Глава 20

Честно говоря, я просто не знала, как и поступать. Мелькнула дурацкая мысль: схватить Пену и рвануть к графу. И это ещё; я просто не знала, в каком, из своих дворцов, он принимает королеву. Хорошо, примчусь я, вся такая вот спасительница и попаду как раз на графское застолье. А там все сидят, запихиваются деликатесами и посмеиваясь глядят на тощую идиотку, которая за каким-то Вопрошающим припёрлась пред их пьяные рожи. Кир, конечно, примется извиняться и от этого станет совсем тошно.

Ну уж нет. Я злобно пнула миску из-под каши, и она запрыгала по крыше, едва не угодив в лоб Грарду. Лейтенант, высунувшийся из чердачного окна, успел отбить звенящий снаряд и удивлённо уставился на меня.

— Я не вовремя? Уйти?

Пришлось поднапрячься, чтобы избавиться от картинки, где пьяные дворяне гоготали и тыкали в меня пальцами. Видение исчезло, и я ощутила тёплое на щеке. Кровь из уха. Лишь когда вытерла жидкость рукавом, смогла осмысленно взглянуть на гостя. Тот уже собирался спускаться.

— Чего хотел-то?

— Пока всё спокойно, — парень замялся. — Ну, я оставил сержанта командовать, а сам хотел…Луимин, вообще-то, очень красивый город. Может, если ты захочешь…

Больше всего мне хотелось смеяться. Молодой балбес определённо собирался пригласить меня на свидание. Э-эх, мало того, что я по возрасту была старше его лет на десять, так ещё и ощущала себя на все сто. Лет, в смысле. Блуждать по улицам и слушать дурацкий трёп молокососа? А с другой стороны, неужели лучше забиться в какой-нибудь угол и скрипеть зубами, представляя, как Кир и эта, брюхатая…

— Пошли, — сказала я и на физиономии Грарда тут же появилась широчайшая улыбка. А ведь ещё несколько дней назад он лупил меня по мордасам и корчил зверские рожи. Мужчина! — Только, давай без всяких соплей.

Он старался. Честно.

Луимин оказался очень старым городом. Не скажу, будто таким уж красивым, но что-то было во всех этих древних башнях, ветхих мостиках, через заилившиеся реки и выщербленных арках с безголовыми ангелами. Прежде, когда Кир приезжал сюда по делам, нам приходилось бывать лишь в центральной части города. В той обители толстосумов, всё выглядело прилизанным, как карманная собачка фрейлины, поэтому большая часть увиденного сегодня, оказалась для меня настоящим открытием.

Причём мой спутник не просто молол всякую чушь, а мог реально рассказать много интересного про старый Луимин. Его дед прожил тут всю жизнь и успел поведать внуку кучу всяких забавных историй. Причём, большую часть тех, которые стараются не рассказывать в приличной кампании. Не знаю, может я была неприличной кампанией. А может Грард пытался таким образом избежать «соплей», о чём я его сразу просила.

Парень показал мне пару самых известных борделей Луимина. Вот, никогда бы не подумала, что род бургомистра специально держит рядом с фамильным особняком дом, где мужчина может удовлетворить самые дикие фантазии. Кстати, бордель выглядел много приличнее, чем жилище самого градоначальника. Все эти фонтаны и скамеечки, среди пышных клумб…

Потом нас занесло на кладбище элиты местных разбойников. Тут покоились лишь кости тех воров, что умудрились достичь самых вершин. Лучшие убийцы, воры и грабители Луимина. За каменной оградой стояли на коленях крылатые женщины из разноцветного мрамора. Три десятка. Ровно по количеству умерших воров. Как пояснил Грард, цвет памятника зависел от того, какой специализации при жизни придерживался скопытившийся уркаган. Чёрный — убийца, жёлтый — грабитель, синий — вор. Преобладали чёрные памятники, что и понятно.

Как-то неожиданно, сразу после необычного погоста, мы оказались на небольшом арочном мосту. И опоры, поднимающиеся из зелёной речки, и перилла, и даже камни под ногами, всё заросло ползучим кустарником, с полупрозрачными бледно-зелёными листьями. Казалось, будто ступаешь по гигантской лиане, нависающей над булькающей водой.

