ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!

Поднявшееся над озером солнце заглянуло в спальню.

Прячась от выводка лучистых зайчиков, разыгравшихся на постели, София забилась глубже под одеяло.

Протерла глаза, немного полежала без движения, непонимающе разглядывая включенный ночник.

Провела рукой по телу, по отельному халату и, опомнившись, вскрикнула.

«Неужели все действительно приснилось… от начала до конца?»

Только где То начало и Тот конец? Когда именно начался сон?

Почему ее тело ноет, словно прошло через мельничные жернова?

София с трудом отдернула одеяло. Руки не слушались, дрожали. Приподняла полы халата и застонала. Ноги и живот сплошь покрывали множественные кровоподтеки, оставшиеся после жадных поцелуев. Внутри тлело желание, которое так и не было удовлетворено.

«Желание отныне нельзя удовлетворить», — послышались в голове хихикающие голоса.

Схватившись за виски, София со стоном поднялась.

«Что это было? Кто говорит?»

Лист бумаги с несколькими написанными от руки строками слетел на пол. Кривясь от боли, бедняга нагнулась за ним.

«Принцесса Софи, благодарю тебя за бесценный подарок. Ничего не бойся. Никого не слушай. Не пытайся бежать».

Не пытайся бежать… Не пытайся… бежать? Сейчас же! Куда глаза глядят! Прав был, сто раз прав старый доктор, посоветовавший ей вчера уносить ноги.

София выскочила на балкон. Утро только занималось. Привычный густой туман укутывал лужайки и аллеи парка, растекался по газонам, клубился над водой бассейна.

Бежать! Не теряя ни минуты, бросив все. Пока отель спит, спуститься по дороге вниз, мимо вилл, добраться до города, найти такси…

Превозмогая боль в мышцах, София быстро оделась, сунула в задний карман джинсов кредитные карты, выключенный айфон, паспорт и сбежала вниз по лестнице.

Рецепция была пуста. Впрочем, как обычно. Ни одной живой души за стойкой, комната персонала плотно закрыта. Не обращая внимания на мелочи, женщина пролетела мимо, и, выскочив на улицу, остановилась как вкопанная.

Воздух…

Его не было.

Субстанция, окружившая отель, затхлая, пыльная, не имела ничего общего с утренним дуновением свежего ветерка.

София втянула в легкие раскаленный жар и обмерла. То, что с балкона номера она приняла за облака тумана, оказалось кусками гигантской паутины, сотканной за ночь бесчисленным количеством черных членистоногих тварей. Они погрузили в паутинные тенета все, до чего дотянулись их лохматые лапки, и продолжали вырабатывать тонкие липкие нити, укутывая мир, заманивая его в ловушку. Отель оказался в самом центре огромной сети.

София потеряла от ужаса голос. Раскрывая рот в немом крике, она видела, что ее ноги, стоящие на гравийной дорожке, постепенно зарастают прочными нитями. Невидимый паук, наметивший ее — большую бабочку, в жертву, уже начал вить вокруг уютный смертельный кокон.

Женщина, не имея сил сдвинуться с места, в отчаянии повернулась к входу в отель в надежде позвать на помощь, но на нее, словно пустые глазницы, равнодушно взирали черные окна фасада.

Паутина доросла уже до колен, и София начала отчаянно срывать с себя ее клочья. Руки прилипали к прочным нитям, она все больше запутывалась. Связанная по рукам и ногам, извиваясь в бессилии, она напоминала гигантскую умирающую гусеницу.

«Не двигайся! — раздался в ее голове приказ Гая. — Не смей шевелиться.

Закрой глаза, заставь себя подумать о чем-то хорошем».

София испуганно всхлипнула, судорожно дернулась. И тот же момент прочная липкая нить, появившаяся из ниоткуда, накрепко смотала ее колени, лишив возможности двинуться с места.

