Глава 9

Разговор с Урсулой Тригве оставил у Ессении в душе куда более ощутимый осадок, чем девушка думала изначально. Сначала ей казалось, что она забыла про эту не самую приятную беседу. Но тревога, появившаяся после него в сердце, не только не проходила, но и с каждой секундой становилась лишь больше. Кроме того, в голове Ессении появилась мысль, которой раньше не было. И, скорее всего, госпожа Тригве не ставила себе целью вложить эту мысль в голову своей юной собеседницы. Вероятно, Урсула бы сильно удивилась, узнав, что это именно она стала причиной того, что юная герцогиня Патерби уже несколько дней ломала голову над простым и в то же время очень сложным вопросом: когда королева захочет взамен на свое покровительство что-то помимо пения, сможет ли Ессения ей это дать?

Это «что-то» пока было чем-то сугубо гипотетическим. Его могло никогда и не произойти. И в то же время, Ессения за свое короткое знакомство с королевой успела понять, что Стефания не держит возле себя случайных людей. Недавно дядя в разговоре с каким-то своим гостем обронил, что каждого из своих приближенных, каждую свою фрейлину она использует, чтобы упрочить свое положение. Единственный человек, которого пока миновала такая участь — это неучтенная, тринадцатая фрейлина. Хотя, почему миновала? Стефания воспользовалась ею, чтобы убедить Оборонный совет согласиться на её требования.

Слова Урсулы Тригве, женщины намного более опытной и сведущей как в дворцовых интригах, так и в человеческой природе, заставили Ессению задуматься над тем, что ужас, пережитый ею во время допроса на совете — далеко не самое страшное, что может случиться, если она останется в должности фрейлины. «Это намного меньше, чем за свое покровительство захочет королева» — сказала она. И эти слова снова и снова всплывали у Ессении в голове, как яблоки в воде. Как бы не старалась бедняжка их утопить — те с завидным упорством всплывали, порождая вопрос: что же она захочет?

До конца дня в салоне Бороса Ессения не могла думать ни о чем другом. А на следующий день девушка почувствовала себя нездоровой и осталась дома. К сожалению, дома она была не одна. Из-за очень плохой погоды, и из-за отсутствия срочных дел, дядя также не пошел на службу.

Первую половину дня в особняке было тихо. Ессения была в библиотеке, читала новый салонный роман от популярного в этом сезоне автора. Эту книгу ей дала одна из фрейлин королевы, которая также частенько захаживает в салон к Боросу. Книга попала к Ессении ещё тогда, когда Стефания в первый раз не призывала её ко двору. Но прочитать сей, по общему мнению, истинный шедевр у неё руки не доходили. Сейчас, читая, наконец, это эпическое повествование о любви пастушки и графа, девушка как могла старалась найти хоть что-то шедевральное. Но почему-то попадалось лишь что-то скучное и банальное.

Поэтому, обеду, пусть и проведенному в полной тишине, в компании дяди, чье присутствие почти всегда портило Ессении пищеварение, в этот раз девушка была рада.

И вторая половина дня по всем признакам должна была быть не менее скучной, чем первая. Но в жизнь Ессении снова вмешалась судьба, в лице одного из членов оборонного совета — графа этр Брин. Его пухлое лицо, испещренное мелкой сеточкой полопавшихся кровеносных сосудов, показалось ей знакомым. Поэтому девушка на всякий случай присела в почтительном реверансе.

— Смотрю, ты вбил в эту головку манеры и правила хорошего тона, — пророкотал граф, подошедшему Полю. — На балу она и этого сделать не догадалась.

Вот теперь Ессения его вспомнила. Он был в числе тех, кому дядя с таким энтузиазмом её представлял, во время того памятного визита во дворец. Не желая дальше слушать мужской разговор, девушка поклонилась, и прежде, чем выйти, решила забрать свою книгу.

— Готье, двери моего дома всегда гостеприимно для тебя раскрыты, но не могу не спросить: что тебя привело в такое ненастье? — спросил герцог этр Варди.

— Ещё один взрыв, Поль, — без обиняков ответил граф, и его пухлое лицо стало необычайно серьезным.

Ессения не хотела подслушивать, но услышала про взрыв и не сдержалась. Понимая, что серьезной беседы при ней не будет, она взяла книгу и вышла, прикрыв за собой дверь, но не затворив, чтобы можно было слышать разговор.

