Глава четвёртая

Санкт-Петербург. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Александра Евгениевича Светлова.

Утро специалиста по связям с общественностью уже много лет начиналось практически одинаково. Короткая, на полчаса, разминка, приведение в порядок внешности в небольшой, прилегающей к кабинету ванной, выбор костюма, галстука и обуви. Чашка кофе. Просмотр сводок всех отделов. Лёгкий завтрак в кафе Агентства или прямо в кабинете, если того требовала срочность обработки полученных данных. Далее расписание дня Александра Евгениевича напрямую зависело от жизнедеятельности организации, в которой он работал. Если принимать во внимание любовь Светлова к контролю происходящего, можно было бы ожидать общей характеристики его работы как «рутинной». Но руководящий состав Агентства, личные отношения внутри оного, а также то, что Светлов являлся вторым лицом организации, делали его дни гораздо насыщеннее. Проще говоря, Александр знал, что каждый неожиданный или неурочный стук в дверь его кабинета является предпосылкой к проблеме. Как правило, небольшой, но значительной для стучащего. Всё зависело только от того, насколько рано прозвучит этот сухой вестник неприятностей.

В это утро стук раздался в тот момент, когда Светлов приступил к чтению общей информации по городу, исходившей от Второго отдела. Александр отодвинул стопку бумаг, отмеченных корявыми резолюциями Воина, и взял чашку с блюдца. Что бы там ни было, он не собирался позволить кофе остынуть.

— Войдите, — произнёс он, отпивая ароматный напиток.

Дверь открылась, и в кабинет вошла свежеиспечённая сотрудница отдела аналитики. Если бы речь шла не о Нуарейн, Александр мысленно применил бы к этому действию глагол «ворвалась». Судя по энергетическому фону и лёгкой резкости в движениях, протеже Светлова всё-таки была способна испытывать какие-то эмоции, пусть и на самом базовом уровне. В данный момент она явно испытывала раздражение.

— Доброе утро, Александр Евгениевич, — поздоровалась сотрудница. Александр поклонился — на ноги он поднялся в тот момент, когда увидел, кто входит в кабинет.

— И я приветствую вас, Нуарейн. Прошу, садитесь и рассказывайте, что привело вас ко мне в столь ранний час.

Женщина милостиво кивнула, опускаясь в предупредительно отодвинутое кресло, а в голове Светлова пронеслась мысль о воспитании и привычках, которые не в силах стереть даже гибель мира.

— Я хотела бы уточнить… необходимость присутствия рядом со мной определённой… личности, — тщательно подбирая слова, начала Нуарейн. Было заметно, что она уже полностью взяла себя в руки и сейчас старается максимально доступно сформулировать свой вопрос. — Я имею в виду госпожу Тень. Насколько я поняла, она не является постоянным сотрудником Агентства?

— Абсолютно верно, — кивнул Светлов, допивая кофе. — Тень является вольнонаёмным помощником, не включённым в штат. Существо, подобное ей, в принципе не способно никому подчиняться, и то, что она время от времени соглашается выполнять наши просьбы, я считаю огромной удачей для нашей организации. Хотелось бы уточнить, что именно вас не устраивает в вышеупомянутой личности?

Нуарейн изогнула бровь.

— Она непоследовательна, взбалмошна, слишком эмоциональна, нахальна…

— И гениальна, — пробормотал себе под нос Александр Евгениевич, но собеседница услышала его.

— Прошу прощения?

— Ге-ни-аль-на, — по слогам произнёс Светлов, снял с носа очки и принялся протирать линзы мягкой замшей. — Вчера днём со мной связывалась Жрица. Согласно её отчёту, вы, мягко выражаясь, слабо подвержены влиянию эмоций.

— Это плохо?

— Да. Нам нужен полноценный сотрудник, Нуарейн, а не биоробот, подчиняющийся приказам и отказывающийся от части собственной личности в угоду блокировки пережитого прошлого. Вас необходимо «растрясти», если мне будет позволено подобное выражение. И Тень, надо сказать, прекрасно с этим справляется. Именно поэтому она и назначена вашим временным куратором. По моей просьбе. Чем она вывела вас из равновесия, позвольте спросить? — Он взглянул на Нуарейн, явно собравшуюся вывалить на него весь список действий «временного куратора», и уточнил: — Последний пункт, будьте добры. В изобретательности Тени я не сомневаюсь.

