. Вынул было Владимир меч из ножен да обратно положил:

«Не дело это — сонного убивать! Ведь сонный — что мёртвый. Вот кабы в честном бою сразиться да живого одолеть — иное дело!».

Пробовал Владимир грифона разбудить, да всё без толку. Решил дождаться ночи, чтобы сразиться с ним честь по чести. А сам тем временем принялся со скуки по пещере гулять. И куда не глянет — везде золото так и блестит.

«Коли одолею — возьму как трофей, чтоб жертвам нашествий убытки покрыть», — думал Владимир.

Наконец, пробудился грифон.

— Чу, слышу я, духом человеческим пахнет! Кто ко мне пожаловал?

— Это я, Владимир, княжеский сын, — отвечал ему гость. — Желаю с тобою, повелитель грифонов, насмерть сразиться.

— Чем же я тебе так досадил? — грифон выглядел удивлённым, словно не понимал, какие злодеяния творят его подданные.

Владимир поверил было, что он и впрямь о том не ведает, да вовремя вспомнил слова волшебника, что повелитель грифонов дюже хитёр и труслив — как жареным запахнет, за чужие спины станет прятаться.

— Ты сам всё знаешь! — сказал он. — По твоему приказу подданные твои жителей королевства притесняют, жгут их дома и поля, людей живьём едят.

— Ты лжёшь! — вскричал грифон. — Я уже сто лет как повелитель грифонов и ни разу не приказывал своим подданным вас, людей, пожирать и разорять.

— Нет, это ты лжёшь! — вскричал Владимир. — Ежели ты отказываешься со мной биться, я тебя ославлю как последнего труса!

— Что ж, коли тебе угодно, давай сразимся, — ответил грифон. — Только давай выйдем из пещеры — на свежем воздухе биться насмерть всё ж сподручнее.

Пока грифон вставал, растягивал своё скованное долгим сном тело, Владимир поспешил выбраться из пещеры —

Старик-волшебник и его слуга сидели у огня и беседовали, не заметив, что он вышел наружу, а следом за ним грифон вылетел. Хотел Владимир окликнуть своих спутников, предупредить, чтобы отошли подальше, пока он будет с повелителем грифонов биться. А то, как известно, лес рубят — щепки летят. Как вдруг услышал такую речь:

— Что-то застрял этот Владимир в пещере-то! Боюсь, вдруг он всё понял да передумал с грифоном сражаться? Уж не обессудь, мой господин, не понимаю, зачем нужно было этому юнцу сказки про нашествия рассказывать? Сказали бы прямо, что золото грифоново прельстило, а поможет — и с ним поделимся. За богатства-то люди нынче на многое готовы! Тем паче, что из темницы, с твоей помощью, освободился, золото бы ему сейчас отнюдь не помешало.

— Ошибаешься, Ферапонт, на богатства-то многие падки, да не Владимир. Он-то скорее с головой распрощается, нежели чужое возьмёт. Вот не связался бы я с ним, кабы не был он грифоновым сыном. А повелителя грифонов убить сможет только ему подобный.

Ушам своим не поверил Владимир. Мало того, что обманул его старик-волшебник со своим слугою, одурачили, так ещё он, оказывается, грифонов сын. Не успел он, однако, и слова сказать, как повелитель грифонов произнёс:

— Ох, и негодяй же ты редкостный, даром, что волшебник! Только не надобно тебе было всего этого затевать. За то, что ты сына моего от суда неправедного избавил, я тебе и так богатства отдам. Забирай столько, сколько со своим слугой вместе унести сможете, да убирайся подобру-поздорову!

Волшебник, у которого при виде грифона каждая поджилка мелкой дрожью затряслась, обрадовался, что так легко отделался, да ещё и богатства получил. Забрался вместе с Ферапонтом в пещеру, набрали они полные мешки злата да каменьев драгоценных — едва унесли.

Лишь только скрылись они из виду, как говорит Владимир грифону:

— Ты уж прости, повелитель грифонов, что биться с тобой хотел понапрасну! Поверил, дурак, что ты приказываешь своим подданным много лиха людям делать.

— Да полно, Владимир, не держу я на тебя зла, — отвечал ему грифон.

— Только коли я взаправду твой сын, как же получилось так, что я человеком уродился и среди людей вырос?

— Всё оттого, что матушка твоя не грифонихой была, а человеческой девицей, Маланьюшкой. Как увидал я её — тут же и влюбился без памяти. Обратился я юношей хорошим да пригожим — а мы, грифоны, можем в людей обращаться — да признался Маланьюшке, матушке твоей, что полюбилась она мне крепко, так, что жить без неё невмочь. Приглянулся я ей. Собрались было уже весёлым пирком да за свадебку, тогда и сказал я Маланьюшке: мол, не человек я, а грифон. Поначалу не смутило её это, да только подружки-то её стали говорить: мол, не будет тебе с грифоном житья счастливого, беги от него, покуда не поздно. Послушалась твоя матушка их советов да сбежала от меня прочь. Только не знала она тогда, что уже брюхатой была. Скиталась по городам, по весям, покуда на княжеский двор не пришла. Князь, коего ты батюшкой своим зовёшь, и княгиня покойная, которую ты матушкой своей почитал, сжалились над девицей, взяли её в услужение. Как пришёл срок — родила она дитя, да сама родами-то и померла. А князю с княгиней Бог деток не дал. Забрали они тебя да и вырастили как сына родного. Долго не ведал я, что с Маланьюшкой сделалось, а как узнал, ты уже князя с княгинею за родителей своих почитал — не решился я явиться да правду тебе рассказать. Уж прости меня, сын мой, коли я пред тобой виноват!

