Глава 11

— Сегодня вечером, через полтора часа, — послышался голос Макса со стороны двери.

Я как раз щупал свою одежду — достаточно ли она высохла. Оказалось, что не достаточно. Несмотря на то, что я был не то чтобы очень одет, Марины можно было не стесняться — она крепко спала на одной из кушеток.

— Сегодня? — переспросил я.

— Да. Ребята как раз едут в том направлении, в ночную смену дорогу ремонтировать. Так что или сегодня, или некогда. На, возьми… Пришлось с прорабом поругаться — отчитывал за то, что ту одежду, которую вчера получил, не вернул. Насилу выбил нам новую униформу.

Макс протягивал мне точно такой же, как вчера, оранжевый жилет. В другой руке он держал двое грабель — такими осенью дворники обычно убирают опавшую листву.

— А это еще зачем? — спросил я, кивнув на инструменты.

— Ребята дали попользоваться. Для полноты образа.

Под «ребятами» мой собрат по несчастью понимал тех же гастарбайтеров, с которыми мы ходили «на дело» накануне. Он потянулся, разгладил на руках свою мокрую одежду и оглядел комнату. Его взгляд остановился на спящей Марине.

— Спит? — спросил он.

Я утвердительно кивнул.

— Не буди ее, — продолжил Макс, — ее все равно брать не будем. Надеюсь, она не проснется до нашего отъезда.

— Она легла два часа назад, а до этого двое суток не спала… Думаю, что не проснется.

— Уверен?

— Да.

Макс только неодобрительно хмыкнул.

Однако Марина действительно еще спала, когда через полтора часа Макс дал сигнал к отъезду. У меня было ощущение какого-то дежавю — опять такой же оранжевый жилет, та же видавшая виды «Газель» и те же попутчики, некоторых из которых я, кажется, узнал. Среди прочих — и Махмуда, которого все еще поздравляли коллеги, хотя и не так громко, как накануне.

До Рублевки мы добирались около двух часов. Я с тоскою смотрел в окно, наблюдая, как мы пробирались в вечерних заторах на Кутузовском проспекте, потом двигались, тоже не очень быстро, по Рублевскому шоссе, миновали МКАД. Показались знакомые названия — Раздоры, Барвиха, Жуковка… Я поймал себя на мысли о том, что было бы приятно проехаться здесь, но не на раздолбанной «Газели», а в своем кабриолете, в более теплое время года и с симпатичной блондинкой рядом… Да уж, мечтать не вредно, вредно — не мечтать…

Наконец, когда мы проезжали один из поворотов, Макс тихонько присвистнул. Водитель припарковался на обочине, мы начали протискиваться через чащу закутанных в ватники южных тел. Поскольку мы были еще и с граблями, сделать это было непросто, но наконец у нас получилось выбраться наружу. Я хлопнул за собой дверью, «маршрутка» заревела и покатила дальше.

Я огляделся — вокруг то тут, то там возвышались элитные особняки с замысловатой, насколько это можно было разглядеть в темное время суток через глухие заборы, архитектурой. Тут мог жить кто угодно — и какая-нибудь попзвезда, и какой-нибудь генерал, и, вполне возможно, местный налоговый инспектор…

Однако долго стоять и рассматривать окрестности мне не пришлось — Макс уже традиционно схватил меня за рукав и потянул в один из переулков, образованных высокими заборами.

— Хватит глазеть по сторонам. Если выберемся из этой заварухи — купишь себе здесь домик… Давай за мной!

Я пошел за ним, но тотчас дрожь пробежала по моей спине. Я дернул Макса за рукав и кивком головы указал ему на камеру видеонаблюдения, красовавшуюся на одном из заборов.

— Да не волнуйся ты так… Главное — веди себя уверенно, и на тебя никто внимания не обратит. Чужие здесь не ходят. Да ты бы посмотрел на нас со стороны — мы вполне выглядим как работяги, которые идут где-нибудь элитные канавы чистить.

