Глава 12

Почему все хорошее заканчивается так быстро? Кажется, вот только ты нашел, что искал тысячи лет, притронулся к таинству сокровенного — мечте, а нет — Архитектору Вселенной надо раскручивать спираль звездной россыпи, чтобы пески времени в реке Эра не могли замедлить свой ход, и драконы, хранящие вечность, продолжали свой плавный полет в ее водах, исчезая за поворотами эпох. Вечность… Что она для них всех, Богов, Драконов, Архитектора с его неумолимой тягой созидания? Малая песчинка времени в их бесконечном бессмертном творении. А для человека даже малая толика этой пыли — жизнь. Где надо успеть все: родится, влюбится, произвести потомство, а главное не погибнуть раньше где-нибудь на задворках междумирья сражаясь за нового Бога, который пытается отвоевать свое место в Долине Богов. Человеческая Жизнь бесценный дар, дарованная создателем своим творениям и им же, отнятая в угоду своих амбиций. Людская жизнь скоротечна, но есть люди, успевающие за столь малый срок сделать больше, чем прожить отведенный срок, больше чем Боги за эпохи строительства и разрушений, они успевают найти себя, свою судьбу, спасти мир для своей любимой и своих детей.

Странник открыл глаза, когда свет, проходящий сквозь окно, заполнил всю комнату. Он лежал и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть то счастье, которое прижалось к нему, мерно посапывая у него на плече. Мысли водопадом проносились в его голове, а точного решения у него так и не было. Он понимал, что с самого начала все пошло не так. Замысел Фарея ему так и непонятен, а главное Создатель совершил ошибку, о которой даже не подозревает. Ему очень нужна девушка из Нияля, но какая? Пока выбор пал на принцессу, но это вопрос времени. Как только ее доставят в Актахан ложь будет оглашена, и тогда он явится за Раной. Его Раной. Странник тихо вздохнул. Он не трус, можно сказать хороший воин, но что он может противопоставить Богу? От этих мыслей сердце стало биться учащённо. Бежать, но куда? Это отсрочка времени, в своих владениях Фарей отыщет их быстро, что делать? Он тихонько вынул руку, не потревожив безмятежный сон любимой. Нежно провел рукой по ее волосам встал, тихо одеваясь.

«Должен быть выход, надо посоветоваться с магистром. Хотя… в Актахане тоже не все ладно, Лангмер при последнем разговоре явно был чем-то встревожен. И его последнее...»

Сиф подошел к зеркалу, долго смотрел в свое отражение и решился — достал сферу. Сосредоточившись, он сжал ее, всматриваясь в зеркальную гладь. Долго ничего не происходило и Странник решил, что Магистра нет в библиотеке, хотел уже уйти, как вдруг прозрачность зеркала помутнела, дымка рассеялась и лицо Магистра, постаревшего как будто еще на тысячу лет, взирало на него.

«Сиф, мальчик мой, он всё знает, я это чувствую. Что ты наделал?! Беги пока не поздно! У тебя один оборот светила. Беги и молись… Хотя у тебя нет своего Бога. Просто беги. И помни «Истина» вечна...»

Зеркало помутнело, мгновение и старец опять смотрел, сидя в кресле в его сторону.

Лангмер смотрел на него с облегчением. Взял в руки песочные часы, и пожелав удачи Сифу, без сожаления перевернул их. Через пять минут прах Магистра осыпался с кресла...

От увиденного и услышанного, Сиф невольно отпрянул от зеркала, задев кресло, которое с диким скрипом отъехало в сторону. Дыша как кузнечный мех, он пытался осознать, что это было — реальность или видение. Разум отказывался верить в увиденное, но внутренние чутье подсказывало — это правда.

— «Что случилось, Милый?» — Рана сидела на кровати, натирая глаза спросонья: — «Ты такой бледный, как будто призрака увидел.»

Странник повернул голову в ее сторону, лицо бледное как мел, глаз невидно — одни зрачки, не мигая смотрели поверх нее.

— «Призрака…» — глухим голосом сказал он, медленно опускаясь в кресло.

Рана вскочила с кровати, падая перед ним на колени и взяв его за руки, по-щенячьи смотря в глаза:

— «Что? Что случилось? На тебе лица нет! Да ответь ты, наконец!...»

