11 глава

Когда в раздумьях теряемся

И не можем разгадать секрет,

То к древним знаниям тянемся,

Чтобы с ними получить ответ.

Порою они таинственны,

Подчас парадоксов полны,

И, может быть, это — истина,

Но только с другой стороны?

Всю ночь меня одолевали смутные видения. А из-за накопившейся накануне усталости я проспала почти до обеда. Да и то проснулась только из-за громких криков уличных торговцев: кто рекламировал инструменты для сада, кто — душистое мыло.

Солнце ярко освещало комнату. Я подошла к окну и улыбнулась ему в ответ. Никакого тумана не наблюдалось. Скорее всего, день будет отличным!

Едва я собиралась переодеться и привести себя в порядок, как обнаружила под дверью белый конверт. Что бы это могло значить? С трепетом в груди я наклонилась за ним. Записка внутри гласила:

«Изабелла, здравствуйте! Прошу прощения за моё вчерашнее поведение. Оно было неподобающим и не имеет оправданий. Мне остаётся только пообещать, что впредь такого не повторится.

К сожалению, наше дело продвигается не столь успешно, как хотелось бы. Сейчас я уезжаю в столицу, чтобы привезти с собой ещё следователей и лучший поисковый отряд. Мы обыщем весь город, дом за домом, но найдём Ребекку. Наверное, я смогу вернуться лишь завтра вечером. Хотя и это маловероятно, так как сбор людей потребует некоторого времени.

Пожалуйста, будьте осторожны и не предпринимайте никаких авантюр (для этого дождитесь меня!).

Остаюсь вашим преданным другом

Г.Г.»

Я застыла, словно поражённая молнией. Жизнь потеряла всякий смысл. Что я буду делать здесь несколько дней одна? Да к тому же, запертая в номере. Я даже не могла без разрешения родителей пойти в ванную комнату! В апатии я вернулась обратно в постель с твёрдым намерением не вставать до тех пор, пока не приедет Гарольд.

Но очень скоро в дверном замке послышался звук поворачиваемого ключа и ко мне вошла Розамунда. Я сразу же натянула одеяло на голову. Она присела на мою кровать:

— Слушай, Марк вчера погорячился. Не могу сказать, что отец полностью прав. Хотя ты должна понять нас, мы беспокоимся за тебя. К сожалению, неизвестно, можно ли доверять Гарольду…

Мама напоминала мне яблоню — широкую, раскидистую, щедрую, полную плодов. Именно такой была её человеческая натура.

— Успокойтесь, — буркнула я сквозь покрывало и высунула нос наружу, чтобы не задохнуться. — Он уехал в Столичный город.

— Вот и отлично, — с нескрываемым облегчением Розамунда поднялась с кровати. — Тогда вставай, одевайся и спускайся завтракать.

С этими словами она ушла. А я смотрела в облупившийся потолок и думала о том, как жить дальше. Как бы я хотела, чтобы Гарольд вернулся поскорее!

Надежда на скорую встречу придала мне сил. Я поднялась, переоделась и собиралась выходить, как краем глаза заметила в окне, что к гостинице подъехал красивый экипаж с эмблемой королевства. Кучер, спрыгнув с места, быстро открыл дверь и из неё вышел Фернан. Ведь он не мог приехать просто так! Хорошие или плохие известия привёз заместитель мэра? Я выскочила из комнаты и стремительно сбежала вниз, едва не сломав ногу.

Как всегда, одетый строго и элегантно, сегодня Фернан решил украсить чёрный костюм лиловым цветком в петлице. Когда чиновник поздоровался с находившимися в гостиной немногочисленными артистами, я спросила:

— У вас есть новости о Ребекке?

Фернан обратил на меня снисходительный взор:

— Данный вопрос нужно адресовать не мне. Расследованием занимается констебль. Я приехал сюда поговорить с Октавиусом Конроем. Можете проводить к нему?