Настроение Макса было на подъеме. Впрочем, тут он оказался прав — я непроизвольным жестом коснулся своей щетины и вспомнил, что не брился уже, кажется, четверо суток и мало похожу сейчас на ту фотографию, которая активно демонстрируется на всех центральных телеканалах. Тем более в таком «прикиде» — в жилете и с инструментом.

Так мы шли минут семь, когда Макс легонько дернул меня за рукав (в голове мелькнуло недовольство: какой-то нездоровый интерес у него к этому элементу моей одежды) и шепотом сказал:

— Сейчас главное не поворачивай голову. Вот этот дом, справа…

Я, не поворачивая головы, одним взглядом оглядел тот дом, мимо которого мы проходили. Вопреки ожидаемому, строение ничем особенным не выделялось из череды таких же зданий — обычный для этих мест трехэтажный особняк из белого кирпича примерно в восемьсот квадратных метров. А я-то думал, что у нашего злого гения будет какой-нибудь готический дворец, в стиле Нотрдамм де Пари… Из всей необычности в архитектуре я заметил только статую какого-то Атланта, подпирающего балкон третьего этажа.

Макс опять дернул меня за рукав (надоело уже):

— Проходим мимо, как будто не этот дом нам нужен… — процедил он.

— И куда же мы пойдем?

— Давай пока что отдышимся… Вот, видишь ту канаву? Сделаем вид, что собираемся чистить ее от мусора.

Он указал на канаву на другой стороне этого переулка, примерно в тридцати метрах от дома Маэстро. Мы направились туда, скинули с плеч наши инструменты и начали делать вид, что усердно трудимся.

— Надеюсь, охрана нами не заинтересуется, — после нескольких движений граблями пробормотал я.

— На самом деле это улица, она ведет дальше, в другой поселок, — ответил Макс, — а поскольку это проездная дорога, на ней шлагбаумов и охраны нет. Охрана здесь у каждого — своя, и я уверен, что нас уже обсмотрели с головы до ног. Остается надеяться, что не заинтересовались…

— И что дальше? Долго мы тут будем пытаться граблями воду из канавы вычерпывать? — не унимался я.

— Подожди… Когда мы мимо дома проходили, ты сколько камер видел?

— Да я обращал внимания на камеры. Я смотрел только на балкон, подпираемый какой-то статуей…

— Наверное, там как раз его кабинет. Свет в окне горел?

Я, как это ни странно, не сразу вспомнил. Только через несколько секунд в моей памяти всплыло очертание балконной двери, с пробивающимся через нее неярким пучком света.

— Горел… Неяркий, наверное, от настольной лампы или от камина.

— Хорошо. Жаль, что ты камерами не интересовался. Я засек четыре — две смотрят в начало улицы, примерно со второго и четвертого столбов забора, одна — в самом конце забора, направлена в другую сторону, и еще одна, — ну она нам мало интересна, — находится прямо перед калиткой и воротами. Вот.

— И что это нам дает? — я ничего не понял из его скороговорки.

— Есть идея… Потихоньку продвигаемся к дому… Вот так!

Макс показал мне пример: делая вид, что продолжает чистить канаву, он аккуратно и сосредоточенно начал двигаться вдоль нее к вожделенному дому. Я, грабя канаву с таким усердием, что мне наверняка позавидовали бы предыдущие обладатели моей форменной одежды, последовал за ним.

— Точно, — минут через пять, когда мы уже порядочно продвинулись, продолжил мой компаньон, — между первой и второй камерами есть небольшая слепая зона…

— Уверен?

— Абсолютно. Пока ты на флоте служил, я в охране работал, немного разбираюсь… Здесь живут настолько самоуверенные богачи, что они даже не задумываются о тестировании своей системы безопасности.