— Что на этот раз? — устало спросил хозяин дома.

— Пострадала одна из больниц, куда свозили раненых от предыдущих взрывов, — по-солдатски четко отрапортовал Готье этр Брин. — Взрывчатка была заложена в продуктовый обоз. Погибших девять, пострадавших пока подсчитывают.

Ессения услышала разочарованный возглас дяди:

— Да что ж это такое! Айд Обри устраивает одну успешную облаву за другой, но этих заговорщиков не становится меньше! Откуда же они лезут? Из какой щели?

Граф этр Брин тяжело вздохнул:

— Сейчас к ним присоединяются все больше людей. В народе крепнет недовольство, все говорят о том, что простых людей никто не защищает, только знатных.

— Что за чушь? — раздраженно воскликнул герцог.

— Я понимаю, что чушь, — против воли голос графа звучал так, словно он оправдывается. — Но среди знатных людей погибших единицы. В то время как среди простолюдинов счет пошел уже на сотни. Все больше людей недовольны королевой Стефанией и принцем Адамом. Я лично слышал на площадях разговоры о том, что Рошгийоны забыли про свой народ и ничего для них не делают…

Мужчины о чем-то ещё говорили, но появился слуга, с выпивкой на подносе, и Ессении пришлось уйти.

У себя в комнате девушка не могла ничем заниматься. Выходит, Урсула Тригве была права, когда говорила, что у королевы сейчас хватает забот и ей не до пения. Но почему Ессения ничего не знала о сотнях погибших среди мирных граждан? Нет, конечно, она всего лишь женщина, никто не должен специально рассказывать ей о таких вещах или обсуждать с нею. Но как так получилось, что никто ни в церкви, ни у Бороса в лавке не проронил ни слова о происходящем? Почему Ессения не видела на улицах ни траура среди горожан, ни тех настроений, о которых говорил граф?

Додумать эту мысль она не успела. В комнату после стука вошел слуга и принес послание от королевы. Её королевское величество Стефания призывала свою фрейлину ко двору на завтрашний прием, устроенный в честь дня рождения достопочтенного посла Холгера Тригве. Ессения должна будет весь вечер петь, развлекая приглашенных гостей.

Это известие должно было бы обрадовать её. Наконец, Стефания вспомнила про неё, и это говорило о том, что ещё какое-то время можно не опасаться замужества. Но вместо этого девушка чувствовала себя так же, как должен чувствовать себя человек на виселице, знающий, что в любой момент под ним раскроются доски, он упадет в яму и веревка оборвет его жизнь. Досками под её ногами была Стефания. Точнее, её любовь к музыке. Что будет, когда ей не нужна будет фрейлина для развлечения гостей? Что будет, если Ессения вдруг потеряет голос? Какая от неё польза королеве?

Ессения посмотрела на себя в зеркало. Появилось чувство собственной никчемности. Она ничего не может, ничего не умеет. Она не так умна как Урсула Тригве и не так красива, как леди Исабель. У неё нет никаких полезных навыков. Всю жизнь родители говорили что делать, куда идти, что говорить. В итоге Ессения, оказавшись одна, даже не могла решить, какое платье надеть на бал во дворец.

Никогда прежде, думая о маме и папе Ессения не чувствовала обиду на них. Сейчас же было такое чувство, как будто родители её обокрали, лишив чего-то важного. Того, что сделало бы её полноценной личностью, такой, как Стефания или та же Урсула.

В комнате вдруг стало необыкновенно тесно и перестало хватать воздуха. Стены начали давить на неё.

«Слишком тепличная обстановка…»

Да, Урсула была права. Эта тепличная атмосфера — все, что Ессения знала. И сейчас ей опротивело все разом: этот уют, этот комфорт и безопасность. Захотелось сбежать. Куда? К Боросу? Нет! Видеть таких же оглупевших от того, что не знали жизни женщин, совершенно не хотелось. Сама мысль о том, чтобы слушать их бессмысленные разговоры о новой одежде, модных книгах, об ужине и прочей ерунде вызывала отторжение.

Ессения нуждалась в тишине и одиночестве. Нуждалась в таком месте, где смогла бы вдохнуть полной грудью и побыть наедине с собой, вдали от мнения других и от этого удушающего чувства безысходности.

