ЯВЛЕНИЕ СТРАЖЕЙ

Она вздрогнула, услышав за дверью детский смех. Переливчатый, звонкий, словно кто-то рассыпал по деревянному полу колокольчики.

«Откуда здесь деревянный пол?»

Топот маленьких ножек в коридоре окончательно лишил Софии сна.

« Откуда в отеле дети?»

Она прислушалась в полудреме. Нет, ничего, кроме лупящего по стеклам дождя. «Спать!» — приказала она себе и вновь забылась дремой.

— Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать. Кто не спрятался — я не виноват! — раздался звонкий голосок, и вновь послышался топот разбегающихся по коридору ножек. Дверь соседнего номера громко хлопнула.

Сон как рукой сняло. София вскочила в кровати.

Осторожно выглянула в коридор. Он был совершенно пуст. Аварийный дюралайт призрачно освещал стены. Кроме рокочущего грома и шума дождя — ни одного постороннего звука. Вообще. Отель давным-давно спит.

Детский смех ей почудился, не иначе. Надо возвращаться обратно в постель. Только как теперь заснуть? Действие лекарства, скорее всего, закончилось. Добро пожаловать в еще одну бессонную ночь!

Жалобный писк раздался из дальнего конца коридора. София напряженно вглядывалась в сумрак. Белоснежный пушистый клубочек с торчащим трубой хвостомстоял на дрожащих лапках и звал на помощь.

«Котенок? Наверное, сбежал от кого-то».

Запахнув халат, София направилась по коридору к лифтам, возле которых пищал потерявшийся маленький, ослепительно-белый, сахарный комочек шерсти.

Такой же приплюснутый голубоглазый чертик был у нее в раннем детстве.

— Муська, — тихо окликнула котенка София.

— Мяу, — немедленно отозвался перс, словно согласившись с предложенным именем. Он сделал несколько робких шагов к Софии, опустившейся на колени, но шум спускающегося сверху лифта и громкий мужской смех внутри кабины спугнули его.

— Подожди, куда ты, малыш? Не бойся меня.

«Интересно, кому из гостей так весело?»

Маленький комочек прыжками помчался к лестнице. Постоял немного у первой ступеньки, подпустил Софию поближе. И, словно затеяв игру, запрыгал по ступенькам наверх.

Женщина подошла к перилам и заглянула вниз. Ее взору открылся небольшой угол рецепции. Она увидела плечо и затылок Кларенс. Служащая рецепции вводила данные на монитор. Хороший знак — ливень на этот раз не нарушил коммуникации. София хотела окликнуть ее, но передумала.

Сначала она поймает маленького хулигана, потом спустится и передаст его. Пусть девушка поищет его хозяина.

Белоснежный комочек притаился на середине лестничного пролета и вылупился на нее любопытными глазками. Стоило Софии, подняться на несколько ступенек, он, задрав хулиганский хвост, снова рванул вверх.

Очутившись на пятом этаже, женщина огляделась в поисках беглеца. От лестницы к лифтам и дальше по коридору тянулась дорожка из рассыпанного по ковру конфетти.

Здесь была вечеринка? Кто же ее устроил? Обиженная маленькая женщина напилась в одиночестве и устроила дождь из хлопушек? Или ушла в отрыв нагадившая всем стерва? Организовала «мегабум»? И именно от нее спускались неизвестные мужчины навеселе?

Из темноты коридора вновь послышался кошачий писк. Белый дрожащий хвост скрылся за полуоткрытой дверью номера, из-за которой зазвучал голос Фрэнка Синатры.

«Strangers in the night…^[1] Праздник продолжается».

София, дрожа от любопытства, встала на цыпочки и, совершенно забыв о том, что вышла на разведку в халате и отельных тапочках, двинулась по темному коридору. Поравнявшись с дверью, вытянула шею и заглянула.

— Мадемуазель, вас не учили в детстве, что подглядывать и подслушивать — дурной тон? — раздался знакомый мужской голос. — Входите, я жду уже без малого час.

Дверь распахнулась, приглашая ошарашенную Софию внутрь огромного сьюта, на пороге которого замер господин Лэндол. Он бережно подхватил на руки маленького беглеца, озорно машущего хвостиком.

«Так вот ты чей!»

София застыла на месте, с интересом разглядывая приветствовавшего ее мужчину, явившегося на этот раз в облике рафинированного аристократа, статного, манерного. Белая кость.

Однако подвох все же имел место. Классическая черно-белая гамма парадного смокинга завершалась исключительно фееричной ноткой. На шее Гая болталась венецианская маска «Капитана» с длинным крючковатым носом, напоминающим птичий клюв.

Женщина быстрым взглядом окинула зал. Погруженная в полутьму просторная гостиная с огромными панорамными окнами, выходящими на озеро, освещалась многочисленными свечами, пламя которых порождало загадочные тени на стенах и мерцающие отблески в не занавешенных гардинами стеклах. Дверь в спальню была слегка приоткрыта, оттуда также струился дрожащий блеск свечей.

«Куда смотрит служба безопасности отеля? Открытый огонь в номерах давно под запретом», — в Софии вновь заговорил эксперт.

Она глянула под ноги.

Пол номера был сплошь усеян горстками конфетти, блестками, маленькими зонтиками от коктейлей и разноцветными клубками серпантина.

— У вас была вечеринка?

— Закончилась только что. Гости разошлись. Вы немного опоздали. А жаль.

София смущенно оглядела себя. Нелепый безразмерный халат, тапочки с вышитым логотипом «Роял Парка». Вид абсолютно непрезентабельный для светского раута.

