Глава 11

— Не тягнется, — проворчал белобрысый солдат и упираясь ногой в плечо трупа, потянул ещё раз. — Зараза!

По моей просьбе (воспринятой, как приказ) он и его товарищ пытались снять шлем с головы мёртвого всадника. Получалось плохо. Отчасти потому, что шлем придерживался кожаным ремешком, развязать который у балбесов не хватило ума.

— Перережьте, — посоветовала я, цокая зубами. Чёртова дрожь и не думала уходить, даже после десяти глотков Чёрной. Только возникло весьма неприятное ощущение, будто я балансирую на самом краю бездонного провала.

Рыжебородый вытащил из ножен короткий кинжал и глухо сопя принялся пилить неподатливую полоску кожи. Мимо прошёл сержант, посмотрел на своих разгильдяев и открыл было рот. Перевёл взор на меня, закрыл рот, почесал затылок и пошёл дальше. И то верно. Лучше продолжаете обирать трупы, пока ещё есть время.

Лоус, который нахохлившись сидел рядом, протянул мне деревянную миску, где плескалось нечто зелёное, смердящее свежим навозом. Я попыталась взять предложенное, но пальцы так дрожали, что я едва не разлила содержимое чаши. Зельевар молча поднялся и придерживая меня за затылок, влил в рот свою вонючку. Нёбо тотчас заледенело, а зубы словно обратились сосульками. Потом отвар ухнул вниз по горлу и в затылке закололо. Дрожь начала медленно проходить. Лоус поставил чашку на землю и вытер кровь, хлынувшую из моего носа.

— Такими темпами, — проворчал он, — ты не протянешь и недели.

— Не твоё дело, — отмахнулась я. — В следующий раз добавь больше лишайника. В конце боя всё стало мутным, как в тумане.

Солдаты сумели стянуть шлем и теперь стало понятно, почему все пришельцы так старательно прячут лица.

— Это — не жимуинцы, — сказала я и поднялась, — Эй, зельевар, ты такие рожи видел когда-нибудь?

— Позволь мне обойтись без этого, — сухо отрезал Лоус. — От вида трупов меня просто выворачивает. А тут их…

Итак, рослый светловолосый и белокожий мужчина, в возрасте двадцати пяти, или около того. Глаза голубые с красным отливом. То ли последствия смерти, то ли солдат перед боем накачали какой-то дрянью. Черты лица идеальные, насколько это вообще возможно. Не мой тип, но знала кучу баб, которые просто млели от подобных красавцев.

— А ну, давай следующего, — сказала я и бородач, тяжело вздохнув, принялся резать второй ремешок. Теперь у него получалось много лучше. Мимо прошёл конь, груженый оружием и пара солдат. Один всё время нервно хохмил, а второй непрерывно сглатывал и озирался, точно потерял дорогу. На меня оба старались не глядеть.

— Святые проводники! — сказал белобрысый и бросил быструю звезду. — Брат, штоль?

— Угу, точно, — я осмотрела второго мертвеца и мотнула головой. — А ну, валяй этого, из пехотинцев.

— Не стоит, — Кир остановил солдата и кивком отослал его прочь. — Мы уже проверили: все они на одно лицо. Наверра предполагает, что шаманы Нарха каким-то образом научились воспроизводить солдат-дубликантов, как он их назвал. Ну, это объясняет военные успехи Жимуина последние годы, — мужчина поднял голову и посмотрел на меня. — Но никак не объясняет того, что сегодня сотворила ты. Никогда прежде не видел и не слышал, чтобы Тень уничтожала столько воинов за раз, да ещё и в прямом с ними столкновении. Кстати, ты знаешь, что в их отряде было три шамана поддержки?

— Угу, — меня вновь начало морозить, и я закуталась в плащ. — Три придурка в шкурах с бубнами. Я их даже пальцем не тронула — сами сдохли.

— Наверра так и сказал, — Кир кивнул, внимательно осматривая меня с ног до головы. — Они вроде бы как-то связаны с солдатами, управляют ими, что ли? Возможно, если сначала уничтожить колдунов, то солдаты и сами умрут.