«Софи, детка, слушай меня или погибнешь, — голос смягчился. В нем появились умоляющие нотки. — Закрой глаза, я сыграю тебе на свирели…»

Женщина зажмурилась, старясь думать лишь о нежных протяжных трелях, зазвучавших в ее голове. Она расслабила тело, постаралась дышать как можно спокойнее.

Постепенно липкие тенета ослабли. Спутывающие колени нити развились, выпуская из смертельной ловушки. Ноги стали свободными.

«А теперь очень медленно, шаг за шагом, возвращайся в отель. И не смей оглядываться».

София послушно повернулась к главному входу и, продолжая слушать мелодию волшебной дудочки, вошла через вертушку обратно.

Музыка в голове мгновенно прекратилась.

«Я же сказал, бежать некуда. Ловушка захлопнулась», — услышала она голос Гая и его тихий смех.

— Я продолжаю спать. Или просто-напросто сошла с ума — любой из выводов неутешителен! — пытаясь прогнать страх, произнесла вслух София.

Шагнула к рецепции и горестно усмехнулась. Сил удивляться происходящему уже не осталось.

Стойку покрывал толстый слой пыли. Не меньший слой лежал на мертвых, упакованных в целлофан мониторах компьютеров, на клавиатуре, на стенных панелях отключенных приборов. Словно к ним давным-давно никто не прикасался. Словно ни одна живая душа уже несколько лет не открывала отель.

— Я сплю и не могу проснуться. Снадобье Мастера получило неожиданный пролонгированный эффект. Черт меня дернул угоститься редким абсентом… А пары опия довершили начатое, погрузили в беспробудный сон. Сейчас тихонечко поднимусь к себе в номер, заберусь под одеяло и буду ждать пробуждения. Как он и просил.

Нашедшая логическое объяснение происходящему, бедняга почти успокоилась и направилась к лестнице.

— Это невозможно! Господи, помоги мне! — раздался истошный крик сверху. Обезумевшая от страха Аннет, держа в руках столовый нож, стояла на площадке второго этажа и смотрела сквозь Софию заплаканными, невидящими глазами.

«Она мне тоже снится. Ничего страшного. Пройду мимо, просто тихо и незаметно проскользну», — успокоила себя София и осторожно приблизилась к немке, продолжающей смотреть в пустоту.

— Ты можешь объяснить, что произошло с моей кожей? Посмотри! — госпожа Пуатье обернулась и, что было сил, полоснула по запястью ножом.

София в ужасе отпрянула в сторону, спасаясь от неминуемого потока крови, но такового не последовало.

Страшный удар оставил на руке лишь небольшую царапину, через которую не проступило ни одной капли.

Решившись дотронуться до Аннет, София испугано вскрикнула и отскочила в сторону. Кожа женщины была твердой и холодной словно камень.

«Мисс Отчаяние» согнулась в истерическом хохоте:

— Я победила Смерть. Теперь ей не поймать меня. Слышишь? Меня невозможно убить! Я бессмертна, вечна, словно мраморная статуя. Надо подняться на пятый этаж и броситься вниз. Тогда я хотя бы разлечусь на осколки и умножу свое уныние. — И слезы рекой полились из ее глаз.

«Странно, у нее осталась способность к плачу, — София изо всех сил старалась сохранить спокойствие и привычный критический взгляд на мир. Не произнеся ни слова, поднялась на несколько ступеней.

— Надо быстрее добраться до номера. Там я буду в безопасности. Он мне обещал».

— Софи, ты думаешь, что спишь? Ошибаешься. Я была в этом уверена, пока не поняла главное. Мы сейчас не в нашем мире. С нами случилось что-то страшное, — Аннет без сил опустилась на ступеньку и, просунув голову между перил, крикнула в пустоту отеля:

— Есть здесь кто-нибудь, кроме нас? Отзовись, не бойся.

«Сейчас ей никто не ответит, кроме эха, и это будет доказательством моего сна».

— Я здесь, — раздался с первого этажа испуганный мужской голос.

