Глава 9. Смерть познавшие не страшатся жизни

Время тянулось невыносимо медленно. Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и наше томительное ожидание в обществе ворчливого лешего. Быстрый топоток мягких лап снаружи заставил меня встрепенуться и толкнуть локтём задремавшую тревожным сном Свету:

— Эй, это за нами!

Дверь скрипнула, открываясь, и в избушке показались две волчьи морды — бурая и чёрная. В моей уже натренированной голове взорвался фейерверк эмоций, исходивший от оборотней. Агей был счастлив меня видеть, и я даже слегка обалдела от неожиданности. Приятно, конечно, ничего не скажешь, но вот так! Такое уж счастье от одного моего присутствия? С чего это вдруг?

Яна была сдержанней. Или скрывала чувства тщательней Агея. Радость и чувство вины мешались в потоке эмоций, обнявшем меня. Вина-то за что? Это я сдурила, заблудившись в трёх соснах! Ан нет, Яна щурится, избегая смотреть мне в глаза. Ладно, потом выясним и это. Пока что надо выбираться отсюда и побыстрее. Зиновий неплохой дедок, но тёмный лес начинает вгонять меня в депрессию.

Леший сварливо приветствовал оборотней:

— Ну! И где вас носило?! На танцы забегали по дороге?

— В лесу неспокойно, — торопливо объяснил Агей. — Да вы в курсе, небось, с этим бесовским туманом!

— Да вроде пока всё было тихо, — серьёзно ответил Зиновий. — Но бегите давайте отседова, в городе хоть защита есть.

— А на чём мы попадём в город? — я выглянула наружу, оглядев полянку перед избушкой, но она была пуста — ни повозки, ни чего-нибудь другого там не наблюдалось.

Агей блеснул жёлтыми глазами и растянул пасть в улыбке:

— Мы с Янкой в вашем распоряжении! Правда, придётся скакать без седла, но так даже интересней!

Я временно потеряла дар речи. Это такая шутка юмора? Он что, предлагает оседлать их, как лошадок, и два часа трястись на спинах волков? Звучит, по меньшей мере, странно, а так просто какой-то разврат получается! Разве можно ездить на знакомых, с которыми только вчера пили в трактире! И вообще — оборотни не кони! Но по выжидательному молчанию Агея я поняла, что ничего лучшего нам не светит, поэтому придётся смириться с ситуацией.

Света сидела ни жива ни мертва, глядя на дружелюбный оскал чёрной морды в полуметре от своего лица, и я повернулась к ней:

— Ты как? Выдержишь?

— Я сплю, — убеждённо ответила она, мерно кивая сама себе. — Это сон. Скоро я проснусь в своей кровати, в своей комнате, и придётся идти на работу...

— К сожалению, должна тебя разочаровать! — я осторожно взяла её за руку. — Это не сон, и нам надо двигаться!

— И побыстрее, что ли, — пробурчала Яна. — Дело к закату, туман всё ближе.

— Давай, Свет, пошли, пошли! — я потянула девушку наружу. — Тебе надо отдохнуть, успокоиться, расслабиться...

— Принять ва-а-анну, выпить чашечку ко-о-офе, — слабо улыбнулась Света, пытаясь шутить из последних сил, но было видно, что держится она с трудом. Мы вышли на поляну, и я с законной неловкостью спросила:

— Ну, и как? Кто на кого?

Яна мотнула головой:

— Кинетичка на меня, она полегче будет!

— Я что, такая толстая?! — попробовала возмутиться я, но Агей боднул меня головой в бок, прямо как баран:

— Не место и не время! В ДММ взвеситесь!

— Но я никогда не ездила на волках! — я попробовала последний аргумент, но и он особо не подействовал. Агей оскалил зубы от нетерпения:

— Это легко! Садись мне на спину и цепляйся руками за шею! Давайте, девочки, поживее, с песней! Иначе пешком!

Делать было нечего. Я неловко перекинула ногу через широкую, совсем не волчью спину Агея и, наклонившись, обняла его мощную шею.

— Держись крепче! — с усмешкой посоветовал он и взял низкий старт. Меня обязательно отбросило бы на землю, если бы мои пальцы инстинктивно не вцепились в густую длинную шерсть на горле волка. От неожиданности я заорала, и Агей сердито рыкнул:

— Полегче! Оглохнуть можно!