— Попробуем, в следующий раз, — я покачнулась и ощутила, как меня поддержали под локоть. Грард, собственной персоной, как же без него. На лице Кириона появилась досадливая мина. — Спасибо. А теперь я пойду, немного поваляюсь.

— Дар, — Кир окликнул меня и замолчал, кусая губы. Потом уголок его рта дёрнулся. — Ничего. Иди, отдыхай.

Пришлось идти через поле, усыпанное трупами людей и коней. В этот раз я плохо контролировала себя и когда Волна достигла пика, разобрать, где солдаты, а где — животные, стало невозможно. Впрочем, чёртовы бронированные твари тоже принимали активное участие в сражении: пытались укусить или приложить копытом. Это сейчас они такие смирные…

Ближе к стенам Кряжи лежали одни пехотинцы. Эти сумели пройти дальше своих конных собратьев. Те, которые уцелели после первого столкновения, попытались спастись, накрывшись щитами, типа черепахи. Никогда прежде не встречала такой тактики лично, хоть наш учитель по истории упоминал, как прежде на востоке использовали эдакое построение. Вроде, как никто не мог пробиться через плотно составленные щиты. Единственная проблема: если враг сумеет попасть внутрь — никому не спастись.

— Когда они двинули на тебя, в самом конце, я испугался, — сообщил Грард. — Эта штука казалась неприступной, а тебя уже шатало.

— За кого испугался? Погоди, — он терпеливо ожидал, пока меня рвало чёрно-жёлтым. — Тьфу! Пошли.

— За тебя испугался, — я повернула голову и увидела на бледном лице что-то, типа улыбки. — И все мои тоже за тебя болели.

Ну ещё бы! В противном случае им пришлось бы вступать в бой и скорее всего, погибнуть. Сильный противник, что ни говори. Нужно, что Лоус обязательно добавил лишайников и чистовицу. От неё, правда, свербят пятки и прыщи высыпают на заднице, зато сохраняется чёткий контакт с потоком. В тот момент, когда «черепаха» пошла навстречу, меня словно било волнами с обеих сторон.

Пока мы шагали, переступая трупы, Грард успел отдать приказ, поэтому телега ожидала прямо у ворот. Большая такая штуковина, на которой прежде возили камень из карьера. Сейчас половину повозки завалили трофейным оружием, а половину отдали мне. Какие-то одеяла и подушки, абсолютно бесполезные в моём-то состоянии — я их просто не чествовала. Зубы вновь начали отбивать рваный ритм.

— Там, где-то мои вещи, — простонала и лейтенант согласно кивнул. — Пусть всё принесут сюда…

Волна ударила в бок повозки, и та покачнулась. Голоса шептали о неработающих зеркалах. Ещё одна волна. Рядом проплыла Найдмир, верхом на своей лошади. Королева внимательно смотрела на меня и молчала. Казалось, будто решает некий, очень важный вопрос. Потом волны подхватили телегу и покачивая, понесли её прочь. Голоса усилились, сливаясь в мирный рокот прибой и свист ветра.

На край телеги села Заря и взяла мою руку в свою.

— Здравствуй, сестра, — кажется, я заплакала. — Я так скучаю по вам. По всем вам. Наверное, будет лучше, когда я…

— Нет, не будет, — она печально улыбнулась. — Сказка о том, как волны уносят нас за грань — только сказка. Уж я-то знаю. Там, за гранью, нет ничего, кроме пустоты и вечного мрака.

— Да. Ты так всегда говоришь…Говорила, — горло сжималось до боли, а в груди бурлили и клокотали водовороты. — Но если там нет ничего, то как ты смогла вернуться?

— Никак, — она начала таять, растворяясь в тумане. — Я и не вернулась. Держись, сестрёнка.

Я открыла глаза. Солнце стояло в зените, а рядом ехал Кир. Полы его шляпы оказались низко опущены, так что я видела лишь бороду да губы. Нижняя — закушена. Мужчина пришпорил коня и ускакал вперёд. Только теперь стало понятно, что покачивание — не часть видения. Мы двигались.