Макс остановился напротив того места в глухом заборе Маэстро, где, по предшествующим словам, как раз и находилась та самая слепая зона. Мы сделали вид, что тщательно обрабатываем граблями какой-то особо проблемный участок водостока.

— Читал я как-то раз занимательную книжку по психологии, — продолжил мой коллега, — там было написано, что человек способен концентрировать внимание на одном уровне и на одном предмете максимум двадцать пять минут. Мы уже сколько ковыряемся в этой канаве?

— Минут пятнадцать…

— Да, точно, примерно минут пятнадцать. Значит, впереди у нас еще десять минут упорного труда. Давай-ка еще разок пройдем этот участок!

Мы снова пошли вглубь улицы — я мог поклясться, что боковым зрением вижу движение камер на заборе у Маэстро. Затем мы продолжили усердно выгребать листву из уже пройденного участка канавы.

— И что будет потом, когда пройдут эти десять минут? — поинтересовался я у Макса.

— Уже не десять, а восемь, — ответил он, — Если психология не врет, то как раз по истечении этого времени охранники, которые поглядывают за нами через камеры наблюдения, с этого момента минут на пять потеряют концентрацию и, соответственно, всякий интерес к нам. Им просто надоест наблюдать за парой добросовестных работников. Вот в этот момент мы должны отказаться у забора. А дальше — ты меня подсадишь…

Я перестал работать граблями и уставился на Макса.

— У тебя есть идея получше? — спросил меня он, — Может ты предлагаешь просто постучаться и сказать, что мы к Маэстро?

Я отрицательно помотал головой — идей у меня не было. Правда, меня смутило предложение Макса подсадить его, помочь забраться на забор. А что, если после этого он сам полезет дальше, оставив меня дожидаться снаружи? Но тут уж делать нечего, придется довериться ему. Я снова отрицательно помотал головой, сгоняя нехорошие мысли, и мы продолжили обрабатывать канаву, постепенно опять приближаясь к забору Маэстро.

— Так, осталась одна минута, — процедил Макс, — По моей команде… Только не бегом, а быстрым шагом.

Секунд через сорок он действительно сказал: «Давай!» и мы торопливо, но не бегом пересекли улицу и вплотную прижались к тому самому забору.

— Давай подождем немного, надеюсь, на нас никто не отреагирует, — сказал Макс.

Я в ответ только кивнул. Но, казалось, что мы никому не интересны — ворота или калитка не открылись, никто не вышел и не спросил, с чего это мы вдруг перестали работать.

— Ну, давай, подсаживай! — продолжил отдавать распоряжения Макс.

— Почему я?

— Потому. Не хочу, чтобы ты один участвовал во всем спектакле.

Очевидно, у нас в головах были одинаковые мысли. Однако пререкаться с ним желания у меня не было, да вдобавок он был «мозгом» всей «операции» — ему и лезть первому. Я встал лицом к забору, уперся ладонями в холодные облицовочные камни. Макс не преминул воспользоваться этим и довольно проворно вскарабкался по моей спине, зацепился руками за край ограждения и умело подтянулся наверх.

— А теперь давай сюда грабли! — послышался сверху приглушенный шепот.

Я протянул ему порядком опостылевший мне садовый инвентарь, не переставая думать о том, что парень может оставить меня внизу и в одиночестве пойти на переговоры. Правда, мои опасения оказались напрасными, поскольку я сразу же услышал сверху все тот же шепот:

— Хватайся за руку.

Напарник протянул мне свою руку, я ухватился за нее и после некоторых неуклюжих попыток (уж точно не таких ловких, как у него) оказался верхом на заборе.

— А ты молодец! — подбодрил меня Макс. — Я уж думал, что после того, как я сюда залезу, ты струсишь и побежишь вызывать милицию.

Да, оказывается, он мне по-прежнему не доверял. С другой стороны, не факт, что хоть один из нас заслуживал доверия другого.

