Глава первая

Санкт-Петербург. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Александра Евгениевича Светлова.

— Вы знаете, где вы находитесь?

— Да, — холодный, безэмоциональный голос.

— Развёрнутый ответ, прошу вас.

— Центральный офис Агентства «Альтаир», город Санкт-Петербург, кабинет…

— Достаточно. Вы помните, кто вы?

— Да.

— Помните, как вы оказались здесь?

— Да.

— И вновь я попрошу вас о полном ответе.

— Мой мир…

— Грань.

— Моя Грань была уничтожена. У меня хватило возможностей, чтобы спастись с неё. Возможно, присутствовала помощь со стороны. После этого я оказалась заперта в вашем Хранилище.

— Всё верно. Пока вы находились в саркофаге, к вам поступали знания об окружающем мире?

— Да.

Светлов сделал паузу, которую не хотел выдерживать. Эта информация была для него, мягко выражаясь, неожиданной. Один из рычагов давления на гостью кабинета приказал долго жить.

— Хм. Странно. С другой стороны, это к лучшему. Вы знаете, зачем вы здесь?

— Нет.

— Мы хотим предложить вам… как бы это выразиться… — Светлов снял очки и потёр переносицу, — возможность для дальнейшего существования.

— Зачем? — Ни на холодном красивом лице собеседницы, ни в её тоне не проявилось ни тени интереса. Простой вопрос на простое заявление. Александр чуть помолчал, потом отложил очки, поставил локти на стол и сплёл пальцы.

— То, что произошло с вашим миром, было противоестественно. Он не должен был погибнуть. Вы согласны?

— Нет. Я знаю причины его гибели, как и вы. И условия оных.

— Вы хотели бы вернуть его?

Если Светлов рассчитывал на проявление эмоций, он ошибся.

— Нет.

— У нас есть теоретические знания и возможности для воскрешения Бланки Ниэвы. Вы хотели бы этого?

— Нет.

Вновь ошибка. Начальник отдела по связям с общественностью смотрел на женщину, от которой зависело столь многое, и понимал, что не в силах ничего ей предложить. В молчании прошла минута. Другая. Наконец, Светлов решился:

— А если мы предложим вам шанс на новую жизнь? Новую Грань, которую вы сможете почувствовать как свою, которая даст вам шанс восстановить прежнюю или хотя бы оживить память о ней? Вам ничего не нужно, вы не желаете даже существовать, но если ваше бытие необходимо? Для других. Тех, которые хотят жить. Вы хотели бы исправить свою ошибку? Вы хотите снова почувствовать биение сердца Грани?

В первый раз с начала беседы женщина перевела взгляд с какой-то удалённой точки и посмотрела прямо в глаза Александра. Он остался спокоен, но лишь потому, что когда-то уже вёл похожий разговор.

— У меня есть право отказаться?

Светлов покачал головой, осознавая, что идёт ва-банк:

— На самом деле — нет.

— Тогда я согласна. Что мне предстоит делать?

Александр выдохнул с трудно скрываемым облегчением. Он понимал, что впереди ждёт огромная работа, и знал, кто именно займётся ей, но первый шаг был сделан.

— Пока что вы должны максимально адаптироваться к этой Грани и к роли Агентства в нём. Для этого вы пройдёте три круга обучения. Первый — в отделе аналитики и информации. Там вы сможете понять, чем живёт эта реальность и как функционирует в оной Агентство. Затем — Третий отдел, «бархатное вмешательство». Там вы поймёте основные принципы мягкого воздействия на мир. После — Второй отдел, «силовое воздействие». Ваши возможности в данный момент представляют собою бледную копию того, чем вы владели раньше. Мы обучим вас — если в данном случае подходит термин «обучить» — тому, как использовать ваши ограниченные способности максимально эффективно в рамках сложившейся ситуации на этой Грани.

— Что дальше?

— Дальнейшая ваша судьба будет зависеть от ваших действий. И вашего усердия.

— Хорошо.