Идея пришла в голову сама собой. Храм! Там её никто не побеспокоит.

Ессения позвонила в колокольчик и велела пришедшему на зов слуге приготовить для неё карету. От мысли о том, что скоро ей удастся хоть ненадолго сменить обстановку, девушка значительно приободрилась. Даже дождь на улице уже не выглядел так уныло и беспросветно.

Где-то через час, когда карета была готова, Ессения оставила дяде записку и отправилась в храм. Дождь стучал по крыше, заглушая все звуки вокруг. Карета размерено качаясь со стороны в сторону, катилась по брусчатке, минуя поворот за поворотом.

Девушка выглянула в окно, чтобы посмотреть, долго ли ещё до храма. Но из-за дождя рассмотреть что-то было очень трудно. Поэтому, отпустив занавеску, она откинулась на сиденье, и чуть было не упала, почувствовав, как резко остановилась карета. Даже несмотря на шум дождя, Ессения услышала отчаянное ржание лошадей и крики стражи. Из-за барабанящих по крыше капель, разобрать удалось лишь несколько слов:

— С дороги!.. её светлость… кому сказано… прочь!

Крики стражи внезапно оборвались. Кроме шума дождя не слышно было совершенно ничего. Ессения собралась было накинуть плащ, чтобы выглянуть и посмотреть, что там происходит, но тут послышался первый крик солдата. Затем второй. Послышались ликующие крики толпы:

— Так их!.. Камнями!.. Пусть почувствует, каково нам!

Ессения испуганно вжалась в сиденье. Она решительно не понимала, что происходит и от этого становилось ещё страшнее.

— От нас не спрячешься! — кричал кто-то из толпы.

Неожиданно по карете ударил камень. Затем второй, третий. Ессения так испугалась, что даже не подумала о том, чтобы закричать или заплакать. Просто сидела, прижав к груди перчатки с такой силой, словно это может её защитить. Внезапно карета начала раскачиваться со стороны в сторону. Ессения одеревенела от ужаса. Она не могла даже дышать нормально, не говоря уже о том, чтобы сделать хоть что-то. Девушка не нашла в себе сил, чтобы пошевелиться, даже когда кто-то, под одобрительные крики толпы, всадил топор в дверь, чтобы выломать. В стену напротив двери тоже что-то врезалось, вырывая щепки.

Под победный крик толпы дверь кареты разлетелась в щепки и Ессения испуганно отпрянула к противоположной стене. В карету попытался влезть широкоплечий мужчина в разорванной одежде и сбитой набекрень мокрой от дождя шляпе. Но ему мешали остатки двери и тот начал их выламывать. Над головой Ессения, слышались удары и летели щепки. Сидя между двух сидений бедняжка не могла никуда убежать или как-то спрятаться.

Вот теперь Ессения тихо заплакала. С ужасающей ясностью девушка осознала, что это конец, сейчас её убьют, и никто не придет на помощь.

Или придет?

Толпа снова закричала, но в этот раз вместо радости, в этих криках были страх и призывы:

— Бегите! Спасайтесь!

Карету, как по команде перестали раскачивать, а над головой у Ессении перестали выламывать стену кареты. Но вламывающийся в карету мужчина, то ли не услышал призывов товарищей, то ли не захотел слышать. Он доломал-таки дверь и влез в карету, на ходу вытаскивая нож. Девушка вжалась в стену, стараясь стать меньше, и не дышать. Но это не помогло ей спастись. Мужчина замахнулся, чтобы убить её. Ессения читала в книгах, что в такие минуты человек от страха закрывает глаза. Но она сама от страха в который раз одеревенела. Девушка просто смотрела на своего будущего убийцу, не смея ни отвести взгляд, ни моргнуть. Все, что происходило, казалось таким медленным. Мужчина замахнулся и в этот момент его с противным звуком трещащих костей, пронзил насквозь меч, забрызгав Ессению и часть кареты кровью. Мужчина с мечом посмотрел на расплывающееся по грязной рубахе пятно крови и в следующий миг кто-то вытащил его из кареты.

Его место пустовало недолго. Вместо него в карету легко вскочила массивная мужская фигура в плаще, с которого стекал дождь. И этот гигант наклонился к девушке, на ходу снимая с себя капюшон:

— Вы пострадали? Они вас ранили? Что вы тут делаете? — спросил Дрейк айд Обри, своим привычно лишенным эмоций голосом.