— Да полно вам, милая Софи, не переживайте. Сейчас мы одни, отель погрузился в сон, никто не нарушит очарования летней ночи. —

Гай опустил котенка вниз, скинул с себя пиджак, небрежно бросив его на кресло, и остался в белоснежной сорочке.

— Вот и мне пора принять домашний вид.

София невольно задержала взгляд на изящном шелковом кушаке, украшавшем бедра мужчины.

«Как красиво он двигается. Плавно, словно танцует».

Гай не замедлил поймать ее взгляд.

— Не желаете выпить, запоздавшая гостья? Виски, коньяк? Глоток «Вдовы Клико»?

Женщина вежливо отказалась.

«Что я здесь делаю? Нелепая ситуация — пришла глубокой ночью в одном халате к чуть знакомому человеку без резонной на то причины, без приглашения».

В тот момент, когда она уже подыскивала вежливые слова прощания, Гай спросил:

— Помогло ли вам мое лекарство? Прошу простить, если звуки музыки прервали сон, готов искупить вину...

— Я проснулась от детского смеха.

— Дети? Здесь? Уверен, в отеле не осталось ни одного ребенка.

— Тем не менее, они играли в прятки на моем этаже.

Гай весело рассмеялся, запрокинув вверх голову. Белоснежные зубы влажно блеснули:

— Вам снился сон, моя милая. Обычный сон про детей. Действие снадобья.

София застыла в недоумении.

Гай сделал знак рукой — постой, — и достал из шкафа у стены небольшую коробочку, инструктированную перламутром, внутри которой оказалось множество ячеек.

— Свет! — раздался его громкий голос, в ту же минуту вспыхнуло верхнее  освещение гостиной.

«Новые технологии все-таки нашли применение в отеле ретро», — с удивлением отметила про себя София. Она не знала, что есть встроенный звуковой датчик, и пользовалась обычным кнопочным выключателем.

— Смотрите, эти сокровища создает для меня доморощенный гений, Мастер Иллюзий. Совершенно случайно наши пути пересеклись во время вояжа по Северной Африке. Я встретил единственного в мире специалиста, уверяю, не шарлатана! Редкого творца искусственных снов, живущего в турецком гетто в пригороде Рабата^[2]. Сейчас он уже очень стар и недалек от смерти, так что снадобья, изготовленные им, — бесценны.

Вот в этой ячейке нефритовые капсулы, одну из них я подарил вам. Это легкие сны, возвращающие нас в детство, дарящие покой, отдохновение и раннее пробуждение поутру.

А эти шарики ярко-красного цвета с тягучей жидкостью внутри вызывают сны страсти, любовной горячки, мучительной тоски, где завершающей ноткой следует иллюзия неистового прелюбодеяния. Человек проснется полным сил, готовым крушить горы, совершать подвиги.

Голубые для мальчиков — это сны-приключения. Дикий Запад, поиски сокровищ, пиратские хроники в компании знаменитых каперов.

Черную продолговатую таблетку можно было бы предложить вашей вечно унылой мадемуазель Аннет, но нет, она заслуживает лучшей участи.

— А что в ней?

— В ней обыкновенный сон- — хоррор. Убийства, насилие, нападение зомби. Кошмар по заказу, творящийся вокруг спящего, с финальной смертельной развязкой. Такой сон можно испытать лишь единожды, чтобы круто изменить представление о ценностях. Умереть во сне, чтобы воскреснуть в реальности.

София тронула закрытую от света ячейку. Гай быстро отвел ее руку в сторону.

— Здесь находится подарок Мастера лично для меня — мой последний сон.

Глаза женщины, удивленно поднятые на говорящего, столкнулись с его мрачным взглядом.

— Я не могу дождаться дня, чтобы принять ее.

— Вы желаете смерти?

— Нет, моя дорогая, я жажду возвращения. Смерти нет.

София отступила от Гая на шаг.

«Пора уходить. Этот человек притягивает загадки».

Она и раньше слышала о восточных мастерах иллюзий— снов на заказ, производящих снадобья на основе редчайшего опия, но полагала, что сведения о них подобны новостям об инопланетных кораблях, кругах на полях или полтергейсте в заброшенных домах. А теперь испытала их действие на себе.

— Желаете угоститься еще одним сном? Могу предложить голубую или красную капсулу. Отправитесь за приключениями или утонете в омуте неземной страсти?

— Нет, спасибо, пожалуй, я пойду. Уже очень поздно. Попытаюсь заснуть сама.

Гай улыбнулся и, наклонив голову, прошептал Софии на ушко:

— Подождите, мне стоило больших усилий выманить вас из норки, чтобы так быстро отпустить. Для особых случаев и для особых гостей у меня припасен подарок Зеленой Феи.

Он взял женщину за руку и потянул за собой.

На потайном столике у окна за ширмой прятался изящный графин из тончайшего муранского стекла с призрачно мерцающей золотисто-зеленой жидкостью. На узорчатой ложечке, лежащей на ободке суживающегося книзу бокала, белел кусочек рафинада.

— Знаменитый «Король Духов», лучший в мире абсент. Всегда вожу с собой небольшой запас. Прекрасно расширяет сознание, уносит в подлунные миры. Не желаете? —

Не дожидаясь ее ответа, Гай взял графин и тонкой струйкой пролил драгоценную жидкость через сахар, потом подхватил пропитавшийся спиртом кусочек щипцами и поднес к пламени свечи. Острый запах полыни и мелиссы, плавящейся на огне карамели закружил голову. Несколько тягучих капель упало в бокал, окрасив изумрудный напиток в янтарный цвет.