— Ещё одно. Мне известно ваше прежнее имя, но учитывая, что вы будете начинать с самого начала, мне не хотелось бы вызывать излишней… ажитации среди сотрудников.

— И?

— Уточните, какое имя можно назвать в официальных документах. Имя, которое устроило бы обе стороны. Пока что.

Небольшая пауза. Наверное, если бы женщина могла, она улыбнулась бы в этот момент. Наверное…

— Нуарейн. Меня будут звать… Нуарейн.

***

Санкт-Петербург. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Внутреннее кладбище Агентства «Альтаир».

По всем правилам и прогнозам, погода должна была быть дождливой и серой. Должна была, но не стала. Воин вышел утром во двор, под мелкую питерскую морось, покрутил носом, выругался последними словами и направился к Жрице. Каким и о чём был разговор двух глав отделов, так никто и не узнал: демон приказным тоном послал старших аналитиков в одном из самых известных направлений и на полчаса заперся с коллегой в её кабинете. Конечным же результатом этой беседы явилось, во-первых, то, что Жрица передвигалась, как выразился Гаури, «по лёгкой алкалоиде», а во-вторых — ясное небо, яркое солнце и тёплый ветерок.

— Наверное, надо что-то сказать, — проговорил Воин, когда все, кто мог и хотел, собрались возле могилы с простым надгробием: «Витольд Коваль». — И, наверное, я скажу первый. Здесь и сейчас нам очень хочется искать виноватых. Хочется найти того, кто в ответе за произошедшее. — Стоявшая чуть поодаль Тень при этих словах отвела взгляд в сторону. Воин помедлил секунду и продолжил: — Кому-то хочется взять эту вину на себя. Кому-то — переложить её на чужие плечи. Но факт, каким бы он ни был жестоким, в том, что виноват только один. Тот, кто направил руку, убившую нашего друга. Или, если быть совсем точным, — челюсти. Всё остальное — наше желание избавиться от боли, направить её хоть в какое-то русло, запереть в берегах осмысленности. Не позволяйте своей боли туманить ваши глаза, друзья мои. Как не позволял Витольд, а он, поверьте, знал толк в этой дряни. Вечная память тебе, оборотень. И доброго посмертия.

Воин коротко поклонился в сторону гроба, отошёл от могилы и крепко обнял за плечи Риву, тихо ронявшую слезинки в траву. Следующим вперёд вышел Палач.

— Я был его куратором, — просто произнёс он. — Не буду врать, что он был лучшим, с кем мне пришлось работать. В ученики бы я его точно не взял.

На лицах собравшихся появилось несколько не вполне подходящих моменту улыбок: об ученичестве у Палача ходили легенды, и они разменяли не одну сотню лет. Рива утёрла глаза и вскинула голову. Она уже видела, как в Агентстве провожают в последний путь. Чистой боли и скорби на этих проводах места не было.

— Так вот, — продолжил глава Третьего отдела. — Это был один из самых сильных, чутких, упрямых, дремучих и диких сотрудников, каких я знал. И наедине он периодически выражался таким густым армейским языком, что не по себе становилось даже мне. — В малогабаритной толпе послышался одинокий смешок, и Воин одобрительно кивнул. — В общем, он был потрясающим человеком и перспективным оперативником, но это просто слова, которые надо произнести. Каждый из нас оставит его в себе таким, каким он был для него лично, и этим мы, если захотим, поделимся позже. А пока — славного посмертия тебе, одиночка. Мы запомним тебя.

Палач освободил место, и шаг вперёд сделал Гаури.

— Однако хороший товарищ был. Сети его на том берегу будут полны рыбы, и не переведётся в его доме китовый и тюлений жир. Вот, — он подошёл к гробу и осторожно положил в него широкий костяной кинжал, — прости, копья не припас. Но будет с чем охотиться. Попутного ветра.

Он отступил к прочим участникам церемонии, бормоча что-то на родном наречии. К гробу подошёл Александр Евгениевич Светлов.