На Ессению накатила апатия. Она просто смотрела в его черные глаза и молчала. Даже будь она ранена, наверное, не стала бы что-то говорить и просить о помощи.

Айд Обри хорошенько тряхнул её, спрашивая ещё о чем-то. Но Ессения будто перестала думать. Девушка словно со стороны наблюдала за тем, как великий прево осторожно вытаскивает её из кареты и берет на руки. Затем раздает приказы своим солдатам. Как не старалась, она не могла вспомнить, ни что он говорил, ни как они в итоге оказались в седле. Просто следующим более-менее связным воспоминанием была дорога, Дрейк айд Обри в седле, и она с ним.

Ессении все было абсолютно безразлично.

Далее снова последовал провал в памяти. Следующее воспоминание — коридор, по которому её несут сильные мужские руки, какие-то картины на стенах и почему-то пахло плесенью и сыростью. Она помнила, как перед ними открыли дверь, как её усадили на неудобную кабинетную кушетку и чем-то укутали. Кто-то заставил Ессению запрокинуть голову и что-то выпить.

После этого на неё накатила усталость. Даже неудобная кабинетная кушетка начала казаться не такой уж и неудобной, если вытянуть ноги и подложить руки под голову. Моргнув несколько раз, Ессения уснула.

Проснувшись, первое, что Ессения увидела — это был великий прево Дрейк айд Обри. Мужчина сидел за большим дубовым столом и изучал какие-то документы. Понаблюдав за ним немного, Ессения перевела взгляд на комнату. Мебели в ней было немного, лишь самое необходимое: кроме стола было еще два стула, кушетка, на которой она как раз и лежала, и пара стеллажей со свитками и документами. Девушка снова посмотрела на прево: мужчина казался и сосредоточенным на чтении, и расслабленным одновременно.

— И как вам мой кабинет? — неожиданно спросил он.

Ессения испуганно вздрогнула. Она даже не сразу поняла, что мужчина обратился именно к ней, и что вопрос и правда прозвучал. Тот по-прежнему смотрел на документ, его поза не изменилась. Немного помолчав, она все же решила ответить:

— Он вам подходит.

Кушетка вдруг снова стала жутко неудобной. Ессения попыталась сесть, но у руки ноги затекли, как от долгого сна в неудобном положении и плохо слушались. Она едва не свалилась со своего временного ложа, но её вовремя подхватил айд Обри и помог сесть. Ессении почему-то казалось, что она должна бы испугаться или удивиться тому, что мужчина смог приблизиться к ней так быстро и неслышно. Но вместо этого она чувствовала неловкость и благодарность.

— Вы спасли меня, — зачем-то тихо сказала она куда-то в область его груди, пока айд Обри усаживал её поудобнее. И поразилась тому, насколько он огромен. Воистину гигант. Про таких рассказывали в легендах.

Айд Обри неожиданно улыбнулся:

— Как меня только не называли. Но герой из легенд? Это впервые.

Ессения покраснела. Она что сказала это вслух? Как она могла сказать это вслух?! Боги! Боги! Мысли Ессении начали растекаться, как вода из рук, сосредоточиться на чем-то было крайне сложно, комната начала кружиться, и, кажется, если бы мужчина не держал её за руки, бедняжку просто унесло бы куда-то.

— Леди этр Патерби, — непривычно мягким голосом сказал айд Обри, и девушка подняла на него мутный взгляд. — Вы позволите мне задать вам пару вопросов?

— Да, — отстраненно ответила она.

Входная дверь кабинета внезапно распахнулась и в кабинет ворвалась Стефания в сопровождении герцога этр Варди и своей первой фрейлины Марты.

— Что здесь происходит? — звенящим от гнева голосом спросила королева.

— Вы не имели права допрашивать мою племянницу! — взревел герцог этр Варди. — Вы слишком много себе позволяете, айд Обри!

— Я действовал в рамках своих полномочий, — как всегда спокойно ответил айд Обри. — Спас леди Патерби во время уличного нападения, привез её в безопасное место, сообщил о происшествии вам, ваше величество и вам, господин этр Варди. Леди только что проснулась, она в растерянности и после длительного сна ещё не вполне пришла в себя.