Я указала ему на лестницу и предложила подняться, он жестом пропустил меня вперёд. Мы вместе отправились на второй этаж по скрипучим ступеням.

— Как вы справляетесь со всем этим? — на ходу поинтересовался Фернан. — Чудовищное преступление.

— Мы верим, что Ребекка найдётся, — твёрдо ответила я. — И сделаем, что угодно, чтобы разыскать её.

— Да, сидеть сложа руки — действительно тяжело, — согласился он. — Но давайте смотреть правде в глаза. В нынешней ситуации от вашей труппы мало что зависит.

Хотя чиновник был прав, его слова больно ранили моё сердце.

Подъём дался мужчине с трудом, ему даже пришлось откашляться. Дойдя до нужного номера, мы постучались и, выдержав паузу, заглянули в комнату дяди Октавиуса. Тот сидел за столом и писал. Фернан решительно переступил через порог и плотно закрыл за собой дверь.

Я уже пошла к себе, однако потом вернулась и нагнулась к замочной скважине. Из-за её маленьких размеров мне почти ничего не было видно — оставалось только прислушиваться. Наверное, это не очень правильный поступок, но я не могла победить собственное любопытство.

— От лица местной администрации приношу глубочайшие сожаления вашей семье, — начал Фернан, распахнув полы длинного плаща и усевшись на стул посреди комнаты. — Произошедшее — страшная трагедия и для вас, и для нас, жителей Туманного города. Мы прикладываем все усилия, чтобы установить личность преступника. Между тем время, увы, не на нашей стороне. Как показывает практика, в случае похищения без цели выкупа жертва погибает в первые дни.

— Не может быть! — с отчаянием воскликнул дядя Октавиус. — Вы должны что-то предпринять, пока не поздно!

— Поверьте, мы делаем максимум возможного. Я призываю быть реалистом и трезво смотреть на вещи. У полиции нет улик, следов, зацепок. Свидетели тоже отсутствуют. Единственная информация, коей я не смею вас обнадёживать, поступила из Озёрного города. Два дня назад их постовой видел там девушку, похожую на вашу внучку…

— Что?

Судя по шуму, дядя вскочил со своего места, а Фернан жестом остановил его:

— …но где она сейчас — неизвестно. Я глубоко сочувствую вашему горю, как человек. И всё-таки, как лицо официальное, не вижу положительных перспектив найти Ребекку. Вы можете находиться в Туманном городе так долго, сколько захотите: мэр согласился оплатить ваше проживание в гостинице. Только подумайте о труппе. Нужно ли ей сидеть здесь без работы и предаваться унынию? Есть ли смысл оставаться и ждать хороших новостей, которые, вероятно, никогда не придут?

Наступила тишина. Мне показалось, что она длилась час. Октавиус молчал. А безмолвие Фернана говорило даже красноречивее его слов. Неужто он как-то гипнотизировал дядю, потому что заместитель мэра явно не хотел быть инициатором продолжения беседы и ждал реакции собеседника?

— Это так ужасно, — всхлипнув, первым не выдержал глава нашего клана. — Ни на минуту не могу выкинуть Ребекку из головы. Я знаю её с рождения, видел, как она росла, впервые пошла, обучал пению. Мы все были уверены, что девочка станет талантливой артисткой. И в один миг Ребекка пропала… О, чтобы я ни сделал, чтобы она вернулась к нам!

— Если судьбе угодно, девушка найдётся, — сухо сказал визитёр. — Если нет — мы, люди, бессильны перед нею.

— Бессильны перед нею, — словно в затуманенном состоянии повторил дядя Октавиус.

Снова наступила пауза. Я опять попыталась хоть что-то разглядеть сквозь замочную скважину, но как назло кроме спины Фернана ничего не было видно.

— Тем не менее мэр готов помочь вам в трудную минуту, — продолжил тот. — Если вы поступите благоразумно и в ближайшем времени покинете город, он выплатит труппе, назовём это так, моральную компенсацию — пятьсот валлориев. Мы обещаем, что когда появятся какие-либо известия, то сразу сообщим. У вас же есть адрес для корреспонденции в столице?

