Глава 2. Студентка под покровительством / Практика на Лысой горе / Марина Комарова
 

Глава 2. Студентка под покровительством

0.00
 
Глава 2. Студентка под покровительством

Павел Константинович Вий-Совяцкий предпочитал прогулки пешком. По университету. Шел степенно и неторопливо, сложив руки за спиной. Из-за поворота сначала появлялся значительный живот и уж потом — всё остальное. Шёл немного вразвалочку, наблюдая из-под полуприкрытых век за студентами и преподавателями. И те, и другие невольно вытягивались по струнке, когда ректор проходил мимо.

— Ой, — Дина попятилась к стене. — Павел Константинович, здрасте!

Я поднял голову от её практической работы, хмуро глянул вперёд и встретился с невыразительным взглядом голубых глаз. Впрочем, невыразительность — не совсем подходящее слово. По спине пробежал холодок. Вий-Совяцкий умел видеть насквозь.

— Помогаете студентке? — спросил он и, заметив мой кивок, продолжил: — Похвально, Андрей Григорьевич. После этой пары жду вас у себя.

Не дожидаясь реакции, медленно пошёл дальше, величественно отвечая на приветсвия студентов. Я мысленно выругался. Как всегда, совсем в неподходящий момент. А ведь Сашка хотела показать мне лаборатории злыдней. Эх, нет в жизни счастья. Я снова уткнулся в практическую работу.

— Дин, смотри сюда. Природные силы у тебя замыкаются в круге, вот и нет результата. А должен быть постоянный контакт для подпитки. Ясно?

Дина быстро закивала:

— Да, но как?

— Так. — Я быстро набросал в углу листа схему для пропускания энергии. — Попробуй это, только осторожно.

— А на людях можно? — вдруг оживилась она.

Я озадаченно уставился на студентку:

— А конкретнее?

Динка опустила голову, забирая у меня из рук свою практическую.

— На Ваське, достал уже.

Я только хмыкнул:

— Васька — не люди, можно.

Она широко распахнула жёлтые глазищи, потом хихикнула, прижав почерканную работу к груди.

— Так точно! Спасибо, Андрей Григорьевич!

Я только посмотрел ей вслед: маленькая, юркая, бойкая. Просто огонёк на ветру. По характеру совсем непохожа на брата. Такой старосте вся группа радуется. И это не глядя на то, что может и с Багрищенко повздорить, и с Яровой что-то не поделить, и списать не дать. Не очень хорошо, когда в группе несколько лидеров и каждый тянет одеяло на себя, но к Динке всё равно все относятся хорошо.

Вздохнув, я быстро пошёл в столовую. Всё же на голодный желудок лучше не вести предмет. На носу, точнее, на шестой паре у меня лекция у провидцев, а эти ребята могут любого довести до белого каления.

В столовой пахло свежей сдобой и голубцами. Буфетчица — Горпына Петровна Пацюк — дама зрелая, размеров из приятных стремящихся к дородным, в белом фартуке и накрахмаленном чепчике, что-то сосредоточенно вычеркивала из ведомости.

За столиком в углу сидела Сашка. Увидев меня, помахала ложкой, мол, иди сюда. Быстро преодолев разделявшее нас расстояние, уселся рядом.

— Чего вид такой загнанный? — поинтересовалась она, не прекращая есть.

Я провёл ладонями по лицу:

— Знаешь, после первого курса это неудивительно. Они мне чуть чучело не сожгли. Хотя тренировались вызывать дождь.

Сашка хихикнула:

— Майся-мучайся. Как я в своё время. Только мои, — она поморщилась, — до сих успокоиться не могут.

Я сделал вид, что не понимаю, о чём речь. О знакомстве мы больше не заговаривали и делали вид, что всё идёт так, как должно быть. И не было любовного зелья.

К нам приблизилась Пацюк, посмотрела на меня сверху вниз со страстным желанием накормить.

— Уж никак голодать решил? — прозвучало настолько грозно, что захотелось пригнуться.

— Нет, Горпына Петровна, что вы, — пробормотал я.

— Тогда чего мимо проходишь?!

— А он поздороваться, — нашлась Саша, с трудом сдерживая улыбку.

— Здороваться — потом, — отчеканила Пацюк, — питание куда важнее. Жди.

Я шутливо поднял руки, показывая, что сдаюсь. Она только покачала головой.