«Черт!»

— Это я, Рибо. А вы где?

— Привет, Гаспар! — белокурая голова Аннет опустилась чуть ниже. — Видишь меня? Поднимайся к нам. Я пытаюсь доказать счастливой недотепе Софи, что она давно проснулась.

В холле первого этажа появился Гаспар. Задрав голову вверх, он недоуменно рассматривал обеих женщин на лестнице.

— Доброе утро, дамы. Если его таковым можно назвать. Мне что-то нездоровится. Зашел в ресторан попросить свежевыжатого сока, но там никого нет.Хотя блюда стоят приготовленными. Уже семь утра, но я не вижу никого из персонала.

И на рецепции тоже пусто. Возможно, их всех вызвали на летучку. Так, Софи?

София слушала Гаспара и удивлялась: неужели он не замечает чудовищного слоя пыли на стойке, не видит упакованные в целлофан компьютеры?

Толстяк, подойдя к рецепции, нашел звонок и требовательно надавил на кнопку. Пронзительная трель разнеслась по холлу и замерла в тишине.

Чтобы проверить внезапно родившуюся догадку, женщина спустилась вниз, шагнула к Гаспару, нервно барабанящему толстыми пальчиками по полированной стойке.

Пыли не было, компьютеры стояли готовыми к работе, панель энергообеспечения на стене мелькала огоньками. Отель снова ожил. Единственное, что мешало Софии поверить в собственный приступ безумия, — отсутствие персонала за стойкой.

— Истинное безобразие! Хотел найти врача, но бесполезно. Связи с сотовыми операторами нет, телефоны молчат. Я буду жаловаться в ассоциацию сертификации отелей. «Роял Парку» пора скинуть две звезды, не менее.

— А зачем тебе врач, Гаспар? Что-то случилось? — спросила София, стараясь сохранять спокойствие.

Молодой человек схватился за горло. Потер его, словно причина бедствия пряталась там.

— Что-то произошло с моими вкусовыми рецепторами, не понимаю. Так бывало после горячей или острой пищи. Я перестал ощущать вкус. Попробовал выпить фреш — словно глотнул водопроводной воды. Положил на язык кусочек восхитительного бекона — почувствовал вкус картона. Это катастрофа! Я же кулинарный эксперт. Если рецепторы не восстановятся, я потеряю работу.

— Такое случается во время тяжелого вирусного заболевания, не вижу ничего сверхъестественного, — София пыталась всеми силами вернуться в реальность. — Возможно, ты простыл. У тебя есть температура? Покажи-ка мне язык, — потребовала она.

Толстяк послушно приоткрыл рот.

Лоб его был прохладен. Язык имел ровную розовую окраску. Внешне молодой человек казался абсолютно здоровым. Но лишь внешне. Дотронувшись до него, София поняла, что парень смертельно напуган, впрочем, как и все они.

— При этом я безумно хочу есть. Желудок горит словно топка. Я везде вижу еду. Вышел из номера— в коридоре стоит тележка румсервиса с приготовленным завтраком. Огляделся по сторонами, пока никого не было, стащил кусок ветчины. И понял, что что-то не так. Добежал до ресторана, налил сока. Все повторилось. Я никогда еще не испытывал такого мучительного голода и невозможности его утолить…

София закрыла глаза и увидела огромного малыша с щекамирешетом, через которые вываливалась пожираемая пища.

Следом появилась аскетичная учительница пения. Бесплотная сущность задрала по локоть рукава платья и протянула к Софии руки, исполосованные бритвой.

«Вспомни, девочка, почему отменили уроки пения. Вы радовались, когда мне на смену пришел молодой выпускник консерватории. Не так ли?»

В голове Софии мгновенно сложился пасьянс.

— Прокляты…ибо…

— Что? Я не расслышал, — спросил взволнованный Гаспар.

— Согрешили, — закончила свою мысль побледневшая словно мел София.