— Готово, принцесса Софи. Испейте, — голос Гая дрогнул от волнения.

«Я не должна этого делать…»

«Ты сама этого хочешь».

София приняла протянутый бокал и, не отрывая взгляда от лица своего искусителя, отважно сделала глоток. Крепкая, безумно горькая жидкость, насыщенная силой трав, моментально проникла в кровь, разнеслась искрящимся теплом по телу. От резкого запаха аниса в носу защекотало, на глазах выступили слезы. София подняла голову, глубоко дыша.

Гай отступил от нее на шаг, внимательно наблюдая.

«Почему он так смотрит на меня?»

«Я наслаждаюсь… Позволь мне любоваться тобой», — ответил Гай, не произнеся ни слова.

— Так странно, я слышу ваш голос в голове, — произнесла она вслух.

«Ты находишь странное только в этом? Оглянись вокруг», — не разжимая улыбающихся губ, ответил Гай.

София немедленно повернулась лицом к гостиной и восхищенно ахнула. Пламя свечей разложилось на спектральные лучики-иглы, переливалось соцветиями. Ожившие рисунки плавно перетекали друг в друга, дыша и пульсируя в унисон ее учащенному сердцебиению. Изогнутые спинки кресел и подлокотников вздыбились, узоры обивки ожили, изменяясь. На чем бы она ни фокусировала взгляд, все вспыхивало безумным фейерверком красок, но тут же путало очертания, демонстрировало скрытую суть. Отделившееся от тела сознание закачалось на волнах материализовавшихся чувств.

Испугавшись, София закрыла глаза, но стало еще хуже. Ее закружило в бешеном цветочном вальсе.

Довольный смех Гая прервал мучительную иллюзию. Она взглянула на него и замерла от изумления. Лицо мужчины излучало мерцающий лунный свет.

Глаза бесконечно меняли оттенки — от насыщенного лилового до электрического ультрамарина. Белоснежные зубы, влажные, ровные, притягивали взор, возбуждали.

«Хочется прикоснуться языком к его клыку. Один разок. Слегка…» — попросилась неосторожная мысль.

«Нельзя отказывать Зеленой Фее. Ее желание — закон. Сделай это. Сделай, чтобы потом ни о чем не жалеть…» — прошептал голос в голове.

Женщина, не сводя глаз с улыбающегося Гая, шагнула ближе, наклонила его голову.

— Продолжай улыбаться…— и быстро скользнула языком по остро очерченному клыку.

В следующую секунду нежные мягкие губы мужчины поймали его кончик и подарили ответную ласку.

Застонав, София отшатнулась. Голова кружилась.

Гай взял женщину за плечии заглянул ей в глаза.

— Время пришло. Ничего не бойся.

Он решительно развязал пояс ее халата и скинул с плеч. София зажмурилась, понимая, что стоит перед Гаем нагая.

«Тебе безумно идет красный цвет», — вновь послышался в голове его голос.

— Что?

Она в недоумении коснулась груди и ощутила нежный шорох алого коктейльного платья.

«Когда я успела его надеть?»

— Ты не надевала его. Я нарядил тебя в своих мечтах. Софи, неужели ты так ни о чем и не догадалась? Раньше с тобой не происходило подобное?»

— Я умерла?

Гай рассмеялся:

«Теплее».

— Мы с тобой спим. Не веришь? — произнес он вслух.

София застыла с открытым ртом. Испуганно огляделась. Стены сьюта сразу же потекли, увлекая за собой пламя свечей…

— Ничего не бойся, иначе иллюзия рассеется. Дай мне руку, я удержу тебя в этом мире.

Словно в спасательный круг, София крепко вцепилась в протянутые руки. Окружающий мир, начавший было терять четкость, вновь заиграл всеми цветами радуги.

— Тебе необходимо поверить, что ты спишь. Вспомни: что ты умеешь делать только во сне?

Боясь оторваться от него, она на мгновение задумалась:

— Летать.

— Так лети! Подпрыгни вверх!

— Только держи меня.

Гай улыбнулся:

«Конечно».

Женщина, согнув колени, подпрыгнула и зависла в воздухе.

Бедное сердечко Софии зашлось от восторга. На глаза навернулись слезы восторга.

— Это правда!

Гай смотрел на нее снизу вверх с чувством умиления, как на расшалившегося ребенка.

Бесстрашно оторвавшись от пола, София совершила изящное па и закружилась юлой, рискуя столкнуться с люстрой.

«Свободна!»

— Пока еще нет, вернись ко мне, — Гай потянул за подол развевающегося платья, опустив шалунью на пол.

Потом обнял ее за плечи и тихо произнес:

— Смотри мне в глаза, не отрываясь, не моргая, не отводя взгляд. Мы пойдем глубже, приоткроем запертые двери.

Женщина встретилась со сверкающими сапфирами, увлекшими ее в водоворот, легко отдалась бурному течению и словно упавший лист понеслась в омут.

Почувствовала, как их радужки, отражаясь, создали бесконечный коридор с огромным количеством дверей. Открывающихся и вновь затворяемых. Она явственно ощутила зарождение чужого «Я» в собственном сознании. Чужак приближался, увеличиваясь в размерах, заполняя пустеющие уголки ее разума, замещая сам разум, становясь ее единственной сутью, начинающий видеть ее глазами, вкушать ее губами, наслаждаться ее телом. Сущность не вызвала внутренних опасений, отторжения, она благодарила за приглашение.

Когда окончательное слияние с телом произошло, София на мгновение прервала зрительный контакт. Подняв потяжелевшие веки, на мир ее глазами уже смотрела Другая.

