Глава 3

Глава 3

Когда Дэвид повел меня в дорогой брендовый бутик, я было воспротивилась и начала объяснять ему, что мне там ничего не понравится, что это дорого и мне ни к чему. Но он был непреклонен и мне пришлось подчиниться. Какое прекрасное качество в мужчинах — непреклонность! Я перемерила штук десять разных пальто. Цена их начиналась от тысячи фунтов, поэтому я дрожащими руками натягивала на себя очередное дизайнерское творение. Хорошенькая по европейским меркам продавщица поглядывала на нас с умилением и тоской. Она перекидывалась с Дэвидом фразами о погоде на том местном английском, который для меня остается загадкой и по сей день. Накручивая прядь волос на палец, она призывно смотрела на Дэвида влажными глазами, наверное, в надежде, что и ей что-нибудь перепадет.

Спустя тридцать минут Дэвид не выдержал и сказал:

— Мне нравится второе и последнее.

— Мне тоже, только они очень дорогие, я не могу себе этого позволить.

Он прервал меня на полуслове: — Берем оба.

— Оба? Но это почти три тысячи фунтов!

Дэвид равнодушно пожал плечами: — Мне очень хочется, чтобы первый день твоего пребывания в Шотландии ассоциировался у тебя не только с парнями, которые сбивают с ног, но и с ребятами, у которых большая душа! Вы же, русские, так любите говорить?

— Не большая, а широкая...

Тут с Дэвидом спорить было глупо, мы, русские, помимо того, что любим так говорить, никак не меньше ценим широкие жесты. Поэтому я смиренно склонила голову и забрала из магазина два пакета.

Не буду кривить душой и говорить о том, что так нельзя, что это неприлично принимать от малознакомого мужчины такие подарки. В конце концов это Дэвид лишил меня верхней одежды, и почему бы не позволить человеку загладить вину так, как он хочет. Достаточно равнодушная к вещам, я никогда не думала, что мне будет настолько радостно надевать нечто, что свалилось буквально с неба — прекрасное и дорогое. Думаю, что девушки меня поймут.

Купленные, только что с еще теплыми от кассового аппарата чеками, пальто жгли мне руки через пакеты. Я не выдержала и десяти секунд, как влезла в рукава темно-синего идеального пальто, второе — цвета «кэмел» я решила оставить на десерт. Возможно я смотрелась несколько странно в классическом, я бы даже сказала утонченном пальто и ковбойских сапогах. Но даже, если бы на мне в тот момент были надеты унты и шапка-ушанка, я бы все равно не смогла отказать себе в таком удовольствии. Я крутилась перед зеркалом и в отражении поймала на себе взгляд Дэвида — он улыбался:

— Пойдем!

— Куда? — спросила я.

— Купим тебе более подходящую обувь!

С ковбойским криком я обежала по периметру магазин, даже попыталась сделать колесо, которое никогда в жизни делать не умела. Мои ноги так и не смогли оторваться от земли выше чем на двадцать сантиметров, зато они заставили понервничать продавцов, когда витрина с аксессуарами по баснословным ценам заходила с жалостным визгом.

В тот день Дэвид купил мне две пары сапог и сумку. Честно, к сумке моя совесть все же проснулась, и брать ее я отказывалась по-настоящему. С печатью вселенской печали на лице Дэвид уверял меня, что сумка — эта небольшая компенсация за израненный бок и сломанные планы. Он был так убедителен, что я почти поверила в то, что данный вид морального ущерба мне просто необходим.

С легким сердцем, потратив невероятное количество денег Дэвида и совместного времени, голод весьма откровенно начал давать знать о себе. Мы вышли на улицу, погода немного улучшилась, по крайней мере не лило, как из ведра. И кое-где украдкой выглядывало голубое небо. Было людно, прохожие задевали друг друга плечами на узких тротуарах, а чтобы разойтись со встречными приходилось спрыгивать на дорогу. В одном доме шестнадцатого века (я на счет века не уверена, просто мне кажется, пятнадцатый совсем уж далеко, а семнадцатый — близко) меня привлек рыжий толстый кот, гордо сидевший в открытом окне. То, что окно зимой открыто, меня не удивило — понятное дело, люди со странностями, а кот был экземпляром, о котором просто нельзя смолчать. Его взгляд, пронизанный мудростью и ленью, томно следил за снующими людьми, свисающий хвост медленно покачивался, а на шафрановой морде поигрывала легкая улыбка. Я даже поморгала и ущипнула себя, думая, что мне просто привиделось, но нет, кот продолжал сонно улыбаться. «Может это и есть Чеширский кот и сейчас он заговорит со мной человеческим голосом? Интересно, на каком тогда языке?» Я подмигнула коту и засеменила рядом с широко шагающим атлантом.