— Она буквально растворила бумаги с данными, на выведение которых мне потребовалось полтора часа, и предложила отправиться на Крестовский Остров за мороженым. Заявив, что обратно мою работу я получу только по возвращении, а подобные действия я могу рассматривать только как шантаж. — Нуарейн поджала губы. — Поскольку пункт двенадцать-точка-два устава Агентства ясно гласит о невозможности силового воздействия на коллег без достаточных оснований, я сочла нужным…

— Рекомендую соглашаться, — Светлов невозмутимо надел очки, поправил их и посмотрел на Нуарейн, замолчавшую от неожиданности подобного вердикта.

— Я могу поинтересоваться причинами вашего решения? — произнесла она спустя несколько секунд.

— Тень прекрасно разбирается в мороженом, — улыбнулся Александр. — А на Крестовском, помимо этого блюда, можно увидеть и попробовать ещё массу иных вещей.

— Я имела в виду ваше решение «растрясти» меня.

— Вы когда-нибудь задумывались о том, что такое интуиция, Нуарейн?

— Естественно. — Стажёр пожала плечами. — Интуиция есть результат подсознательного сбора информации, на основании которого, формируются сознательные выводы и предпосылки к дальнейшим действиям.

— Не только, — Светлов снова улыбнулся. — Некоторое время назад я спас жизнь одному молодому человеку. Это действие потребовало от меня достаточно серьёзных жертв. Некоторые назвали бы подобное моё поведение интуитивным и были бы правы. Тем не менее, я действовал в том числе и под влиянием эмоций. Чувства и тот фон, который они создают, являются ключом не только к интуитивным действиям. Не испытывая эмоций, вы не в силах понять, что движет теми или иными созданиями, что означает, не можете провести полноценный анализ обстановки, а следовательно — неспособны действовать в полную силу. Я достаточно раскрыл для вас подоплёку моего решения?

Нуарейн кивнула, явно что-то обдумывая.

— Но я не смогу получить доступ к эмоциям, если буду действовать спланированно, не так ли? — спросила она с лёгкой неуверенностью в голосе.

— Абсолютно верно. Если вы будете стремиться к эмоциям с холодным рассудком, стремясь обрести их как инструмент, то у вас ничего не выйдет. А потому, в данном случае, предлагаю вам просто плыть по течению и не ждать никаких результатов. И да, постарайтесь относиться к Тени с большим терпением.

— Я… постараюсь, — с видимым сомнением произнесла женщина. — Но прошу вас с вашей стороны обсудить с ней неприемлемость некоторых действий. Особенно касающихся моей работы.

— Разумеется, — кивнул Светлов. — А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться к своим обязанностям.

— Да, Александр Евгениевич. Благодарю вас.

Хозяин кабинета проводил гостью до выхода, закрыл за ней дверь и посмотрел в потолок.

— Тень, будь любезна, поясни, зачем тебе потребовалось испепелять результаты напряженного труда нашей новой сотрудницы?

— А чего она?! — возмущённо раздалось из ниоткуда, и через секунду Тень повисла на люстре вверх ногами, мазнув по идеальной причёске Светлова концами разлетевшихся волос. — Я ей — туда-сюда, давай знакомиться, фигли нам, красивым бабам, а она мне в нос пунктами устава тычет! Нет, я, конечно, понимаю, что случай сложный, всё такое, и ты меня предупреждал… Но чтобы так! Да если я с ней любимой шоколадкой поделюсь, она её вмиг на химические составляющие разложит! Кстати, отчёт её лежит у меня в надёжном месте. Я же сказала, что верну после прогулки, а эта ледышка сразу жаловаться побежала! О чём с ней разговаривать, если она даже шуток не понимает?

— У неё, в некотором роде, аристократическое воспитание, — поморщился Светлов. — Нечто среднее между тёмным средневековьем, когда женщина рассматривалась исключительно как хранительница очага и мать, и Эпохой Возрождения, когда к оной стали относится гораздо более возвышенно. А учитывая, что ни матерью, ни хранительницей очага она никогда не была, манеры сформировались соответствующие. Круг же интересов был ограничен сперва колдовством низкого и высокого уровня, а позже — политикой. Можешь поговорить с ней о травничестве. Или о действиях нашего министерства иностранных дел. Узнаешь массу нового.