Другая, шагнув ближе к Гаю, с неистовой страстью припала к его губам, даря поцелуй. И застонала от долгожданных объятий обезумевшего от счастья мужчины.

— Виктория… Как я тосковал… Слишком долго…

— Молчи. Наслаждайся мгновениями, что подарила нам глупая душа. Я не могу долго оставаться в ее теле. Давит. Претит… Неужели я ошиблась в выборе одежды? — женщина капризно наморщила нос. — Она такая наивная и простая… Но это единственная возможность обнять тебя. Где кольцо?

Гай поднял левую кисть к свету:

— Я не расстаюсь с ним.

Сущность в Софии жарко зашептала:

— Как бы я хотела снять его… Ненадолго. Дай руку.

Гай усмехнулся, и женщина, обильно смочив слюной его безымянный палец, начала стягивать кольцо зубами. Как любила делать всегда, пока была жива.

Мужчина нежно дотронулся до ее щеки, останавливая:

— Не торопись. Боюсь, что неподготовленное тело Софии не выдержит особой ласки, а оставлять на нем увечья я не хочу.

Виктория нахмурилась:

— Неожиданное замечание. Смотри не увлекайся. Помни, что именно я позволила ей приблизиться к тебе.

— Мне кажется, или ты действительно ревнуешь меня к человеку?

Губы Другой раздвинулись в подобии улыбки, она, высунув острый язычок, подразнила Гая.

— Помни, я слежу за тобой.

— Следи, сколько тебе будет угодно, а пока…

Руки его вновь страстно сжали тело Софии.

Но оно внезапно сгорбилось, обмякло. Глаза Виктории потускнели.

— Отпусти меня. Силы на исходе.

Стон, полный разочарования, сорвался с губ Гая.

— Иди, — прошептал он, подчиняясь неизбежности.

Несколько секунд рыжая растрепанная голова покоилась на его плече. Мужчина, держа в объятиях Софию, чувствовал, как Виктория медленно и неохотно покидает ее тело. Он тяжело вздохнул и погладил приходящую в себя женщину по шелковистым огненным локонам.

— Софи…

Та, уткнувшись ему в грудь, с трепетом облизнула губы, на которых еще горел поцелуй. В голове кружилась кутерьма. Она сама набросилась на Гая, как изголодавшаяся кошка, он ответил с не меньшим жаром… Странное раздвоение… сердце вылетает из груди, мысли разбегаются, словно бусины по полу — не собрать… Чужие слова, чужая жизнь. Безумная любовь… Непреходящая боль… Тайный предел, его невозможно покинуть… Желание обладать… и невозможно дотянуться…

— Софи, — повторил Гай и заглянул ей в лицо. — Посмотри на меня.

Поймав взгляд, легко провел ладонью по глазам, срывая невидимый полог.

Ап! Она забыла все, что испытала пять минут назад. Лишь губы сохранили горечь полынной настойки и нежного прикосновения других губ. Да сердце билось все сильнее. Билось и дрожало, словно птенец-перволеток, только что выпавший из гнезда. В нем рождалось давно забытое, выплаканное ночами, вытравленное болью, беззащитное…

— Сейчас я попрошу тебя сосредоточиться на одном неподвижном предмете, хотя бы на графине с абсентом. Не мигая, смотри на него и постарайся задержать дыхание. Что бы ни происходило, потерпи несколько секунд, не отводи глаз.

София послушно кивнула. Окончательно прийти в себя не удавалось, сознание тонуло в обрывках чужих воспоминаний, будучи не в силах сложить даже крошечный элемент мозаики.

— Мы еще спим?

— Да. А сейчас заснем еще крепче, не успеешь до десяти досчитать. Я обниму тебя, чтобы не потерять в пути. Смотри на графин, — приказал Гай.

Он прижал ее тело к своему, застыл, превратившись в каменное изваяние. София через плечо мужчины взглянула на сосуд с переливающейся изумрудной жидкостью и, затаив дыхание, послушно начала отсчет.

Легкий ветерок пролетел по комнате, приподняв занавесь из органзы словно крылья чудной птицы… Он принес с собой приторный запах курящегося ладана, ароматы пряностей и благовоний из дальних восточных стран.

София почувствовала, как под руками, держащими Гая за плечи, исчезло белоснежное сукно сорочки. Вместо нее пальцы ощутили гладкость плотного атласа. Боковым зрением она видела, как внешность мужчины тоже начала меняться. Волосы потемнели, отросли, завились локонами. София держалась из последних сил, не отводя взгляда от узора на муранском стекле. Глаза нещадно щипало, по щекам стекали слезы, но она терпела. Досчитав почти до ста, наконец, услышала голос:

— Получилось. Одному перемещаться быстрее.

Мужчина разомкнул объятия.

София с наслаждением сморгнула.

— Что получилось? — спросила она и взглянула на своего спутника и не узнала его.

Гай исчез.

Вместо него стоял высокий щеголеватый вельможа в вышитом атласном камзоле лавандового цвета со шпагой наперевес. Узкие брюки из тончайшей замши были заправлены в высокие каперские сапоги. Волнистые волосы цвета вороного крыла, украшенные ниткой жемчуга, заплетены в хвост. Мерцающие глаза, прозрачные и глубокие словно горные озера с насмешкой глядели на Софию. Лишь они напоминали бывшего Гая, да хитрая улыбка, что играла на лице незнакомца. И, пожалуй, еще одна деталь. Роскошный воротник из тончайшего кружева, распахнутый на смуглой груди новоявленного пирата, не скрывал знакомого медальона, источающего призрачный свет. Переплетенные тонкие тела змей на нем находились в постоянном движении, сжимали и разжимали кольца, вращались по спирали, завораживали.