Он смотрел поверх ее головы ничего не видящим взором, и только застывшая картинка в глазах — песочные часы и осыпающейся прах того, кого он считал почти отцом.

Она трясла его, била по щекам, что-то говорила, но он ничего не слышал… Только часы...

Медленно, как от глубокого сна, реальность стала возвращаться, с безумной ненавистью и одержимостью отомстить за все. За Магистра, за прожитые годы чужой жизни, за эту девочку, которую назвал любимой и которую у него хотели отнять. Он не знал всего и не понимал за что — но Фарей наказал и это не конец. Странник хорошо помнил, что было с другими мирами, которые воспротивились воле Фарея, в частности и Нияль. Они все погибли, превратились в прах, даже не осознавая за что. Прах...

— «Да ответь ты мне!» — в голос орала Рана: — «Скажи хоть слово!» — ее побледневшее лицо заливали слезы.

Сквозь пелену затмившей мести, он услышал ее призыв. Посмотрел в ее глаза, и только тут понял, как он ее напугал. Ясность мысли вернулась мгновенно. Подняв ее с пола, отнес на кровать, при этом пытаясь успокоить, гладил по голове, нежно целуя щеки.

— «Прости, я напугал тебя, я не хотел…» — он крепко обнял ее. — «Дороже тебя и нашего будущего малыша у меня никого нет. Прости, я не хотел, дай мне немного времени и я все тебе объясню…» — он немного помолчал. — «Нет, не объясню, я все расскажу, время прозрения пришло, но прошу, дай я подумаю и, мы решим, что с этим делать…» — крепко поцеловав ее в губы, он подошел к окну и задвинул шторы. Сев в кресло у камина, набил трубку, закрыв глаза — закурил.

Немного успокоившись, Рана вытерла слезы и шмыгая носом, укуталась в одеяло, смотря на любимого, пытаясь понять, как ему помочь.

Он пытался вспомнить хоть что-то, что дало ему подсказку, но все тщетно. Складывалось такое впечатление, что он сразу родился в Актахане в возрасте без малого по земным меркам — лет тридцати. Воспоминаний о детстве не было, как и самого детства. Кто его родители он не знал… или не помнил. Он часто задавал этот вопрос Магистру, но по тем или иным обстоятельствам получал уклончивый ответ.

« — Фарей создал тебя, — говорил Лангмер, — после того как твой мир погиб. А где это было и как произошло — сие мне не ведомо, меня там не было. Я принял тебя уже здесь в вотчине Актахана, и все, что мне известно — ты последний из своего рода, я даже не знаю, как он называется. Да и стоит ли ворошить прошлое, если его уже не вернёшь. Живи настоящим, может когда-нибудь «Истина» и откроет двери в твое прошлое и настоящие. А пока храни этот тубус, может он станет ключом к той двери, которая пока закрыта.

— Кто знает, может все и к лучшему… — Магистр вручил Сифу металлический контейнер, сказав: — Он твой, храни его, но чтобы никто не ведал о нем и не будем больше об этом, хорошо?

— Да, учитель…»

И Сиф все эти годы носил его в багаже, не задавая больше вопросов, надеясь, что когда-нибудь он откроется и все станет ясным. Что было потом — он помнил отчетливо до мелочей, до сегодняшнего дня. Неясным было только — за что Фарей убил Магистра, уж не и за кольца, которое он дал Одауд для спасения любимого? И зачем Фарею так нужна Рана или принцесса? Тут какая-то путаница. А может и нет, ошибка, но чья? Много вопросов, а ответов нет. Тот, кто мог внести ясность ушел в вечность, ясно только одно — надо спасать девочек и пытаться распутать этот клубок до того, как Фарей доберется до них. Помощи ждать не откуда… Хотя… Сигерли! Вот кто может дать ответы! Но как дозваться до Магистра?!

Странник, размышляя и не заметил, как докурил. Повернувшись к любимой, которая застыла в одной позе, не сводя глаз с него, спросил:

— «Долго я отсутствовал?»

— «Да часа три… Опять надымил, что не продохнуть.»