— Какая красивая Шотландия! — не удержалась я.

— Шотландия? Анна, да ты еще ничего не видела — только номер в гостинице и магазин. А Шотландия действительно прекрасна. Мне бы хотелось, чтобы ты увидела особенные нетуристические места...

Я ушам не могла поверить, я дышать перестала:

— Мне было бы приятно, если бы ты мне показал эти места, — буквально выдохнула я.

— Но, к сожалению, я не могу, — Дэвид резал по-живому невозмутимым бесцветным голосом, — у меня много работы...

— Ну, ладно, — я вложила в свой голос максимум беззаботности, — я сама посмотрю, а потом может напишу тебе, что я увидела, — я продолжала закидывать удочки, надеясь на то, что наше знакомство не закончится сегодня.

— Да, напишешь, — неопределенно промямлил он, и как всегда резко сменив тему произнес, — давай зайдем в этот паб — тихое место с отличной кухней.

Я слышала о таких распространенных случаях, когда пациенты привязываются к докторам, а спасенные к тем, кто их спас. Может нечто подобное происходило и со мной? Иначе, как объяснить то, что я чувствую себя, словно рыба, которую только что выбросило на берег.

Мы сели за столик у низкого окна в старые потрепанные красные кресла, по внешнему виду принадлежавшие еще Вильгельму Завоевателю.

— Мы сегодня только и делаем, что едим, смотрим в окно и болтаем, — я вложила в свой тон максимум оптимизма.

— Хорошая еда и прекрасная собеседница способствуют такому времяпрепровождению, — галантно ответил мне шотландец, посверкивая черными глазами из-под бровей.

— Можно я задам личный вопрос? — прервала я Дэвида, когда он было завел свою волынку про погоду. Он растерялся от такой невоспитанности и несдержанности, поэтому согласился.

— Почему у тебя такие черные глаза? Ты не похож на типичного шотландца.

— О, все просто, моя мать — итальянка, от нее мне досталось, похоже, что все: волосы, нос и глаза, — и он застенчиво (застенчиво!) провел рукой по волосам и пожал плечами.

— Да, все оказалось действительно просто, — не знаю, что я ожидала услышать, но почему-то чувствовала себя немного разочарованной. — Я никогда не была в Италии, а ты часто бываешь на своей второй родине?

— Частенько, правда, сейчас реже, дела обязывают много путешествовать или находиться здесь.

Так меня и подмывало спросить, чем он конкретно занимается, но раз сам не говорит — значит, либо не время, либо не хочет.

— А кем ты все-таки чувствуешь себя больше?

— Шотландцем бесспорно, одеваю килт, слушаю волынку и все такое, — Дэвид улыбнулся и опять посмотрел мне прямо в глаза, чем пригвоздил меня к стулу.

«Никогда не поеду в Италию, — пронеслось у меня в голове. — Если там все такие, меня на второй день просто заберут в психбольницу или полицию».

— Интересно посмотреть на тебя в килте, — сказала я и покраснела, как марганцовка, разведенная в воде 1:3.

— Хм, может нам следует изучить меню и определиться с выбором? — снова резко сменил тему он.

Как человеку природа может дать столь много? Что он сделал в прошлой жизни, что ему позволено было заполучить столько всего сразу? Дэвид одновременно был красив, горд, застенчив, самоуверен и смущен. В одну секунду казалось, что передо мной зрелый самоуверенный мужчина — например, в магазине, когда он отдавал распоряжения тающим, как мороженое, продавщицам; а в другую — когда он пожимал плечами, запускал руку в волосы, передо мной был мальчишка с открытой шкодливой улыбкой, чьи строгие родители пока не знают, что он здесь делает.

— Я выбрал, а ты?

— Я буду тоже самое.

— То есть рыбьи хвосты, запеченные с овечьими потрохами?

Меня замутило от того, что я услышала. Нет, на такие подвиги я готова не была. К черту такое национальное погружение! Для людей я открытая книга, все, что я чувствую, можно прочитать у меня на лице. Вот и сейчас я не смогла скрыть отвращения от предстоящего обеда и с ужасом смотрела на Дэвида.

— Я пошутил, конечно, мы будем есть более изысканное блюдо, например...

— Я передумала, — в который раз я перебила любителя высокой кухни, — закажу простого лосося.

— Ладно, тогда сегодня я буду тоже самое… Две порции лосося на гриле, — торжественно произнес переминающемуся с ноги на ногу официанту.

Беседа наша была легкой и приятной, Дэвид рассказывал мне о традициях шотландцев, о путешествиях, о музыке и искусстве. Но ничего о себе, за весь день я так и не узнала, что он любит, чем занимается, сколько ему лет, есть ли у него кто-то — ничего. Для меня человек-загадка так и остался тайной за семью печатями.