— Кто вы?

— Разве ты не узнаешь меня? Стоило мне скинуть пару годков да сменить гардероб, ты делаешь вид, что мы не знакомы.

— Гай?

— Одно из имен, что я выбрал.

— Разве есть и другие?

— Их множество, — молодой щеголь засмеялся, змейки на медальоне подняли крошечные головки, угрожающе сверкая антрацитовыми глазками.

София отступила от Гая на шаг, опасаясь маленьких тварей.

— Не бойся их. Медальон не опасен ни в реальном мире, ни в грезах. Здесь малыши любят шалить. Но тебя не тронут. Пустишь их поползать по себе? Шучу!

Мужчина осторожно коснулся пальцем оживших змей, погладил, успокаивая.

— Зачем ты носишь его?

— О! С ним связана длинная и темная история. Кровавая, жестокая, полная интриг, хитрости и обмана. Последним его хозяином была прекрасная женщина, передавшая мне амулет незадолго до собственной смерти.

София уже ничему не удивлялась.

Гай, или некто другой, предвидя следующий вопрос, заранее ответил на него:

— Он дарует великую жизненную силу, возможность перевоплощения, поворота времени вспять. Человек может быть старым и молодым одновременно, менять по желанию обличия, восстанавливаться после смертельных увечий. А если захочет — то и жить вечно.

— А разве ты не хочешь жить вечно? Это же мечта любого…

— …глупца?

София задумалась.

Возможно.

— До того как обрести персональный Perpetuum Mobile, мой человек тоже жаждал бессмертия. Убивал, сжигал, казнил на пути к нему. Все изменилось. Обладающий ценит. Полюбив, она узнала его, поэтому доверилась.

— Кто «она»?

Гай грустно улыбнулся.

— Задай этот вопрос завтра, если вспомнишь. Я обещаю на него ответить. А пока… посмотри вокруг. Что ты видишь?

София оглянулась.

Они стояли в центре салона сьюта Эдуард. Его внешний вид почти не изменился, все так же поблескивали язычки свечей, отражаясь в зеркалах, за плотно зашторенными гардинами все ту же грустную песню пел дождь, лишь тихо поскрипывали на сквозняке чудные двери, ведущие в спальню. Их устремленные вверх узкие створки заканчивались под притолокой ажурной луковкой. По замысловато переплетенным узорам струился падающий из соседней комнаты теплый оранжевый свет.

Гай подтолкнул замершую в нерешительности Софию.

«Идем», — и распахнул двери в комнату.

На медном кованом абажуре, вцепившись в него мощными крючковатыми когтями, примостился черный как смоль ворон.

Подвешенная на цепях лампа медленно раскачивалась под его крупным телом, издавая зловещий скрежет.

Сноп света попеременно освещал узорчатые стены спальни.

«Я видела эту птицу в лабиринте», — отметила про себя София и бесстрашно перешагнула порог.

Огромная низкая тахта, скрытая балдахином из тяжелого пурпурного бархата, притаилась у окна.

Свод спальни поддерживали тонкие лакированные колонны, расписанные арабской вязью. Пестрые ковры, вытканные из шелка и тончайшей шерсти, пышущие яркими восточными красками, были разбросаны на полу.

Стены спальни от пола до потолка украшали резные деревянные панели. Растительные узоры у пола мягко перетекали в геометрический рисунок на потолке. Под ними скрывалась обивка из муара. В отличие от играющего всеми цветами ковров пола, гамма стен отличалась большим спокойствием. Благородный цвет слоновой кости гармонировал с бежевым золотом и травянистой зеленью шелка.

Вся имеющаяся мебель: диковинные подвесные шкафчики, книжные полки, столики была выполнена из редких пород дереваи украшена наборной мозаикой из тончайших пластинок, инкрустированных перламутром или латунью.

По периметру просторной комнаты виднелись семь альковов, задрапированных занавесями из струящегося шелка.

«Я попала в сказку «Тысячи и одной ночи?»

«Почти».

Гай повел Софию на середину комнаты. Ковры раздвинулись, и прямиком из пола поднялся огромный каменный трон. Мужчина сел на него и протянул руку к замершей у подножья женщине.

— Ну же, принцесса Софи.

Она приблизилась и удивилась еще больше. Гай-капер увеличился в размерах, став огромным. А может, это она уменьшилась до роста пятилетнего ребенка? Подхватив Софию, словно пушинку, Гай посадил ее себе на колено и, приложив палец к губам, прошептал:

— Тсс. Что бы ни увидела и ни услышала — молчи, не привлекай внимания. Я впервые позволяю человеку присутствовать на церемонии. Не двигайся, не произноси ни слова, тогда они не заметят тебя. Внимательно слушай и запоминай. Поняла?

— Да, — шепнула испуганная София.

— Ничего не бойся, ты под моей защитой. Сейчас я еще немного изменюсь.

— Еще?

Смех Гая, словно раскат грома, разнесся под покрытыми арабской вязью сводами:

— Сиди смирно!

Гай вытянул руки вперед и закрыл глаза. Из-за стиснутых зубов послышался легкий свист. Ворон, сидящий на светильнике, гортанно каркнул, ударился оземь и исчез среди вороха подушек и ковров.

Сердце Софии зашлось от ужаса, когда руки Гая начали преображаться. Фаланги вытянулись, утончились, острые когти прорезались на концах пальцев. Подвижные кисти напоминали двух пауков, шевелящих длинными членистыми щупальцами.

