Глава четырнадцатая

Санкт-Петербург. Двадцать пятое ноября. Бар «Великое Древо». Поздний вечер.

Риве хватило времени провести полный осмотр всех помещений и разложить по полочкам в голове полученные данные. Ощущение неправильности происходящего пришло к ней вместе со звуком тормозов подъехавшего к бару автомобиля. Девушка рванулась к выжившим боевикам, с комфортом устроенным в углу кабака, и выругалась последними словами.

— Откуда столько экспрессии? — по ступенькам уже спускался Воин. За его спиной виднелись одинаковые физиономии братьев Самойленко, раскосый Гаури с ноутбуком под мышкой и плохо знакомая Риве блондинка — по слухам, протеже Светлова.

— У нас только трупы, — коротко отозвалась девушка, поднимаясь с колен. — И я не могу установить причину смерти.

— Трупы — это плохо, — глава Второго отдела недовольно поморщился, и Рива невольно воззрилась на него во все глаза: настолько непривычным показался ей привычный ранее имидж наставника, как бы парадоксально это ни звучало. А Воин, не теряя времени, принялся раздавать указания:

— Так, ребятки. Гаури — с тебя жёсткий диск ноутбука свежеубиенного кровососа. Любое упоминание проекта — повод для паники. Братцы, займитесь зачисткой. Нуарейн — на тебе несостоявшиеся биологические источники информации. Не все сразу, а только эта свежая парочка. Я хочу знать, почему они умерли именно сейчас. Вопросы? Нет. Тогда работаем. Рива, для начала — их документы и оружие. Пиво тут приличное есть?

— Одна бочка. Вон тот кран.

— Прекрасно. Давай сюда папку и рассказывай по пунктам. Кто, куда, зачем.

Воин внимательно выслушал отчёт Ривы по ликвидации, осмотрел пистолеты, изучил бумаги и тяжело вздохнул.

— Хреново, что могу сказать. Здесь только общие данные, ничего конкретного, но и это утечка. Кем был этот «комарик»?

— Уже проверили, однако, — подал голос Гаури, терзая клавиатуру. — Обычное Дитя Каина. Среднестатистическое.

— Обычное — быть может, но из средней статистики он всё же выбивался, — задумчиво произнесла Рива. — Бросился на меня как хороший боец.

— Естественно, — Воин пожал плечами. — Он охотился, несмотря на договор, значит, привык к крови. Переедал, если можно так выразиться. А даже у самых мелких комариков, если они хорошо питаются, способности медленно, но верно растут. Так что ничего удивительного. Что там с его связями, Гаури?

— Сейчас пробиваем, — отозвался оперативник. — От соцсетей и почты до номеров телефонов и прочей ерунды.

— Чувствую, чёрта с два мы там что найдём. Парень явно был посредником. И вряд ли продавцом. Что на диске?

Чукча презрительно фыркнул:

— Порнография, однако. Книжки. Пара фильмов. Мелочь.

— Верю, но сдай Птахе проверить, как вернёмся. Мало ли там что шифрованное.

— Так точно.

— Нуар, что у тебя?

— Лучше всё-таки Нуарейн, — негромко, но твёрдо попросила женщина. — Мне дорога полноценность моего имени.

— Без проблем. Прости, дурацкая привычка сокращать имена. Нуарейн, отчёт.

— Я абсолютно уверена, что здесь присутствует заклятие. Многокомпонентная составляющая. Видимо, оно должно было срабатывать при определённых условиях.

— То есть, их убило смертным заклятьем.

— Нет. Убил их цианид.

— Прости?

— Заклятье было капсулой для яда. Сработало по неизвестной мне схеме. Смотрите.

Нуарейн протянула руку ладонью к Воину и прикрыла глаза. Тот прислушался к тому, что транслировала ему оперативница, и кивнул.

— Усвоил. И я даже представляю, что это такое. Спасибо.

Рива приподняла бровь:

— Это то, о чём я думаю?