— Какого черта здесь происходит? — с высоты третьего этажа послышался истеричный голос, которому вторил хохот Аннет.

— Ребята, к нам идет еще одна. Полюбопытствуем…

Красотка Сибилла, укутанная в отельный халат, спустилась в холл, дрожа от негодования.

— Срочно вызовите полицию! Звоните! Меня ограбили. Пока я спала, все чемоданы выпотрошены, похищено целое состояние, все скидочные карты и лучшие брендовые экземпляры. Последние модели. Мне нечего надеть. Вместо них лежат очевидные фейки.

София в недоумении вздернула бровь:

— Фейки?

— Подделки, — подсказал ей Гаспар.

— И всего-то?

— Вы не понимаете, что это для меня значит! Мир рухнул. Я теперь никто! Мне руку не протянут, не взглянут. Я нищая!

«Да. Ты теперь нищая, как и тот старик в мятом пиджаке и ботинках на босу ногу, чьи карманы раздулись от скомканных банкнот и кредитных карточек. Еще одна заблудшая овца. Как вечно голодный ребенок и наскучившая смерти унылая дама.

Паноптикум заблудших глупцов, кунсткамера грешников, потерявших надежду на спасение. Сон был вещим. Сон ли?»

София растерянно посмотрела по сторонам и, пока толстяк Гаспар успокаивал расстроенную Сибиллу, решилась на глупый эксперимент.

Подпрыгнула и попыталась зависнуть в воздухе. Не тут-то было. Земного притяжения никто не отменял.

— Софи, прости, с тобой все хорошо? — подала голос Аннет, наблюдавшая за всеми тремя, сидя на лестнице.

— Относительно, — буркнула женщина, стрелой бросившись по лестнице наверх. — Пора задать кое-кому несколько вопросов.

Распахнутая настежь дверь в сьют «Эдуард» говорила об одном: хозяин ждал появления гостей. Сильный сквозняк летал по комнате, развевая занавеси из органзы.

«Надо же, в мире Гая существует ветер и свежий воздух».

Некто сидел к ней спиной, склонившись над письменным столом. В его темных волосах белела нитка жемчуга, вплетенная в хвост. В руках скрипело гусиное перо. На мужчине была домотканая не заправленная сорочка, широкие на бедрах брюки из тончайшей замши, ботфорты.

София облегченно вздохнула.

«Я сплю уже потому, что Гай по-прежнему в образе пирата. Эта маска кажется ему привлекательнее и привычнее, чем облик современного модника».

На балконе, ярко освещенном солнцем, голубка клевала рассыпанные по круглому столу хлебные крошки.

Стоило Софии приблизиться, птица настороженно подняла голову, сверкнула глазками-бусинами и резко взмыла в небо.

«Словно не довольна моим появлением»

Гай-капер проводил удаляющуюся птицу взглядом и, не поворачивая головы, произнес:

— Ты не смогла ждать, понимаю. Позволь, — мужчина взял руку Софии и почтительно прикоснулся к ней губами. — С добрым утром!

«Он опять издевается?»

«Нет. Я просто пожелал тебе не отчаиваться».

«Почему я до сих пор слышу твой голос?»

«Так надо. Главное, не бойся».

«Господи! Спаси и сохрани!»

«А вот это уже лишнее. Отныне ты лишь под моей защитой».

— Гай, это ты?! — не выдержала София, закричав.

Мужчина недовольно поморщился:

— Не так громко! А кого ты планировала увидеть? Уверен, еще немного, и ты догадаешься обо всем сама.

— Почти догадалась. Осталось лишь несколько сомнительных деталей, — София встала напротив сидящего Гая и, стараясь сохранить спокойствие, произнесла:

— Если допустить, что я по-прежнему сплю… Да, именно так. Логичнее вообразить, что весь бедлам вокруг — есть продолжение сотканной марокканским Мастером иллюзией. Тем не менее… То, что случилось вчера между нами…

— Позволь спросить: а что произошло между нами? — перебил ее Гай, невинно улыбаясь.