— Я знал его так же хорошо, как и любого из вас, дамы и господа, — в полной тишине произнёс он. — К моему величайшему сожалению, сейчас я исполняю роль того сухаря, что может произнести над могилой лишь официальную речь. Возможно, позднее… Тем не менее. Витольд Коваль был достойным сотрудником, прекрасным человеком и смелым волком. Я, как голос Его Высочества и Агентства, заявляю, что именем Витольда нарекается международный благотворительный фонд, официально заявленный как фонд помощи сиротам; по факту же, собранные средства будут использованы для помощи несовершеннолетним оборотням-одиночкам и, в целом, одиночкам, не пожелавшим присоединиться к Агентству или диаспоре оборотней. Такова будет память о том, кто покидает нас. Доброго посмертия, Витольд. Я был рад знакомству и работе с тобой.

— Шестьсот пятьдесят четыре, — вполголоса произнесла Мэрионн, когда Светлов отошёл от могилы. Тень закусила губу и крепко обхватила себя за плечи руками, хмуря брови. Вперёд шагнул кто-то из оперативного состава, а Жрица, стоявшая рядом с Воином, наклонилась к уху демона и тихо произнесла:

— Зря выступал первым. Теперь начнутся заунывные речи.

— Не волнуйся, — так же тихо ответил глава Второго отдела, наблюдая, как вперёд протискивается массивная рыжеволосая фигура. — Сейчас их расшевелят. Рива, будешь говорить?

— Так, как надо, я не смогу, — негромко сказала девушка, — а как не надо — и другие скажут. Я лучше потом к нему зайду.

— Тогда смотри, как надо нормально произносить речь над гробом. Палач однозначно не справился.

Сразу после этих слов, оттерев в сторону тех, кому не повезло оказаться на пути, к могиле выдвинулся единственный не-сотрудник Агентства, которому позволили присутствовать на похоронах, — Яр.

— Сейчас начнётся, — пробормотал Воин.

— Короче, — с места в карьер начал Рыжий Волк, — этот волосатый мерзавец попортил крови не только вам, но и моему клану. Палач сказал «упрямый», я скажу — «упёртый, как стадо баранов». — Настроившиеся было на скорбь собравшиеся воспряли духом и с готовностью захихикали. — Особой, стенобитной породы. Этому щенку трижды три раза предлагали войти в диаспору, но он раз за разом слал нас туда, куда солнце не светит, и в прочие неудобосказуемые при дамах места. Это не упоминая дважды разбитой физиономии Власа и моего расшатанного клыка. Правого… Верхнего, — с непередаваемой задумчивой гримасой добавил он. Рива улыбнулась, и Воин снова кивнул. — Витольд был знатным бойцом, отличным мужиком — волчицы моего клана подтвердят — и погиб, как подобает настоящему оборотню, в бою. А посему, жалейки оставим на потом, а сейчас давайте закопаем уже его — устал, небось, лежать, — и к столу, а то медовуха стынет. Удачи тебе, одиночка, покажи им там, как надо жить в посмертии.

Яр вопросительно посмотрел на Палача, дождался кивка, захлопнул гроб и с нечеловеческой лёгкостью переправил его в могилу голыми руками. Выпрямился, зачерпнул горсть земли, широким жестом швырнул на крышку и как ледокол тронулся сквозь толпу туда, где на свежем воздухе были расставлены столы и скамьи для тризны. Его примеру последовали и остальные собравшиеся.

Тризна, в отличие от поминок, предполагала отнюдь не скорбь и плач по ушедшему — это всё осталось до похорон. Рыжий Волк громогласно объявил, что, мол, «пусть те, кто его там встречает, охренеют от того, как мы его здесь провожаем». Первые полчаса всё шло довольно уныло, но потом сотрудники налили себе по третьему бокалу, и началось то, ради чего всё, собственно, затевалось.