Тень фыркнула, спрыгнула с люстры, переворачиваясь в воздухе, и заняла привычное место на столе, чудом не задев бедром документы.

— Я тебе не Жрица, не травник и не политик. Мне скучно обо всём этом разговаривать — тем более с ней! Если её надо растрясти, то единственный выход — выводить из привычного круга интересов и зоны комфорта, показывать новое, раскрывать глаза, бомбардировать эмоциями. И, желательно, не мне! У меня терпения не хватит.

Тень аж чихнула от переживаний и страдальчески взвыла:

— Алехандро, я так больше не могу! Она меня бесит! Эта мойва снулая, вобла сушёная, селёдка мороженая…

— Может быть, тебе суши заказать? — поднял бровь Александр. — Столько рыбных ассоциаций… Ты слышала — и не отпирайся, — как я буквально только что рассказывал этой милой даме про интуицию. Так вот, если не веришь моей, поверь в интуицию Его Высочества: Нуарейн принесёт нам ещё много пользы. А касаемо «растрясти» — твоя идея с мороженым и парком развлечений диво как хороша. Только внутренне подготовься к тому, что Нуарейн будет непонимающе смотреть на всё окружающее, и твоим ненавистным вопросом станет «а зачем всё это?» в некоторых вариациях.

Он посмотрел в глаза собеседнице. Та ссутулила плечи и поёрзала на месте, недовольно пыхтя. Светлов улыбнулся, глядя на её возмущение:

— Потерпи немного, прошу тебя. Во-первых, ты только закладываешь базу, а никто лучше тебя это всё равно не сделает. По-настоящему её будет выводить на эмоции наш общий друг, когда она перейдёт к нему в отдел на стажировку. А во-вторых, для тебя это в любом случае ненадолго. Скоро мы опять будем падать тебе в ноги, умоляя о проведении оперативных мероприятий.

— О, а вот это уже другое дело, — мигом оживилась Тень, спрыгивая со стола и мягко обвиваясь вокруг Светлова, как туманная пурпурно-чёрная змея. — Люблю, когда мне падают в ноги, особенно — с фанфарами, жертвоприношениями и красивыми рабами с опахалами. Но главное — не это! Про оперативные мероприятия — чуть попозже. Что ты там сказал про нашего общего друга? Нет, я заметила схожесть лиц, но… Ты уверен? Он серьёзно? Она же совсем не такая!

— Не такая, — спокойно отозвался Александр Евгениевич, поправляя очки, чуть сбитые на сторону манипуляциями его гостьи. — И схожесть потрясающая, только дело несколько не во внешнем подобноии. А во внутреннем. Именно из-за него я решил, что никто лучше тебя не справится с задачей, которую ты уже когда-то решала. И именно поэтому наш общий друг сможет помочь Нуарейн, да и себе заодно. Если, разумеется, не наломает дров, по выражению Воина. Но с этой, скажем так, «лесозаготовкой» в любом случае предстоит справляться мне. А тебе надо как следует напомнить моей протеже о том, что помимо холодного рассудка и боли от прежних деяний существует ещё какая-то жизнь. За финалом этого действа, полагаю, ты так или иначе будешь наблюдать в первом ряду. С попкорном. Но произойдёт этот финал не ранее, чем через полгода-год, когда Нуарейн переведут в Третий отдел. Пока что тебе предстоят моральные мучения, а мне — подготовка всего, что необходимо для поиска Серебряной Княгини, то есть, для твоего непосредственного занятия через какое-то время.

Тень неопределённо фыркнула и растеклась лужицей на ковре у ног Светлова, чтобы вслед за тем воплотиться, балансируя на углу шкафа.

— Ольга, Ольга, вопили древляне… Это и есть то самое оперативное мероприятие? Её тень на мой зов не откликнется, ты же знаешь.