Мы аккуратно соскользнули вниз по другую сторону забора к уже скинутым граблям и тут же спрятались за ближайшим кустом сирени, заботливо укрытым к холодам местным садовником. Как раз вовремя: из-за угла дома вышли двое охранников. Они направились по дорожке, прямо по направлению к нам, освещая путь перед собой карманными фонариками.

— Да неужели ты думаешь, что эти таджики проникли именно к нам? — донесся до нас низкий голос одного из сторожей.

— Не знаю. Начальник охраны сказал проверить, ты же сам слышал, — ответил ему другой голос, повыше.

— Ну так и проверили. Холодина-то какая, хорошая собака своего хозяина на улицу не выпустит!

Оба для приличия посмеялись этой порядком уже «бородатой» шутке.

— Ну так звуки вроде какие-то были, ты же сам слышал! — снова настаивал один из них.

— Да мало ли какие тут могут быть звуки. Соседи слева держат бенгальского тигра, а соседи справа — страусов. Не известно, где живем: то ли в джунглях, то ли в пустыне.

Оба опять усмехнулись. Затем оба также для приличия еще пошарили по забору и кустам лучами фонариков и, по-видимому, собрались уходить.

— Я же тебе говорил, — сказал нетерпеливый обладатель низкого голоса, — да ребята просто мусор из канавы убрали у заборов Михалыча и Иваныча и отправились восвояси. Холодает, пошли уже назад к мониторам! А не то пропустим что-нибудь действительно стоящее… Ты спроси у нашего садовника, может ему тоже канаву прочистить надо?

Эта шутка была явно лучше предыдущих, оба от души рассмеялись и скрылись за углом.

— Пронесло, — издал я вздох облегчения.

— Да, — ответил Макс.

— Ну и что дальше? — поинтересовался я. Действительно, на улице уже заметно похолодало, а мы, будучи без верхней одежды, особенно это ощущали.

— Пока не придумал. Но соображать нужно быстро — слышал, один из этих сторожей сказал, что они идут назад к мониторам? У нас максимум пара минут.

Мы посмотрели наверх, на балкон. Я не ошибся, сквозь стекло действительно просачивался небольшой свет — как будто от настольной лампы. И, что примечательно, балконная дверь было немного приоткрыта.

— Смотри, — Макс показал пальцем на водосточную трубу, проходящую рядом с балконом и идущую до самой земли, — у меня есть одна догадка…

В несколько прыжков мой товарищ очутился у водостока и даже успел его немного осмотреть, пока я не подоспел следом.

— Взгляни — одними губами пробормотал Макс, — я читал о таком на строительных форумах. Некоторые хозяева домов крепят водосточную трубу попрочнее, чтобы в случае пожара ее можно было использовать в качестве лестницы. Сомнительное решение, но оно нам на руку.

Я посмотрел на водосток — действительно, он крепился на перекладинах, достаточно прочных, чтобы по ним без труда мог спуститься с верхних этажей человек. Или наоборот, вскарабкаться туда.

Дальнейшее было для меня будто в тумане. Мы молниеносно, не издав лишнего звука, взобрались по трубе на третий этаж. Нам наверняка позавидовали бы все паркурщики, промышленные альпинисты и обезьяны Земли вместе взятые. Макс, как и в прошлый раз, лез первым. Достигнув балкона, он дождался меня, затем глубоко вздохнул, аккуратно достал из-за пазухи недавно с таким трудом приобретенный пистолет Макарова и снял его с предохранителя.

Мы переступили порог комнаты.

Это была богато обставленная и украшенная комната. Прямо рядом с балконом стоял невысокий журнальный столик с резными деревянными ножками и со стеклянной крышкой. Рядом с ним находились два кожаных кресла превосходного качества. Левую стену украшал массивный шкаф с книгами и предметами антиквариата. Можно было заметить небольшие старинные вазы, часы, патефон и еще множество вещей. Я не разбирался в подобных вещах, но был уверен, что иметь у себя такую коллекцию сочтет за высшее счастье любой знаток древностей. Вдоль правой стены стоял кожаный диван, наверное, из той же серии, что и кресла рядом с балконом. На самой стене висела медвежья шкура, которую обрамляли чучела голов других животных. Возможно, хозяин комнаты был страстным охотником.