— Я гонял его, как сидорова козла, по всей полосе препятствий, — Воин подлил раскрасневшейся и явно пришедшей в себя Риве ещё медового напитка, — настоящей, а не на полигоне на минус первом. Специально за город выехали — проверить его, так сказать, «в поле». А этот подлец — хоть бы хны. Главное, последнюю стену он даже перелезать не стал: прошёлся когтями крест-накрест и проломился насквозь. Я ему говорю: «Скотина ты волосатая, кто её теперь ставить будет? Этим брёвнам лет сто пятьдесят, морёный дуб, так его и растак!» А он мне: «Оно и видно. Прогнило насквозь, я только потыкал, а оно и ёб…сь». Две недели потом новые таскал и укладывал. Но сам. Руки у него из нужного места росли.

— Смотрю на результаты медосмотра, — захмелевшая Жрица сделала театральную паузу, — а в них данные оборотня вне классификации. Обращённого, разумеется. Естественный вопрос: «Батенька, а кто вас так покусал?». Это чудо смотрим на меня чистыми, невинными глазами, и выдает: «У вас такие клопы в казармах, сударыня…». У меня просто ступор был, понимаете? У меня! В здании! Клопы! Я даже не нашлась, что ответить по этому поводу.

— И вот, мы запекаем этого… хм… долбанного оленя, — голос Яра можно было резать ломтями, — тут дверь в избу влетает внутрь — вместе с петлями и засовом, который Влас! Влас сам работал! Следом за дверью входит Витольд, и, главное, спокойно так, я, мол, три раза стучал. Три раза! То есть, мало того, что он мне косяк разворотил, он нас ещё и глухими обозвал — это для тех, кто не понял. Влас так и взвился. Я, говорит, из твоей шкуры сейчас циновку на эту дверь сделаю. Циновку! Я и слова-то такого не знал до той поры…

— …он ставит мат в пять ходов. Признаюсь, я находился в несколько опешившем состоянии. — Александр Евгениевич как поднял очки на лоб, так, казалось, и забыл про них.

— Опешившем? — Мэрионн фыркнула. — Говорите откровенно, господин Светлов: у вас отвисла челюсть по самый безупречный узел галстука.

— Во-первых, драгоценная госпожа, мои челюстные мышцы не рассчитаны на такое… упражнение. А во-вторых, после этого он проиграл мне шесть партий подряд, что примирило меня с реальностью.

— Ну да, а потом три выиграл!

— Бери выше, Алехандро, — напевно протянула Тень, с лица которой наконец-то сошло угрюмое выражение, и подставила Палачу пустой хрустальный бокал. — В итоге он выиграл благословение самой Хозяйки Ночи, пусть и моими устами, — но шевелила этими устами тогда вовсе не я!

Во дворик спустилась Птаха, посмотрела на набирающее обороты веселье, цапнула с ближайшего стола кубок и подошла к Воину.

— Пока я не стала произносить речи, хочу сразу договориться, — нервно водя пальцем по ободку, начала она. Демон чуть непонимающе нахмурился. — Давай я зайду к тебе через пару-тройку дней под вечер. У меня есть результаты.

— Понял тебя, — коротко отозвался глава отдела. — Заходи. А сейчас откладывай дела и поднимай кубок: есть первый тост. Настоящий, как положено. Эй, вы! — заорал он, перекрывая шум за столами. — Я начал там, начну и здесь! За Витольда Коваля, оборотня по судьбе и оперативника по призванию, хитрого бойца и простого мужика, доброго за столом и злого в драке, хорошего и плохого, мудрого и тупого, чт-тоб ему там, за порогом, вкусно пилось и славно дралось! Выпьем!

И нестройный хор собравшихся на тризне отозвался рёвом, от которого дрогнули стёкла Агентства:

— Выпьем!

— Выпьем… — прошептал мужчина в чёрном френче, стоя у окна своего кабинета и поднимая бокал с тёмным пивом. — Доброго посмертия, оборотень.

***

Япония. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Точное местоположение определить невозможно.