— Знаю, — вздохнул Светлов, возвращаясь за стол. — Но могут откликнуться другие, те, которые помогут тебе найти память её тени. И для того, чтобы понять, как именно и где именно этим заниматься, мне требуется долго и тщательно поработать. В покое и, желательно, тишине. А ко мне с самого утра идут разнообразные личности со своими не менее разнообразными проблемами. Мне начинает казаться, что должность «специалист по связям с общественностью» следует переименовать в «нянька всея Агентства», как бы двусмысленно это ни звучало, с учётом некоторых сотрудников. — Он снова снял очки и потёр пальцами глаза. — Резюмируя вышесказанное: Тень, я тебя обожаю. Ты добилась результата за неполные сутки, ты умница, потрясающая личность, и Агентству с тобой невероятно повезло. И повезёт ещё больше, если ты сейчас оставишь меня и дашь приступить к работе. Потому что общение с тобой без труда может растянуться до вечера и, при всей своей приятности, не решит насущных проблем.

— Ты бука, Светлов, и скажи спасибо, что я поменяла первую букву в этом слове, — фыркнула Тень, слетая со шкафа. — Хорошо, когда будешь готов — приходи с красивыми рабами падать мне в ноги, и непременно по всей форме. Тогда соглашусь. Работай, трудоголик.

Лёгкий поцелуй в собравшиеся морщинки в уголке глаза — и Тень вновь растворилась в сером тумане, просачиваясь в потолок. И уже оттуда, из перекрытий, напоследок донеслось угрожающее:

— А если эта мымра обидит Палача — все патлы повыдергаю, так и знай!

***

Долго пребывать в одиночестве и столь необходимой для качественной работы тишине специалисту по связям с общественностью не пришлось.

Не минуло и часа, как в дверь снова раздался стук, причём, в отличие от прошлого раза, стучавший даже не стал дожидаться разрешения войти. Светлов вздохнул и в который раз за утро принялся за полировку линз на очках. Медитативное занятие успокаивало и позволяло «мириться с несовершенством мира», так, по крайней мере, утверждал начальник Второго отдела. В данный момент перед столом Александра стоял глава «Тройки», и находился он, мягко говоря, во взвинченном состоянии. Душевное спокойствие Палача было нарушено настолько, что он несколько секунд даже не знал, как выразить словами, по какому поводу явился. Александр Евгениевич терпеливо ждал.

— Comandante[1], — выдавил, наконец, Палач, — ты совсем рехнулся?

Светлов вместо ответа чуть развернулся вместе с креслом и посмотрел на солнечный свет через стёклышко. Удовлетворился результатом и положил очки на стол.

— Будь так добр, amico mio[2], — вкрадчиво произнёс он, — уточни, что именно привело тебя к таким умозаключениям.

В душе Александру очень хотелось уподобиться преподавателям современных школ и потребовать от Палача «выйти и войти, как положено». Но, догадываясь о причинах визита коллеги, он всё же воздержался от подобных воспитательных мер.

Палач резко выдохнул сквозь зубы и всё-таки смог взять себя в руки. Только потемневшие глаза свидетельствовали о буре эмоций, бушующей где-то в сознании древнего убийцы.

— Я имею в виду внешность твоей новой протеже, — почти нормальным голосом сказал он. — Меня, в частности, интересует: был ли ты осведомлен о её сходстве с личностью, известной нам обоим с давних времен.

Светлов на мгновение смежил веки, отмечая, что оценил выдержку собеседника и вежливость постановки вопроса, а потом покачал головой.

— Палач, я могу дать тебе слово чести, что не подозревал об этом. Более того, — продолжил он, не давая главе Третьего отдела вставить ни слова, — я не сразу сопоставил её внешность со своей памятью об упомянутой тобой личности.

Взгляд Палача сделался задумчивым. Он осмотрел кабинет, задержал взгляд на истаивающей лёгкой изморози на подоконнике и хмыкнул:

— А когда понял?

— Сегодня утром. Если быть совсем точным, то под утро. Мне приснился сон.

Палач вскинул брови.

— Ты видишь сны? Никогда бы не подумал.

— Редко, но это случается.

— И что же ты видел?

Светлов помолчал, потянулся было за очками, но остановил руку.