Стефания быстрым движением сняла с себя перчатки, и небрежно бросив их в сторону, присела возле кушетки:

— Ессения, деточка, ты в порядке?

— Да, — неуверенно ответила она. — Думаю… да.

И тут же подумала, что Стефании не подходит этот кабинет. Дрейку — да. А вот ей нет.

— Ессения, деточка… — неуверенно протянула королева. — При чем тут кабинет? Что с тобой?

Вместо Ессении ответил айд Обри:

— Боюсь, это моя вина, — бесстрастно сообщил мужчина. — Леди была в шоке, когда я привез её сюда. Поэтому мне пришлось дать ей снадобье, чтобы герцогиня могла отдохнуть. Это — побочный эффект.

— Что за снадобье вы дали моей племяннице? — подозрительно сощурил глаза этр Варди.

— У меня под руками была только настойка из красавки, — бесстрастно ответил айд Обри.

— Ах ты, хитрый лжец! — рыкнул этр Варди. — Ты дал ей сыворотку правды! И не для того, чтобы успокоить нервы, а чтобы просто допросить!

— Это правда? — сощурила на него глаза Стефания.

— Оглянитесь, герцог, — бесстрастно ответил Дрейк. — Мой кабинет разве похож на медицинский? Вы видите вокруг множество снадобий для успокоения женских нервов?

Поль заскрежетал зубами. Плевать ему на девчонку и её нервы. Что скажут в Оборонном кабинете, когда узнают, что прево у него за спиной напоил его же племянницу сывороткой правды? Какого лешего нелегкая понесла девчонку на улицу в такой дождь?

А главное, что сейчас сказать, чтобы замять конфликт и не выглядеть глупцом? Если продолжать говорить в том же тоне, можно нарваться на дуэль. Против айд Обри это будет верной смертью, ведь этого дьявола ещё никто не победил. Но и отступать нельзя, иначе Поль потеряет лицо.

— Айд Обри, прошу вас, не принимайте слова герцога на свой счет, — вмешалась Стефания и спасла его шкуру. — Поль просто беспокоится за благополучие своей племянницы. Как и все мы.

Прево и королева встретились взглядами, и спустя несколько мгновений Стефания отвела взгляд в сторону, словно уступая ему в чем-то и сказала:

— Но раз уж так вышло, что моя фрейлина приняла зелье, я разрешаю вам расспросить её обо всем, что вас интересует.

Поль едва снова не сорвался на крик, но буквально в последний момент смог себя сдержать. Хоть Обри и какой-то там «айд», но все же он Великий Прево. Да и королева ему во всем потакает. Ладно, потом дома сгонит зло на девчонке.

Он так размечтался о том, что будет делать с этой пустоголовой дурой, что прослушал момент, когда айд Обри начал допрос. Очнулся он на вопросе:

— Почему вы так внезапно уехали из дому?

Ессения отвечала машинально, бездумно, не всегда даже понимая, где её мысли, а где слова:

— Я ехала в храм.

— Зачем?

— Мне нужна была тишина. Чтобы подумать.

— О чем?

— О погибающих людях.

При этих словах напряглись все. Поль даже сделал несколько шагов вперед.

— Что? — спросил он, не веря, что в голове пустоголовой племянницы нашлось что-то помимо тряпок и пения.

Айд Обри шикнул на них и продолжил допрос в своей привычной, бесстрастной манере:

— Почему вы думали о погибающих людях?

— Мне их было жаль. Я не представляла, что так много людей погибло.

— Почему вы думаете об этих смертях?

Если бы Ессения толком расслышала вопрос, тот ответила бы совсем не так, как ответила. Слово за слово и айд Обри вытащил бы из неё сведенья и про Урсулу Тригве, и про Бороса, и про то, как она распорядилась информацией, случайно полученной от захмелевшей королевы на балу. Но она услышала лишь, что мужчина спросил что-то про смерть и доверительно призналась:

— Я не хочу умирать… Не хочу, чтобы меня сожгли заживо. Или ещё как-нибудь.

Прево и Стефания переглянулись и королева, пожав плечами, сказала то, что казалось ей самым разумным в данном случае:

— Видимо она все ещё под впечатлением от того взрыва.

Дрейк снова вернулся к допросу.