— Есть, — растерянно ответил дядя.

— Вот и отлично, — подытожил Фернан. — Мне кажется, это оптимальный выход из нынешней ситуации. Вы дальше живёте и работаете с надеждой на лучшее, дарите искусство людям. По сравнению с пребыванием здесь в бездействии и тоске.

Я увидела, как он поднялся со стула. Похоже, разговор шёл к концу.

— Впрочем, не настаиваю. Решение принимать должны только вы. Моя задача — поддержать вас. И я делаю всё, что могу, даже больше. Прошу учесть это. Но долго так продолжаться не может.

— Огромное спасибо за участие и заботу, — растрогался дядя и стал пожимать его руки. — Нам не на кого тут надеяться.

Фернан кивком согласился с ним. Скорее всего, он был доволен ходом беседы.

— Итак, что мне передать мэру? — осведомился чиновник.

— Безусловно, вы правы, — залепетал дядя Октавиус. — Учитывая, что мы бессильны что-либо сделать, труппа завтра же покинет Туманный город. Сейчас я напишу наш адрес, куда вы сможете посылать весточки.

Сочтя, что пора отодвинуться от двери, чтобы остаться незамеченной, я отошла на достаточное расстояние. И как раз вовремя, потому как через пять секунд визитёр уже появился в коридоре, туго застёгивая плащ. Дядя догнал его и вручил клочок бумаги, который чиновник не глядя засунул в карман.

— Что ж, договорились. Мой человек сегодня вечером заедет к вам, — сказал он Октавиусу, при этом смотря в упор на меня.

Даже если Фернан догадался, что я подслушивала, то не подал вида. Я присматривалась, пытаясь прочитать на непроницаемом лице, что творится у него внутри. Хотел ли он на самом деле нам помочь? Или побыстрее избавиться? Или чиновник знал гораздо больше и намеревался спасти нас от новой беды?

Не проронив ни слова, Фернан спустился по лестнице, откланялся с присущей ему вежливостью и уехал так стремительно, что мы не успели опомниться.

Дядя медленно пришёл в гостиную и попросил артистов собраться. Последними пришли измученные родители Ребекки. Октавиус начал печально говорить:

— Друзья мои, сейчас мы проходим через тяжёлое испытание. Случившееся — огромное горе для нашей семьи. Каждый бы из нас сделал всё возможное, чтобы отыскать Ребекку. Если уж городские служители закона не могут справиться с этим, то мы и подавно. Мне было нелегко принять такое решение, но как глава рода Конрой я вынужден признать — труппа ничем не может помочь. Однако театру надо двигаться дальше.

Моё сердце замерло, когда я слушала его слова. Ведь ещё недавно дядя считал совсем по-другому! Откашлявшись пару раз, он продолжил:

— Нам нужно ехать и работать. Господин Драйзер уже три дня ждёт нас в Лесном городе — вчера я получил от него письмо. Мы не можем злоупотреблять доверием доктора.

В подтверждение своих слов он вытащил из-за пазухи помятый жёлтый конверт и помахал им в воздухе. Хотя у присутствующих и мысли не было сомневаться в правдивости старейшины.

Арендт Драйзер, известный ценителт театра, иногда приглашал «Театр Конрой» с концертами к себе в особняк. Бродячие труппы зависели не только от востребованных гастролей, но и от меценатов, которые регулярно звали выступить у них дома. Также весомую роль в нашей жизни играли и посредники в виде агентств, журналистов, издателей театральных бюллетеней.

— Когда о Ребекке появятся какие-либо новости, мэр сообщит нам. Он обещал помочь с денежными расходами. И труппа снова вернётся сюда, если в этом будет необходимость. А пока попрошу вас начать собираться, завтрашним утром мы отправляемся в путь.

Услышав сказанное, тётя Августа, непонятно как державшая себя всё время, разрыдалась.