— Прости, — стиснув зубы, процедила я. Откуда-то всплыли слова: "Нельзя злить лошадь!" Что за бред, извиняюсь за каламбур, сивой кобылы? Неужто Дала проснулась и снова подкалывает? Но близняшка вроде спала, или делала вид, пока я тряслась на спине Агея, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец мне это удалось. Теперь я практически лежала, уткнувшись носом в шерсть на загривке, чувствуя, как размеренно двигаются подо мной твёрдые напряжённые мышцы, как ходит волнами жёсткий позвоночник. Запах Агея окутывал меня облаком, терпкий, мускусный, тяжёлый запах самца, и я совершенно не к месту вспомнила бархатистую, плюшевую кожу той оборотни-брюнетки из свиты Нечая. Интересно, у Агея такая же кожа? Надо потрогать как-нибудь… Обернувшись с трудом, я увидела маячившую сзади Яну со Светой на спине, причём Светино мертвенно-бледное лицо красиво контрастировало с чёрной шерстью волчицы.

А вот мне способ передвижения начинал нравиться. То ли массаж всего тела подействовал, то ли пьянящий звериный запах, но я расслабилась и прикрыла глаза. А потом вдруг… словно слилась с волком в единое целое, словно вошла в его голову, и это уже я бежала галопом по лесу, ощущая подушечками лап мягкий мох и колючие шишки, задевая плечом пушистую молодую ёлочку, чувствуя бьющий вдоль морды воздух… Это единение было… возбуждающим! Таким невесомым, незаметным, ментальным, но и физическим в то же время. Я была в нём и я была им...

Похоже, Агею тоже это дело понравилось, потому что он отрывисто бросил мне на бегу:

— Не отвлекай, ведьма!

И с таким выражением, главное! Похожий тон был у Димы в нашу первую ночь, когда он спросил, можно ли снять с меня нижнее бельё. О боги! Зачем я сейчас о Диме? Только его мне и не хватало! Сказала же себе: больше никогда и ни с кем! Не хочу, не желаю снова быть несчастной и брошенной… Я крепче обняла Агея, против воли прижимаясь к жёсткой шерсти, да так, что в носу засвербило, только чтобы не жалеть себя, не вспоминать и не плакать.

И, как всегда, в самый подходящий момент в оперу вступила партия Далы. Правда, тактично, в голове:

"Я смотрю, тут без меня веселуху начали! Развлекаешься с волком?"

"Отстань, блин! Вот интересно, если я замуж выйду, ты с нами в кровать ложиться будешь?!"

"Больно надо! — она фыркнула. — Смотреть на вас, буэ-э-э! Погулять выйду!"

"Вот и выйди!"

Я чуть не свалилась со спины Агея от обиды и злости. Вот чего она мешается?! Даже если меня возбудила поездка на волке, это совершенно ничего не значит! К Агею у меня никаких чувств, кроме приятельских, нет! И не будет!

"Ой, да не ври ты мне, пожалуйста! — неожиданно устало бросила Дала. — Я же в твоей голове живу с рождения! И про Диму твоего знала сразу, что он подлец и козёл… Только сказать не могла."

Я судорожно вцепилась в шерсть Агея в бессильной ярости. А что самое противное — ведь близняшка абсолютно права. По всей линии! И про голову, и про Диму, и даже про Агея. А волк повернул башку ко мне и обеспокоенно спросил:

— Ты чего? Ослабь хватку! Удавишь лошадку!

Я слегка отпустила его горло, краснея от стыда. Он ни в чём не виноват и не должен ни о чём догадаться. Это не его проблемы, а только мои, внутренние. Пусть даже я делю их с Далой, остаётся надеяться, что она останется верной мне и никому ничего не расскажет...

Мы неслись уже по дороге, тянущейся вдоль леса. Вот и березняк виден, в котором я начала прогулку с утра. А возле березняка Агей вдруг затормозил, поднимая пыль всеми четырьмя лапами, и чуть ли не сбросил меня со спины. Я хотела было возмутиться из-за такого бесцеремонного обращения, но мой взгляд упал на причину столь резкой остановки.

Съеденный у лешего суп внезапно устроил в желудке торнадо. Зажав ладонью рот, я с секунду пыталась удержать его внутри, но рвотный позыв оказался сильнее моего желания. Вывернув всё в придорожную траву, я отдышалась и жалобно спросила у Агея:

— Кто это? Что с ним случилось?

— Крестьянин, наверное, — отрывисто бросил Агей, обратившийся человеком, пока я воевала с физиологией. — Его разорвали на куски. Неужели кто-то из наших?