— Я не считаю случайную близость причиной неволить и запугивать меня пауками...

— Какую близость? — громкий хохот прервал вымученное наступление.

София отступила на шаг в недоумении. Давно она не попадала в столь глупое положение. Отсмеявшись всласть над ее замешательством и вытерев слезы, Гай скрасил ситуацию:

— Да ладно тебе. Не мучайся напрасным стыдом. «Король Духов» в компании со свежим афганским опием произвели неожиданный эффект. Не так ли?

София, пытаясь скрыть слезы, без сил опустилась в кресло.

«А как же бесчисленные следы от твоих губ?»

«Софи, о чем ты?

«Какой смысл сейчас искать их, не правда ли? Они ведь уже исчезли?»

«Безусловно».

Гай не сводил с нее снисходительного взгляда:

«Ты размечалась. Угомонись».

— Мне больше нечего здесь делать! — твердо произнесла женщина и встала. Но непослушные колени тут же подкосились.

— Я не отпускал тебя, — синие глаза Гая подернулись льдом. — И не забыл, что отныне мне принадлежит нечто особенное.

Женщина помертвела. Ее сердце заметалось в груди, словно загнанная в силок птица.

«Мало того, что я в бреду призналась ему в любви, в придачу успела пообещать собственную…»

— Брось, я не собираюсь наживаться на доверчивости неопытного сновидца. Поэтому всего лишь арендую твою невинную душу на время, пока ты не исполнишь то, ради чего явилась в этот забытый богом приют.

«Я здесь, потому что сама так решила».

«Ошибаешься».

«Прекрати читать мои мысли!»

Гай расплылся в простодушной улыбке:

— Хорошо, если тебе это не нравится.

— Почему улетела твоя дрессированная птица? Она испугалась меня?

Капер грустно взглянул в окно.

— Скорее, она испугалась меня. Но сейчас это не должно волновать тебя, принцесса.

— Не называй меня так. Зачем я здесь?

Сложив руки на груди, господин Лэндол несколько секунд внимательно рассматривал сидящую напротив женщину. Гай медленно возвращал себе прежнюю внешность — коротко стриженый ежик седеющих волос, усталые морщинки, разбегающиеся от уголков глаз, вздернутые в вечной улыбке уголки губ. Образ стареющего грустного клоуна.

— Каждые двадцать лет планеты выстраиваются в линию, создавая редкое астрономическое явление — Великий парад. Последний чуть не стоил глупцам жизни, но после принесения в жертву одной из потерянных душ равновесие восстановилось. Еще мальчиком я стал свидетелем одного из небесных парадов, тогда отель впервые открыл семерым двери для искупления. Грехи избранного сгорели в знаменитом пожаре, почти уничтожившем верхнюю часть здания.

Твое имя — София, что означает «мудрая», не так ли?

Через несколько часов ты выступишь на стороне защиты, пытаясь оправдать заблудших в земных страстях глупцов. Сможешь убедить меня — спасешь их души. Нет — гореть им всем в скверне.

Никто не смел вмешиваться в отработанный столетиями сценарий. По моей просьбе семеро согласились поразвлечься и выслушать третейское мнение смертного существа. Как видишь, веяния демократии не чужды и Стражам.

Я закончил. Вопросы?

София, стараясь унять дрожь, прошептала:

— Кто ты такой?

Гай насмешливо вскинул бровь:

— А сама что думаешь?

— Я не верю в сказки! Ада не существует. Как и Рая.

— Ты права. Ты не достойна ни того, ни другого. Что еще?

— Каково твое настоящее имя?

— Глупый вопрос. Я уже отвечал на него. Их много. Я предпочту любое, какое понравится тебе. Назови!

— Ты тот, Кто Живет Среди Людей.

Глаза Гая недобро вспыхнули и на мгновение залились тьмой. Он сморгнул, взглянув на ясное небо, и вернул им прежний добродушный окрас.

