Глава 2. Раньше, чем позже

Двое суток, до вестей из собственного замка, я прожил без труда, больше не стараясь запутать возможных преследователей. Слишком люблю комфорт, чтобы разрешить себе страх.

На третьи мы встретили глашатая, одного из тех, кто по разным городам сообщают о важных новостях. Он и сообщил: король Кирне умер — причина, правда, не называлась; королева стала регентом, через два месяца Орше займет трон. Я мысленно пожелал сыну удачи; он хорошо обучен, и Елайн будет рядом, она мудра. И свободна — сможет выйти замуж за кого-то из тех двоих. Она заслужила счастье… Сейчас главное, чтобы заговорщики не вздумали покушаться на принца. Но может, они хотели именно Орше на троне?

«Куда мы теперь?» — спросила гения, когда я расстался с обозом на следующей же стоянке.

Я задумался. На выбор имелось два домика в разных городах, приобретенные после второго и третьего заговоров — совершенно пустой, даже без мебели и полностью обставленный, находившийся под присмотром доброй старушки, пока она не умерла. Оба я купил с помощью гении, нашедшей их для меня и помогавшей провернуть сделку тайно. Поселить в одном из них одинокую старушку тоже предложила она, и порой навещала ее. Рие любит делать обычные для других вещи, и необычные — тоже. Иногда она сопровождала меня на светских приемах и праздниках, принимая вид очень высокой коротко-стриженой девушки-придворной, одной из многих. Немного рискованно, придворные, особенно дамы, всё замечают; но видя, как это радует Рие, запретить я не мог. На охоте она могла обернуться гончей и бежать с другими собаками, или птицей сидеть на моем плече. Пару раз приносила еду с кухни под видом поваренка… и почти никогда ничего не ела сама.

Ближайший городок, где ждал меня меблированный дом, назывался Элкай, и до него я добирался еще двое суток. Хороший маленький город. Прямые улицы, одна переходит в другую совершенно естественно, нет домов выше трех этажей и ничто не закрывает неба. Живи себе и живи, прихваченного из дворца хватит надолго, правда оно все равно закончится, и найти работу стоит раньше, чем это случится. Бездельники подозрительны, наводят на мысль о несметном богатстве, позволяющим жить, не трудясь, и привлекают внимание лихих людей. Не факт, что меня захотят ограбить, но зачем рисковать? Пусть даже по легенде, заранее рассказанной генией старушке-смотрительнице, чтобы та рассказала всему городу, я и «сестра» — богатые столичные бездельники, получившие наследство, а дом куплен для собирающейся замуж «сестры», которая не хочет постоянно жить в столице». Теперь нам с ней придется «разориться» и переехать из дорогой столицы в скромный и более дешевый Элкай. С легендой про «замужество» мы покончили еще в прошлом году, когда Рие пожаловалась старушке, что жених оказался неверным, чем вызвала большое сочувствие.

Я погулял немного, просто так, для удовольствия, потом спросил у прохожего дорогу и вышел на улицу Часов, к своему дому.

Нравившийся по рассказам гении, он не разочаровал и увиденный своими глазами. Госпожа Ройи держала жилище в таком порядке, что даже спустя месяц после ее ухода к богам, оно оставалось уютным и приветливым. Старушка-смотрительница любила порядок, для нее означающий, видимо, и ничего лишнего. Его и не было. В двух комнатах, большой гостиной или обеденной зале и спальне — минимум мебели, не новой, но без царапин, в кухне — угол с печью, шкафы для продуктов, стол и стулья. Чулан хранил нужные всякому хозяину веник, ведра и прочие вещи в том же роде, а заколоченный чердак я вскрывать поленился, да и зачем? На комоде — единственным украшением его были резные деревянные круги, на которых крепились ручки, — нашлась пустая деревянная шкатулка, ящичек с плотной крышкой и гладкими стенкам; я положил туда кошель с деньгами и осколки талисмана, не зная, что с ними делать теперь. В нижнем ящике — несколько предметов, видимо, оставшихся от прежнего владельца: книжка, какая-то игрушка и целый набор раковин — плоских, острых, лихо закрученных, белых и полосатых. Я не стал пока трогать их, но положил рядом остальные кошели, хотя стоило, пожалуй, припрятать такую сумму понадежнее.

К дому примыкал сад, крошечный, но тоже очень ухоженный. Яблони и, кажется, вишня. Терпеть не могу вишню, но ее любит Рие. Вот гению и попрошу весной ухаживать за деревьями. Хорошо, что сейчас осень, и не придется так вот, сразу, заниматься незнакомой работой.

Хотя нет, придется — пыли было многовато. Я убедился, что дрова для печи есть, разжег огонь, согрел воду и начал бороться за чистоту.

* * *

За две недели я переделал кучу дел. Проветрил дом и окончательно избавил от пыли, с помощью гении наменял меди и серебра в соседнем городе — не хотелось привлекать внимание, рассчитываясь одним золотом. Перезнакомился с половиной городка, более-менее, по рассказам госпожи Ройи, знающей меня и Рие. Посетил могилу старушки — ее похоронили за деньги соседей и друзей, — облагородил ее сделанной на заказ маленькой статуей горюющей богини, чем, кажется, заслужил уважение жителей Элкая; во всяком случае в мясной лавке и кондитерской мне чаще стали предлагать товар со скидкой. Обзавелся небольшим гардеробом и убедился в том, что в замке дела идут хорошо. Да, мой сын — объявленный наследник, а королева — регент на ближайшие месяцы, до дня его восемнадцатилетия. Короля Кирне пышно похоронили в склепе. Вот и ладно. Никто не будет меня искать, можно не ждать незваных гостей.

Но на третью неделю я все же дождался такого.

Поздно вечером в дом постучали. Я открыл дверь, услышав красивый юный голос, вежливо спросивший, можно ли поговорить со мной о «маленьким добром деле». Гостья, молодая девушка, выглядела немного усталой, я предложил ей войти.

Девушка не отказалась от приглашения, проследовала за мной в залу и выбрала самое удобное из двух кресел. Пришлось сесть во второе. Но так лучше — свет от ближайшей лампы как раз позволял как следует ее рассмотреть. Невысокая, с крепкой фигурой, хотя одежда маскировала это слишком хорошо — просторные штаны с широченным поясом, рубашка на размер больше, чем надо, а сверху жилетка, по виду — мужская, все создавало вид небрежения к своей внешности. Лицо, длинное и скуластое, больше подошло бы мальчишке, но глаза цвета ореха слишком красивы для мальчика.

А еще она была маленькой, так что в моей совсем небольшой гостиной как-то сразу потерялась.

— Я Лив, — представилась она наконец. — Занимаюсь делами нашего Приюта. Скоро праздник Белых Звезд… Вы не хотели бы взять в дом на дни праздника приютского ребенка?

Хороший обычай, и я не назвал бы это доброе дело маленьким. Детей из приюта можно взять домой на несколько дней на любой праздник и нередко случается, что они потом там и остаются.

— Хочу, — ответил я и, подумав, добавил, — можно даже двух.

Над моим плечом невидимая гения издала удивленное «О!».

— Ты сама тоже из приюта? — спросил я.

— Конечно. Только я уже могу помогать, — Лив рассмотрела меня, и, кажется, ничего интересного не нашла.

— Не голодная? — поинтересовался я.

Гостья пожала плечами, не обидевшись на предположение, что человек из дома приемышей обязательно должен страдать от голода. На самом деле королевская казна обеспечивает все приюты в стране, но деньги иногда оседают в карманах содержателей приюта.

— С удовольствием выпила бы цветочного чаю, если у вас есть.

И вскоре мы сидели в той же зале и пили чай. Заварила его сделавшаяся на время материальной Рие — у меня получается не лучше, чем если бы осенние листья в чайник бросил, как говорит гения.

Но надеясь на разговор, я ошибся: Лив просто пила чай, даже по сторонам не сильно смотрела.

— Я знаю, что вы только что переехали… Но может, кто-то даст вам рекомендацию? — спросила она, наконец. — Обязательно нужен тот, кто за вас поручится.

— Пока некому. Соседи меня толком не знают, а родных тут нет.

«Она что-то скрывает» — сказала гения безмолвно, и я ответил точно так же: «Как каждый человек. Вот мы с тобой, например». — «И тебе не любопытно?». Я так же мысленно усмехнулся: «Немного. Но толку мучиться вопросами, на которые мне никто не ответит?» — «Любишь ты себя...» — проворчала Рие. «Конечно, люблю, — немедленно согласился я. — И тебя тоже, кстати».

— А чем вы занимаетесь? — спросила гостья.

— Хм… живу, как и любой человек. А если речь о профессии…

Я помолчал. Слишком скоро приходится выбирать, чем станет заниматься бывший «богатый бездельник». И не хочется врать девочке, которая занимается делами приюта.

«Поиграем?» — вопрос гении врасплох не застал, я видел только один выход — пусть Лив сама назовет подходящую профессию и принял предложение Рие: «Да. Действуй».

И тут же подначил Лив:

— Угадаешь?

Девочка оживилась:

— За сколько попыток?

— Да хоть за сколько, — по сути, это мне нужно было, чтобы Лив угадала, потому я согласился бы на любые условия.

— О, — гостья подумала минутку и приступила к делу. — Сначала область. Это не связано с торговлей. И с путешествиями тоже нет. Вы сидите на одном месте. Так?

— Так, — я кивнул, но подумал, что она, пожалуй, угадает мою реальную профессию, впрочем, бывшую, если правление называть профессией.

— Это то, на что нужно терпение… Чеканка, например? Нет. Переписчик? Библиотекарь? А! Ученый!

Я мысленно примерил на себя названное и покачал головой:

— Неа.

— Тогда учитель? Мастер по росписи посуды или художник-иллюстратор? Музыкант? Поэт?

И эти профессии никак мне не подходили. Ну же, девочка, помоги мне выбрать!

Я ощущал уникальное и совершенно потрясающее чувство — вдохновение, обычный подарок гении. Обычный, да, но от этого не менее желанный и уникальный. Каждый раз по-разному, каждый раз — для чего-то нового… «Спасибо» — безмолвно сказал я Рие, ощутив в ответ новую волну вдохновения.

— А что имеет для вас значение? — спросила девочка.

Ее глаза горели… Не азартом, нет. Тоже вдохновением. Какая разница, что Рие — не ее гения? Она делится собой со всеми, кто рядом.

Я перебрал, как бусины на нити, разные вещи, которые когда-то были важны для меня. Истина. Любовь. Власть. Надежда. Удача. Возможность. Право на ошибку. Тепло и свет. Комфорт. Крепкий сон. Мда, как-то слишком быстро я спустился от вещей возвышенных к самым простым. Но, по сути, все это лишь слова. Можно прожить и без крепкого сна, без удачи и тепла. А вот без слов для всего этого — вряд ли.

— Слова, — сказал я, почти уже уверенный, что ответ — тот самый, — для меня важны слова.

— Вниматель, — уверенно заключила девочка. — Вы вниматель.

И это слово ударило меня, ударило изнутри не болезненно, а ощущением счастья — так сильно, что едва смог кивнуть.

— Хорошо, — неизвестно что одобрила девочка и встала. — Ухожу. Спасибо.

Я был слишком погружен в себя и взволнован, чтобы возразить, и только выпустив ее за дверь вспомнил, что почти ночь, и погода еще та. Но Лив прошла по тропинке и закрыла за собой калитку и возвращать ее после этого я уже не решился.

— Значит, вниматель? — спросила появившаяся во плоти Риа.

— Выходит, так. Интересно, что из этого выйдет?

— Увидим, — тоненькая девушка с прозрачным взглядом исчезла, а над ухом у меня прозвучал слегка ехидный голос: — И скорее раньше, чем позже.

* * *

«Раньше» оказалось прямо с утра. Я прогулялся до кондитерской на улице Мягкого света, поболтал с госпожой Си, ее хозяйкой, купил немного печенья с орешками и медом, а вернувшись, застал у двери пожилого господина. Его седые волосы были всклокочены, глаза беспокойно бегали, руки дрожали. Он держал сверток, который немедленно протянул мне, едва не уронив. Бумага с масляными пятнами, перевязанная шнурком и запах печева… Кажется, об обеде можно не беспокоиться.

— Доброго утра, господин вниматель. Вот, примите пирожки, моя сестра напекла. Вы свободны в этот час?

— Свободен, — я взял сверток, оставшийся теплым, отворил калитку, впустил гостя и вошел сам, сначала во двор, а потом в дом.

А ведь прибраться пора. Для меня самого и так сойдет, а вот для гостей недостаточно такого полупорядка.

Человек присел к столу, а я сходил на кухню и оставил пирожки на тарелке на еще теплой с завтрака печи, чтоб не остывали. Вернулся к седому, тоже сел.

И началось. Без единого слова с моей стороны он принялся рассказывать. Все что я мог — делать спокойное лицо и кивать. Ну и думать, а не зря ли я выбрал такую профессию. Вроде бы ничего такого, нужно просто выслушать, возможно, посочувствовать. Говорить я умею и что сказать найду всегда. И все же что-то смущало. Может, обман — я же не учился на внимателя… впрочем, как и на кого-то еще, кроме властелина целой страны, но это включало многое. Я мог бы стать, например, учителем истории или счета, или даже законником. Хотя для последнего стоило заранее запастись дипломом об окончании нужного университета. И, пожалуй, законник — слишком большая роль, и не слишком нужная в небольшом городе, вроде Элкая. Посмотрим, насколько тут нужен вниматель.

«Ты не разбогатеешь, — явно услышав мои мысли, заметила гения. — И будет трудно заводить друзей и не завести врагов».

Наверное, и это последнее беспокоило меня тоже. Придется узнавать какие-то тайны и держать их при себе, а кроме того, отличать общение с друзьями и разговоры с клиентами, нуждающимися в утешении.

Господин, сидевший передо мной, нуждался нем очень сильно. В двух-трех словах с моей стороны, кивке, улыбке и взгляде глаза в глаза. Но я вдруг понял, что не умею утешать. Убеждать — да, ставить перед фактом, давить… Но утешать… бывало — только с моими детьми и женой, да и то нечасто. Утешение — не то, что может себе позволить король.

«Я помогу?» — спросила Рие. Помощь уже была нужна. Я не знал, что делать, а гость все чаще останавливался и умолкал, глядя на свои руки. Рассказ закончен или он не решается его закончить? Моему первому клиенту нужны какие-то особенные слова?

Вдохновение накрыло меня, но не так сильно, как в прошлый раз, а мягко, тихо. Успевая привыкнуть, я ни на миг не терял трезвое осознание окружающего. И когда сила впиталась в душу, понял, что надо делать.

Не так — мы поняли одновременно, и я мой гость, которому досталась толика вдохновения.

— Можно мне чего-нибудь выпить?

Но я уже поднимался с места. Выпить — он имел в виду вино, но вина в доме нет. Чай заварить недолго, и гость получит желанную передышку.

От чая он не отказался, но сделал только глоток и вряд ли заметил вкус — зато чашку из рук уже не выпускал. Запомнить на будущее и положить на стол какой-то предмет, чтобы посетители могли чем-то занять руки.

Гость легко и даже торопливо продолжил рассказ — словно открылось окно, куда хлынул воздух, давший ему отдышаться. И говорил не о проблемах, а о впечатлениях, причем приятных. Через полчаса он закончил и покинул мой дом.

— Поздравить тебя с удачным началом? — спросила гения.

— А оно удачное? — подхватив поднос с чашками и чайником, я унес его на кухню. Надо бы помыть посуду да подмести. А еще лучше — кое-что перекрасить и переставить. Еще вчера полностью устраивавший меня дом перестал нравиться.

Нагрел воду и помыл посуду, потом вытащил из кладовки веник и подмел, взялся за мытье полов. Пока не занимаешься уборкой, кажется, что дом небольшой… И когда ею занимаешься, очень уж хорошо думается.

— Интересно, откуда этот господин узнал, что я вниматель.

— Ты бы тогда уж закончил фразу, — проворчала Рие, висевшая в воздухе сиреневым облаком и наблюдавшая за мной. — Откуда узнал он, если ты сам про это не знал еще вчера. Ну, у нас имеется еще и Лив.

Я чихнул — поднятая пыль висела в воздухе. Пожалуй, сначала надо было побрызгать всюду водой.

— Тогда вопрос не «откуда», а «зачем». Зачем она рассказала.

— Возможно, хотела тебе помочь найти клиентов. Но мне все еще кажется, что девочка что-то скрывает.

— Подозрительная у меня ты! — пошутил я и понял — обидел.

Рие помолчала.

— Прости. Ты права. — Я на время отставил веник. — Но и я прав тоже. Все что-то скрывают. Вопрос лишь в цели. Не думаю, что у Лив она дурная.

— Не забудь, что я думала иначе.

— Не забуду. Не сердись. Лучше помоги с уборкой.

Это была совершенно безнадежная попытка отвлечь гению, но она неожиданно оправдалась.

— Уборка? А это интересно?

— Да. Ты даже не представляешь насколько.

Вдвоем мы закончили часа через два. Хотелось сделать все как следует — нечто вроде оказания чести дому, который стал моим. Гения взялась смотреть мои запасы и немедленно обнаружила острую нехватку свеч и горючки для ламп. И потребовала купить. Я пообещал, собрался и почти вышел.

У распахнутых дверей обнаружился посетитель номер два — очень юная женщина, почти ребенок, но с малышом на руках. Я впустил ее, вышел на кухню и вернулся, принеся чай на подносе. Но ни он, ни «предмет, который можно вертеть в руках», не пригодились.

Это было и труднее, и легче, чем в первый раз. Девочка просто тонула в своем рассказе, захлебывалась им, но при этом рассказывала последовательно и не перескакивала с одного на другое. Суть была проста: «мой муж уходит, а когда возвращается, то он совсем чужой». Что я мог ей сказать? Наверняка измена делает людей чужими, как и многие другие вещи. Ребенок спокойно спал, хотя мне казалось, что иногда она стискивает его слишком сильно. Потом посетительница ушла, а я нашел лежащую у порога коробку с игрой — «Свет и Тьма». Карта игры была вышита на куске тонкой кожи яркими нитями и явно мастером своего дела, фишки и значки из кости, и я никогда не видел такой искусной работы. Если продать, пожалуй, можно выручить не меньше полусотни серебряных.

Я поторопился посетить свечную лавку, пока еще кто-нибудь не пришел к новоявленному внимателю. Лавка называлась пышно и пафосно — «Дух Света», и лавочник, больше похожий на короля, чем я сам когда-то был, соблазнил меня покупкой сразу сотни свечей и десятка бутылей хорошей горючки для ламп. Вернее, обещанием, что самому тащить все это не придется — вечером его сын привезет все на тачке. Это и решило дело, я хотел прогуляться, и не ходить же нагруженным? Но обо всем договорившись, за все рассчитавшись и собираясь уходить, я увидел на стене у самой двери картинку-чеканку на меди — лицо юноши в профиль — и остановился. Юноша показался слишком, нечеловечески серьезным… и каким-то знакомым.

— У моего прадеда был свой гений, — не преминул похвалиться королеобразный лавочник. — Вот такой, как на картинке.

Я готов был поверить. А хозяин «Духа Света» добавил:

— Прадед спас мою прабабку от разбойников и тогда к нему пришел гений и помогал во всем до конца дней.

Я мысленно усмехнулся; стандартная ситуация и вера — гения надо заслужить героическим поступком… Это дополнение разубедило бы меня в правдивости рассказа… если б не портрет. Он точно представлял не человека и чем-то напоминал Рие. Легенды — хорошая вещь, только из-за них забывают правду.

А еще они часто диктуют нам поведение. Гениями не принято хвалиться; я рассказал о своей только отцу. А он посоветовал скрыть: «Гения сможет узнавать то, чего никогда не узнал бы ты». Тайна оправдалась — предупрежденный Рие, во время первого же заговора я успел скрыться и поднять резервный полк личной гвардии, безоговорочно верный только мне.

Первые несколько лет я знакомился с Рие и ее возможностями, но никогда не спрашивал, что она такое. Теперь могу найти время и решимость для таких расспросов.

Но ладно, раз руки свободны, иду гулять.

Я рассматривал город, бродя по улицам, пока не начали уставать ноги. А на обратном пути остановился, поймав взглядом удивительное объявление на листке радужной бумаги, висевшее на «вестовой стене»:

«ТОЛЬКО ЧЕТЫРЕ ВЕЧЕРА!

МАСТЕР СВЕТА

И ЕГО НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ЧУДЕСА!

В ЕГО РУКАХ ПЕСЧИНКА СТАНЕТ ЗВЕЗДОЙ!

ИЛЛЮЗИОНИСТ — СИЯНЩИК ОСВЕТИТ ВАШУ ЖИЗНЬ!»

В самом низу стояла сегодняшняя дата и подпись: «Гостиница «Поток и Пламя», пять часов вечера, вход — 2 лима».

— Ого! — невольно возмутился я.

Два серебряных — это было много. Вход в театр стоил самое большее лим, но там ведь выступала целая труппа, а здесь — один человек неизвестной мне профессии «мастер света».

Но стало любопытно. Вернувшись домой, я немного передохнул и пообедал, и отправился искать «Поток и пламя».