— Бог с тобой, — отвечал ему Владимир. — Не в обиде я на тебя.

— А скажи, сын мой, пробовал ты когда-нибудь в грифона оборотиться?

Владимир отвечал ему, что даже помыслить о том не мог.

— А ты попробуй, — сказал повелитель грифонов. — Представь себя грифоном — да так, чтобы почувствовать, будто становишься им.

Удивился Владимир, однако послушался — закрыл он очи да грифоном себя представил. И вдруг почувствовал, как тело его человеческое мощным становится, словно у льва, а руки в крылья превращаются. Возглас изумления сорвался с его уст, когда он поднялся в высь поднебесную. Поля и леса ему оттуда с ладошку показались. Наконец, устал он, опустился на землю да снова представил себя человеком.

Остался Владимир в пещере у родителя своего новообретённого. Мало-помалу привык он жить среди грифонов. Да только печаль-тоска снедала молодца. Всё чаще он о царстве родном вспоминал да о людях несчастных, что под гнётом жестокого царя страдали.

— Отчего же ты, сын мой, невесел? — спросил его однажды грифон. — Али печаль какая у тебя на сердце?

— Как же мне не печалиться, — отвечал ему Владимир. — Я-то от неволи да от смерти лютой спасся, а скольких стариков царь неправедный заездил, сколько молодых безвинно загубил!

Вылетел повелитель грифонов из пещеры да кликнул клич. Тотчас же слетелись его подданные да всю поляну перед ними заполнили — травы зелёной было не видать.

— Что угодно, повелитель? — спросили они в один голос, и земля задрожала от его громкости.

Поведал им повелитель, что, дескать, в таком-то царстве-государстве царь жестокий стариков мучает.

— Ежели кто желает помочь моему сыну спасти несчастных от владыки жестокого, подойдите ко мне поближе.

Не успел Владимир и глазом моргнуть, как около повелителя столпилось видимо-невидимо грифонов. Поклонился им добрый молодец:

— Благодарствую за то, что неравнодушны вы к страданиям несчастных стариков! Теперича летите за мной!

Обратился Владимир в грифона да и полетел в своё царство-государство. Грифоны полетели вслед за ним.

Долго ли, коротко, добрались они до родного царства Владимира. Видят, едет-плетётся по дороге повозка, стариками запряжённая. В повозке царь восседает. Старики тянут повозку, едва плетутся, а ямщик их плетью погоняет. Налетели грифоны, гужи клювами птичьими порвали, заместо стариков за них повозку подхватили да от земли оторвали. Ямщик, что стариков плетьми погонял, с облучка упал да о землю головой ударился. А грифоны, знай себе, поднимают повозку с царём в высь поднебесную. Царь с испугу кричит не своим голосом, да только грифоны знай себе всё выше взлетают. Уж и угрожал им царь казнью лютой, и о пощаде молил, и злато-серебро обещал, коли они его живым отпустят — не слушают его грифоны, знай себе несут всё дальше от царства родного. Вот уже летят над морем-окияном.

— Не губите меня! — зарыдал царь, словно дитя малое. — Будьте же милосердными! Смилуйтесь надо мной! Всё, что скажете, сделаю!

Наконец, снизу показался остров Буян, на который отродясь не ступала нога человека. Приземлились на него грифоны вместе с царём. Тут-то Владимир в человека обратился.

— Что, царь неправедный, не признал Владимира, княжеского сына, коего ты к смерти приговорил?

Задрожал царь, пал Владимиру в ноги:

— Прости меня, неразумного, холопом твоим до конца жизни буду, только оставь меня жить, ради всего святого!

— За себя бы, может, и простил, — отвечал ему Владимир. — Но за стариков, которых ты до смерти заездил, не прощу вовек! Только не стану я тебя губить. Живи здесь, на острове Буяне, сколько отпущено. И прощай — не увидимся боле!

С этими словами обернулся Владимир грифоном, и улетели они с острова Буяна, оставив царя в гордом одиночестве.

Только успел он воротиться в пещеру повелителю грифонов, как из царства родного бояре да дворяне прибыли, Владимира, княжеского сына видеть желают.

— Чего вам от меня надобно? — спрашивает их Владимир, принимая человеческий облик.

— Не изволь гневаться, Владимир, княжеский сын, да беда у нас лихая стряслась! Царя-то нашего грифоны унесли неведомо куда, наследников государь наш не оставил. Так бояре да дворяне за трон передрались, почти перебили друг друга. Нижайше просим тебя, Владимир: будь царём нашим!

Глубоко задумался Владимир.

— Что ж, ежели так, — ответил он, наконец. — Я согласен. Но имейте в виду: стариков и бедняков обижать никому не позволю!

Поклонились ему бояре да дворяне да пообещали старых уважать, а обездоленным помогать.

Так и стал Владимир, княжеский сын, царём в родном государстве. Поначалу не по нраву пришлось подданным, что над ними грифон-оборотень царствует. Но мало-помалу привыкли к нему и от души полюбили за справедливое сердце и бесстрашный нрав. В конце концов, в грифонах порой человеческого куда больше, нежели в людях.

Рассказ по заданию Руки Судьбы:

3 список: Грифоны тоже люди; 4 список: Или как сделать врага другом