Глава 13

Всю прошедшую неделю Олмос лихорадило. Королевские суды над заговорщиками проводились на главной городской площади каждый день. И тут же осужденных вешали, на специально построенной для этого виселице. Народ сходился посмотреть на то, как казнят обвиненных в государственной измене и массовых убийствах. Затем каждого убитого бурно обсуждали на главной площади: кем был, осталась ли у него семья, водились ли за ним грешки.

Стефания и Адам добились желаемого: народ снова был предан им, популярность королевского дома этр Рошгийон возросла во много раз. Их превозносили на каждом углу, вспоминали в молитвах, об их деяниях на благо народа судачили в лавках и базарах. Как и говорила Ессения, простолюдины и знать, увидев воочию, что королевская власть не бездействует, почувствовала себя в значительной безопасности, несмотря на продолжающиеся взрывы. Если раньше взрывы порождали волну страха и недовольства, то сейчас это было лишь сожаление по поводу смертей, и уверенность в том, что виновных поймают и накажут. Неделю назад дело медленно шло к бунту, сейчас народ сходился на каждодневные казни, как на ярмарочное представление и, видя, как дергается в петле очередной бедолага, чувствовал себя под защитой. Публичные казни обсуждались в тавернах и приличных салонах, даже в лавке Бороса, о них делали театральные представления и показывали небольшие пьесы в кукольных театрах. Среди знати и простолюдинов быстро распространялись анекдоты о тех, кто и как попал на королевский суд.

Ессения наблюдала за происходящим с ужасом. Она не понимала, не могла заставить себя понять, что смешного, забавного и просто интересного люди находили в чужих смертях.

Хуже всего было то, что бедняжка чувствовала себя виноватой в происходящем. Это она предложила устраивать публичные суды. Но когда Ессения это делала, у неё и в мыслях не было, что кто-то умрет. Тем более что смерть виновного возымеет такой эффект. Девушка днями напролет сидела возле окна у себя в комнате и невидящим взглядом смотрела перед собой. Не было ни слез, ни истерик. Ничего не было, кроме желания отмыть руки. Умом она понимала, что это не так, но Ессения никак не могла избавиться от ощущения, что это её руки затягивают петлю на шее у повешенных. Как ни старалась, забыть слегка синюшные лица повешенных не получалось.

А по ночам её снова начали одолевать кошмары: ей снились взрывы и нападения, ей снились повешенные. Последние сны были хуже всего, особенно, когда снился парнишка по моложе. Он тянул к ней руки, плакал и умолял помиловать его, говорил, что ошибся, хочет исправиться. И все это бедняга делал, болтаясь в петле.

Как бы ей хотелось вернуть время назад, вернуться в тот момент, когда ей пришла в голову мысль предложить устраивать публичные казни. А ещё лучше, когда у неё появилась идея стать фрейлиной. Нет, даже не тогда. Если бы у Ессении была такая возможность, то она поговорила бы с родителями. Девушка спросила бы у них, почему они не подготовили дочь к реальной жизни? Почему никто не сказал, что смерть — далеко не самое страшное. Жить намного страшнее, чем сгореть заживо, взорваться или быть растерзанной толпой.

Словно в другой жизни, в каком-то далеком, полузабытом сне, остался страх разочаровать Стефанию неправильно подобранным нарядом, неправильно сказанным словом или разозлить дядю. Уже неделю Ессения не показывается ко двору и не спускается на совместные трапезы с герцогом этр Варди. Уже неделя, как ей совершенно безразлично, кто и что подумает.

Уже неделя, как ей хочется, чтобы мир снова стал невообразимо маленьким и тесным. Таким, каким он был раньше: дом, родители, книги. Что бы все решали за неё: куда пойти, что сказать, чем позавтракать и чем поужинать. Ну, или хотя бы таким, каким этот мир был после смерти мамы и папы, тоже маленьким: только Ессения, дядя и потребность выжить. Тогда все было просто, была небольшая цель, голова болела лишь о том, как её достичь. Сейчас мир, в котором живет Ессения, стал огромным. У неё на многое открылись глаза. Как будто все это время она спала, а сейчас проснулась, и явь оказалась хуже самого ужасного кошмара. Ей хотелось снова закрыть глаза, опять уснуть и спрятаться в блаженном неведение. Но один раз открыв глаза и увидев этот мир таким, каков он есть на самом деле, снова уснуть, спрятаться в безопасном сне не получиться. Нужно или умереть, или научиться жить в этом мире.