— Кассандру, — медленно ответил он. Не дождался прежней болезненной реакции на имя и кивнул про себя. — В её лучшие годы. Точнее — процесс её тренировки тем, кто в то время занимал место главы Второго отдела. Сон был коротким и не особенно информативным, но главное я увидел. То же самое, что и ты, собственно.

— И что это означает? — тихо спросил Палач. — Они, выходит, родственницы? Или это реинкарнация?

— Сомневаюсь, — задумчиво отозвался Александр. — По обоим пунктам. Родственницами они не могут быть по определению: у родни Кассандры не было никаких связей на иных Гранях, а Нуарейн — полагаю, имя ты уже выяснил — точно не имела отношения к нашей реальности. Это было первое, что я проверил по пробуждении. Я бы счёл возможной теорию о реинкарнации, но, прости за напоминание, жизнь Кэс оборвал Серп.

— Н-да, — процедил Палач, и по его лицу всё же скользнула тень боли. — После этого клинка перерождение нереально в принципе. Так что же получается? Просто совпадение?

Светлов позволил себе лёгкую улыбку и всё-таки взял очки. Покрутил их в руках.

— Полагаю, что тебя, как и меня, друг мой, долгая служба в нашей организации научила одному простому факту: «простых совпадений» в нашем с тобой случае не бывает. Как и во многих других.

— Что-то я тупею, — признался начальник «Тройки» и сел на диванчик у стены.

— Это эмоции, mon ami[3], — откликнулся Александр Евгениевич. — Тщательно подавляемые в течение огромного количества лет эмоции. Так же, как их отсутствие у Нуарейн, излишнее их наличие у тебя не позволяет тебе мыслить здраво. С другой стороны, «здравый» подход к подобным событиям может лишь помешать. А потому, на правах твоего личного психолога и старого друга, советую послушать своё сердце и самому ответить на свой вопрос.

Палач подозрительно покосился на коллегу.

— Странные советы ты даёшь нынче, — пробормотал он.

— Хочешь — сходи к Воину, он тебе скажет то же самое, — начал Светлов и осёкся.

— Воин мне сейчас может только лекцию о вреде служебных романов прочитать, — скривился Палач. — Вообще, скоро его отпустит? Я не представляю, что будет, если он задержится в этом состоянии надолго.

— Я тоже, — искренне сказал Александр и нахмурился. — Не уходи от темы, будь столь любезен.

Глава Третьего отдела глубоко вздохнул и прикрыл глаза, погружаясь в полумедитативное состояние. Его собеседник цыкнул зубом и резко хлопнул в ладоши, прерывая попытку вхождения в транс.

— Не так! — коротко произнёс он. Палач тряхнул головой.

— Чего ты от меня хочешь, в конце-то концов? — возмутился он. — Чтобы я сказал, что это мифический «второй шанс», данный самой судьбой? Так Тихе отсюда далеко, она на нас своего внимания не обращает…

Светлов мягко улыбнулся и надел очки.

— У тебя всё, друг мой, или, возвращаясь к началу нашей беседы, тебе действительно предоставить справку о состоянии моей психики?

Начальник «Тройки» обалдело воззрился на сидевшее за столом существо. Палач работал в Агентстве бездну лет, и всё же Александр Евгениевич не уставал удивлять даже его.

— Ты это серьёзно? — прошептал он.

— Прости, по этому поводу я не могу предоставить тебе официального документа, — пожал плечами Светлов. — Но когда рациональные и нерациональные теории заходят в тупик, остаются невозможные. Ты и сам это знаешь и регулярно повторяешь оперативному составу, как младшему, так и старшему.

— Но ведь…

— Ты пришёл сюда не за объяснениями, — ровным тоном оборвал его Александр. — Ты пришёл убедиться, что тебе не померещилось, что Нуарейн действительно как две капли воды похожа на Кассандру, за исключением тона кожи и цвета волос. И что у тебя есть шанс если не вернуть прошлое, то хотя бы искупить его. Для себя, потому что моё отношение к той истории ты знаешь. Равно как и мнение прочих оставшихся в живых свидетелей. Так вот, я тебе подтверждаю: да. Во всех смыслах. Не веришь мне — найди Тень. Она сейчас в некотором роде куратор нашей новенькой. Она скажет тебе то же самое, если тебе угодно, по-итальянски, щедро используя нецензурные выражения на сицилийском диалекте.