Небольшая, скромно обставленная комната была наполнена игрой света и тени. Полуденное солнце рисовало замысловатые картинки на бамбуковых циновках, ширма у входа легонько покачивалась от дыхания тёплого ветерка, а большое зеркало на стене отбрасывало блики на лицо стоявшего перед ним высокого светловолосого человека. Впрочем, смотревшего на своё отражение мужчину мало интересовали солнечные зайчики. Его мысли занимали лисы. Первое место с этими животными и пользой от оных делила его собственная внешность. Точнее, изменения в ней. А ещё точнее — то, что принесло эти изменения.

— Кто бы знал, — вполголоса пробормотал блондин, обводя пальцем пустующую правую глазницу и легонько касаясь маленького шрама на виске. — Кто бы мог предположить, что всё выйдет именно так? Наверное, мне надо сказать тебе спасибо, Кай? Впрочем, нет. Повременим с благодарностями. Сначала надо закончить то… что ещё даже и не началось как следует. Но всё же, какая ирония!

Он отошёл от зеркала, присел на низкую кушетку и тяжело вздохнул. В памяти у него вновь начала прокручиваться цепь событий, которая привела его сюда.

Три года назад, когда Братство вернулось в Санкт-Петербург, Нам в первую очередь ринулся проверять всех информаторов, что не могли пользоваться телефоном. Он как раз закончил долгую, но, увы, малосодержательную беседу с домовыми на окраине города, когда почувствовал, что компас, указующий на смертельную опасность, пытается его предупредить. В ту же самую секунду зазвонил мобильный.

— Времени мало, говорить буду быстро. Я не успею, — произнёс динамик голосом жены. — Слишком далеко. Знай одно: твой час ещё не пришел. Будет очень скверно, но ты не умрёшь. Клянусь. Постарайся сопротивляться как можно сильнее, так мне будет проще тебя запеленговать. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — прошептал Нам, дал отбой и повернулся в ту сторону, куда указала, наконец, вращавшаяся до того стрелка. — Здравствуй, Кай.

— Приветствую, — молодой человек с разноцветными глазами изящно поклонился. — Мне показалось, ты меня искал?

Вместо ответа Нам призвал всё, что ему было отпущено природой и нездешней кровью в его жилах. Поблизости не было ни реки, ни даже самой завалящей лужи (при такой-то жаре), но под ногами, всего в нескольких метрах, пролегали трубы. Неважно, к чему они были подключены: к системе центрального отопления или канализации, — главное, там была вода. Четыре фонтана кипятка в три человеческих роста каждый разом ударили из-под земли, и вокруг потомка Сейрю возник защитный купол, сотканный из мельчайших брызг.

— Занятно… — протянул Снежный Принц и вскинул руку. — А если так?

Щит выдержал три удара. На третьем, понимая, что защита рушится, Нам из последних сил сформировал то, что в своё время пафосно обозвал Молотом Меркурия, и нанёс удар. Противник даже не стал уклоняться, молот разбился о его грудь, растёкся мутной лужей, и Нам увидел последнюю на ближайшие три года картину: летящий ему в голову ледяной осколок.

Мужчина чуть содрогнулся. Это было не самое приятное воспоминание. Следующим, что он помнил, была клиника в Германии, вежливый до зубовного скрежета персонал и повзрослевший, до ужаса серьёзный Вит, забравший его оттуда.

— Агентство впаяло нам новый блок способностей тогда, после побоища в Исаакии, — сказал младший брат, когда они, наконец, устроились в самолёте и Нам начал задавать вопросы. — Абсолютный запрет на перемещение меж Гранями. Опять. Под «нам» я имею в виду тебя и меня. Сова теперь работает на них, так что её минула чаша сия.

— А Кит? — тихо спросил старший из братьев, поправляя непривычную повязку.

— Мертва, — коротко отозвался Вит, и немногие знали, чего ему стоила эта лаконичность. В воздухе повисло молчание. — Самая хреновая новость лично для тебя, на данный момент, — продолжил наконец Вит, — состоит в том, что твоё воссоединение с семейством продлится очень и очень недолго.