— Ох, молодёжь, совсем о здоровье не думаете.

Продолжая бурчать под нос, буфетчица пошла к стойке.

Саша проводила её внимательным взглядом. Потом облегчённо выдохнула.

— Ты ей лучше не перечь — хуже будет. Я раз села на диету, так меня потом к ректору потащили, с визгами, что загнобили молодой кадр, и он теперь есть отказывается. Еле отбилась.

Упоминание о Вие заставило поморщиться.

— Не поминай, а то явится. Мне скоро к нему идти.

В тёмных глазах Саши заплескалось беспокойство.

— Что случилось?

— А чёрт его знает, — мрачно отозвался я и тут же смолк. А стоило ли упоминать Дидько?

На стол медленно опустилась глиняная пиала с глубоким бортиком, наполненная до самой красной каёмочки варениками. Рядом с глухим стуком легла плошка со сметаной. Вареник вылетел из тарелки и, завертевшись, плюхнулся в сметану.

— Предпочитаю есть сам, — сообщил я, беря вилку. Вареник виновато повесил ушки и замер. Сашка молча взирала на эту картину.

— Однако, — пробормотала она лёгкой ноткой обиды. — А меня не слушаются.

— Просто ты плохо себя ведёшь, — пробормотал я, принимаясь за еду. — А о танцующих варениках буфетчицы Пацюк слухи ходят по всей Полтаве. М-м-м, с капустой у неё особенно хороши!

Саша отставила тарелку и, подперев щеку кулаком, внимательно посмотрела на меня.

— Откуда? Ты ж говорил, что не местный.

— Не-а. Но часто гостил.

— И как?

Я поднял руку и показал большой палец, продолжая шустро разбираться с кушанием. Пацюк готовила — пальчики оближешь. Неудивительно, что студенты не пугались ни летающих варениов, ни на подпрыгивающих голубцов, шустро сновавших над тарелками. С разносчиками тут не сложилось, а очереди Горпына Петровна терпеть не может, потому вся еда к парням и девчонкам добиралась самостоятельно. Полёты тарелок и столовых приборов не прекращались даже тогда, когда в столовую входил Вий-Совяцкий. Скорее уж становилось ещё оживлённее, ибо раз появился ректор, значит, надо скорее обслужить. Обед у него всегда был важным событием: миска борща со сметаной, свежие подрумяненные пампушки с чесноком, нарезанное на блюдце солёное сало. Отдельно тарелка с изумительной квашеной капустой с клюквой. Огромную красную кружку с горячим чаем Вий-Совяцкий выпивал только после того, как управлялся с обедом. Последнюю пампушку всегда заворачивал в столовскую салфетку и уносил с собой. Никто так и не знал, зачем и кому он это носит.

В первый раз его появление в столовой напрочь отбило аппетит, однако поглядев на довольно трескавших рядом ребят, я понял, что это не опасно. Хоть и не студент, но железной уверенностью не обладал. Особенно, в нескольких метрах от сурового ректора.

Только спустя неделю прошла неловкость, и я научился не обращать за едой ни на кого внимания. Вздохнув, тоскливо уставился на оставшиеся вареники.

— Ну, не переживай ты так, — улыбнулась Саша. — Вечером всё посмотрим. Не убьёт же он тебя!

— Мда, утешила. А что, были уже кого… того?

Она чуть поморщилась и убрала за ухо чёрную прядь, потом принялась рыться в сумочке.

— Убить — нет, а вот уволить — да. Но это даже хуже, потому что без права восстановления. Вий-Совяцкий хоть и строг, но без причины козни строить не станет.

Я поперхнулся и закашлялся. Вот не зря сегодня всю ночь проворочался, думая о своём предшественнике. Кто был куратором мольфаров? Почему покинул их среди года? Или всё же не он сам ушёл, а его… ушли?

— А что может стать причиной? — осторожно спросил я.

Сашка принялась сосредоточенно красить губы. На некоторое время повисла тишина. Удовлетворившись наведённой красотой и надлежащим цветом, она сунула зеркальце и помаду в косметичку.

— Разное. К преподавателям тут требования куда строже, чем к студентам. Вий-Совяцкий в штыки воспринимает всё, что может грозить его студентам. Даже репутация заведения — это не то. А вот учащиеся… — Саша смолкла и вздохнула. — Была тут история…

Она вздрогнула от резко затрезвонившего мобильника.