Я не была уверена в том, что мы еще увидимся, и, честно говоря, мне хотелось оставить о себе приятное впечатление. Я была просто в ударе: рассказывала истории в лицах о медведях, подстерегающих зазевавшихся пешеходов на улочках Москвы, анекдоты, популярные у нас на Родине, а также смешные байки об англичанах и их привычках, которыми изобилует наше воображение. После того, как я пятнадцать раз вспотела, демонстрируя крадущегося медведя из одного конца паба в другой, я заметила, что Дэвид наконец расслабился и счастливо беззаботно смеялся (видимо первые несколько минут его что-то смущало в моем выступлении).

В половину шестого он расплатился по счету, встал, пожал мне руку, пожелал мне приятного отдыха и откланялся, вежливо предложив довезти меня до отеля. Я отказалась — это было бы лишним. Когда Дэвид скрылся из виду, мне почудилось, что от меня оторвали жизненно важный орган, который помогал мне дышать. Следующие десять минут я не могла вдохнуть и выдохнуть — организм производил жалкие попытки втянуть кислород. Прошло некоторое время, я все еще сидела в пабе. Сюда начали подтягиваться любители вечернего пива и регби, становилось шумно. Когда терпеть людей вокруг стало совсем невыносимо, я накинула свое новое темно-синее пальто и побрела в сторону отеля.

На улице стало прохладнее, опять зарядил снег с дождем, я подняла воротник и прибавила шаг, настолько, насколько позволяли мне покинувшие меня по неизвестным причинам силы. «Слишком длинный был день, много событий произошло сегодня, вот откуда такая усталость» — уговаривала я себя, но в глубине души я знала, что дело не в этом.

Мне было жаль осознавать, что я больше не увижу так неожиданно появившегося в моей жизни мужчину, который на несколько часов стал ближе всех, кого я знала. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что все хорошее когда-нибудь кончается, он не спросил мой номер телефона, не оставил свой, даже не уточнил в какой гостинице я остановилась — ничего!

В номере я аккуратно распаковала пакеты, любовно повесила в шкаф пальто, поставила сумку и сапоги. Не хотелось думать о Дэвиде, а мысли против моей воли то и дело возвращались к нему. Включила телевизор — не то, взяла книжку — тоже не то. Точно — мне нужна музыка и шампанское! — проверенное средство в спасении от хандры. Если с музыкой было все было ясно, то за шампанским пришлось рысью бежать в бар, расположенный на первом этаже отеля. Не успев отдышаться, наскоро сунув деньги бармену, ласково прижав бутылку и уже галопом поскакав вверх по лестнице, я оставила о себе мнение не совсем вменяемой русской. Учитывая, что за сегодняшний день это было не впервой, я не обратила никакого внимание на этот маленький пустяк.

Вернулась в номер я уже в более приподнятом настроение, а после того, как был сделан первый глоток и искрящаяся жидкость полилась живительной струйкой в мой желудок, стало совсем хорошо. Группа Reamonn рассказывала мне историю супердевушки. После двух бокалов я была готова поверить, что эта песня про меня. Я сделала погромче и стала танцевать — обожаю танцевать дома перед зеркалом. Думаю, что грешат этим все девушки. Когда представляешь себе, что ты самая красивая и грациозная на целом свете, положительные эмоции просто зашкаливают. Покачиваясь в такт музыке я пыталась смотреть на себя глазами Дэвида: среднего роста, приятная, привлекательная девушка...

Так все же приятная или привлекательная? Не могу сказать, что мое лицо было шедевром, у меня была хорошая кожа, зеленоватые миндалевидные глаза и довольно крупный нос (поскольку я люблю крупные носы, то свой считала предметом определенной гордости), полные губы, то и дело расползающиеся в улыбке. Вообще, мое лицо было откровенным, местами наивным и подвижным, наверное, это и было моей изюминкой. Мое тело, — тонкое и гибкое, слушалось меня беспрекословно, возможно, это сказывались уроки танцев в детстве. Решив, что я все же больше привлекательная, чем приятная, я тряхнула длинными до плеч волосами и погрузилась в шампанско-музыкальную медитацию. Танцевала я, как богиня (так мне тогда казалось), пока настойчиво не стали стучать в дверь. Это оказался мой сосед — прыщавый подросток, смущенно спросивший у меня утюг.

«Какой утюг, парень! Я находилась практически на вершине счастья, а ты со своим утюгом».

Отделавшись от соседа, я прилегла на край кровати, преследуемая одной мыслью — Дэвид, прекрасный и загадочный черноокий Дэвид, удастся ли мне тебя еще увидеть?! Тяжелая голова склонилась на подушку, я закрыла глаза и моментально уснула.