Светлов был весел и зол, такого за ним не наблюдалось уже довольно давно. Палач ещё раз попытался взять беседу под контроль.

— Но я…

— А через полгода, когда Нуарейн закончит стажировку в Первом отделе, она перейдёт под твоё покровительство. — Александр, казалось, даже не заметил попытки Палача заговорить. — Ещё на полгода. И к этому времени ты уже должен понимать, что и как ты будешь делать, mon cher[4]. Опять же, если угодно, могу отправить тебя в командировку на твою любимую Сицилию на пару месяцев, для восстановления душевного равновесия и мыслительной деятельности. Угодно?

— Нет, я не…

— А если нет, то говори уже своё «да, comandante» и избавь, наконец, меня от своего присутствия. Благодаря затянувшейся истерике Воина, у нас дел невпроворот. Он считает, что превратился в «Идеального Начальника Отдела», а на самом деле, мне приходится закрывать за ним те дырки, которые раньше он ликвидировал универсальным движением брови.

— Да, comandante, — пряча улыбку, произнёс Палач. — Ещё один только вопрос. По делу, — торопливо добавил он, глядя, как Светлов начинает угрожающе подниматься из-за стола.

— Слушаю тебя, — выдохнул Александр Евгениевич, опускаясь на место. «Калька личности», снятая второпях с Воина, оказалась очень своевольной и регулярно давала о себе знать. В данном случае момент оказался подходящим, но про себя Светлов принял жёсткое решение не допускать более подобных срывов.

— Воин переслал мне свои умозаключения по поводу Ольхи. И передал часть дел по «Троице». Ты согласен с подобным курсом развития событий?

— Это два вопроса, — усмехнулся Александр. — Вкратце: «Троица» полностью на вас с Воином. Мне требуются только отчёты. Если разработка проекта будет продвигаться в неподобающем направлении, вас известят.

— Хорошо, а Ольха?

— Прости, но по этому поводу я скажу своё слово последним. Точнее, самым последним будет Его Высочество, но прежде я хотел узнать мнение оставшихся глав отделов.

— Ты готов выслушать меня сейчас по этому поводу?

Светлов чуть поморщился, посмотрел на часы, затем нажал кнопку селектора.

— Мэрионн, сдвиньте моё расписание на сорок минут вперёд, будьте добры. Встречу с Пахарем перенесите на завтра.

— Да, Александр Евгениевич, — отозвалась бессменный секретарь Агентства. Специалист по связям с общественностью отключил связь и сплёл пальцы в замок.

— Слушаю тебя.

— Предложенное Воином — практически беспрецедентный случай, — Палач встал и прошёлся по кабинету. — Беспрецедентный по современным меркам Агентства. В нашей беседе уже дважды упоминалось о сроках, которые мы с тобой провели в стенах нашей организации. И я хочу напомнить тебе, что в своё время подобная практика не являлась чем-то сверхъестественным. Особенно, если внешность агента не соответствовала общепринятым нормам.

— Крит, — кивнул Светлов.

— Хотя бы, — согласился Палач. — Быкоглавого отправили туда на второй… третий месяц? И, согласись, он неплохо справлялся.

— «Неплохо» — не то слово, — Александр улыбнулся. — Лучший вербовщик, практически всех времён.

— Так вот, я считаю выкладки Воина абсолютно верными. Более того, готов подписаться под каждым словом. Мальчик может устроить нам массу проблем, а отправлять его в саркофаг считаю нецелесообразным. Жрица против? — без перехода задал вопрос начальник «Тройки».

— Естественно, — Светлов покачал головой. — Не первая её ошибка и, боюсь, не последняя. Но это тема для иной беседы.

— По твоим словам я понимаю, что ты поддерживаешь инициативу?

— Верно, друг мой. И, поскольку я освободил некоторое количество времени, предлагаю сразу обсудить, каким образом мы подадим информацию отделам в Геленджике, и прочие мелочи.