Он посмотрел на трубку и кинул ее в камин:

— «Согласен, дурацкая привычка, обещаю, что больше к этой гадости не притронусь, тем более что от себя не убежишь…» — и улыбнувшись: — «А от тебя подавно. Итак, ты готова выслушать исповедь человека, который прошел тысячу лет, множество битв только ради того, чтобы здесь и сегодня родится вновь и обрести душевный покой в твоих объятьях?.. Если, конечно, ты этого пожелаешь…»

Рана улыбнулась, прошлепав босиком, уселась к нему на колени. Поправив одеяло, она долго смотрела ему в глаза:

— «Я так долго тебя ждала, что даже плохие вести не изменят моего решения — быть с тобой до конца, до того предела, где вечность заберет нас в свои холодные и пустые залы…» — она нежно поцеловала его, и обняв руками за шею:

— «Я долго ждала… Рассказывай!»

Обняв любимую, Сиф немного помолчал, заглянул ее в глаза:

— «Наверное, ты права, слишком долго… Так долго, что я уже не знаю с чего начать.»

Рана чмокнула его в щеку:

— «А ты начни сначала, должна же я, наконец, знать кто отец моего ребенка… Извини, нашего!» — и усевшись поудобней, поправив одеяло, она погладила его по голове: — «Начинай.»

Он вздохнул, и смотря на огонь в камине, увидел то, что было вчера, хотя прошло уже...

— «Я не знаю кто я и откуда, кто были мои родители. Дурман табака уносит меня в далекие дали, где я не был никогда и там я их вижу… Нет, не лица, просто видения, дымку, но я точно знаю это они… Итак, волею судеб или еще каким проведением, тысячу лет тому назад раненым, без роду и племени, не имея даже имени, я попал к Создателю миров окружающих нас, в его обитель Актахан. Меня вылечили, обучили воинскому искусству и нарекли Сифом. Я стал Небесным Воином. Много битв было пройдено во имя Создателя по имени — Фарей. Мы защищали его Домен от посягательств других Богов, захватывали новые миры, боролись с магами и Богами… Но самое страшное — мы подавляли любое неповиновение тех, кто пытался вырваться из-под контроля его власти и самим определять свою судьбу…» — Сиф некоторое время смотрел на огонь, потом продолжил: «Мы убивали всех, иногда даже все живое… и мир заселялся заново, только уже покорными. Так было и с Ниялем, поэтому ваши легенды и мифы помнят эту войну. Нияль был последним миром, где вакханалия смерти привела меня к тому, чтобы покинуть Фарея.»

Но выйти из-под его опеки невозможно. Единственное чего я добился с помощью моего наставника и учителя, который всю жизнь, которую я помню, оберегал меня, помогал и был, наверное, единственным кто понимал меня — мне дали уйти из Актахана в миры, сделав Десницей карающей неверных или выступающих против его воли. Так я стал инквизитором, именуемый в мирах Странник. Хожу по мирам, слежу за порядком Истины его, караю грешников за их злодеяния, слежу за магическим полем в потоках Мироздания, и если какой-нибудь маг, набравший силу, направит ее на свое возвеличивание, с нанесением ущерба миру или интересам Создателя — отправляю его в магических кандалах в Астон или собаке Демона. Вот как-то так. — Странник смотрел на огонь, рассказывал любимой о себе, но мысли его были далеко.

Он силился понять, что Магистр хотел ему сказать в последние минуты...

— «Наверное, ты сильный маг или даже Архимаг? Раз так легко справляешься с этим» — Рана смотрела ему в глаза, со страхом ожидая ответа.

— «Что?.. Да нет…» — спохватился Сиф. — Магия мне не подвластна, единственное чему научили меня Магистры — это слышать и чувствовать эфир с колебаниями нитей мироздания. Все остальное — интуиция и столетия практики. Силу мне придают артефакты, которые всегда со мной. Амулет на шее от магических воздействий, браслет лечит и дает жизненную энергию. Но запасы их силы слишком малы, восстановление после применения долгосрочно, поэтому чтобы их энергия была всегда в норме и я мог быстро передвигаться между мирами — есть перстень с печатью Фарея — даже Боги его миров не будут спорить со мной, завидев его. Так же перстень дает мне возможность видеть ауры людей и немного колдовать, если есть необходимость, но это решает кольцо. Обычно это работает, когда мне угрожает магическая опасность, а так мои верные друзья и помощники, которых сделал Великий Мастер — Магистр Сигерли именно для меня — это мечи, одни из самых сильных в просторах великого Архитектора.

— «Да, но у тебя нет мечей!» — изумилась Рана. — «Как и кольца. Я видела тебя не только одетым и нечего там этого не было.»