Рукава щегольского камзола покрылись черными перьями, прорастающими сквозь ткань. Удлинившись, они распушились и превратились в два вороньих крыла.

София подняла голову, чтобы взглянуть на лицо оборотня. Скулы Гая обострились, нос приобрел форму птичьего клюва. Ставшие огромными глаза залила непроницаемая тьма и тут же спряталась под мутной пленкой века.

Зажав рот руками, София подавила крик.

«Тихо! Ни звука!», — услышала предостерегающий шепот.

Длинные когти человека-ворона дотянулись по очереди до каждого из семи тайных альковов и легким движением отодвинули шелковые занавеси.

София увидела, что в нишах на небольших оттоманках, обитых парчой, утопая в подушках, отдыхают люди, укутанные с головы до ног в черные плащи. Были ли они людьми?

Возле каждой из оттоманок появилось по широкому круглому столу, покрытому чеканкой. На них тут же материализовались светильники, бронзовые кувшины с напитками, развернулись листы пергамента.

Разбудив гостей, ворон втянул паучьи пальцы, так напугавшие Софию, достал из-за каменной спинки трона огромный, сверкающий хрустальными гранями кальян и разжег его. Следом по периметру спальни вспыхнули многочисленные курильницы, наполнив помещение тягучим ароматом тлеющих благовоний. Клубы дыма плыли по воздуху, скрывая от гостьи развалившихся на диванах существ. Время плавилось в дрожащем пламени светильников, замедлялось в насыщенном эфирными маслами и дурманом воздухе. И вскоре замерло.

София лишь на мгновения прикрыла потяжелевшие веки, а в мире чужих снов пролетели тысячелетия...

Пора…

Гай-ворон, глубоко втянув в легкие ароматный дым из кальяна, с наслаждением прикрыл пленкой глаза. Выдохнул густую струю. Легким движением подтолкнул сверкающую шахту к ближайшему алькову.

Существо, поймавшее кальян, немедленно поднесло мундштук ко рту и проглотило драгоценный дым. Облако благовония скрыло его с головы до ног.

Вытянувшееся щупальце-палец щелкнуло выключателем.

«Явись!»

В тот же миг вспыхнул свет лампы на столике и выхватил из клубов дыма невысокое субтильное существо, развернувшее пергамент.

Женщина? София вгляделась. Да, зрение ее не обмануло. Существо обернулось в миловидную, но бледную, словно смерть особу, удивительно похожую на учительницу пения в ее школе. Старую деву, загубившую собственную жизнь во имя служения музе.

— Acedia, приветствую тебя! — раздался грохочущий голос с трона.

Женщина вскочила с дивана, суетливо пробежалась пальцами по застегнутым пуговкам блузы, оправила складки плиссированной юбки и почтенно склонила голову.

— Живущий Среди Людей, приветствую тебя!

Каркающим отрывистым голосом Гай-оборотень продолжал церемонию:

— Что привело тебя на наш совет?

Словно веревочками на гуттаперчевой маске, Учительница растянула на впалых щеках жуткую улыбку:

— Господин, я преследую человеческую душу, погрязшую в грехе Уныния.

— Заслуживает ли она суда и высшей кары?

— Все в твоей власти, господин.

— Да будет так.

Старая дева вложила в рот мундштук и вдохнула ароматное облако дыма, затянувшее ее с головы до ног. Светильник на столе угас. Очертания существа погрузились в сумрак.

Кальян проследовал к соседнему столику.

Вспыхнувший свет выхватил из полутьмы сгорбленного старика. Кряхтя и охая, он с трудом поднялся с оттоманки и оперся на суковатую палку. Трясущаяся плешивая голова с пигментными пятнами, тонкие змеиные губы, дрожащие руки, слезящиеся глаза за стеклами пенсне — то была неприглядная картина, рисующая образ дряхлого и язвительного ворчуна — Брюзги. Сухие веточки-руки мелькнули в приветствии.

— Ira явился засвидетельствовать почтение Живущему Среди Людей.

— Рад видеть тебя, старина!

— Я пришел не случайно. Заблудшая в Гневе душа призвала меня сюда.

— Достойна ли она освобождения?

— Все в твоей власти, господин.

— Да будет так.

Дымящийся кальян завис у следующей ниши. Палец удлинился; вспыхнул тусклый луч, освещающий сгорбленную старушку, теребившую карманы вязаного кардигана в поисках очков. Найдя ржавую оправу и нацепив ее на нос, она бессмысленно всматривалась в пустоту.

— Invidia, ты с нами?! — прозвучал голос с трона.

Бабуля вздрогнула и сфокусировала рассеянный взгляд:

— Приветствую тебя, господин, Живущий Среди Людей.

«Она напоминает старуху Шапокляк из детского мультфильма, — невольно мелькнула мысль. София улыбнулась. — Не удивлюсь, если сейчас из-под полы ее юбки покажется крыса на поводке…»

И точно: старушка опустилась на колени и подхватила с ковра длиннохвостого грызуна.

«Не вмешивайся в мои сны, — зазвучал в голове голос оборотня.

— Не пытайся материализовывать собственные мысли. Ты здесь для другого».

София зарылась поглубже в теплые перья вороньего крыла, укрывшего ее от глаз неведомых существ.

— Мой господин, Зависть завлекла человеческую душу в ловко расставленную ловушку. Я привел ее сюда за освобождением. Но все в твоей воле, — прошамкала беззубым ртом Шапокляк, пряча крысу в карман.

— Да будет так.

Светильник погас.

— Luxuria! Твой выход!

Тихий вздох пронесся по спальне, отражаясь многоголосым эхом от стен, и затих в мягких коврах.