Воин не обратил на неё ни малейшего внимания. Несколько секунд он смотрел куда-то в потолок, а на лице его отражалась напряжённая работа мысли. Затем он заговорил:

— Факт первый. Остаточный фон Кристиана сохранился на папке, а не в ней. Далее. Документы наёмников сделаны первоклассно и имеют на себе отпечаток. Их работал кто-то, знакомый с энергетикой, возможно, выходец с иной Грани. Первый вариант на отработку — «Доки Своего Дела». Братцы, ими займётесь вы. Догадки по яду подтверждаю. Выводы с учётом поступивших данных, ученица?

— С вероятностью в девяносто два процента Кристиан был посредником, — привычно округляя десятые доли, начала Рива. — Девяносто пять процентов на то, что он не знал о том, что именно хранит. Восемьдесят пять на то, что ему пообещали куплю-продажу, но на самом деле собирались ликвидировать и забрать данные.

— Вероятности по сторонам Договора?

— Утечка от вампиров — пятьдесят восемь процентов. Оборотни и Охотники — примерно по тринадцать с половиной. Остальное на атаку со стороны и внутреннюю утечку.

— Значит, кровососы, — глава отдела поднялся и вытащил мобильный телефон. — Остальных не исключаем, но с Анной будем разбираться в первую очередь. Главное — определить, кому эта утечка поступила. Сходу вижу два варианта: Бэрринг и некто неизвестный. Детей Каина отработаем в первую очередь, будем надеяться, документы приведут к чему-то ещё. Вопросы, предложения, возражения?

— Воин, прошу прощения, — Нуарейн вопросительно взглянула на старшего группы, — ты сказал, что подтверждаешь догадки по яду. О чём речь? Кто использует подобную технику заклятий?

Демон коротко глянул на оперативницу. Остальные члены группы старательно прятали глаза. Повисла пауза.

— Мы, — последовал, наконец, ответ. — Это наша система набора наёмников, когда не хватает своих людей или когда нужно «пушечное мясо». У нас в доме крыса, мальчики и девочки, и именно нам предстоит определить, где её нора. Когда вернёмся в офис, придётся подписывать множество бумаг в присутствии Светлова. С этого момента я объявляю начало кризиса.

Он набрал номер и приложил телефон к уху.

— Беккер? Мне нужна госпожа Шварц. Срочно.

***

Санкт-Петербург. Двадцать пятое ноября. Офис консалтинговой компании «Schwarz&Co». Поздний вечер.

Госпожа Шварц изволила почивать. Мало кто знал, что Детям Каина сон необходим так же, как и людям, а скорее даже — как кошкам. Мозг практически бессмертных существ нуждался в отдыхе, иначе постоянное напряжение сводило их с ума. За тысячи лет на этом обожглись многие вампиры, считавшие, что после обращения они лишены абсолютно всех человеческих слабостей. История неоднократно доказывала, что подобное утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Сон был необходим Детям Каина, чтобы избавить их от тяжести проблем и груза ответственности за когда-то принятое решение или насильственное обращение. Для того, чтобы была возможность забывать. Забывать о бренности тех, кто когда-то был родным и близким, забывать о том, что само существование Ночного Народа зиждется на чьих-то страданиях, а то и смерти. Забывать о прошлой жизни. Именно поэтому сон являлся для вампиров чем-то сакральным, не принимающим чужого вторжения. И нарушение сна было, пожалуй, одним из самых серьёзных грехов, упомянутых в религии Каина, наряду с убийством себе подобного: «Не нарушь чужого сна, ибо только во сне мы становимся тем, кто мы есть, и забываем о том, кто мы по сути».

В данном случае у дворецкого Анны не было иного выхода, кроме как прервать сон своей госпожи. Звонок, поступивший на её телефон, был с того самого номера, а уж голос, немедленно потребовавший госпожу Шварц к аппарату, и вовсе вызвал дрожь в нижних конечностях. Именно поэтому Эрнтемонат Беккер, Дитя Каина с более чем двухсотлетним сроком жизни, довольно долго мялся у дверей личного кабинета своей хозяйки. Но всё же решился переступить через давно въевшийся в плоть и кости этикет и нарушил её покой:

— Госпожа…

Помещение, погружённое в полумрак, изначально не предполагало окон по своей планировке. Бежевая и белая драпировка на стенах, свечи, свитки с изречениями Кун-цзы — в последнее время госпожа Шварц увлеклась культурой Востока, — оригами на небольших бамбуковых столиках и, как дань традиции, огромный гроб красного дерева. Открытый.