***

Совещание с привлечением прочих глав отделов и Птахи, как устроительницы прямого телемоста с начальством геленджикского отделения, не было чересчур продолжительным. Всего через полчаса Александр Евгениевич мог вновь насладиться пустотой и порядком своего кабинета. Тем не менее, незамедлительно перейти к текущим делам, у него вновь не вышло. Что-то мешало.

Несколько долгих десятков секунд Светлов сидел, глядя на письменный прибор, пытаясь понять, что именно не даёт ему приняться за рассмотрение скопившихся документов. Внезапное осознание того, что его руки дрожат и неспособны удержать даже спичку, не говоря о ручке, ударило, как молот. Александр с недоумением воззрился на собственные пальцы и увидел, как они содрогаются против его воли, выписывая кончиками невероятные кривые.

— Не может… — начал он вслух, и дыхание перехватило, будто от пинка в диафрагму. Мир померк. Багрово-зелёная пелена встала перед глазами, такое простое и естественное действие, как дыхание, сделалось чем-то неподъёмным и почти невозможным. Усилием воли Светлов заставил своё тело действовать, нажал кнопку на селекторе и неверными движениями набрал несколько цифр. По памяти, потому что зрение отказало окончательно.

— Слушаю вас, Александр Евгениевич, — раздался голос Жрицы. В сознании второго лица Агентства этот звук распался на составляющие его сине-серебряные иглы и начал немилосердно жалить где-то в районе затылка.

— Будьте добры, Жрица, зайдите ко мне, — произнёс Светлов, стараясь, чтобы слова его звучали естественно. В этот момент ему представилась марионетка, пытающаяся удержать на ниточках саму себя. Образ плыл, пересекаясь с иными видениями, а потому был несколько апокалиптичен.

— Я сейчас работаю над…

Светлов оборвал её, краем сознания понимая, что если в кабинете главы Первого отдела есть кто-то посторонний, разговоров будет на сорок лет вперёд:

— Немедленно, Жрица. Вы мне необходимы.

Повисла короткая пауза, после чего женщина по-военному ответила: «Есть», — и отключила связь.

Александр откинулся на спинку кресла, пытаясь собрать остатки сил в кулак. Под плотно сомкнутыми веками события древности смешивались с собственными мыслями и предположениями. Перед картинами, возникшими в результате этого процесса, спасовал бы даже Босх. Но хуже этого изображения был звук. Точнее, голоса.

— Я ухожу, друг мой. Так было предопределено. Я так устал…

— Это моя семья, брахман! Это мои племянники. Мои силы…

— Ты должен разрешить мне сделать это. Я должен убить его. Так же, как должен был убить её…

— Он мой сын, рыцарь. Я не могу и не должен сражаться против него.

— Это уже известно мне… уже известно… Я знаю всё, что вы можете мне сказать!

— Я более не достойна занимать место главы Четвёртого отдела…

— Я более не достоин занимать место главы Второго отдела…

— Мы ошиблись в них…

Какофония из слов прежних друзей и врагов оказалась лишь увертюрой к стуку в дверь, дьявольским набатом прозвучавшему в новообретённой вселенной.

— Войдите, — проскрежетал хозяин кабинета, уже не заботясь о том, насколько жутко прозвучит его голос. Всё, на что его хватало в данный момент, — удерживать под контролем собственные возможности, чтобы не превратить кабинет в филиал ада или чего похуже.

Спустя несколько набитых крошевом стекла мгновений он почувствовал мягкие ладони на висках, а ещё через несколько секунд понял, что к нему возвращается прежнее зрение. Почти прежнее.

— Я этого опасалась, — произнесла Жрица, раскрашенная в чёрно-белые тона. — Но не предвидела, что это будет настолько страшно. И настолько быстро.

Светлов нашёл в себе силы выпрямиться. Цвета постепенно возвращались, но какими-то бледными и неуверенными. Он поморгал, и картина объективной реальности восстановилась. Звук машин за окном и пение птиц перестали напоминать вопли мучимых грешников, а свет солнца утратил багрово-салатовые оттенки.

— Что именно? — он откашлялся, поняв, что сорвал себе голос.

«Я кричал?..»

— Последствия проклятия Артемиды, — серьёзно ответила Жрица, не выпуская его голову из плена своих ладоней.