— Кому ещё не спится, — пробормотала Саша, беря трубку.

Надежда, что собеседник скажет пару слов, и она продолжит историю, не оправдались. Тот оказался говорлив не в меру. И когда на меня бросили беспомощный взгляд, я понял, что лучше удалиться.

На выходе из столовой глянул на время. Ни туда, ни сюда. Плохо. Придётся пооколачиваться возле ректорской двери. Медленно пошёл по коридору и внезапно вспомнил, что завтра обещал устроить своим сюрприз. Любые знания лучше получать на практике — теория может дать лишь общее представление.

Свернув налево, в тёмный узкий коридорчик, я быстро прошел несколько дверей, направляясь в самый конец. Дверь в библиотеку оказалась приоткрытой, в нос ударил запах старой бумаги и пыли. Внутри было просторно, ряды столов уходили вдаль. Честно говоря, даже не мог представить, как так выходит: то ли обман зрения, то ли с помещением и впрямь что-то не так. Изнутри оно казалось куда больше, чем снаружи.

Библиотекарь отсутствовал, настольная лампа бросала жёлтый густой свет на раскрытый разворот журнала «Бесы и ведьмы». Рядом лежали круглые очки с толстыми стёклами.

Решив, что разберусь и так, я подошёл к шкафу с пометкой «Мольфары». Корешки книг, потрёпанные и старые, угрюмо взирали на меня сверху. Мол, пришёл ещё один, нет нам покоя. Интересно, скольких уж преподавателей они тут повидали?

Синяя брошюра с золотым тиснением, считай, сама прыгнула в руки. Открыв, я изумлённо уставился на страницы: новые, лощёные, касаешься пальцами — будто кожу гладят. Кирилл Громов «В тени Лысогорья». Имя ничего не сказало да и название тоже. Пролистав брошюру, понял, что это какое-то исследование на манер дневника. Удивлению не было предела: откуда здесь такое? Может, кто из студентов пошалил и сунул на полку?

— Кхе-кхе, — послышалось за спиной, — что мы тут выбираем?

Сжав брошюру, я быстро обернулся и встретился с внимательным взглядом чёрных глаз. Библиотекарь едва достигал мне плеча, имел крючковатый нос, торчащие в разные стороны седые волосы и извечную ухмылку на губах. Одевался во всё тёмное и мешковатое, но при этом всё равно напоминал гнома из сказки. Пусть даже и не совсем обычного гнома.

— Добрый день. Мне бы что-то для первого курса мольфаров, с базовой практикой.

Кряхтя и охая, библиотекарь приблизился к своему столу и нацепил очки.

— Демонстрировать будете? — важно поинтересовался он, слюнявя палец и открывая огромный журнал.

— Да-да, — ответил я, пытаясь осторожно положить брошюру назад.

— Берите, — неожиданно сказал он, и я озадаченно обернулся.

— Что?

— Книжицу, что назад пытаетесь пристроить, — пояснил библиотекарь, склонив голову и что-то записывая. — Может, не лучший материал, но лишним не будет. Постойте тут, я сейчас.

Он шустро нырнул куда-то между шкафами. Пока я пытался сообразить куда именно, библиотекарь вернулся и всучил мне в руки толстенный том в кожаной обложке.

— Вот это самое оно. Распишитесь мне осё. А то книг понабирают, а потом бегай за ними.

Я молча поставил подпись, зная, что спорить нет смысла. Кому какая разница, что человек я приличный и всегда возвращаю то, что не моё?

— Вот и славно, — пробубнил он, усаживаясь за журнал и начиная листать страницы.

Я ещё раз посмотрел на тёмное местечко между шкафами и всё же не выдержал, любопытство победило.

— Скажите, а куда это вы исчезали?

Он крякнул и посмотрел на меня поверх очков. Взгляд внезапно оказался удивительно цепким и пронзительным.

— Заметил, — хмыкнул. — Ишь какой. Внимательный.

Я чуть пожал плечами, мол, что есть, то есть.

— Так куда?

— Туда, — невозмутимо ответил он. — Не все книги можно видеть студентам. Поэтому, как только управитесь, — назад сразу.

Заверив, что всё понял, я покинул библиотеку. Чудом успел заскочить к себе, чтобы оставить книги — не хватало ещё, чтобы Вий-Совяцкий начал умничать по поводу моей методики. Меньше знает — крепче спит.