И, наконец, у противоположной стены стоял старинный деревянный письменный стол, с наваленными на нем какими-то документами, компьютером и настольной лампой, которая и являлась источником того самого света, увиденного нами с улицы.

За столом сидел Он.

Возможно, он ждал нас. Во всяком случае, когда я посмотрел на лицо Маэстро, то не увидел и тени удивления. Хозяин дома сидел с беззаботной полуулыбкой на лице, откинувшись в кресле.

Некоторое время мы оторопело стояли, скрестив взгляды с сидящим Маэстро. Макс, кивком головы стряхнув с себя оцепенение, медленно поднял руку и наставил пистолет на хозяина дома.

— Итак? — таким коротким вопросительным словом прервал всеобщее молчание Маэстро.

Мы стояли, не зная, что делать дальше — я, свесив руки по швам, и Макс, направив оружие на хозяина дома. Тот, не дождавшись ответа, продолжил:

— Какой сюрприз! Максим Игоревич, Сергей Викторович, позвольте спросить, чем обязан таким странным, — он кивнул на открытую балконную дверь, — визитом?

— Будто бы сами не знаете! — буркнул себе под нос Макс после двухсекундного замешательства.

Но потом, кашлянув, все-таки нашел в себе силы продолжить:

— Мы хотим, чтобы Вы, уважаемый Маэстро, прекратили эту историю в СМИ с якобы финансированием терроризма и вернули нам нормальную жизнь… Уверен, что это в Вашей власти!

— Вот это наглость! — Маэстро глухо, почти беззвучно рассмеялся, — И, позвольте поинтересоваться, по какой причине это я буду так стараться?

— Потому что Вам все-таки дорога Ваша жизнь, — Макс чуть заметно мотнул пистолетом, чтобы привлечь к нему внимание.

— Жизнь? — злой гений опять усмехнулся, — А вы не боитесь, что одним единственным своим патроном Вы эту жизнь не оборвете? И на единственный выстрел сюда мгновенно сбежится вся охрана в доме?

Мы опять застыли в изумлении. Хозяин дома явно был готов к встрече с нами. Маэстро поменял позу — сложил пальцы в замок и облокотился на стол.

— Удивлены? — продолжил он, — думаете, мне совсем ничего не известно о ваших похождениях? Тогда спешу вас разочаровать… Вы наверняка догадываетесь, что у меня есть определенные связи в правоохранительных органах. Я знаю, как, когда и у кого вы купили этот пистолет. И я знаю, что в нем всего один патрон. Увы, московская милиция не всегда работает идеально… Конечно, план, как взять вас с поличным, со стволом на руках, был превосходен, но они вас упустили… Что ж, это не критично, раз вы все равно здесь.

Я вот только всю голову сломал над одним простым вопросом — зачем Вам пистолет с одним патроном? Для коллективного самоубийства явно мало. Разве что для какой-нибудь глупости, вроде этой, — он опять кивнул на балконную дверь. — Ну, теперь-то я понял зачем. В общем, тут вы просчитались, вашего оружия я не боюсь. У вас только один выстрел — на всех, кто есть в этом доме, его явно не хватит. Чуть только я повышу голос — здесь будет охрана, и не пройдет и часа, как вы будете разговаривать уже с другими людьми и в другом помещении.