— Ты говорила, что следующий приступ будет через полгода.

— Да. Приступ физической деструкции. С ней справится моя сыворотка. То, что происходит в вашей душе, — зависит только от вас.

Александр Евгениевич слабо усмехнулся. Тепло от пальцев Жрицы возвращало ясность мысли, а вместе с этим и определённый скептицизм.

— Оставим в стороне размышления о наличии у меня души. Что это было, Prêtresse[5]?

— То, что Артемида пыталась сделать с Олегом, — медленно ответила женщина, отпуская его голову. — Он не просто должен был стать деревом. Каждую секунду, каждое мгновение своего существования он должен был переживать самые страшные эпизоды своей жизни. И вы сейчас прочувствовали это на себе.

— Как… — голос опять сорвался, Светлов мотнул головой и упрямо продолжил, — как с этим бороться?

Жрица молча отошла от него, открыла маленькую, неприметную дверь. Через несколько секунд из-за неё послышался шум текущей воды. Спустя минуту глава Первого отдела вновь появилась в кабинете, вытирая руки белым льняным полотенцем.

— Я не буду спрашивать, что вы видели и слышали, — медленно начала она. — Александр молчал, следя за ходом её размышлений. Он знал, что в диагностике проблем Жрице нет равных: не зря она до сих пор была главой отдела аналитики, невзирая на все трудности, связанные с этим. — Приступы не прекратятся, — ровным тоном продолжила женщина, не глядя на своего бывшего наставника. — Они наверняка будут реже, чем физиологические, но при этом намного сильнее. Вы и сами уже это почувствовали. Вам нужно то или тот, кто сможет контролировать ваш эмоциональный баланс.

Светлов привычным движением потянул из кармана мягкую замшу для протирания очков, но ощутил лишь лёгкое прикосновение чего-то невесомого. Не веря своим глазам, он посмотрел на пальцы: их кончики были перепачканы в саже. Любимая тряпочка сгорела дотла прямо в нагрудном кармане, не затронув даже подкладки. Где-то за окном резко прозвучал клаксон, и специалист по связям с общественностью едва не вздрогнул.

— Я не знаю Мастера Артефактов среди живущих, кто смог бы сделать вещь, способную на это, — после краткого молчания сказала Жрица. — Но я точно знаю существо, точнее, двоих, кто может быть способен принять на себя ваши эмоции. Вашу память. Но вы будете стоять перед выбором: раскрыть им всё или…

— Или? — интонации Светлова вновь стали прежними. Он всегда восстанавливался очень быстро.

— Или справляться самому, — улыбка на бледных губах главы Первого отдела была вымученной. — Я смогла справиться сейчас, только благодаря старым наработкам. Да будет благословлён Архив и моё желание учиться всему и всегда. Но поверьте, наставник, я вряд ли смогу пройти через подобное ещё раз.

— Вы говорили, что знаете, кто может мне помочь. — Интонация вышла полувопросительной. Точнее, полупросительной.

— Воин, — Жрица помедлила. — И Вит. При этом должна сказать, что…

— Вит предпочтительнее, — оборвал её Александр. — Потому что работает со структурой снов, а сны есть отражённая память и подсознание, что в моём случае гораздо важнее эмоций, не так ли?

— Именно так. Я бы рекомендо…

— Благодарю вас, Жрица, — спокойно произнёс Светлов. — Как за помощь, так и за совет. Я воспользуюсь вашими умозаключениями, как только в этом будет нужда.

— Хорошо… наставник… — выдавила женщина и покинула кабинет, невзирая на жест собеседника, означавший, что он не закончил свою мысль.

Оставшись в одиночестве, Александр Евгениевич прислушался. Галлюциногенных голосов более не наблюдалось, вокруг царила обычная жизнь Агентства. Откуда-то этажом ниже донёсся командный рык Палача, в потолочном перекрытии мягко протопотал домовой. Светлов скрежетнул зубами, сорвал и швырнул на стол многострадальные очки и с силой потёр переносицу.

— Воин в депрессии, — пробормотал он. — Тень не поможет, Палач вообще на это не способен, а Вит… Вит слишком далеко, чтобы я до него дотянулся. И я обидел ученицу. Что я делаю не так? Что?..