История четвертая: Допрос.

Полумрак и сахарно-белые полукружия увитых госпожой-метелью ажурных спинок. Далекое свечение стынущих без солнца небес над безликими громадами многоэтажек.

Слишком затянувшееся прогулка позволила тогда в полной мере замерзнуть и увидеть город именно таким.

Неприветливым и грозным к тем, кому не нашлось места в теплых, заботливо оснащенных узких комнатках.

А точно совсем недавно..

Казенные стены, воняющие плесенью и мокрым кирпичом то смыкались, то вновь расходились, тревожа больное сознание, они, пропитавшиеся точно губка страданием, агрессией и виной таились там, за побелкой и дешевой плиткой.

Кирпичи их отирались бурыми, цвета старой крови боками друг об друга, нетерпеливо осыпалась на тонкую шкурку побелки вздыбленная пережжённая глиняная шерсть, — заставляя похрустывать и пучится шершавые обои по другую сторону…там у входа.

Полумрак допросной сам по себе высасывал последние силы, оскаленной пастью вгрызался в дрожащие от напряжения вены, алкая живого.

Все еще живого…вопросы, вопросы. Доказательства и пристальные, обвиняющие взгляды. Как выдержал, взамен угнездив у самого сердца колючее, не отпускающее страдание.

Фантомную загнанность того, другого. Он, до сих пор околачивался где-то в этом же городе. Непойманный, ничуть не похожий на того запуганного воробья, вдруг сбитого промокшей от совсем недавно пересеченного, да невозвратного брода кошачьей лапой.

Лавки лакомо светились в темноте, где-то там, за ними фривольно льнула к земле темнота, которой было все равно, кого пригреть в своей обширной утробе.

Его, незнакомца, так схожего внешне лишь. Не его вовсе, одного из хищников, чья участь от века делить с ней, с холодной темнотой слишком просторное ложе.

Такое могло случиться с каждым, верно. Не знающим тонкостей, ловящего неподготовленным разумом стрелы обязательных наветов. Стрелы, пронзающие в нужных местах, так как лучник, пустивший их через чур усерден в своем рвении.

У нас есть твое тело и мы можем делать с ним, что захотим. Мы сможем поймать твою душу, чтобы оставить тело. Вот что говорил его взгляд.

Век назад, сейчас и дальше, они останутся неизменными в своем рвении вырвать нужные слова из сжатого страхом горла.

Глядя на следователя он видел палача, что лишь разминался, демонстрируя свои пыточные инструменты, как кокетливая женщина отодвигает полу одеяний, являя пылкому взгляду точеные лодыжки..

Только вместо мелодичных смешков и откровенных взглядов этот скрежет неприветливых стен.

Бросив последний взгляд через крупинки снега, парящие в воздухе он развернулся и ушел прочь, наконец-то отпустив от себя мерзкое воспоминание.