Тут пунцовый Грард принялся объяснять, что мост-де называется мостом Влюблённых. Существует поверье, дескать, если ты приведёшь сюда того, кого любишь и загадаешь желание, то чувство станет взаимным. При этом морда рассказчика была такой серьёзной, что сразу становилось понятно: на мост мы попали совсем не случайно. Ну-ну, чем бы дитя не тешилось…

Впрочем, здесь оказалось так тихо, спокойно и безлюдно, что я решила задержаться. Опёрлась на хлипкое ограждение и долго смотрела на зелёную мутную воду. Хотелось просто расслабиться и не думать ни о чём. Не получалось. То вспоминался Манс с его непонятными предостережениями, то всплывало лицо Кира и начинало ныть сердце. Ну и срок собственной смерти тоже немного волновал.

Грард стоял рядом и молчал. Видимо, упорно загадывал своё дурацкое желание. Жаль, что оно не сбудется. Я бы тоже этого хотела. Забыть Кира и начать всё с нуля. Хотя бы и с этим бестолковым красавчиком. К сожалению, на все эти глупости просто не оставалось времени.

— Пошли, — сказала я, в конце концов. — Кстати, не знаешь, где тут можно хорошо выпить? Ну, не так, чтобы тебя вырубили какой-то сивухой, а приличное место?

Честно, вопрос задала просто так, даже не думала, что этот чистый мальчик способен подсказать нужное. Я ошибалась. Впрочем, скорее всего, его познания в отношении местных трактиров, носили столь же теоретический характер, как и сведения о борделях. Да и какая разница? Главное — результат.

Начало смеркаться, когда мы оказались перед входом «Полосатого единорога». Вот так, не больше и не меньше. Впрочем, за свою жизнь я успела побывать в заведениях и с более чудными названиями. Тут, по крайней мере, у выхода не валялись неподвижные тела, то ли мёртвых, то ли мертвецки пьяных.

У дверей сидели два здоровяка и шумно лузгали сырые семена, обрывая их прямо с огромного подсолнуха. Около каждого лежала большая дубина, окованная металлом. На вид — совершенно неподъёмная. Своего рода гарантия того, что хозяин «Единорога» заботится о спокойствии своих клиентов. Но, как раз на это мне было плевать.

— Оружие есть? — прочавкал тот, что слева и я показала ему сведённые мизинец и большой. — Ясно. Не балуй там.

Внутри оказалось светло, относительно чисто и весьма многолюдно. Половина большого зала предназначалась для любителей дёрнуть кружку-другую пива, стоя за высокими столиками, а вторая — для тех, кто пришёл выпить чего покрепче и хорошенько закусить.

Тут же выяснилась одна неприятная вещь. Когда я сказала, что желаю отведать местного мяса, Грард замялся и сознался, что цены тут — высокие, а денег у него не так уж и много.

— Не переживай, — я хлопнула его по плечу. — Потребуется — добавлю. Не топать же обратно?

Денег у меня не было, однако я не сомневалась, что всё решится по ходу дела. Пока же нам указали на небольшой овальный столик в дальнем углу. Задницу умостить получилось на средней мягкости кресле, обтянутом изрядно вытертой кожей. Тут же нарисовался худой бледный юноша и вручил тонкие деревянные таблички с перечнем блюд. На обратной стороне ещё один перечень. Наверное — напитки. М-да, а заведение-то реально не из тех, куда заходят обычные простолюлды.

Я огляделась. За столиками в основном сидели жирные плешивые мужики в дорогущих, но совершенно безвкусных костюмах. Их сопровождали молодые бабы, одетые, как шлюхи. По ходу, ими они и являлись. Торгаши с любовницами. Причём каждый делал вид, будто он — если не граф, то, как минимум, особа, приближённая к графскому двору. Смешно.

Спросив у спутника, что означают значки на досточках, я заказала четыре порции мяса, овощей, картошки и яблок. Грард оценил стоимость заказа и пришёл в ужас. Пробормотал, дескать это — его полугодовое жалование. Я хихикнула и заказала Вислорского бренди. Дороже тут была только какая-то виноградная шипучка, но я такое не очень уважаю.

— Если ты немедленно не успокоишься, — сказала я, насмешливо рассматривая бледного Грарда, — то я вышибу тебя и дальше буду гулять сама. Или позову вон того пупсика, у него денежки точно имеются.

Пока мы ожидали заказ, я насела на Грарда с расспросами и очень скоро выяснила, что в мире ещё уцелели особи мужского пола, способные верить в тех самых полосатых единорогов. Ну, то есть романтика, любовь до гроба и отважные рыцари, готовые отдать жизнь ради обиженного котёнка.

Тяжело парню придётся.

Если вообще жив останется.