Дрожь вроде бы прошла. Я попыталась подняться и обнаружила, что кто-то накрыл меня одеялом и поставил в ногах дорожную сумку. Кроме того, там стояла большая плоская миска, под полотенцем и фляга Лоуса. Очень хотелось есть, но первым делом я попробовала, что там успел наделать зельевар. Хм, воняло почище прежнего, но здорово прибавляло бодрости. Правда, тут же появилось ощущение, будто глаза вот-вот выпрыгнут наружу. Ничего, и не такое переживали.

Я сняла полотенце и обнаружила в миске вареное мясо и запечённые овощи. Ну, твою же мать! Тут сразу понятно, кто озаботился. Единственный, кто знал всё о рационе Теней — это душка Кирион. Он частенько чесал языками с Гурамом и после обязательно пичкал меня всевозможной дрянью, типа вот этой. Доходило до смешного. Личный повар Кира готовил исключительно варёную дрянь и Кир ел её вместе со мной. Приходилось незаметно исчезать, пока он болтал на своих дурацких дворянских сходках и набивать пузо в ближайшем трактире.

Впрочем, голод — не мамка. Я вздохнула и начала уминать мясо. Нет, оно ещё и несолёное! Да он издевается. Как будто это поможет что-то изменить или исправить. Выругавшись, я полезла в сумку и достала коробочку со смесью перца и соли. Вообще-то эта штука предназначалась для собак, но сойдёт и в пищу. Я щедро посыпала бледное мясо толстым слоем специй и попробовала. Теперь годится.

Пока жую, можно посмотреть оп сторонам. Поле, куда не глянь. Кряжи не видно даже на горизонте, значит успели проехать порядочное расстояние. А вот спутников заметно прибавилось. Похоже большинство жителей посёлка предпочли не прятаться в копях, а ехать с нами. В основном прибавилось мамаш с крикливыми питомцами. Они заняли штук пять повозок, типа той, где ехала я и всё это очень напоминало табор смуглых бродяжек. Не хватало только песен под гитару да воплей: «Дай ручку, погадаю, красавица!»

За сумкой обнаружился глиняный кувшин, замотанный во влажную тряпицу. Я надеялась на вино, но внутри оказалось холодное молоко. Тоже сойдёт. Допив белую жидкость, отдающую козлятиной, я свернула одеяла в подобие кресла и удобно расположилась, посматривая по сторонам. Впрочем, ничего интересного в поле зрения так и не появилось. Поэтому вскоре глаза вновь начали закрываться.

Топот лошадей.

Детские крики.

Злобные возгласы надзирающих.

Оплеуха.

Такая сильная, что я не смогла удержаться на ногах и упала на колено. Надо мной нависал тощий черноволосый тип с длинными вислыми усами. Как мы узнали из разговоров, все эти сволочи прежде работали надсмотрщиками на каторге и в столицу их привезли специально, чтобы они следили за нами.

Две недели, после поимки ничего особенного не происходило. Нас скормили, поили вонючей дрянью, по вкусу напоминающей навоз, а после отдавали надзирающим, чтобы те преподавали дисциплину. Однако, пока что я лишь научилась ненавидеть всех говнюков в синих костюмах и плёткой за поясом. Впрочем, секли тут редко и только за серьёзные провинности. Меня — два раза; за попытку бегства.

— Вставай! — надзирающий вздёрнул меня за шкирку и установил на ноги. — Ты разве не слышала, как вам всем велели собраться? Бегом!

Я великолепно слышала и даже знала, куда всех зовут, однако сердце подсказывало: всё это — не к добру. И похоже, что угрозу ощущала не я одна. Стручок пряталась под койкой, Лентяйка — в шкафу, а Медвежонок полезла на крышу. Всех нашли, надавали оплеух и теперь мы молча брели к длинному чёрному зданию без окон. Именно к тому, откуда в первый день нашего здесь пребывания доносились жуткие крики, полные смертной боли.