София осторожно выглянула из укрытия.

Ослепительной красоты мужчина, что бог Адонис, спустившийся на грешную землю, предстал ее взору. Его полуобнаженное грациозное тело прикрывала лишь легкая туника. Он манерно прошелся вокруг трона, словно на подиуме являя публике широкие, мраморной белизны плечи, поворачиваясь в три четверти, играя бицепсами и демонстрируя тонкий стан.

— Ты как всегда неподражаем, Luxuria! Уймись, кого ты собираешься здесь соблазнить? — прозвучал строгий голос Ворона.

Адонис обиженно фыркнул:

— Знаю, мне уже нечем прельстить того, Кто Живет Среди Людей. Низшие существа разбаловали его. Остается лишь скучно поприветствовать в соответствии с протоколом.

Мой господин, я сопровождаю заблудшую овцу, погрязшую в похотливой скверне, сотворившую кумира из собственной смазливой внешности, принесшую мужское достоинство на алтарь потребления.

— Ты исполнил свой долг. Он заслуживает Суда.

Клубы благовония скрыли от взора Софии почтительно склонившего голову сердцееда.

Странная церемония продолжалась. Трон повернулся вслед за кальяном и замер перед альковом, где под легким шелком на низком диване развалилось двое незнакомцев. Опиумный дым постепенно рассеялся, и София могла разглядеть новые действующие лица.

Нечесаный вшивый бродяга в поношенном костюме и в ботинках на босу ногу, восседал в компании с огромным младенцем ростом со взрослого бугая. Нищий кормил его, но пища все время попадала мимо огромного разинутого рта. На груди Малыша болтался грязный, весь заляпанный едой слюнявчик, огромный живот покрывали остатки засохшей каши. Толстые короткие пальчики подхватывали падающие ошметки и немедленно тянули их обратно в рот, но через щеки, дырявые словно решето, еда вновь просачивалась на пол.

Бродяжка заметил, наконец, что свет лампы выхватил их из мрака, и немедленно прервал кормление ненасытного чада. Резво вскочил с тахты, нагнулся, натягивая соскользнувший ботинок.

Из его дырявых карманов на ковры ручьями потекли припрятанные монеты, посыпались мятые купюры, разлетелись веером кредитки.

Громкий клекот Гая-ворона зазвучал вместо приветствия:

— Неразлучные приятели, вы снова вместе! Gula!

Нищий подобострастно поклонился, приложив ладонь к сердцу.

— Господин… — задрожали его тонкие губы.

— Avataria!

Взрослый младенец, размазав несуществующую кашу по щекам, радостно пошевелил пальчиками-сосисочками.

— Я туточки!

— Говорите!

— Мы здесь, чтобы наказать души, потерявшиеся в пагубной страсти. Оба мучаются от непрекращающегося голода и жажды. Одна алчет наживы, другой яств. Отдаем их на твой справедливый суд, господин.

— Да будет так!

Толстый ребенок, набрав в рот дыма, выдохнул благоухающее облако через множество дырочек в щеках, моментально скрывшее чудную парочку из глаз.

Ворон раскурил новый кальян и некоторое время наслаждался свежим опиумным дымом.

В комнате воцарилась невольная тишина. И вот трон со скрипом повернулся и замер перед последней нишей.

— И, наконец, мой главный и самый желанный гость, — прозвучал громовой раскат. — Явись нам, несравненный Superbia!

Ярко вспыхнул светильник, освещая склоненную на подушки голову женщины.

Изящная тонкая фигурка неохотно поднялась с оттоманки, томно потянулась, по-кошачьи мяукнула.

Мур-ра это все!

Недовольная, что ее разбудили, красавица, копия белокурого идола Мэрилин, капризно надула губки, приподняла растрепанные волосы вверх, сбивая кудряшки. Надменно оглядела зал.

— Я заглянул к тебе, господин, чтобы передать в руки одну глупую овцу, надоевшую мне. Поступай с ней, как посчитаешь нужным, и помни — ее Гордыня посмела превзойти мою. Уже за это она достойна вечного рабства. —

Кокетливо подогнув ножку, красотка вернулась на диван. Устраиваясь удобнее среди мягких подушек, елейно пропела: —

— Если я более не нужен тебе, позволь удалиться. Тем более я не курю дурь! Да и вам не советую!

И, не дожидаясь разрешения, Мерилин погасила лампу и задвинула шелковую занавесь.

София услышала глухой смех Гая. Дерзкое поведение прелестного существа не вызвало в нем гнева, наоборот, оно его развеселило.

Смех звучал все громче, раскаты хохота сотрясали воздух, рассеивая иллюзии.

Один за другим растворились семь альковов. Дым раскачивающихся светильников душной пеленой заволок комнату, ее очертания начали плавиться словно воск. Поплыли, исчезая в клубах благовоний.

София зажмурилась от страха, вцепившись обеими руками в колено Гая, и постаралась не упасть, чувствуя, как тело оборотня начало приобретать прежние размеры. Сквозь прищуренные ресницы она видела, как исчезли уродливые паучьи пальцы, птичьи перья втянулись обратно в ткань камзола, черты лица разгладились, смягчились.

Когда она решилась открыть глаза, комната из сказки «Тысяча и одна ночь» пропала без следа.

Абракадабра! Гай по-прежнему держал ее на коленях.

Но они были не одни. Четверо мужчин, затянутых в черные смокинги, в обществе трех празднично одетых дам не сводили с нее любопытных глаз. Лица присутствующих показались Софии знакомыми. Один из джентльменов, худой сгорбленный старик в золотом пенсне, поднялся из кресла и, плеснув в опустевший бокал бренди, злобно прошипел:

— Среди нас находился человек. Давно? Что ей удалось услышать?