Как можно жить, если вокруг столько лжи, лицемерия и фальши? Люди манипулируют друг другом, врут и используют в своих целях. Ни чьим словам, ни поступкам нельзя доверять.

Ради чего жить? Чтобы стать одной из этой толпы?

Взгляд Ессении опустился на небольшой романчик, который ей больше месяца назад дала почитать одна из знакомых по лавке Бороса. Книга была скучная и глупая, рассказывала о бедном рыбаке и его возлюбленной. Отец девушки не давал разрешения на брак, пока парень не разбогатеет. Отчаявшись, юноша вышел в шторм, чтобы доставить важный груз и получить за это большое вознаграждение. Ессения дочитала только до этого момента, но уже знала, чем все закончиться: он с трудом, но доберется до места назначения, получит награду, вернется домой и жениться.

Ессения невольно сравнила себя с этим юношей: её также мотает по морю жизни, от берега к берегу. Но у парня была цель, ради которой стоило все это терпеть. А за что должна страдать она? Ради кого?

Момент, когда она задала себе этот вопрос, стал для Ессении переломным.

Был человек, который поверил в неё, даже когда она сама в себя не верила. Этот человек пошел наперекор общественному мнению, защитил юную, никому не нужную сиротку и дал ей много возможностей. Этот человек прислушивался к мнению Ессении, к её советам и не воспринимал наивную, простодушную девушку как пустое место.

Стефания.

Как могла Ессения забыть, что эта женщина спасла её? И пусть сейчас это казалось не существенным, пусть после всего пережитого казалось, что лучше бы и не спасала… но в тот момент Ессения была в отчаянье, в тот момент она нуждалась в помощи и защите. И Стефания дала ей все это.

Чем Ессения отплатила за эту доброту?

Бросила свои прямые обязанности, сбежала, спряталась от реальности, в которой Стефания сама противостоит целому двору. Хотя могла бы стоять рядом и помогать, по мере своих возможностей.

Ессении стало стыдно, что беспокоясь о своей боли и переживаниях, она совсем забыла, что королева — такая же женщина, как и она. Да, намного более сильная духом, да более умная и более сведущая в делах житейских. Но она все равно всего лишь женщина. И ноша, которую Стефания каждый день несет — очень тяжела. А эта благородная и добрая женщина, находит в себе силы, чтобы беспокоиться о Ессении и её душевном состоянии. Каждый день из дворца приходит посыльный и справляется о здоровье и самочувствии фрейлины королевы. И каждый день слышал всего один ответ: герцогиня этр Патерби не здоров и не может явиться ко двору.

Сказать, что Ессении стало стыдно, это все равно, что ничего не сказать.

Девушка решительно встала и позвонила в колокольчик. Через некоторое время в её покои вошла одна из служанок:

— Чего изволите, ваша милость? — присев, спросила молоденькая девочка с детским, усеянным веснушками, личиком.

— Приготовь мне ванну, — принялась раздавать четкие указания Ессения. — И позови мою камеристку, пусть поможет мне одеться к ужину. Я выберу наряд и к завтрашнему дню он должен быть: вычищен и выглажен. А также предупреди кучера, что завтра мне понадобиться карета. Мне нужно посетить несколько мест в городе, затем я отправлюсь во дворец. Пока это все. Можешь идти.

— Да, ваша милость, — снова присела служанка, чьего имени Ессения не помнила и вышла из покоев.

Ессения, глядя ей вслед, вспомнила другое: как она, сидя перед огромной толпой, подумала, что должна для них что-то сделать. Нет, не подумала, а пообещала себе. Как интересно она собиралась сдержать это слово, сидя взаперти?

Нет, с этим добровольным затворничеством покончено. Завтра Ессения посетит свою портниху, затем заедет к Боросу в лавку, чтобы немного перекусить, и ближе к обеду отправиться ко двору. Может, её там и не ждут, может, королеве и нужно пение фрейлины, но у Стефании может найтись для Ессении другая работа. И юная герцогиня этр Патерби будет рада за неё взяться.