— Это не оборотни! — покачала головой подоспевшая Яна, тоже в человеческом обличье. Света тихонько вскрикнула и бросилась в кусты. Я услышала характерные звуки рвоты, но за ней не пошла, с мазохистским упрямством пялясь на труп. Полуобглоданные останки, бывшие ещё недавно человеком или похожим существом, выглядели… мягко говоря, отвратительно! Трава вокруг была бурой от запёкшейся крови, земля раскидана глубокими бороздами от когтей. А тело… Словно его кусали со всех сторон жуткие челюсти с длинными острыми зубами, следы которых остались повсюду на окровавленной плоти. Агей издал короткий воющий вопль:

— Нежить! Но как?! Ведь белый день! Она охотится ночью!

— Она на тропе войны, — тихо сказала Яна, присаживаясь возле останков. Понюхав воздух, добавила:

— Трое, как минимум. Часа два назад.

— На войну против кого? — Агей машинально потёр перевязанное плечо. — Нежить — это безмозглые злобные мертвяки! С кем они могут воевать?!

— Их ведёт кто-то более умный, — ответила Яна. — Сейчас на каждом углу говорят про Князя упырей, может, он?

— Князь упырей не имеет права переступать границу своего княжества! — выплюнул, словно ругательство, Агей. — Повелением Богов!

— Война с Богами? — Яна подняла голову, и в её глазах я увидела неприкрытый страх. — Ты представляешь, что это означает?!

— Смерть и разрушение. Заоблачная перестанет существовать, — медленно ответил Агей. — Он не идиот. Он не пойдёт на это! Да и зачем ему уничтожать Заоблачную?

— Надо двигаться! — Яна встала, сжимая кулаки. — Надо добраться до города, всё рассказать голове! Пусть он свяжется с Родом.

— Пошли! — согласился Агей. — Девчонки! Ходу! Кинетичка! Ты в порядке?

Света выглядела не лучшим образом. Столько потрясений за один день, конечно, она не будет в порядке! Я подхватила её за талию, приговаривая:

— Давай, Свет, ещё немножко осталось! Дойдём до города, там отдохнёшь, выспишься… Давай, дорогая! Это очень важно!

Бедная девушка последовала за мной, как зомби. Агей обогнал нас, зашагал впереди, Яна сзади, замыкающей. Пришлось идти быстро, закат догонял нас, а возможность попасть в туман страшила всех.

Но, когда показался город, я подумала, что лучше бы мы остались у Зиновия. Ибо растерзанные тела людей и животных валялись тут повсюду. Десятками. С одинаковыми отметинами от зубов и когтей. И тут я очень вовремя вспомнила вчерашнюю пьянку с мёртвой водой. Хренова туча скелетов, грызущая спящих волков… Нежить, привидевшаяся мне в трактире, пришла на самом деле. И всех сожрала!

Я очень надеялась, что таки не всех… Что умные и сильные люди, волки, боги придут и нас спасут, защитят, скажут, что делать. Миновав городские ворота, я поняла, что надежда напрасна. Вырий Яр был полон мертвецов.

Мы стояли вчетвером на улице, ведущей к главной площади, и растерянно смотрели на изуродованные тела, лежавшие в беспорядке на тротуарах и на брусчатке мостовой. Никто не шевелился, не стонал. Нежить не оставляла раненых. Мужчины, женщины, дети — все были мертвы. Над городом стояла неестественная звенящая тишина, в которой слышно было лишь слабое жужжание мух над кровавыми лужами. Мухи были повсюду, облепляя тела живым тёмным покрывалом, шевелились лениво, пируя на ранах и на открытых глазах мертвецов. И запах крови, сладковатый, тяжёлый, мерзостный, мешался с запахом распоротых кишок.

В тишине города раздался истерический плач. Света рыдала в голос:

— Я хочу домой! Хочу к маме, в Москву! Здесь ужа-а-ас!..

Я беспомощно глянула на Агея. Он кивнул:

— Выруби её. Пусть спит пока.

— Она могла бы нам пригодиться, ведь кинетик!

— Пока она нам только мешает! Выруби! Потом приведёшь в себя!

— Я… — но продолжение моей коронной фразы застряло в горле. Я не умею. Да. Мне придётся очень быстро научиться. Как же я это сделала в лесу? Что я ей говорила? Внушила гипнозом, что ли, и сама не заметила? Попробовать убедить ещё раз?

Подвластная моей настойчивой, вязкой мысли о жуткой усталости, Света душераздирающе зевнула.

— Да, милая моя, спи, отдыхай! — шептала я ей ласково, усаживая на скамеечку в тени раскидистой черёмухи, прямо под ветки, свисающие до земли. Никто её не увидит, если не знает, что она здесь.