В общежитии было тихо, многие преподаватели ещё вели пары. Впрочем, к Вий-Совяцкому я прилетел, едва не опоздав. Звонок раздался именно тогда, когда моя рука легла на ручку ректорской двери. На мгновение к горлу подкатил комок. Сглотнув, нахмурился и отогнал панику. Нечего тут, а если заставит собрать вещи…Нет, не буду об этом думать.

— Разрешите?

— Заходите, Чугайстрин, — донёсся низкий голос.

Вий-Совяцкий стоял возле окна и поливал кактус. Кактус выглядел крайне печально: почерневший, с загнутыми колючками и бледно-жёлтым подвявшим цветком. Когда Вий-Совяцкий подходил ближе, казалось, кактус настораживался. Впрочем, было от чего.

Выгоревшая голубая лейка в виде рыбки со стуком опустилась на подоконник.

— Рассказывайте, Андрей Григорьевич.

Я настороженно посмотрел на него. Терпеть не могу такую постановку вопроса. Успеваешь вспомнить всё, где напортачил и где только собрался. Неужто будет вычитывать за самоуправство с любовным заклятием?

— Что именно? — уточнил я, стараясь говорить ровно.

Вий-Совяцкий заложил руки за спину и внимательно смотрел в окно. При этом было мерзкое чувство, что затылком всё равно наблюдает за мной.

— Всё. Что успели узнать, что вам удалось больше всего… — он сделал паузу, — может, что-то не нравится.

Тон спокойный и даже доброжелательный. Поди разбери что у него на уме, расслабляться в любом случае не стоит.

— Всё в порядке, Павел Константинович. Как на новом месте. Но вникаю, к тому же есть у кого спросить, если что неясно.

Ответ получился более, чем аккуратным, однако сдаваться я не собирался. Уж если и решит меня гонять в хвост и гриву, то пусть сам и начинает.

— А студенты как? Что скажете о группе? — допрос продолжался в разрезе обычной беседы, но я нутром чувствовал, что что-то не так. Только… то ли Вий-Совяцкий не знает, как к этому подойти, то ли доводит меня нужной кондиции. Но я склонялся ко второму. В присутствии ректора мозги почему-то прекращали нормально работать.

— Хорошая группа, — выдавил я. — Ребята тянутся к знаниям, особых разгильдяев назвать не могу. Может, это пока, дальше время покажет.

— И сколько же времени вы собираетесь здесь проработать? — хмыкнул Вий-Совяцкий, медленно поворачиваясь и в упор глядя на меня. Тут же пробрал мороз, но я не отвёл глаз.

— Если вы хотите знать точно, то тут лучше знает кафедра провидцев, — сам не понял, как меня понесло дерзить. — А так… настроен серьёзно. Университет мне нравится.

Выражение лица Вий-Совяцкого не изменилось. Он медленно преодолел расстояние от окна к столу; сел, положил сцеплённые замком руки на полированную крышку.

— Занятно, — резюмировал. — А что скажете о Татьяне Багрищенко?

Я чуть нахмурился. Хорошенькая сообразительная студентка. Чем-то напоминает синицу. Тёмненькая, изящная, лёгкая на подъём. Не дружит с общемагической историей, однако обладает недюжинной силой и с огромным усердием выполняет лабораторные работы.

Приблизительно это я и сказал, только в более официальной форме. Вий-Совяцкий достал ручку с набалдашником в виде черепа и задумчиво постучал по столу. Тёмные провалы глаз черепушки вспыхнули мертвенно-зелёным огнём. Хорошо хоть удалось не дёрнуться от неожиданности.

— Что ж, думаю, это неплохо, — наконец произнёс он. — Но есть ещё кое-что… и вы, Андрей Григорьевич, должны быть в курсе.

Я настороженно посмотрел на Вий-Совяцкого. Вернулось ощущение, что в кабинете вновь властвует мороз. Но на меня не обратили внимания.

— Таня находится в университете под моим покровительством.

Я молча изогнул бровь. Понятия не имею, что это такое, но явно дело серьёзное, раз за это взялся сам Вий-Совяцкий.

Крохотные челюсти черепа разжались, выскользнул чёрные раздвоённый язык, послышалось шипение.

— Девочка способная, я рад, что вы это уже отметили. Это хорошо. Её наследственность позволяет и без специального образования ведьмачить на высшем уровне.

— Ведьмачить? — переспросил я. — Вы хотите сказать, что на мольфарском отделении ей не место?