Принесли заказ.

Ого-го, если бы знала, какие у них порции, то трижды подумала, перед тем, как заказывать. Впрочем, неизвестно, сколько мяса потребует выпитый бренди. На физиономии Грарда читалось сомнение в моих способностях, но я лишь подмигнула и проигнорировав набор ножей, принялась ломать дымящееся мясо руками.

Бренди оказался много лучше, чем я ожидала и первые три бокала ушли, точно я пила виноградный сок. Впрочем, лейтенант быстро окосел и принялся нести какую-то чушь. Он рассказывал, как пытался писать стихи, посвящая соседке — замужней женщине, старше его на десяток лет. Та с удовольствием принимала ухаживания молодого балбеса и может дело дошло бы до постели, но про их невинные шалости прознал муж. Хмурый здоровяк работал на рынке мясником и проблемы подобного толка решал на раз. Жена и ухажёр получили порцию тумаков, а отец молокососа предупреждение, что в следующий раз глупое чадо останется без башки. После этого Грард получил знатную порку ещё и от папаши и навсегда забросил опасное дело виршеплётства.

— Что-нибудь ещё помнишь, сочинитель? — я откинулась на спинку кресла и рассматривала собеседника через золотистую жидкость в бокале. В ушах шумело, а мир казался добрым и ласковым. Разве ради этого не стоит пить?

— Чуть, чуть, — парень покраснел и едва не опрокинул свой бокал. Чёрт, ну почему он не похож на Кира? Хотя бы немного. — Только сразу говорю: стихи — так себе.

— Валяй, — я махнула рукой. — Или ты думаешь, что тут сидит такая себе ценительница изящной словесности?

Тут я немного соврала. Те строки, что читал Кир из подаренного мне сборника, цепляли за душу. От них иногда хотелось плакать, иногда — смеяться и казалось, что каждый бумагомарака — немножко колдун. Иначе, кто ещё может так залезть в твою душу?

— Ладно, слушай, — лейтенант-таки решился.

Прошёл дождь, и ты прошла,

И стук твоих шагов умолк,

Капля за каплей вода истекла,

Как между пальцев тонкий шёлк.

Вновь будет дождь и капли на стене,

И точно дождь, домой вернёшься ты,

Я буду думать только о тебе,

Ты — образец небесной красоты.

— Мило, — сказала я, наполняя бокалы. Пара полупьяных девиц за соседними столиками, забыли своих жирных ухажёров и вовсю рассматривали Грарда. Одна пыталась стрелять глазками. Эх, жаль, что я с ним — никак. Сейчас, как стала бы ревновать! А дурень даже внимания на этих шлюх не обращает. — Валяй ещё.

Лишь разреши прийти и посмотреть,

Рукой коснуться милого лица,

Позволь в огне безудержном гореть,

Дойти до исступленья, до конца.

Позволь утратить разум, скромность, стыд,

Тебя в объятьях радостно сжимать,

Чтоб страсть застила след былых обид,

Огонь любви мог яростно пылать.

— Что-то в этом есть, — я даже не шутила. Чувствовалось, что парень реально втрескался в соседку. — Могу понять того мясника.

— Эй, — одна из девиц, уделявших внимание Грарду подошла к нашему столику. Её ухажёр — плешивый пузан — проследил за дамой мутных взором и торопливо прокинул в рот стакан. — Красавчик, ты нахрена эту выдру подцепил? Смотри, какая фифа перед тобой, а? Бери и пользуйся. А как я стихи люблю!

— Хочешь? — я кивнула на гостью. Грард выпучил глаза. — Я подожду. Если переживаешь по поводу её кавалера, успокойся. Начнёт бузить — пойдёт спать. Так что?

Грард яростно помотал головой. Девица презрительно фыркнула и демонстративно поправила декольте, отчего её огромные сиськи едва не вывалились наружу. Потом пару раз назвала меня выдрой и направились обратно, виляя огромной задницей. Я смеялась. Пусть я — выдра, но со мной сидит красавчик-лейтенант, а с тобой, фифа — жирный урод.

— Ну, раз не хочешь, тогда — пей и читай стихи.

Мы выпили и совершенно багровый Грард принялся, запинаясь, читать:

Когда тебя встретил впервые,

Не думал, что в сердце оставлю,

Не ведал, что мысли шальные,

К тебе я когда-то направлю.

Но в мыслях теперь суматоха,

А сердце опутал терновник,

С утра и до ночи мне плохо,

И тут не поможет духовник.