— Госпожа Шварц, я приношу все возможные извинения, но…

Сила главы клана на мгновение коснулась сознания дворецкого, прочитала всё, что ей было нужно, и отступила.

— Нет нужды просить прощения, August, я слышу, что моё присутствие неотлагательно. Кроме того, не стоит спать до полуночи, это развращает. Трубку.

Беккер с поклоном передал телефон госпоже и деликатно отвернулся: Анна предпочитала не стеснять себя одеждой во время сна.

Госпожа Шварц поднесла мобильный к уху.

— Анна. Прошу простить за ранний звонок. Мне необходимо определённое объяснение ваших действий, — голос Воина, как всегда в последнее время, жёстко диссонировал со стилем и содержанием речи. Шварц поморщилась:

— Давай будем, наконец, проще, а то я разозлюсь, средний из старших.

— Короче, — тут же перешёл на привычные некогда интонации Воин, — у нас утечка, упырица. Из самых что ни на есть верхов. Остальные подтянутся позже. Ты нужна мне прямо сейчас, чтоб понять, что это не ваши облажались. Бери за зад всех, кто в теме проекта, и дуй сюда. Диспозиция ясна?

Анна мигом села и поправила растрепавшиеся волосы. Она уже давно просила начальника Второго отдела вернуться к прежнему стилю общения, но необходимый результат был покуда недостижим. И тут вдруг… А это значит — что?

— Поняла тебя, Воин. Полчаса, и мы на месте. Устроит?

— Да. Я выслал к твоей резиденции бойцов. Поедешь с сопровождением.

— Всё настолько серьёзно?

— Да.

— Хорошо. Жди.

— Жду.

Глава клана отложила телефон и посмотрела на стену. «Лишь то — ошибка, что невозможно исправить», — изрёк ей свиток со словами Учителя.

— Такой ошибки я не совершала, — пробормотала Анна, выбралась из гроба и принялась одеваться. — Я же не дура, в конце концов. Ладно. Кажется, мои отношения с Агентством переходят на новый уровень. Оно и к лучшему. Или нет? В любом случае, стоит подготовиться. Получаса более чем достаточно.

***

Санкт-Петербург. Двадцать пятое ноября. Станция метро «Маяковская». Поздний вечер.

Осенняя смесь дождя со снегом не щадила ни окраины города, ни его центр. Дренажная система не справлялась с как обычно «неожиданно» наступившей непогодой, и передвигаться по самому знаменитому проспекту Петербурга, даже в столь позднее — а значит, не очень людное — время было непростой задачей.

Неподалёку от выхода из метро, возле фонарного столба на продуваемом всеми ветрами перекрёстке, стоял мужчина. Вот уж ему-то в любом случае было наплевать на непогоду: во-первых, благодаря плотной одежде, с ткани которой, не впитываясь, катились мутные ручейки, а во-вторых — из-за шикарных демисезонных ботинок «сорок-последнего» размера. Надвинутая на глаза кожаная кепка на меху надёжно скрывала в тени глаза и нос здоровяка, оставляя на свету только гладко выбритый подбородок и щёки с ямочками, трогательными даже при столь брутальной внешности.

В какой-то момент, следуя одному ему ведомым мыслям, мужчина встряхнулся, провёл по плечам широкими ладонями в кожаных перчатках, стряхивая капли, и двинулся в сторону круглосуточной кофейни. Десяток-другой шагов, каждый из которых иной бы считал за два стандартных, и дверь гостеприимного заведения закрылась за его спиной.

В кофейне мужчина, не теряя времени, прошёл вглубь зала и сел за столик. Стянул перчатки, сунул их в снятую кепку, давая посетителям возможность рассмотреть широкий борцовский затылок и ёжик каштановых волос. Широко расставленные карие глаза с теплотой посмотрели на того, а точнее, ту, кто ждал его за этим столиком. Странное дело: если внушительный мужчина притягивал взгляды и с лёгкостью врезался в память своей несколько нестандартной внешностью, то его собеседницу вряд ли бы кто-то смог описать и под пытками. Да, сидела рядом какая-то девица. Тощая, вроде бы. И, кажется, брюнетка. Или рыжая… Или она вообще шапку не снимала. Была и была. Ну а уж разговор, который вёлся за этим столиком, и подавно был скрыт от досужих ушей вуалью.