— Даже если так, то мы уже знаем, какие показания давать! — парировал Макс, — и, уж поверьте, это будут не самые приятные для Вас слова, Владимир Иванович! Мы можем многое рассказать и о Вас, и о Ваших методах! Мы с Сергеем Викторовичем уже договорились, что и как будем говорить, если окажемся в кабинете следователя. Мы знаем, как Вас зовут, где Вы живете, на какой машине ездите, в каких делах замешаны… Уверен, хоть какой-нибудь информацией правоохранительные органы заинтересуются! Слова одного из нас могут счесть бредом сумасшедшего, но согласованные показания двоих — вряд ли. Подумайте, уважаемый Маэстро, стоит ли Вам, человеку с таким статусом, рисковать? Мы ведь можем договориться — Вам ничего не стоит отдать распоряжение, чтобы с нас сняли все обвинения, а нам точно так же ничего не стоит забыть о знакомстве с Вами… В конце концов, Вы уже получили от нас деньги за Ваши услуги — мы же не требуем их назад…

При этих словах Макс посмотрел на меня, я согласно кивнул.

— К несчастью для вас, я уже подумал о таком варианте, — совершенно спокойно ответил наш оппонент, — и я не имею дурной привычки повторно обдумывать уже принятое решение. Я примерно знаю, что вы можете рассказать следователю, и ваши показания меня ничуть не пугают. Да и, давайте будем честными, я знаком со следователем, который, скорее всего, будет вас допрашивать.

— Послушайте, Маэстро, — задыхаясь, начал тараторить я, — ведь Вы нарушили заключенный нами договор, Вы забрали себе и диск с информацией по банку, и все деньги на моих счетах! Да разве это честно?! Я не требую назад ни деньги, ни диск, хорошо, пусть они остаются у Вас — но я не сделал Вам ничего такого, за что Вы лично хотели бы упрятать нас за решетку! Хорошо, допустим, Вы не знали о том, что на этом диске находится информация и о Ваших счетах в этом банке! Я это понимаю… Но ведь и я этого не знал! Сейчас диск находится в Вашем распоряжении, Вам ничто не угрожает! Тогда к чему все эти меры — уголовные дела, разоблачения в СМИ…

Маэстро поднял руку, прерывая поток моих слов. Я, впрочем, и сам быстро выдохся и перестал говорить.

— Вы даже не представляете, насколько ошибаетесь, Сергей Викторович… Во-первых, я не нарушал заключенного с Вами договора. Ни формально — там только консультационные услуги, Вы такой договор наверняка миллион раз встречали в Вашей юридической карьере. Ни фактически — мои люди действительно добыли для Вас нужную информацию, причем, Вы не смеете отрицать, сделали это виртуозно. Также Вы не будете отрицать, что получили диск именно с той информацией, которая Вам требовалась, и передали его Вашему бывшему начальнику. Если сомневаетесь в этом — можете спросить у него самого, весьма вероятно, что вы скоро встретитесь на очных ставках… Во-вторых, деньги с Ваших счетов — плата за наши услуги. Я не принуждал Вас к подписанию договора — Вы имели возможность посмотреть, сколько услуги стоят. И они того стоят! Согласитесь, если бы я имел намерение просто опустошить Ваши банковские счета, то я мог бы это сделать и без знакомства с Вами. В-третьих, Вы говорите, что «не сделали мне ничего такого»? Не согласен — Вы отказались исполнять заключенный между нами договор и угрожали мне… И, наконец, в-четвертых, Вы не правы на счет того, что я якобы ничего не знал о том, какая именно информация и из какого банка Вам нужна… Я знал это абсолютно четко…

Я, уже в который раз, удивленно вытаращил на него глаза. Послышался небольшой шлепок — это Макс свободной рукой с досады ударил себя по лицу. Краем глаза я заметил, как он скривился и сжал губы.

— …Знал об этом абсолютно четко. Если быть честным до конца, а думаю, что в моей ситуации это не повредит, то именно мои люди обратились к вашему бывшему начальнику, Анатолию Дмитриевичу, и заказали предоставление этой информации. В этом банке не только мои счета, но и деньги многих политиков, депутатов, даже министров. Оформлены они, конечно же, на подставных лиц. Вот обрадовался ваш бывший начальник, когда узнал об этом. Он даже не знал, передать эти сведения нам или оставить такой лакомый кусок себе.