— Как вы относитесь к королевской власти?

— Я фрейлина и служу королеве.

— Что вы думаете про Белый Аконит?

— Эти люди опасны. Они убили ребенка.

— Вы с ними работаете?

— Нет.

— Вы знаете, почему на вас напали?

— Нет.

— Вам угрожали?

В этот раз Ессения замешкалась с ответом. Ей вспомнился разговор с Урсулой Тригве и она не сразу смогла решить было ли это угрозой или предупреждением. Спустя несколько мучительно-долгих мгновений, она покачала головой:

— Нет.

Дрейк почуял слабину и ухватился за неё:

— О чем вы думали сейчас? Прежде, чем сказать нет?

— Про супругу посла, госпожу Урсулу Тригве, — честно призналась Ессения.

Поль, Стефания, Дрейк и даже Марта разом подошли к девушке, облепив со всех сторон, чтобы слышать все ответы. Прево очень спокойно спросил:

— Почему вы подумали про госпожу Тригве?

— Она меня пугает, — честно ответила Ессения. — Мне кажется, она ужасная женщина.

— Почему?

Ессения нахмурилась. Затуманенный корнем солодки мозг не мог сформулировать нужную мысль, поэтому девушка говорила отрывисто:

— Она гадкая, как змея… улыбается, а глаза холодные-холодные… когда она говорит… у неё такой голос… будто под кожу забирается…

— Словно про сказочную ведьму говорит, — разочарованно скривился Поль и первым отступил на шаг.

— Тогда воистину устами этого ребенка глаголет истина, — вздохнула Стефания. — Потому, что эта ведьма не иначе как из злой сказки к нам прилетела на метле.

Поль лишь фыркнул в ответ. Он просто физически не мог заставить себя верить в то, что женщина может быть опасной. Ощущение собственного превосходства у него в крови, мужчины в Беренгаре с ним рождаются. И хоть он не мог и не собирался отрицать, что Урсула Тригве действительно та её ведьма, но это ещё не повод видеть в ней угрозу. Это повод взять кнут и сделать то, что её тюфяк муж не в состоянии — воспитать из неё, наконец, женщину. Кроткую, смиренную, послушную. Пара порок и будет как Ессения — сидеть на коротком поводке и бояться его натянуть, чтобы не побеспокоить своего хозяина.

Стефания встала и пересела на стул, устроившись поудобнее. Её пристальный взгляд продолжал сверлить Ессению, как будто она хотела о чем-то спросить, но не решалась в присутствии остальных.

— Когда моя племянница перестанет напоминать овощ? — хмуро спросил герцог этр Варди.

— Думаю, действие настойки закончится через несколько часов, — неуверенно протянул айд Обри. — Возможно немного дольше.

— Но вы же Великий Прево! — раздраженно воскликнул Поль. — Вы же постоянно пользуетесь этим пойлом! Как вы можете не знать, сколько оно действует?

И тут же ехидно добавил:

— Или вы станете убеждать меня, что за вас грязную работу делает кто-то другой?

Поль и не скрывал, что надеется на отрицание со стороны айд Обри. Ему очень хотелось уличить того во лжи, чтобы тыкать этим при встрече. Но его подначки никак не задели Дрейка. По крайней мере, внешне. Мужчина был также спокоен и сдержан, как и всегда и голос его звучал практически обыденно:

— Настойка красавки действует на каждого человека по-разному. Кто-то приходит в себя раньше, кто-то дольше. Трудно сказать, сколько времени леди Патерби пробудет ещё в таком состоянии, так как обычно мне приходится давать настойку мужчинам, да и к тому же с комплекцией раза в два больше.

— Она часом не останется такой навсегда? — с подозрением спросил Поль. В принципе, его такой вариант вполне устроил бы. Спихнуть эту занозу в заднице в дом терпимости и забыть, как звали.

— Это совершенно исключено, — покачал головой айд Обри. И добавил: — Леди пробудет в таком состоянии несколько часов. Возможно немного больше. Но потом придет в себя.

— Но я не могу столько ждать, — Стефания встала со стула. — Я должна присутствовать на балу, который дает мой сын. Ессения должна была там петь!