— Я никуда без дочери не уеду! — закричала она и в слезах убежала в свою комнату.

Сразу же следом за ней устремились дядя Густав и Розамунда.

Никто из оставшихся не знал, что сказать. Сгорбившись, дядя Октавиус сел на стул. Марк подошёл к нему:

— Отец, хотя это было трудное решение, оно правильное.

Другие члены нашей семьи перешёптывались, но, похоже, в большинстве они склонялись к такому же исходу. По крайней мере, открыто никто не высказался против. Один за одним артисты расходились по своим номерам, чтобы готовиться к отъезду. В гостиной остались лишь дядя Октавиус, сидевший в оцепенении, и Марк, что-то тихо ему говоривший.

Медленно, словно против воли, я поднялась в комнату. И тут до меня дошло — если труппа уезжает завтра утром, а Гарольд вернётся в лучшем случае вечером, то мы с ним больше не увидимся. Эта мысль крутилась в моей голове снова и снова. Я и предположить не могла, что наше расставание произойдёт так нелепо — ведь мне нравилось общаться с молодым человеком, хотелось столько всего рассказать, столько всего спросить…

Сначала я собиралась бежать к родителям с просьбой остаться ещё один день в Туманном городе, но потом пришла к выводу, что они быстро меня раскусят. Притвориться больной — тоже не выход. Караван не будет задерживаться из-за незначительной причины. Если, конечно, я не буду при смерти. Правда, такой вариант исключался. Да и то, учитывая мою «везучесть», если бы мы повременили с отъездом, Гарольд всё равно не успел бы приехать по каким-либо обстоятельствам.

Как загнанный зверь я ходила по периметру маленькой комнаты. Но других вариантов не оставалось — надо паковать вещи. Их было не так много, и я справилась довольно быстро. Внутри меня горел непонятный огонь, руки тряслись, и я по-прежнему не могла себя успокоить.

Хоть и нелегко будет смириться с потерей Гарольда, прекращение попыток найти Ребекку возмущало меня ещё больше. Умом я понимала, что мы, чужие артисты в этом городе, не сможем сами принять необходимых мер. Только сердце отказывалось сдаваться просто так, оно требовало действий.

Мои руки потянулись к мешочку, где лежали кости. Я подошла к свету, вытащила их и перебирала, мысленно приговаривая: «Прошу вас, дайте ответ, что делать, у нас осталось так мало времени». Затаив дыхание, я бросила кубики. Они долго кружились на поверхности подоконника, а затем резко остановились. Слова на них гласили «чёрный» и «женщина».

Догадавшись, о ком идёт речь, я схватила накидку и выбежала из гостиницы. По-прежнему стоял ясный день, солнце ласково проглядывало сквозь облака. Не замечая ничего вокруг, я твёрдой походкой направилась к тому дому, возле которого оказалась в первую ночь нашего приезда. Сначала я хотела зайти за Кайей, чтобы мы пошли вместе, но с каждым шагом уверенность во мне увеличивалась, почему-то совсем не было страшно. И я решила не беспокоить её.

Мои ноги всё же подкосились, когда я подошла к маленькой постройке и постучала в старую обшарпанную дверь. Никакой реакции не последовало. Я постучала ещё раз. Послышался злой крик:

— Кто бы ты ни был, убирайся!

Странно, но я почувствовала воодушевление. По крайней мере, ведьма находилась дома и не игнорировала незваную гостью.

— Простите, — быстро затараторила я, — меня зовут Изабелла. Мы мельком виделись здесь несколько дней назад. Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле.

— У меня нет с тобой никаких общих дел, — раздался недовольный голос. — Поговори с кем-нибудь другим.

— С радостью бы, — охотно согласилась я, — только обычные люди не в силах помочь. Остаётесь вы.