— Но зачем Вам обращаться к кому-то, чтобы получить эту информацию? — моему удивлению не было предела.

— А затем, — процедил Макс вместо Маэстро, — чтобы получить эти сведения, оставшись в тени. Причем за твои же деньги. Если в этом банке действительно счета многих политиков и чиновников, то, получая такую информацию, лучше не светиться. В случае чего крайними оказались бы ты, Марина, наша контора, да кто угодно, только не он. Да фактически так и получилось.

Маэстро в качестве согласия указал на Макса ладонью и чуть заметно кивнул.

Аргументы были исчерпаны. Мы стояли в тишине — слышно было, как гулко дышит Макс, и как тикают какие-то старинные антикварные часы. Чувствуя, что пауза затягивается, Маэстро промолвил:

— А теперь, господа, раз уж мы договорились по всем вопросам, решайте, что вам делать дальше. В последней сцене ружье должно стрелять — это закон любого спектакля. Стреляйте, — усмехнулся он, — или сдавайтесь. Шансов у вас нет в любом случае. Считаю до десяти! Раз… Два… Три…

Я лихорадочно пытался что-нибудь придумать, но мозг мне не повиновался.

— Четыре… Пять…

Нет, это ведь не может так закончиться! Не может!

— Шесть… Семь…

Я лихорадочно шарил взглядом по комнате — по столу, полу, стенам, шкафу, медвежьей шкуре…

— Восемь…

Тут мой взгляд опустился на диван. На нем лежали какие-то журналы, документы, а поверх их… Диск! Тот самый! Его сложно было не узнать. Да, все могло быть, возможно, это другой диск, с другой информацией, но… Маэстро проследил за моим взглядом, на лице хозяина дома на пару секунд появилось тревожное выражение. Диск был тот самый...

Макс также проследил за направлением моего взгляда — и на его лице появилась торжественная улыбка.

— О, кажется, у нас появился козырь! — медленно, со злорадством проговорил он, — Маэстро, так мы, оказывается, еще не все обсудили! Можете вызывать милицию, мы согласны. Пускай приезжают, и мы все вместе посмотрим этот диск! Занятная информация! Думаю, нам за нее много «скостят»! Любопытно, как Вы будете объяснять нахождение такого интересного носителя информации в Вашем доме?

Наш злой гений тяжело задышал, пытаясь вернуть самообладание. Макс для придания большей весомости своим словам сделал пару шагов по направлению к дивану.

— Кажется, Вы проиграли, Маэстро! — тихо сказал я.

— Маэстро никогда не проигрывает… На то он и Маэстро, — промолвил он еще не до конца успокоившимся голосом, и добавил после небольшой паузы, — но, допустим, я желал бы узнать, чего Вы хотите?

— Что ж, это не сложно, — снова взял на себя роль переговорщика Макс, — мы хотим, чтобы было прекращено уголовное преследование против нас. Во всяком случае, против нас двоих — меня и Сергея. Это во-первых. Я уверен, что, раз Вам ничего не стоило все это организовать, то одного Вашего звонка куда надо будет достаточно, чтобы правоохранительные органы не имели к нам никаких претензий.

Маэстро кивнул и ограничился только парой слов:

— Что еще?

— Во-вторых, мы бы хотели получить назад свои деньги… Все-таки это не та мелочь, которой стоит разбрасываться.

— Разумеется…

— В-третьих, мы бы хотели, чтобы у правоохранительных органов не было никаких претензий к той организации, в которой мы работаем… Чтобы ее не проверяли и не закрывали…

— О, так Вы еще хотите занять место Вашего начальника — Бизона? — удивился Маэстро.