Мне страшно любимой признаться,

И страшно, что я не признаюсь,

Довольно мне с ней оставаться,

И молча страдать, улыбаясь.

Но верю: настанет то время,

Где стихнет жестокий пожар,

Лист выбросит мёртвое семя,

И улыбнётся мне…

— Дальше пока не придумал, — лейтенант рассматривал кусок мяса в тарелке, точно это было нечто, безумно интересное.

Я, конечно, не специалист во всех этих рифмах-шмихмах, однако, чтобы сообразить, чем должен был закончиться стих, особых способностей не требовалось. И он определённо посвящался не той, давней, соседке. В груди стало больно: Кир никогда в жизни не сочинял стихов, посвящённых мне. Читать чужие — читал, но сочинять — никогда. Почему я не могу его забыть и влюбиться в этого милого мальчика? На то ничтожное время, которое у меня ещё осталось?

Я молча разлила бренди по бокалам и обнаружила, что бутылка опустела. Однако прибывший разносчик сказал, что ещё одну бутылку мы получим, когда покажем деньги. Дескать, старший посмотрел на нас и что-то мы ему не внушаем доверия. Ах ты, говнюк!

Грард выслушал сумму, которую ему предстояло оплатить и сменил цвет лица с красного на белый.

— Сиди здесь, — приказала я и стараясь шагать, как можно ровнее, потопала к выходу из «Единорога». Не скажу, будто у меня имелся определённый план, но что-то такое вертелось в голове.

Улицы города в это позднее время ещё оставались достаточно многолюдными, а я не собиралась лишний раз светиться. Нет, я не боялась ни стражи, ни толпы местных баранов, но начался бы шум и вечер оказался бы испорчен.

К счастью, на глаза быстро попался хорошо одетый мужчина средних лет, нырнувший в плохо освещённый переулок. В руке прохожий держал тяжёлую палку, явно таившую в себе клинок.

— Эй, — окликнула я его и когда мужчина оглянулся, ударила ребром ладони по шее. Честно, я не собиралась его убивать, но опьянение сыграло дурную шутку и когда прохожий растянулся у моих ног, я сообразила, что он — мёртв. Ну и к Вопрошающему его! Что там в карманах? Отлично! Полный кошель.

Я оттащила труп к стене и пошла обратно. Кто-то назвал бы произошедшее дурным поступком. Может так и есть, не знаю. Мне были нужны эти деньги, и я их получила. В конце концов, когда мы мелкими соплячками сдыхали от голода и холода, именно такие гады жалели бросить нам даже чёрствую краюху хлеба. Пусть Вопрошающий объяснит дохлятине, что наступило воздаяние.

Позабавив себя этой мыслью, я вернулась в «Единорог», обнаружив, что мой сегодняшний кавалер вновь стал объектом внимания. Однако, в этот раз, менее милых особ. Возле стола топтались здоровяки, похожие на тех, что у входа, как родные братья. Те же перебитые носы, обгрызенные уши и головы, выскобленные до зеркального блеска. Кажется, они собирались вытрясти из Грарда всё, что могло заменить золото.

— Вон пошли, куски дерьма! — сказала я и плюхнулась на своё место. Обвела стол взглядом и уставилась на паренька, принимающего заказы. Тот попятился. — Я что-то не поняла. Где бренди?

— А где деньги? — откликнулся лысый увалень слева и шмыгнул носом

— То есть ты хочешь сказать, — я подпустила в голос яду, — что мы собирались пожрать на дармовщинку, так? То есть, ты только что назвал меня воровкой, правильно понимаю?

Началось повальное бегство посетителей. Толстяки, сидевшие за соседними столиками, хватали своих подруг и спешно расплачивались. Пьяным девицам хотелось посмотреть на драку, но выбора у них не было.

— Хорошо, — я достала кошель и приоткрыла его так, чтобы все могли видеть блеск золотых монет. Ух ты.! Я и сама не ожидала подобного улова. Грард выглядел ошарашенным. — Довольны?

Как только все кивнули головами, я тут же сломала болтливому громиле руку в запястье. Он тихо хрюкнул и жалобно взвыл. Остальные попятились.

— Бренди, — очень тихо сказала я. — Живо!

Больше нас никто не беспокоил. Поэтому лейтенант, уже изрядно опьяневший, мог допытываться, откуда взялись эдакие деньжищи. Я рассказала ему историю, которая была входу у маленьких побирушек. Дескать, где-то очень далеко, среди высоких гор есть долина. Если там в землю закопать золотой и поливать его солёной водой, то вырастет дерево, у которого вместо листьев будут звенеть монеты.