— У меня адски мало времени, Винс, — произнесла девушка, ограничив приветствия коротким кивком. — Честное слово, я была бы рада с тобой поболтать, как прежде, но умоляю: у меня пять минут, не более. Рассказывай.

— Я принёс три фразы, — послушно начал названный Винсом. — И да, можешь не напоминать: никаких имён. Итак, он просил передать следующее: «Ни в коем случае не действуй сама. Ты помнишь, как зачищать следы, но вокруг тебя не идиоты. Направь на след, не создавай его». И добавил: «Ни при каких обстоятельствах не отправляйся туда самостоятельно».

Собеседница Винса фыркнула.

— За кого он меня принимает, скажите на милость? — вопрос был явно риторическим. — Он что, считает, что я малолетка, способная похерить многолетний план во имя собственных амбиций? Или что шило в моей заднице достигло размеров клинка Зигфрида? Ладно, с предупреждениями всё ясно. Что скажет третья фраза по моему вопросу?

Винсент положил на стол бумажку, которую несколько месяцев назад получил в Осаке.

— Это адрес. В Екатеринбурге. Цитирую: «Там женщина, которая тебе нужна».

— Сплошные женщины, — ещё раз фыркнула та, будто не причисляя себя к этому полу. — Правы, ох правы были французы: хотите на задницу проблем — ищите женщину.

— Кажется, там было как-то не так, — неуверенно протянул здоровяк. — Но как правильно, я не помню. Ты же знаешь…

— Знаю, знаю. Какая разница, так или не так? Смысл точно был этот. Ну да черт с ними, с французами и их бесконечными les femmes. Ещё что-то?

— Нет, — покачал головой Винсент. — Ты точно не можешь задержаться?

— Друг мой, у нас в городе опять ад, содомия, скотоложество и прочие радости жизни. Это не принимая в расчёт деятельность Агентства, чтоб ему икнулось.

— Всему разом? — с улыбкой уточнил мужчина.

— И каждому по отдельности, — подхватила его собеседница. — В общем, я уже говорила, что время — не тот товар, которым я могу сейчас свободно распоряжаться.

— Ладно, — вздохнул тот. — Лети. Я, с твоего позволения, ещё задержусь. Здесь, кажется, в своё время готовили недурной глинтвейн.

— Те времена давно прошли, — откликнулась женщина, поднимаясь из-за стола и забирая с него бумажку. — Вино гадкое, мёд технический, специй не докладывают, и вообще… но для тебя могут сделать исключение. Ты у нас мужчина видный. Так, чуть не забыла в этой спешке. Это сообщение будет последним, и его можешь передать хоть телефоном, хоть почтой, хоть голубем: сейчас всем будет не до того. «Всё в силе. Как только будет получено искомое, можно начинать. Даты те же. Левая ближняя ножка стола».

— П-прости, что?

— «Левая ближняя ножка стола», — невозмутимо повторила женщина. — Запомни накрепко. Именно левая и именно ближняя. Не правая и не дальняя.

— Я когда-нибудь с ума сойду с вашими тайнами, — пожаловался Винсент, прокручивая в мозгу услышанное.

— Не сойдёшь, — пообещала его собеседница. — Я же сказала, это последнее сообщение. Всё. Он уже гарантировал тебе помощь в твоих поисках? Оплата достойная? В самолетах не жмёт?

— Всё, как ты говоришь, помимо последнего пункта, — усмехнулся мужчина. — Давай, беги. Я же вижу, тебе не терпится.

— «Жу-же-жу», — передразнила та, завязывая шарф. — Я улетела. Береги себя, Винсент. Скоро увидимся. Уже по-настоящему, как полагается.

— Надеюсь, — пробормотал он ей вслед и поднял руку, подзывая официантку. — Девушка, я был у вас едва ли не пять лет назад, и раньше здесь готовили прекрасный глинтвейн. Не поможете согреться бедному усталому путнику? А я напишу для вас песню, хотите?

Когда и как собеседница обаятельного здоровяка покинула кафе, не заметил никто, включая очарованную официантку.