Вий-Совяцкий иронично изогнул губы, потом закатил глаза и вздохнул. Вроде ничего особенного, но мне стало стыдно до чёртиков за собственную невоздержанность.

— Ваши домыслы — не мои слова. Поэтому молчите и слушайте.

Шипение стало громче, раздвоённый язычок задрожал.

— А ну цыц! — шикнул он на череп. Тот мигом смолк, лишь обиженно сверкнул зелёными глазами. Вий-Совяцкий продолжил: — Багрищенко — один из сильнейших родов ведьм на Полтавщине. Тётка Тани — Оляна Багрищенко — имеет на университет зуб. Она очень хотела, чтобы племянница пошла на факультет ведьмаков. Сами поднимаете, мольфарское отделение — нонсенс в некотором смысле.

Я кивнул. Ещё бы! Драка за первенство всегда была и будет. Неважно, кто её затеял: мольфары с запада, характерники с востока, ведьмы из центра, провидцы с юга или злыдни с севера. Все пытаются доказать, что они лучше, только вот порой методы, кхм, оставляют желать лучшего…

— Крутостью нрава, — продолжал Вий-Совяцкий, — Татьяна уродилась в мать… покойную. Упёрлась, что не станет идти по семейному пути и решила пойти к мольфарам. Не знаю, сколько времени угробила, но сумела отыскать себе учителя. Упорно занималась и в результате — поступила к нам.

Я лишь слушал, пытаясь перевари информацию. Нет, конечно, всякое бывает, но с таким упрямством я встречался в первый раз. Тут то ли тётя до такой степени заездила племянницу, что та взбунтовалась, то ли племянница обладает воистину нравом барана и упёрлась в свои ненаглядные принципы.

— Кто попадает в университет, автоматически становится под нашу защиту. Но зная пани Багрищенко, я пообещал Тане особую защиту. Поэтому…

Вий-Совяцкий вытянул какие-то бумаги и принялся их подписывать с видом, словно и не говорил мне ничего серьёзного. Некоторое время прошло в напряжённой тишине. Чувствовалось, что ректор подбирает слова, что было неожиданностью.

Наконец он вздохнул и посмотрел на меня.

— История здесь очень нехорошая. Я не могу рассказать всего, но Оляна способна на всё, чтобы вернуть Таню домой. Поэтому, Андрей Григорьевич, за девочкой — глаз да глаз. Если заметите что-то подозрительное — сразу сообщайте мне. Инциденты в университете мне совсем не нужны. Понятно?

Я закусил губу. Чёртово любопытство. Но если не сейчас, но вряд ли получится ещё остаться там с ним, чтобы задать давно интересовавший вопрос.

— Да, но… мне нужно кое-что знать.

Вий-Совяцкий прекратил подписывать бумаги.

— И что же? — слова упали, словно камни. Но отступать я не собирался.

— Павел Константинович, что произошло с куратором мольфаров моего первого курса?

Глаза Вий-Совяцкого засияли мертвенно-голубым светом. Лёд, который замораживает насмерть — не вырваться. Дышать стало трудно, будто на грудь поставили что-то тяжелое.

— Он…

Дверь неожиданно резко распахнулась. В кабинете появилась Языката, бледная как смерть.

— Павел Константинович! Павел Константинович! Беда! Студенты отравились в столовой!

Вий-Совяцкий резко встал из-за стола и рванул к выходу. Никогда не думал, что с такой комплекцией можно так быстро двигаться. Однако, оставив размышления, кинулся следом, пытаясь отогнать дурное предчувствие.

  • Хризолитовой страсти / "Вызов" - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Демин Михаил
  • Цветущая сакура в пустынном саду / Galushking Alexsey
  • Нестриженый поэт / Рапирой слова / В. Карман, Н. Фейгина
  • Надежда / От души / Росомахина Татьяна
  • *** / Стихи / Капустина Юлия
  • Сны / Ула Сенкович
  • Надежда, Вера и Любовь / Песни / Магура Цукерман
  • Волшебная ночь / В созвездии Пегаса / Михайлова Наталья
  • suelinn Суэлинн - Спот / НАШИ МИЛЫЕ ЗВЕРЮШКИ - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Анакина Анна
  • взаимофобные жидкости / Отпустить / Анна
  • Мир тесен / По следам Лонгмобов / Армант, Илинар

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль