Глава 8

— Елена, ты стала такой, потому что почувствовала в себе магическую силу? — после долгого молчания спросила Аделия.

— Какой «такой»? — не поняла я.

— Смелой, — ответила она.

— Возможно, — мне не хотелось спорить.

— Ты их совсем не боишься? — поинтересовалась на этот раз Молена.

— Боюсь, — не стала скрывать я.

— Почему же ты не подчиняешься им? — вновь подала голос Аделия.

— Сама не знаю, с перепуга, наверное.

— Но ты же понимаешь, что они сильнее нас, и мы все равно должны будем им подчиниться? — настойчиво расспрашивала она.

— Во-первых, не должны, а вынуждены, а во-вторых, я делаю это не задумываясь, — сказала ей, начиная раздражаться.

Что за странные вопросы, больше смахивавшие на претензии?

— А мне кажется, больше следует задумываться о последствиях и правильно использовать магию, — заявила Аделия.

Я растерянно молчала, не зная, что ответить.

— Зачем ты так, Аделия? — вмешалась Молена. — Елена помогает нам, да и не только нам, а ты упрекаешь ее в чем-то. Мне кажется, ты не там виноватых ищешь.

— А мне все-таки кажется, что Елена должна…, — не унималась Аделия.

— Я ничего тебе не должна, и знаешь, обвинять кого-то в собственных бедах, конечно, удобнее, чем что-то сделать самой, или хотя бы попытаться сделать, но это вряд ли изменит ситуацию, — не выдержала я.

— Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, — воскликнула Молена. — В нашем положении нам следует держаться вместе, втроем.

— Извини, Молена, но теперь вам придется держаться вдвоем. С этого момента я не вместе с вами, а отдельно от вас, так что ни в чем не стоит рассчитывать на меня, — резко сказала я, задетая словами Аделии.

Больше мы не разговаривали. А через несколько часов люк открылся, и бандиты стали выводить пленных из трюма. Действовали они слаженно и деловито, сказывался опыт, чувствовалось, что такая процедура им привычна, они ее выполняли множество раз. На берегу пленных передали маленькому толстому торговцу, который, оглядев всю толпу, задержав на нас троих чуть больше внимания, быстро прикинул стоимость доставленного «товара» и сообщил ее командиру и его приспешникам. Те, как, видимо, здесь было заведено, стали торговаться, а нас тем временем отправили мыться.

Нам, троим, выделили воды побольше, чем остальным, также мыло и чистые рубашки, не новые, а, скорее всего, доставшиеся от прежней партии пленных. Нас поторапливали, еще не полностью высохшие волосы пришлось заплести в косу. Потом всех уже подготовленных к продаже невольников опять согнали в одном вместе, а расхаживавший перед нами торговец рассказывал о правилах поведения рабов на рынке:

— Вы должны смиренно ждать своей участи, стоять прямо, чтобы было видно, что вы здоровы и выносливы, за непослушание — наказание плетью. Головы чуть опущены вниз, что означает покорность, глаза не поднимать, смотреть на кого-либо запрещается, только по желанию покупателя, за непослушание — наказание плетью. Вы должны молчать, разрешается говорить только с позволения покупателя, за непослушание — наказание плетью.

И вот свежая партия рабов прибыла на торговую площадь, трех девственниц поставили на небольшое возвышение, так сказать, подиум местного рынка, остальные невольники расположились рядом.

Я смотрела на проходивших мимо богато одетых людей, медленно вышагивавших и с интересом рассматривавших только что выставленный на продажу «товар». Те, что были одеты попроще, окидывали нас безразличным взглядом и торопились по своим делам, то есть, мы представляли вполне себе привычную картинку.

Итак, я — рабыня, меня сейчас продадут, то есть произойдет смена работорговца на рабовладельца, и не факт, что мой новый хозяин будет лучше напавших на нас бандитов. Значит, мой статус — бесправной жертвы — не изменился, следовательно, и перспектива вырисовывается прежняя: изнасилование, смерть, а между ними мучения, страдания, слезы. Было страшно, горько, обидно, от безысходности хотелось кричать и выть в голос, но понимая бессмысленность этого, просто стояла, с ненавистью глядя на всех.