В ответ — тишина. Я сбавила напор и присела на крыльцо. Дневное светило окончательно выглянуло из-за облаков, и я подставила под его лучи своё лицо. В доме ничего не происходило, но я была уверена в выжидающей тактике. Через пять минут дверь медленно отворилась и, прикрываясь рукой от солнца, женщина уставилась на меня:

— Ты всё ещё тут!

— Да, — подтвердила я очевидное.

Подбоченившейся позой хозяйка дома демонстрировала недовольство. Теперь я могла разглядеть её получше. Сейчас она казалась не такой старой, как запомнилась мне в первую ночь. На вид — около пятидесяти лет. Седые волосы зачёсаны назад, простое тёмное платье облегало худощавую фигуру. Пронзительные глаза чёрного цвета смотрели в упор неприветливо:

— Кто ты и что тебе нужно?

— Меня зовут Изабелла, — терпеливо напомнила я. — Наша театральная труппа приехала в ваш город всего на пару дней. Мою кузину похитили, и мне надо найти её.

Ведьма хотела что-то сказать, но я не дала ей такой возможности:

— Полиция уже призналась в своём бессилии. Вам же доступны иные, чем простым людям, знания. Помогите нам. Помогите Ребекке, ей всего восемнадцать лет. Я чувствую, что она жива и ей нужна помощь.

— Ребекка — это пропавшая девушка?

— Да.

Мимолётная тень промелькнула на лице женщины, и отойдя она пропустила меня внутрь:

— Заходи, раз пришла.

Домик состоял всего из единственной комнаты. Окна были закрыты плотными шторами, и я едва смогла ознакомиться с обстановкой, пока дверь за мной не закрылась.

По всему пространству на развешенных в несколько рядов верёвках висели сушёные травы, источавшие пряный аромат. Интересно, они предназначались для лечебных или колдовских дел? Уж явно не для кулинарных. На стенах виднелись нарисованные углём магические знаки и схемы. Но получше разглядеть что-либо не получилось — единственными источниками тусклого света внутри служили свечи на круглом столе, за который на кривую табуретку и усадила меня хозяйка.

Чтобы как-то начать разговор, я сказала:

— Тут так темно…

— Мне видно всё, что нужно! — с пылом возразила женщина. — Даже то, что самый зоркий человек не разглядит вблизи при свете дня. Хотя тебе не понять этого.

— Вполне верю, — деликатно согласилась я, осознавая, что сейчас не лучшее время для споров. — Как мне вас называть?

— Никак, — усмехнулась ведьма. — Мы с тобой видимся первый и последний раз.

— Хорошо, — покорилась я.

Она стала расстилать на столе красную плотную ткань, разглаживая воображаемые морщинки и приговаривая непонятные слова. Я находилась на чужой территории и следовало играть по её правилам. Но небольшая разведка не повредит.

— До сих пор помню, как недавно ночью потерялась здесь. Случайно или нет, я оказалась у вашего дома. Мне было очень боязно…

Скривившись, хозяйка спросила строгим голосом:

— Чего же? Или ты любого куста боишься?

— Неизвестности боюсь, — откровенно сказала я. — Никогда раньше не сталкивалась с такими необычными людьми. А сейчас вижу, что вы совсем не страшная.

— Неужто до тебя не доходили слухи? — возмутилась ведьма. — Меня весь город опасается.

— И как вам живётся в подобном окружении? — решила полюбопытствовать я. — Неужто не хотелось бы найти единомышленников?

Старуха резко остановилась:

— Таких людей, как я, мало, и они разбросаны по всему свету. Остальные не понимают нас и поэтому хотят уничтожить. Однако просто мы не сдадимся.

— Наверное, тяжело, когда все вокруг против тебя?

— Нет! — воскликнула женщина. — Это лишний раз напоминает, кто я и чем отличаюсь от вас. Да, у меня нет жалкой спокойной жизни, но она мне и не нужна. Только почему-то, когда вам плохо, вы приходите за помощью сюда.

Мне было нечего сказать в оправдание. Я сама находилась во власти предубеждений, хотя и признавала, что существуют вещи, доступные лишь избранным и посвящённым.