Вернувшись к Агею, я позвала Далу:

— Вылазь! Нам надо разведать, наверное...

Дала появилась неохотно, но быстро. Агей обратился к ней:

— Пройдись по городу, глянь, кто где живой! У меня очень нехорошее предчувствие!

Исчезнувшая было Яна появилась со стороны площади с самым мрачным лицом, которое я могла представить.

— Городского головы нет. Среди мёртвых не нашла. Никого из управы нет. В бурсе пусто. Идём в ДММ.

Дала улетела, то и дело становясь совершенно прозрачной. Я очень ясно чувствовала её страх, липкий, холодный, тяжёлый. Она боялась за меня, ведь если я умру, умрёт и она. Умирать не хотелось, от слова "совсем"! Поэтому я стиснула зубы, чтобы не стучали, и вот так, сквозь зубы, спросила Агея:

— Что будем делать?

Он пронзил меня своим фирменным взглядом оборотня, но я не позволила проникнуть дальше черепа. Слава богу, хоть этому уже научилась… Агей коснулся рукой моего плеча:

— Сейчас. Подожди. Я найду выход! Обещаю.

Его взгляд смягчился, обласкал меня с ног до головы, успокоил, утешил, и стало спокойно. Почти. Яна дернулась:

— В ДММ надо идти. Там наверняка есть волшебное яблоко, свяжемся с Правью!

Агей кивнул:

— Ты права. Пошли! Можешь нести кинетичку?

Яна без звука подхватила Свету на руки и понесла к обшарпанному дому. Мы двинулись за ней, старательно обходя трупы в липких, медленно стынущих красных лужах.

Первой, кого мы увидели в разгромленном холле ДММ, была баба Рая. Она лежала у своей дежурной консоли в некрасивой позе мёртвого человека, сжимая в руках обломок заговорённой метлы. По всей вероятности, хотела защититься, но не смогла или не успела. Её белёсые бельма отрешённо глядели в потолок, и мне на секунду показалось, что сейчас она закряхтит, поднимаясь, и потребует документ не только на оборотню, но и на кинетичку.

Агей присел на корточки и прикрыл старухе глаза. Помолчал. Сказал тихо:

— Жалко. Хорошая была ведьма.

Со стороны столовой послышался звук шагов, и оборотень подхватился, напрягшись, как свёрнутая пружина. Яна отступила к стене, посадила Свету на стул и в одно мгновение обратилась в волчицу, оскалила зубы, готовая драться до последнего. Но появившееся из дверей существо заставило нас всех застыть от ужаса.

Нет, это была не нежить. Страшное косматое чудовище, одновременно человек и монстр с сизо-чёрной кожей, вытянуло к нам окровавленные руки с длинными загнутыми когтями и испустило хриплый глухой рёв. Яна зарычала в ответ, но Агей растерянно глянул в чёрные блестящие глаза жуткого существа и неуверенно позвал:

— Нечай?

Монстр рыкнул ещё раз, уже не так громко, но угрожающе, и двинулся к нам с явным намереньем всех сожрать.

— Нечай! — крик, полный боли и отчаянья, заставил чудовище остановиться и обвести нас троих безумным взглядом. Искра сознания промелькнула в его глазах, монстр глянул на тело бабы Раи, на свои руки в крови, на Агея и завыл. Мне послышалось: "Убью!" Но он ревел другое слово:

— Убей! Убе-ей!

Агей помотал головой, упрямо, безнадёжно, но схватился за обломок метлы, вырвал его из окоченевших рук бабы Раи и медленно переложил из ладони в ладонь. Красивое индейское лицо исказилось судорогой решительного отчаянья. Агей раздул ноздри и рявкнул:

— Ну?!

Чудовище, в которое превратился предводитель оборотней, рванулось к нему. Агей замахнулся и одним мощным ударом вогнал обломок древка в левую сторону груди волколака. От вопля монстра задребезжали стёкла в окнах. Нечай рухнул на пол, корчась в судорогах агонии, пытаясь вырвать обломок из рёбер. Потом оскалился в жуткой улыбке, затихая, и Агей тихо сказал:

— Мне жаль...

Волколак закашлялся и прохрипел:

— Жизнь познавший не страшится смерти.

Яна вздохнула со всхлипом, обращаясь в человека. Агей опустился на пол, склонив голову. Нечай дёрнулся в последний раз и затих.