— В каком смысле?

— Син с ребёнком уходят на другую Грань. — Бывший командир Братства дал Наму переварить эту информацию и продолжил: — Тем не менее, видеться ты с ними сможешь. Полагаю, еженощно.

— А как же блокировка? — Нам уже понял, что с этим, новым Витом можно чувствовать себя спокойнее. Уверенность в голосе брата не заставляла сомневаться: он уже всё предусмотрел и просчитал.

— Агентство — кретины, — криво усмехнулся Вит. — Я стою в полушаге от того, чтоб стать эмиссаром Сна, так что их блок мне до одного места. А ты… понимаешь ли, мозг — это такая странная штучка, с которой нужно быть невероятно осторожным. Ты не уберёгся, и теперь подобная блокировка тебе не страшнее детских наручников. Как, впрочем, любая другая. Сомневаюсь, что даже я смогу тебя фиксировать. Опять же, любые энергетические метки и маячки будут отваливаться через час-полтора сами собой. Так что ты у нас Неуловимый Джо.

— Да кому он нужен, этот Джо? — грустно улыбнулся Нам.

— Не скажи, братишка, не скажи, — мечтательно протянул Вит и расплылся в хищном оскале. — После того, что затеяли мы с твоей супругой, охотиться за тобой будут только так. Ладно, поспи пока, а в городе мы уже на пару объясним тебе, что и как.

«Что» и в особенности «как» оказались такими, что Нам сперва усомнился в адекватности своего семейства.

— Но почему именно таким образом? — в сотый раз спросил он у Вита, невозмутимо пускавшего дымные кольца в потолок. — Зачем такие жертвы?

— Дело не в жертвах. Главное, чтоб дошёл смысл послания, — явно копируя кого-то, ответил брат. — И потом, до Син они так и так не доберутся. Вот до тебя — могут. Не сразу, так со временем. Соответственно, я хочу, чтобы мысли Воина были заняты одним единственным вопросом: как меня вернуть. А ты за это время успел выполнить всё, что нужно, к тому моменту, как он справится с этой, прямо скажем, нетривиальной задачкой.

— Ты идиот, — резюмировал Нам.

— Ес-сть такое дело. В любом случае, у меня будет полтора-два года на глубокую медитацию и постижение того, что я ни за что не смогу постичь здесь. Даже если… короче, за меня не бойся. Тебе не об этом нужно думать.

— О том, что «нужно», уже думаю. Мне потребуются ресурсы, малой. В основном, деньги и связи.

— Кицунэ дадут тебе всё и даже больше. Окончательную цену обговоришь с ними на месте, но я и так предполагаю, что они запросят. Заметь, даже оплата будет в твоих интересах.

Нам с любопытством посмотрел на свежеиспечённого эмиссара.

— Проблемы со старыми родственниками?

Вит радостно улыбнулся и кивнул.

— Именно, о мой догадливый квартерон. Именно со старыми и именно с родственниками. Но с этим, в любом случае, тебе предстоит разбираться гораздо позже. Сперва надо будет понять, какой путь ты выберешь…

Этот разговор состоялся всего десять дней назад. Целых десять дней назад. Потом была, правда, ещё сцена в аэропорту, целью которой было лишь сбить с толку наблюдателей Агентства, но всё же…

«Целая вечность». Нам потёр лоб, встал с кушетки, нацепил повязку на глаз, чтобы никого не испугать, и вышел на улицу. Под ноги тут же метнулись трое пушистых лисят и принялись умильно заглядывать в глаза, желая ласки и угощения. Одноглазый улыбнулся, потрепал детей по мягким ушам и развёл руками, показывая, что лакомства с собой нет. Зверьки переглянулись и потявкивая ускакали прочь по аккуратной дорожке, усыпанной мелким гравием. Нам с тоской посмотрел им вслед.