— Ну и что с того, — парировал добродушно улыбающийся толстяк с оспинами на щеках, — зато какая привлекательная и аппетитная особь! Гай, дружище, познакомь нас!

— Еще не время, — София услышала над ухом тихий голос.

Роскошное подобие голливудской звезды, платиновая блондинка, тонкая, словно ивовая веточка, презрительно фыркнула, повела плечами, и, воткнув сигарету в изящный перламутровый мундштук, сделала глубокую затяжку. Выпустив длинную струйку дыма, замурчала :

— Не поверю, чтобы у гениального проходимца не было далеко идущего плана относительно этой малышки. Доверься нам!

Гай молчал.

— Не торопи его. Полагаю, пригласив нас на вечеринку, хозяин приготовил достойный сюрприз, — вмешался красивый светловолосый джентльмен, вальяжно развалившийся в кресле напротив и потягивающий сигару. — Подождем, господа. И если господин Лэндол не против, я согласен составить ему компанию.

— О чем это ты, развратник? — пискнула упакованная по горло в целомудренное черное платье Дама с Крысой. И тут же поспешила добавить:

— Нечего завидовать хозяину, он сам решит, как поступить с неожиданной гостьей!

— Тем не менее, он обозначил ее! — не успокаивался Брюзга.

— Гай, если она здесь, чтобы мы могли насладиться, так и скажи! Нечего ходить вокруг да около! — Адонис, нетерпеливо стряхнув с колен сигарный пепел, поднялся и сделал шаг к кровати.

София задрожала от страха и попыталась встать с колен Гая, но его стальные руки не позволили даже пошелохнуться. Сердце женщины отчаянно забилось, почуяв опасность.

Она взглянула в лицо хозяину и закричала от ужаса.

Налившиеся тьмой глаза его намертво притянули взор. Губы приоткрылись, выпуская наружу тонкий змеиный язык. Он скользнул по ее щеке, вытянулся изо рта еще больше, обогнув шею, спустился ниже по бретели платья, коснулся впадины на груди и обвился вокруг.

У Софии поплыло перед глазами.

Теряя самообладание, она почувствовала, как семеро подошли вплотную и, скрестив руки, заключили их в плотное кольцо. Раскачиваясь из стороны в сторону, существа начали издавать убаюкивающий, то нарастающий, то затихающий гул, напоминающий рокот морского прибоя.

Кто-то из них воткнул в ее рыжие кудри белоснежное голубиное перо.

Руки не-Гая жадно сорвали с нее одежду. Раскаленный змеиный язык продолжал лизать тело. София застонала.

«Посмотри на меня, — раздался в голове приказ. — Тебе нравится то, что ты видишь?»

Испуганная до смерти, София открыла глаза.

Сверкающее обнаженное тело неведомого существа предстало ее взору. На нем сквозь перламутровую кожу, словно пробуждающиеся цветочные почки, проступили бесчисленные  рты. Губы, прикоснувшись к коже женщины, начали ласкать ее.

«Да…»

Теряя разум от удовольствия и нечеловеческого неистового желания, вспыхнувшего в ней, София взмолилась:

— Забирай все, тело, душу, только не мучай!

Гул семи голосов внезапно смолк.

— Благодарю, — посреди воцарившейся тишины прозвучал голос, призвавший ледяной порыв ветра, пробежавший волной по ее влажной от поцелуев коже.

И в следующее мгновение София ощутила, как горящую промежность пронзило насквозь. Некто вошел в нее и заполнил каждую клеточку, проник в кровь, сросся воедино с подаренной душой.

Солнце приторной боли взорвалось в голове Софии. Теряя разум и силы, она прошептала:

— Я люблю тебя, Гай. Я знаю, что это ты. Все остальное только сон.

И тут же померк свет.

Взорвавшийся мир разлетелся на множество осколков, уничтожая тщательно сотканную иллюзию.

В окно с огромной силой ударилась белоснежная птица, разрушая нижний слой сна, изгоняя проголодавшихся демонов, окруживших два совокупляющихся тела, словно жадное воронье.

София открыла глаза.

Она лежала среди шелковых подушек на огромной кровати, освещенной мертвенным светом, падающим из-за не зашторенных окон. Дождь закончился, в абсолютной тишине в ореоле рваных в клочья облаков плыл немигающий глаз Луны.

Над Софией склонился обнаженный Гай.

Она испуганно взглянула в его глаза и облегченно вздохнула. Они вновь стали человеческими, светлыми, прозрачными сапфирами, тревожно смотрящими на нее.

Он убрал растрепавшиеся волосы с ее лица и прикоснулся кончиками пальцев к губам.

— Не говори так больше. Ты всех распугала своей любовью.

Страшный удар в окно повторился. Голубка, вернувшись, ударилась со всей силы в стекло, желая разбить его. Маленький клюв оставил трещинку.

Гай, мельком взглянув в окно, тяжело вздохнул.

Вынул из волос Софии белое перо и бросил на пол, подальше от кровати. Достав из-под подушки черный шелковый платок, повязал женщине вокруг глаз.

— Ничего не бойся. Она сейчас улетит, — раздался горячий шепот.

И следом София ощутила очень осторожный, неуверенный, самый нежный поцелуй в своей жизни. Теплые руки Гая скользнули вниз, его тело придвинулось ближе, София, забыв обо всем, обвила бедра мужчины ногами и с радостным стоном приняла в себе его горячую плоть...

^[1] «Странники в ночи» (англ.)

^[2] Столица Марокко.