Главный надзирающий, мужчина с длинной седой бородой, конец которой он заправил за пояс, разговаривал с магистром Цвахом. Коллега толстяка — магистр Гурам, изучал длинный жёлтый свиток и смешно шевелил бородавкой на носу. Вот только никто и не думал смеяться над парочкой жирдяев. В рядах девчонок, куда меня впихнули, то и дело начинался тихий скулёж и надзирающие принимались шипеть, точно взбесившиеся змеи.

— Удрать хотела? — шепнула Мышь, с которой мы успели сдружиться за пару прошедших недель. — Дурная?

— А тебе что? — огрызнулась я и шмыгнула носом. — Боюсь я. Гады эти что-то хреновое затевают, жопой чую!

— А то! — хихикнула Мышь, но смешок её получился больно нервный. — А ты как думала: кто-то задарма столько хавки даст?

Цвах кивнул и тотчас надзирающие распахнули ворота чёрного дома и приказали топать внутрь. На лицах здоровых мужиков появились багровые пятна и это пугало больше всего. Значит, они знали, что там произойдёт. Что-то плохое, зуб даю.

Я оглянулась, пытаясь найти хоть какую-то лазейку и тут же ощутила, как крепкие вальцы больно сжали ухо.

— Куда-то собираешься? — почти ласково проворчал надзирающий. — Марш вперёд.

Ноги подгибались, однако я сумела переступить порог жуткого здания и оказалась внутри. На первый взгляд здесь не было ничего страшного: стены, пол, засыпанный опилками и окна в потолке, откуда вниз падали столбы солнечного света. У стен стояли низкие столики, на которых тускло блестели боками маленькие глиняные чашки. Пахло тут неприятно.

— А теперь каждая девочка подойдёт и выпьет лекарство из чашечки, — магистр Цвах старался говорить ласково, но становилось жутко и неприятно, точно он предлагал поцеловать болотную жабу.

Но нас никто не спрашивал. Каждой впихнули чашку, и я ощутила, как гадко смердит чёрное варево, напоминающее жидкую смолу. Такое пить вообще не хотелось.

— Ой, ой! — сказала Мышь и разжала пальцы, обронив чашку. — Как неловко получилось…

Впрочем, её уловка ни к чему не привела. Подруга получила несколько крепких тумаков, новую порцию и обещание выдать плетей. Больше никто хитрить не пытался. Со всхлипыванием, шмыганьем носом и тяжёлыми вздохами, все покорно выпили чёрную дрянь. Я — тоже, ощутив кроме мерзопакостного вкуса, ещё и покалывание языка.

— Теперь — выходим, — Цвах первым покинул помещение, а следом торопливо зашагали надзирающие. Хлопнула дверь и загрохотал опускающийся засов.

— Ну и что? — Лист, самая старшая из нас вышла на середину помещения и подняла руки. — Что теперь?

Ничего не происходило. Все разбрелись по углам. Мышь начала хихикать, рассказывая историю про танцующего лиса. Кажется, такую ещё нельзя знать девочкам её возраста, но было реально смешно. К нам подсели Егоза и Воровка.

И тут я услышала шум.

Такой уже слышала, когда-то давно. Когда мы вышли на берег моря и увидели зелёные валы волн, с грохотом бьющие об острые камни берега.

— Что такое? — закричал кто-то. — Почему пол шатается?

И точно! Земля под ногами покачнулась, а стены начали ходить ходуном. Все принялись вопить и бегать. Несколько девчонок заколотили в дверь, умоляя выпустить наружу. Кто-то молился Отдавшему долги.

— Что бы ни случилось — держись рядом! — прошептала Мышь и мы взялись за руки.

И тут сверху хлынула вода. Холодная, смердящая дохлятиной. Когда омерзительная жидкость коснулась пяток я ощутила жуткую боль, пронизывающую каждую частичку тела. И эта боль становилась всё сильнее.

Я открыла глаза и увидела Кира.

— Нужно поговорить, — сказал он.