«Хочу так же. Ни забот, ни проблем, ни поисков, ни этой чёртовой грядущей борьбы…» Он внезапно обозлился на себя. «Ну, хватит. Подбери сопли, сноходец. Твои жена, сын и брат рассчитывают на тебя. Не говоря о прочих интересных личностях».

Нам прошёл по дорожке, свернул, чуть поплутал в перекрёстках и всё же выбрался туда, куда хотел попасть. К морю. Пелена тумана, скрывавшая Остров Кицунэ от досужих взоров, с берега была прозрачна, и бесконечный простор водной глади, как и всегда, полностью завладел взором и душой квартерона.

«Когда-нибудь я переберусь сюда», — думал он, наслаждаясь блеском солнца на волнах и запахом соли на ветру, — «или на Окинаву. Буду вставать с рассветом, медитировать, ловить рыбу и ни о чём не думать. Иногда будут приезжать Виты, старший и младший. Син наверняка всегда будет в разъездах, но я к этому привык… Ладно, довольно пустых грёз. Сосредоточимся на деле. Чего я больше хочу? Нет, не так. К сожалению, с этого момента мои желания отодвигаются на второй план. Что будет более эффективным? Япония — чудесная страна, но такому гайдзину, как я, будет тяжело подняться на нужный уровень быстро. У меня есть деньги, есть широчайшая шпионская сеть лисиц, и очень, очень мало времени. Я могу запатентовать то, что осталось от Совы, выстроить на этих ноу-хау техническую революцию и построить маленькую империю. Привлекательная мысль, вне всяких сомнений. Остается одно «но»: как бы я ни прятался, Агентство выйдет на меня. По крайней мере, может успеть выйти за эти полтора-два года, что остаются до начала исполнения пророчества и наших планов. Отсюда, дорогой друг, мы имеем только один вывод. И один выход».

По песку проскрипели осторожные шаги, и Нам повернулся, не желая заставлять ждать хозяина Острова.

— Господин Инари.

— Господин Нам.

Вежливые поклоны с обеих сторон. Сегодня господин Инари выглядел стариком с молодыми ярко-синими глазами, выделявшимися на морщинистом, обрамлённом седыми прядями лице. Нам выпрямился, бросил через плечо последний взгляд на море и сосредоточился на собеседнике.

— Общались со своим предком? — вежливо спросил хозяин Острова.

— Просто размышлял, — честно ответил одноглазый. — Взвешивал принятое решение на весах личной морали, если мне позволено будет так выразиться.

— О, значит, решение принято, — с лёгкой улыбкой кивнул старик. — И если его потребовалось столь тщательно измерять, то я даже могу предположить, к чему именно склонилось ваше сердце.

— Не сердце, — покачал головой Нам. — Разум.

— Похвально. — Господин Инари простецки присел на корточки, поковырял указательным пальцем песок под ногами, выцарапал камушек и, не вставая, легко запустил цепочку «блинчиков» по воде. Нам прикинул расстояние до кромки прибоя. Выходило метров пятнадцать. — Что ж, полагаю, подобное развитие событий принесёт, в конечном счёте, пользу всем нам.

— Надеюсь, господин Инари.

— Что требуется от скромного отшельника и его потомства и подчинённых?

Нам помолчал, определяясь, с чего начать, потом вздохнул:

— Мне нужно расположение и привычки всех глав якудза на островах и вне их пределов. Также, возможно, позже, мне понадобится помощь ваших детей и внуков в Поднебесной.

Господин Инари отряхнул ладонь, выпрямился и медленно кивнул.

— Информация будет у вас в течение недели. Что-нибудь ещё?

— Думаю, нам стоит перенести нашу беседу в более подобающее место, — задумчиво произнёс Нам. — Предстоит много денежных расчётов.

Они ступили на дорожку, ведущую от пляжа, и неторопливо направились вглубь Острова Кицунэ.

«Война, — вздохнуло море у них за спиной. — Опять грядёт война…»