Молчание длилось недолго. Яна опомнилась первой. Она подошла к мёртвому чудовищу, аккуратно сняла с его груди амулет на цепочке. Блеснул холодной искрой тёмно-бордовый камень, оправленный серебром, и лёг в безвольную ладонь Агея. Парень вздрогнул, подняв глаза, покачал головой:

— Нет. Я не достоин!

Она, не слушая, опустилась перед ним на одно колено:

— Присягаю на верность, обязуюсь послушанием и жизнью.

Агей сердито глянул на неё:

— Предводителя выбирает совет оборотней, а не ты!

— Посмотри вокруг! — воскликнула Яна. — Разве сейчас время созывать совет? Главный погиб, а лучше тебя я пока никого не вижу!

Помедлив, Агей со вздохом надел цепочку на шею и спрятал под рубашку. Я наконец смогла пошевелиться. Вытерла испарину с лица и спросила чужим тонким голосом:

— Что… что это было?

— Нечай, — ответил Агей, не глядя на меня. — Его убила нежить.

Не понимая, я перевела взгляд на Яну. Та объяснила:

— Когда оборотня убивают, он становится упырем. У него больше нет чувств и эмоций, только желание убивать! Пить кровь, есть плоть. Он намного опаснее нежити...

— Нежить взяла город числом, — перебил её Агей. — И неожиданностью! А упыри, тем более бывшие волки, способны мыслить и хитрить!

— Свита Нечая! — вскинулась Яна.

— Надо их найти!

Решимость на лице Агея вызвала у меня холодные мурашки по всему телу. А он обернулся ко мне, взял за плечи и тихо, но чётко сказал:

— Убить упыря можно лишь двумя способами: отрубить голову или вонзить в сердце деревянный кол. Поняла?

Я судорожно кивнула. О чём он?

— Деревяшка войдёт в тело, как в масло! Главное, не промахнуться! И не медлить! Поняла?

Я снова кивнула, начиная трястись.

— Если вдруг… Если я или Яна… В общем, помни, что в таком состоянии мы уже мертвы, и ты только спасёшь наши души. Обещаешь?

Озноб пробрал меня при одной мысли, что, возможно, мне придётся убить одного из них, а может, и обоих. Если они не справятся с обращёнными в упырей волками… И только в этот момент я почувствовала, насколько серьёзна ситуация, в которую попала. Мы все можем умереть сегодня. Все! А я даже не знаю, какая на ощупь его кожа.

Мои руки сами собой обхватили его шею, скользнув в гриву жёстких волос, я подтянулась на цыпочках к его лицу и приникла губами к его губам, прерывая уже начатую фразу. Агей слегка обалдел, застыв столбом, а потом порывисто обнял меня. Его губы сомкнулись на моих, лаская и покусывая, по телу пробежала дрожь, и я ещё сильнее прижалась к нему, наслаждаясь моментом чистой страсти. Без всяких там далеко идущих намерений.

И да. Его кожа была плюшевой и тёплой...

Прервала нас Яна, которой, видно, надоело смотреть на "телячьи нежности":

— Увидитесь ещё, во славу Волоха! Пошли, Агей, покончим с упырями, а там, может, управа объявится!

Он смутился, отпуская меня, буркнул:

— Вот вечно мне всю малину портят!

Меня же одолел нервный смех. Вовремя я со своими поцелуями! Вокруг нас трупы в кровавых лужах, никакой помощи, Дала куда-то подевалась, Света в прострации на стульчике… А я тут думаю про эротику! Надо про оружие думать! Чем мне сердце упырям протыкать?

Практический вопрос заставил меня оглядеться. В холле в углу, скрытые стопками пыльных журналов и старинными вазами, стояли лопаты, грабли, вилы. А между ними топор! Вот чем можно снести голову чудовищу! Я с трудом выдернула его за топорище из кучи садовых инструментов и протянула Агею. Волк взял его в ладонь, легко, словно пластмассовый, перебросил из руки в руку играючи и исподлобья взглянул на меня с кривой улыбкой:

— Охота — моё любимое занятие!

Потом подошёл ко мне вплотную, его ладонь скользнула по моей щеке в волосы, он притянул меня к себе, властно, страстно и сказал:

— Жди меня здесь. Я вернусь за тобой и тогда...

— Что тогда?! — интересно, он уже считает меня добычей?

— Не отвертишься, будешь моей, — шепнул он. Я хотела сказать что-нибудь колкое, но внезапно передумала. Вспомнила Нечая. И ответила тихо:

— Смерть познавший не страшится жизни!

Короткий смешок был мне ответом. И они ушли. А я осталась одна, со Светой и со своими растрёпанными чувствами.