Грард уставился на меня разинув рот.

— Ты — красивая, — сказал он невпопад, а я чуть не подавилась куском яблока. Дерьмовые они у них в «Единороге» — сладкие и рыхлые. Не люблю такие.

— А ты — дурак, — засмеялась я. — Где ты тут нашёл красоту?

— Красивая, — упрямо повторил парень.

Ну, ясное дело, парнишка нарезался до такой степени, что даже страшная скелетина кажется ему красавицей. Видала я уже такое. Но всё равно, слышать приятно. Даже Кир мне никогда ничего подобного не говорил. Единственной называл, да, а вот хвалить внешность…

Я налила себе бренди и выпила. То ли из-за скандала, то ли по причине позднего времени, но зал «Единорога» полностью опустел. Половину светильников погасили, так что в углах поселился мрак и тени спящими псами легли у столиков. Я слушала глухой шум могучих волн и видела, как тёмные потоки скользят в проходе. Ощущался странный покой, но спать я не хотела.

Хотелось иного.

— Ну, если я такая красавица, то ты мог бы со мной переспать, — сказала я, рассматривая покрасневшую физиономию Грарда. Лейтенант поднял на меня затуманенный взгляд и прищурился. — Мог бы?

Самое дерьмовое, что, когда я это сказала, внутри появилось неприятное сосущее чувство. Я по-прежнему ощущала себя женщиной Кира, а за всё время наших отношений я не изменяла ему ни разу. Он — тоже, как ни странно. Не думала, что мальчишка согласится, но всё же было не по себе.

— Мог! — он протянул руку и накрыл ладонью мои пальцы. — Пошли?

Возникло удивительное ощущение, будто всё это происходит в первый раз. Хоть, если подумать, какой у меня был первый раз? Тот, что с инструктором по фехтованию, жилистой девицей, имеющей физиономию лошади? Или с капитаном королевской гвардии — смуглым усачом, который в постели пытался вести себя, точно заправский кавалерист?

Хотелось бы начинать отсчёт с той ночи, когда мы сблизились с Киром. Вот только, именно сейчас, я об этом вспоминать не хотела совсем.

Когда мы выбрались из-за стола, к нам подбежал давешний паренёк. Только теперь он вёл себя очень тихо и скромно. Я придержала пошатнувшегося Грарда под локоть и швырнула кошель.

— Держи! — у паренька глаза на лоб полезли. — Знаю, у вас должны быть специальные комнаты…Ты мне рожу-то не криви: забрал деньги и повёл, пронырливое отродье!

Недопитую бутылку мы прихватили с собой. Наш проводник всё время оглядывался. То ли боялся, что ему свернут шею, то ли любовался нашим изысканным шагом. Нет, от стенки к стенке нас швыряло вполне неплохо. Даже непонятно, кто кого поддерживает.

В глазах всё плыло, однако я сумела оценить убранство комнаты, куда нас привели. Возможно дело было в деньгах, а возможно в страхе перед пьяной бабой, но такую обстановочку я прежде видела лишь в домах не самых бедных дворян. Мягкие ковры, бархатные шторы и деревянная облицовка стен. Проводник зажёг свечи в высоких канделябрах и испарился, как я ему и приказала.

Я отхлебнула из бутылки и вцепилась губами в губы Грарда. Так, словно собиралась высосать из него всю жизнь. Потом мы срывали друг с друга одежду, но это воспринималось совсем смутно. Возникло сомнение, что у парня, в его-то состоянии, вообще получится, но тревожилась я напрасно.

А у меня, чувство вины перед Киром мешалось с таким диким желанием, словно меня не трахали лет эдак семь. Казалось, будто огромная деревянная кровать не выдержит подобного напора и рассыплется, после протяжного скрипа.

А потом я сообразила, что мы уже на полу и я кусаю плечо партнёра, вцепившись ногтями в его спину. А волны, одна за другой, выносятся из-под кровати и ласкают обнажённое тело. В ушах звенят, то крики, то плеск воды, разбивающейся о камни. И кажется, будто в дверях стоит Кирион и укоризненно смотрит на меня.

Плевать! Ты — первый предал меня, поэтому сейчас имею полное право делать, что хочу. Оседлать молодое, пышущее жаром тело и пить из бутылки. Поить партнёра и стонать от удовольствия.

От удовольствия и боли.

От боли.

И я отрубилась.