— Так что конкретно тебе нужно? — задала вопрос ведьма.

Я вытянулась как струна и наклонилась к ней:

— Хочу знать, что с моей двоюродной сестрой Ребеккой.

Старуха криво ухмыльнулась:

— Если между вами есть кровное родство, я могу спросить об этом карты, да подобная информация дорого стоит. Ты готова к оплате?

— Сколько? — сглотнув слюну, поинтересовалась я.

К несчастью, при мне было мало денег. Но учитывая, что Фернан обещал выплатить дяде Октавиусу пятьсот валлориев, я надеялась, что указанной суммы должно хватить сполна.

— Разумеется, речь о не деньгах, — фыркнула она, словно я оскорбила её своей глупостью. — На них я не могу купить то, что хочу.

— Тогда что же? — недоумевала я. — Мне больше нечем заплатить.

— А если есть чем? — предположила ведьма, и её глаза ярко сверкнули. — Вопрос в том, насколько сильно ты хочешь помочь Ребекке...

— Очень сильно! — воскликнула я.

— Тогда платой будет то, что висит у тебя на шее, — не терпя возражений, она указала длинным сморщенным пальцем на мой мешочек с костями.

От ужаса я похолодела. Кубики являлись последней вещью, оставшейся на память от родителей. Не говоря уже о том, что их волшебство воплощало единственную силу, поддерживающую меня в трудные минуты. Уж не стало ли это возмездием за маленькую ложь о несуществующем браслете?

Я сжала мешочек и почувствовала исходящий от него жар. Кости тоже не хотели расставаться со мной. Но ведь они сами привели сюда? Тут я представила перед собой живой образ кузины и осипло сказала:

— Договорились.

Женщина без имени протянула вперёд костлявую кисть. Как во сне я сняла мешочек и положила на стол. Быстрым движением она схватила его и вытащила кубики. Ведьма оживилась, перебирая их грани, и что-то радостно шептала себе под нос. Мне было неприятно наблюдать, как чужие руки с грязными ногтями трогают мои кости, поэтому, стараясь звучать как можно твёрже, я прервала её:

— Теперь ваша очередь.

Она зашипела как змея и сперва спрятала мешочек где-то глубоко в складках платья. Затем вытащила из-под стола колоду больших старых карт и начала их перемешивать. На оборотной стороне я заметила один и тот же символ — скорпиона, жалящего самого себя ядовитым хвостом.

— О силы тьмы и мрака, расскажите про Ребекку, — обратилась женщина куда-то вверх, входя в транс.

После этого она зашептала на неизвестном языке. Старуха раскручивалась на месте, одновременно мешая карты в хаотичном порядке. Процесс продолжался несколько минут. Я пыталась держаться спокойно и сидела прямо. Нужно было сосредоточиться как никогда, для чего я применила тактику глубоких вдохов и выдохов, которой научил меня дядя Октавиус, чтобы не волноваться перед выступлениями.

Наконец она протянула колоду:

— Сейчас ты проследишь за её судьбой. Вытащи первую карту — это будет прошлое Ребекки.

Я послушно выбрала первую случайную из середины и перевернула её. На ней огромная жаба находилась на большом листе кувшинке. Ведьма забрала карту и стала внимательно рассматривать.

— Вижу, что она талантлива, красива, занималась тем, что ей нравилось и это у неё получалось. Лёгкая жизнь, её все любят, никаких преград на пути.

Сказанное совпадало с правдой, и я не прерывала её. К тому же меня мало волновало прошлое кузины.

Тут женщина подняла взор:

— Но она завидовала. Тебе!

Я молчала, стараясь ни единым жестом не выдать своего согласия или несогласия, чтобы ведьма говорила лишь то, что чувствовала, не основываясь на моих эмоциях. Заметив, что я не реагирую, она перетасовала колоду и опять предложила выбрать карту, которая бы символизировала настоящее Ребекки.

Перевернув ту, мы обнаружили юных мальчиков-близнецов, стоящих вплотную и держащихся за руки. Я сразу вспомнила наших танцоров Анну и Леопольда; правда, те оказались не при чём.

— Она хотела быть тобой, мечтала стать лучше тебя, — поведала ведьма. — Просила об этом, и её желание сбылось.

— Как такое возможно? — недоумевала я.

Закрыв глаза, старуха проводила ладонями над картой взад и вперёд. Каким образом ей удавалось видеть что-то, кроме полуистлевшей картинки?

— Та ночь… Вы жили в одной комнате… Только не она должна была быть похищена, а ты! — женщина подняла веки и с гневом посмотрела на меня.

— Что? — в тот момент я испытала больше изумление, чем страх.

— Ты, — повторила ведьма. — Ребекка мечтала занять твоё место, и её желание исполнилось. Бедняжка даже не поняла, что накликала на себя беду.

— Но кто её похитил? Кто хотел похитить меня? Зачем? — не выдержала я и начала задавать вопросы один за одним.

Во взгляде женщины сквозило презрение. Очевидно, её возмущали мои многочисленные вопросы.

— Уж не думаешь ли ты, что магические карты дадут тебе дословные ответы? Ты должна прийти к этому сама.

— Сейчас, в настоящем, она жива? — взволнованно спросила я.

— Да, — равнодушно произнесла старуха.

С моей души словно камень свалился. Значит, ещё не всё потеряно. Значит, мы найдём кузину.

— Теперь тяни последнюю карту. Она покажет её будущее.

С замиранием сердца кончики моих пальцев скользили по срезу колоды. Где, где та со счастливым будущим Ребекки? Будь что будет. Я остановилась, вытащила и положила карту на стол. Мне было страшно открывать её. Видя моё замешательство, ведьма сделала это сама.

На ней изображался петух на фоне восходящего солнца. Что он обозначает? Петух первым просыпается по утрам, пробуждает всех ото сна. Яркая птица с задиристым нравом. Символ предупреждения об опасности. Мысли путались одна с другой, я перестала вообще что-либо соображать и с надеждой взглянула на старуху. Её лик был печален.

— Что это значит? Всё будет хорошо, да? — набросилась я на неё.

Она на мгновенье задумалась. Затем легонько похлопала меня по руке:

— Жизнь твоей кузины висит на волоске. Только вижу, что ты не спасёшь её. Смирись. Ты сделала то, что могла.

Я застыла как истукан. Слова «ты не спасёшь её» звучали в голове, повторяясь и повторяясь.

— Нет! — через секунду взорвалась я. — Если Ребекка жива, мы найдём её.

Ведьма скептически отвела взгляд в сторону и начала убирать карты. Я следила за каждым её движением. Наконец она подошла ко мне и слегка обняла за плечи:

— Изабелла — ты верный друг. Но не всесильна. Есть вещи, с которыми мы не можем бороться. Да, жизнь несправедлива. Всё-таки у тебя есть много талантов, воспользуйся ими и сделай мир лучше. Эта девушка — всего лишь эпизод в твоей судьбе. Не принимай его близко к сердцу.

От женщины исходил неприятный запах старческого тела, и мне пришлось задержать дыхание. Возможно, она говорила правильные слова, но я отказывалась им верить. Резко встав, я заявила:

— Нам удастся отыскать Ребекку, мы вдвоём придём сюда и посмеёмся над вашими глупыми картами. А вы тогда отдадите обратно мои кости.

Ведьма только захохотала скрипучим смехом в ответ. Настоящая мандрагора — ядовитое растение с плохой репутацией! Когда я уже выходила на улицу, она крикнула вдогонку:

— Кстати, хочешь, я погадаю и на твоё будущее? Просто так, без оплаты?

Закрывая за собой дверь, я сказала ей:

— Вы не увидите моё будущее, потому что я его ещё не выбрала!