— Я тоже не могу пропустить это торжество, — негодующе воскликнул герцог этр Варди. Ещё чего не хватало, чтобы из-за этой пигалицы ему пришлось изменить свои планы. Там будут все, кто хоть что-то из себя представляет. И Полю для поддержания своей репутации необходимо присутствовать на этом балу, будь он не ладен!

Тут впервые после своего прихода в этот кабинет подала голос Марта:

— Ваше величество, если вы не против, то я присмотрю за герцогиней Патерби.

Стефания кивнула головой, а следом кивнул головой и Поль — его такой вариант вполне устраивал.

— Дрейк, — королева повернулась в сторону своего поверенного. — Не сочтите за труд, завтра проследите, чтобы моя фрейлина безопасно добралась домой. Завтра я сама навещу её, чтобы проверить, как она себя чувствует.

Последнюю реплику она произнесла для Поля этр Варди, давая понять, что проверит, чтобы он не использовал Ессению для срывания на ней зла.

— Ваше величество, — правильно все понял и тут же постарался вежливо не допустить появления Стефании в своем доме. — Вы же видите — на моей племяннице ни царапины. Поэтому вам не стоит в такое смутный для страны час тратить свое время на неё…

— Бедняжка испытала сильнейшее потрясение, — не заметила его намеков Стефания. — Я должна удостовериться, что это никак не скажется на её психике и что Ессения не потеряет от этого голос. Такой талант не должен быть так бесславно загублен.

И не давай ему времени придумать новое оправдание, первой повернулась и вышла из кабинета. Раздосадованный герцог этр Варди вышел следом.

Марта собралась было вывести Ессению из кабинета, но Дрейк остановил старую женщину:

— Думаю, не стоит. В таком состоянии если она услышит резкий голос или шум, то могут быть последствия. Например, она может стать заикой. Или если у неё что-то спросят, без колебаний выдаст любой самый потаенный секрет. Мало ли, что она могла услышать при дворе королевы, — его голос, как всегда был обыденным, почти спокойным. Поэтому женщина поверила ему без колебаний.

— Может, мне пригласить врача? — неуверенно спросила Марта.

Дрейк к этому моменту уже успел сесть за свой стол и взять в руки какой-то очередной документ, и даже голову в сторону фрейлины этр Лоран не поднял, когда отвечал:

— В этом нет нужды, — и добавил, подписывая что-то: — Считайте, что она спит с открытыми глазами. И вряд ли потом вспомнит хотя бы треть из того, что здесь говорила.

Отложив документ, с которым уже закончил, Дрейк жестом предложил своей невольной гостье:

— Прошу, присаживайтесь. Несколько часов на ногах, в вашем возрасте — это будет крайне… утомительно.

— Вы очень внимательны, — без тени сарказма ответила Марта и села на кушетку рядом с Ессенией.

Около часа прошло в полной тишине, затем она не выдержала и заговорила первой:

— Господин айд Обри, вы не обидитесь, если я задам вам вопрос? — прокряхтела она.

— Не думаю, что вы смогли бы сказать МНЕ что-то обидное, — ответил он, не отрывая головы от документов. — Прошу, спрашивайте.

— Вы обронили фразу, которая не выходит у меня из головы, — женщина поерзала, усаживаясь поудобнее. — О том, что юная фрейлина королевы могла услышать при дворе…

— Вы можете спросить у неё об этом сами, — пожал плечами Дрейк.

Марта мягко улыбнулась:

— Я хотела спросить вас не об этом.

Дождавшись, когда мужчина поднимет голову, сосредоточив свое внимание на ней, первая фрейлина королевы продолжила:

— Вы не могли не заметить, что наша добрая королева Стефания, просто очарована юной герцогиней этр Патерби.

Дрейк снова вернулся к документам, словно потерял интерес к своей собеседнице, но все же ответил:

— Её величество всегда была большой поклонницей музыки. И хоть сам я не имел удовольствия слышать пение герцогини этр Патерби, мне не раз и не два говорили, что голос у неё просто изумительный. Неудивительно, что королева благоволит к своей новой фрейлине.

Лицо Марты оставалось непроницаемо-доброжелательным, но тот, кто знал старую интриганку поближе, по тому, как плотно сжались её, мог безошибочно определить, что это не то развитие беседы, на которое она рассчитывала. Женщина решила зайти с другой стороны:

— А вы не беспокоитесь, что однажды… влияние этой юной особы на нашу королеву станет слишком большим и это приведет… к последствиям?