— Верно. Но это лишь часть меня. Вторая половина смертна. Я обычный человек, выполняющий необычное предназначение.

— Ты назвал их Стражами. Стражами чего?

— Думал, ты догадалась. Семеро харизматичных лицедеев на самом деле таковыми не являются, ради разнообразия они примерили шутовские маски. Стражи являют собой квинтэссенцию грехов, их эталонную чистоту. Когда-то они тоже были людьми, но переполнили чашу терпения.

София надолго замолчала. Огромное количество сумасшедших вопросов рождалось в ее голове и, не находя словесных форм выражения, мгновенно замещалось другими, не менее безумными и не более выразительными.

Если она сейчас не допустит псевдо-реальности происходящего с ней, то разум лопнет подобно раздувшемуся мыльному пузырю. Еще мгновение, и она сойдет с ума.

— Я знал, что ты безумно боишься пауков, поэтому сотворил иллюзию, чтобы удержать тебя рядом.

София вздрогнула, мысленно благодаря Гая за помощь. Хотя бы одна тайна перестала быть таковой.

— Хочешь сказать, паутины больше нет? И воздух вновь насыщен кислородом, а не изрыганием адских топок? — она перевела взгляд на идиллическую картину согретого утренним солнцем парка.

— Все зависит от угла зрения. Выйди на балкон, проверь!

Оценив сарказм в тоне, София поникла.

— А что происходит с другими? Они стали похожи на героев дешевых комиксов.

— Я не могу запретить Стражам развлекаться! Они ждали без малого четверть века, когда в одном месте соберутся семеро грешников. Хочешь узнать, каким было нынешнее утро твоего воскресшего любовника? О! Фантазиям Люксурия может позавидовать режиссер эротических мелодрам.

У Софии хищно сверкнули глаза. Гай, заметив ее реакцию, удовлетворенно улыбнулся:

— Он провел эту ночь с тобой, моя принцесса. О, не бойся! Никакого расслоения личности не произошло. Люксурия Великолепный примерил на себя образ рыжеволосой зеленоглазой красавицы, любезно согласившейся простить предателя, то есть тебя. Он подарил раскаявшемуся негодяю самые сладкие мгновения в его жизни. Сгорая от неистового желания, Кирилл всю ночь напролет занимался любовью со служителем Похоти. Каков конфуз! Очнувшись, он увидел в своих объятиях уже разомлевшую матушку Катрину. Стареющая нимфоманка пообещала мальчику очередную игрушку. Но, должен признаться — мечта Кирилла о новом «Инфинити» вряд ли осуществится.

— Невероятно…

— Куда более! Дальше еще веселее! Обманщики сменились, пробил звездный час моей фаворитки — избалованного белокурого ангела. Хладнокровный страж Гордыни вышел на сцену.

Устами Кирилла он истер в пыль вознесшееся до небес самомнение фрау Лешер. Несколько простых и правдивых слов, и годами возводимая империя размыта, словно замок на песке.

— Каких слов?

— Которые он должен был сказать очень давно, которые крутились на языке чуть ли не каждый день. И лишь Супербия, овладев им на время, материализовал их. Смотри.

София закрыла глаза и увидела, как Кирилл присел на край кровати, где на подушках раскинулась томная Катрина, взял женщину за руку и, поднеся к губам, произнес:

— Спасибо тебе, дорогая. Что имеет начало, имеет и конец. Ты способна купить все на свете, кроме двух простых вещей— собственной молодости и искренности моих чувств.

После чего встал и покинул ее спальню.

— И это все ее наказание? — недоуменно спросила София.

— О! Да ты жестока. Неужели ревнуешь? Нет, конечно. Позволим светловолосому ангелу немного поразвлечься. Сейчас брошенная и униженная Катрина Лешер мечется по опустевшему отелю в поисках живой души, мечтая излить яд, переполняющий ее. Но гордячке не дано пока видеть никого из нас. Она заперта в отеле, словно в камере-одиночке. Очень скоро ядовитые зубы вонзятся в собственное взлелеянное тело. Змея, пожирающая свой хвост, — классический Уроборос катается по этажам «Роял Парка».