— «Правда твоя, Милая, кольца сейчас у меня нет, я отдал его одной очаровательной Богине, чтобы она могла спасти своего любимого, а в остальном — все при мне, позвольте, Миледи!» — Сиф взял любимую на руки, встал, и опустив ее в кресло, протянул руку за посохом, стоявшим возле камина. Одному ему известным способом он разъединил его и в руках Странника оказались два клинка: синий, как ночь вселенной и золотой, словно луч солнца.

Странник смотрел на восхищенные глаза Раны, потом перевел взгляд на клинки… И тут его осенило. Он вспомнил слова магистра:

«И помни «Истина» вечна. Он повторял это, когда дал тубус: — Живи настоящим, может когда-нибудь «Истина» и откроет двери в твое прошлое и настоящие. А пока храни этот тубус, может он станет ключом к той двери, которая пока закрыта.»

— «Истина…. Вот, что хотел старик сказать… Ключ — в тубусе ответ.»

— «Милый, ты что?» — Рана встревоженно смотрела на Сифа: — «Я тебе верю, а то вид у тебя...»

Странник положил клинки у кресла и, присев на корточки, взял любимую за руки, — «я, кажется, понял… Думаю, рассказ Оды неоднозначен.»

— «Ты о чем?» — непонимающим голосом спросила она. — «Что ты понял?»

— «Подожди минутку и я скажу тебе больше!» — Вскочив Сиф подбежал к багажу, схватил сундучок резного така. Порывшись в нем, он извлек металлический тубус, покрытый странным узором. Сев на кровать, положил его на колени и нежно, как будто ласкал девушку, провел рукой по его поверхности.

Рана привстала в кресле, и как завороженная следила за происходящим: — «А как он поместился там, ведь он больше чем сундук?»

— «Магия, Родная, магия. Подожди...» — Сиф несколько раз перевернул тубус, разглядывая со всех сторон, провел еще раз рукой по его поверхности, и положив на колени, замер.

Рана хотела что-то сказать, но он поднял руку в останавливающем жесте: — «Не сейчас, Дорогая, минутку.»

Он долго смотрел на орнамент, инкрустированный на тубусе и никак не мог решится произнести заклинание. Напряжение от того, что он близок к разгадке нарастало. Руки била мелкая дрожь, кровь стучала в висках, как набат при пожаре. Потерев ладонями лицо, глубоко вздохнув, встряхнув руками и закрыв глаза, тихим шепотом он произнес:

— «Истина.»

С легким шипением тубус раскрылся, обнажая содержимое.

Рана, не выдержав напряжения, вскочила с кресла подбежала и встала рядом, заглядывая в содержимое тубуса, кутаясь в одеяло.

Странник аккуратно взял длинный сверток, завернутый явно в боевой стяг, и медленно его развернул. Два меча искусной работы, с дорогим орнаментом, один чуть больше второго, смотрели на Сифа тускло, отражая свет мерцающего камина. Он аккуратно, еле дыша, притронулся к ним.

Сначала сталь была холодной, а узор тотема, нанесенного на лезвие клинков, был мутным, как в дымке, но после его прикосновения металл потеплел и узор стал четким, будто его нанесли только вчера. Клинкам было много лет и ни одну битву они прошли вместе, опытному воину это было видно сразу, но чьи они? Странник провел рукой еще раз и они отозвались… Мутная картинка всплыла в голове. Он отчетливо видел мир, где мужчина и женщина с этими мечами, в одежде воинов, говорили что-то маленькому мальчику, а рядом на древке гордо развивался тот самый стяг, в которые были завернуты мечи. Сиф мотнул головой, прогоняя видение, положил тубус на кровать и встал. Он аккуратно взял мечи в руки, провернул их, аж воздух запел под их напором. Рукояти надежно лежали в его ладонях давая понять, что в трудный час не подведут своего хозяина, а что он их хозяин Странник понял по теплу исходящему от них к нему, И ПОТОМУ ЧТО ОН ЗНАЛ ЧЬИ ЭТИ МЕЧИ. Отец и Мать из далеких далей, где покоятся предки… Его предки… С нежностью и любовью через клинки смотрели на своего заблудившегося сына.

Рана как завороженная смотрела на любимого, который нежно улыбался, смотря на мечи, прижимая их груди.