Дрейк пожал своими могучими плечами:

— Нет.

— Почему? — спросила Марта с нескрываемым интересом. — Вы так доверяете герцогине этр Патерби? Или тоже подпали под её очарование?

Хозяин кабинета что-то подписал и отложил, взяв в руки другой лист:

— Я больше десяти лет занимаю должность Великого прево и за это время не видел никого, кто имел влияние на её величество. Даже те, кому королева благоволила куда больше, чем этой юной леди. Поэтому нет, угрозы в ней я не вижу. И отвечая на ваш второй вопрос — нет, я не подвержен ничьему очарованию.

— Да, но она вас все же заинтересовала, — сузила глаза Марта.

Дрейк снова посмотрел на свою собеседницу:

— При первой нашей встрече я смотрел на неё и не мог понять, что в ней увидела Стефания. А потом, когда она помогала спасать мальчика, я, кажется, понял что: эта новая фрейлина совершенно не испорчена ни дворцовой жизнью, ни человеческими пороками. И потерял к ней интерес. Она слишком проста и обыденна, слишком пресна. Во вторую нашу встречу девушка снова оказалась на волосок от гибели и снова отделалась сравнительно легко. Хотя предвижу, что она месяцами будет рыдать в подушку. Но, как бы там ни было, леди снова меня заинтересовала. Мне стало интересно: она самый везучий человек или самый невезучий? А теперь герцогиня меня снова не интересует.

— Почему?

Вместо ответа Дрейк спросил:

— Леди Патерби, вы ненавидите людей, которые напали на вас сегодня?

— Нет.

— Вы ненавидите тех, кто пытался убить вас раньше?

— Нет.

— Кого вы ненавидите? Кому хотите отомстить?

— Никого, никому.

Теперь он повернулся к Марте:

— Такой ответ вас устроит?

Его пожилая собеседница нахмурилась:

— Я не вполне понимаю…

Дрейк снова вернулся к документам:

— Даже если у этой особы когда-нибудь и появится влияние на королеву, то она с ним все равно ничего не сделает. У неё нет твердости духа, нет характера. А значит, нет желаний и стремлений. Леди похожа на веточку, которую мотает по большой и сильной реке жизни, а ей и все равно, лишь бы об камни не удариться. Как и все остальные леди вокруг.

— А что если кто-то возымеет на неё внимание? — не унималась старая фрейлина.

— А что если завтра она простудится и потеряет голос, и королева забудет, как её звали? — вопросом на вопрос ответил Дрейк, и в этот раз Марта ничего не сказала. Логика Великого прево была ей ясна: сейчас угрозы в девушке он не видит, она на виду и если что-то начнет меняться — можно будет принять меры.

Но Марта смотрела на девушку, сидящую рядом совсем другими глазами, потому, что владела информацией, которой не владел айд Обри. Амелия этр Грайе, покойная мать Ессении также имела прекрасный голос и была фрейлиной королевы. Стефания её очень любила, а та отвечала ей взаимностью. И хоть сама Марта не одобряла такого рода отношения, даже она не могла не признать, что чувства между молодой королевой и её фрейлиной настоящие. Амелия этр Грайе не просто пользовалась благосклонностью Стефании. Она имела на неё влияние.

Неизвестно, чем бы закончилась эта связь, если бы о ней не узнал покойный король. Он срочно выдал Амелию замуж за герцога этр Патерби, а Стефания… Стефания расплачивалась за единственную любовь в своей жизни до самой смерти собственного мужа.

Девочка на балу ткнула пальцем в небо, спросив о матери. Ткнула и попала, вызвав у Стефании воспоминания. А потом она запела. И сейчас Марта была не уверенна, кого видит её воспитанница, глядя на Ессению: дочь или мать.

Марта посвятила свою жизнь благополучию и процветанию Стефании. И она понимала, что сейчас не тот момент, чтобы влюбляться или заводить романы. Страна на грани массовых беспорядков и бунтов, как среди простолюдинов, так и среди знати. Ее сын, Адам, рвется к власти, хоть и не знает ни что это, ни как с этим управляться. Даже подумать страшно, что будет, если вдруг Стефанию уличат в «подобного» рода связях прямо сейчас!

Ох, не то время девчонка выбрала для своего появления, ох, не то!