— Неплохо. Но остаются еще двое — высокий пожилой мужчина и маленькая, затюканная жизнью особа, приехавшая вчера. Что будет с ними?

— А с ними все плохое уже произошло. И очень давно. Осталось лишь исправить ошибки.

— Хочешь сказать, что эти… существа — злобный старик в пенсне и дама с крысой— оставят их в покое?

— Да, на время. Кстати, не стоит видеть в моих коллегах лишь зло. Они призваны следить за порядком. Пресекать излишние эмоциональные всплески, так сказать. Но стоит господину Коппельмауэру и его бывшей невесте фрау Грюнберг не оценить подарка судьбы, позволившего им встретиться, — второго шанса им никто не предоставит!

София поникла головой. Одни загадки разгадываются, но на их месте рождаются другие. И так до бесконечности.

Она взглянула на Гая, который вновь вернулся к написанию письма.

— Сейчас ты спросишь, почему я использую старинное перо. Отвечу: привычка. Чувство единения с человеком, к которому обращаешься. Мелодичный скрип пера по бумаге. Капля чернил, упавшая на бумагу, словно случайная слеза...

— Романтично.

— Наш мир держится на мелочах, девочка. На культивируемых ритуалах. На привычках и традициях… Нематериальное куда прочнее, оно вечно и недоступно тлену...

— Кому предназначено это письмо, если не секрет?

Гай, отложив перо в сторону, осторожно закрыл маленькую хрустальную чернильницу.

— Тому, которого больше нет со мной. Не смущайся! Я не собираюсь запутывать тебя еще больше. Я пишу другу, который без малого пятнадцать лет меня таковым не считает. Предвижу следующий вопрос. Да, я скучаю по нему.

София некоторое время молчала, потом поднялась с кресла и направилась к выходу.

Ее более никто не задерживал.

В дверях она остановилась.

— Скажи… Тот старик на палубе. Это был ты?

Лицо Гая просветлело:

— Я неплохо повеселился на студенческой вечеринке. Хорошая традиция — праздновать окончание сессии под звездами посреди Лемана.

— Не сомневаюсь…. Гай!

— Да, принцесса?

— Скажи мне, что вокруг все ненастоящее, что мы спим.

— Думай как тебе угодно. Границы между сном и бдением несущественны и субъективны. Что наша жизнь, если не маниакально повторяющийся сон?

Войдя в свою комнату, София сразу направилась к постели и, зарывшись в норку под одеяло, всхлипнула. Ее рука скользнула под подушку и вытащила на свет мятый платок из черного шелка.

Ночной кошмар всплыл в памяти...

«Он уверял, что близость мне пригрезилась. Но сначала кровопотеки на теле. Теперь забытый платок. Что ему надо от меня? Что за цель он преследует?»

Успокоившаяся на время боль вновь скрутила ее тело.

А сердце билось все сильнее. И безнадежнее. Глупее ситуации не придумать.

«Даже если я вернусь домой, как жить дальше? Прежний мир перевернулся вверх дном. Страшные сказки обрели плоть. Чудовища существуют. Как вышло, что одно из них стало мне дорого?

Несколько часов спустя начнется непонятный суд над несчастными, каких на самом деле миллиарды. И есть куда более порочные экземпляры. Почему они? Чем я лучше? Чем их грехи пагубнее моих? Господи, помоги мне проснуться! А если я не сплю? Просто мир безвозвратно изменился…»

Тишину комнаты нарушили долго сдерживаемые рыдания.

Мужчина, стоявший на балконе верхнего этажа, прислушался к доносившемуся плачу. Он сжал металлические поручни, пытаясь остановить дрожь в руках.

«Я — Чудовище…»