— Возможно, — коротко ответил Макс и добавил, — И, наконец, в-четвертых, нам бы, разумеется, хотелось безопасно отсюда выбраться. Так что Вы, уважаемый Маэстро, пойдете с нами. И диск мы, на всякий случай, возьмем с собой, как гарантию исполнения договора с Вашей стороны. Я ничего не забыл? — обратился он уже ко мне.

Я согласно кивнул.

— А если я просто отпущу вас, пообещаю вас не преследовать и все вам вернуть, вы не поверите моему слову? — к Маэстро вернулся прежний спокойный насмешливый тон.

— Нет, не поверим. Вы — мастер ведения переговоров, так что мы не знаем, что означают Ваши слова на самом деле…

Маэстро на несколько секунд задумался.

— Хорошо, — наконец ответил он, — мне ясны Ваши требования… Но до того, как я соглашусь, у меня один небольшой вопрос… К Вам, Сергей Викторович… Скажите, пожалуйста, почему следователь Александр Степанович Лазарев отпустил Вас?

Меня прошиб холодный пот, перехватило дыхание. По спине побежали мурашки.

— О чем это он? Какой еще следователь? Лазарев… Это с которым вы на одном курсе учились? — Макс бросал на меня тревожные взгляды, все еще держа на мушке хозяина дома.

— О, Максим Игоревич, так Вы не знаете? — прежним спокойным тоном, с прежней полуулыбкой ответил Маэстро, — Ваш друг Сергей, до того, как встретиться с Вами, имел контакт со следователем. Да, именно с Сашей Лазаревым, своим бывшим однокурсником…

— Это правда? — тяжело дыша, спросил Макс.

Я пытался что-нибудь ответить, прокричать: «Да нет же!», но не мог. Во рту пересохло, язык не слушался. Макс смотрел на меня во все глаза, даже не оглядываясь на Маэстро.

— Это правда? Говори! — повторно пророкотал голос Макса.

— Конечно же, правда! — ответил Маэстро за меня, — Да Вы посмотрите на своего товарища, Максим Игоревич! Даже в полумраке видно, как он побледнел! Молчит, как будто язык проглотил, и холодный пот льет с Вашего друга ручьем! Но, давайте не будем его утруждать допросами, я вполне могу все рассказать за него. Итак, следователь вместе с оперативной бригадой задержал Вашего коллегу и его знакомую, но, по непонятным причинам, не доставил в отделение. Сейчас по этому обстоятельству проводится служебная проверка. Давайте рассуждать логически — почему Сергей Викторович сейчас стоит рядом с нами, а не дает показания в следственном изоляторе? Вариант первый: он и его подруга попросту сбежали при задержании… Скованные наручниками, от шестерых здоровых парней. Маловероятно…

Я сглотнул.

— Вариант второй: Ваш друг откупился от следователя, тем более что они старые знакомые… Тогда к чему служебная проверка? Если бы так, он должен был откупиться не только от следователя, но и от всех шестерых ребят, об этой ситуации никто бы не узнал… Да и следователь Лазарев Вам наверняка известен — своей идейностью, принципиальностью и неподкупностью… И, наконец, вариант третий…

— Да ты, гад, сдать нас хочешь? — глухо прорычал на меня Макс.

Я с ужасом наблюдал, как его глаза наливались кровью, и он медленно переводил руку с оружием в мою сторону.

— …Вариант третий, совершенно верно: Ваш друг сотрудничает со следствием, — абсолютно невозмутимо закончил свою мысль Маэстро.

— Отвечай, — проревел Макс.

— Что отвечать? — с придыханием пробормотал я.

Я не знал, что еще говорить.

— Говори, это правда? — буквально взревел Макс.

— Нет!

— Не верю!

— Разумеется, правда! — вставил Маэстро.

— Заткнись! — ткнул в него пистолетом Макс, — Говори, ты встречался со следователем? — это он бросил уже мне.

— Да… Но…

— Никаких но! — ревел Макс. Я с ужасом видел, как ерзает его палец на крючке направленного на меня пистолета.

— Господа! — хозяина дома снова был абсолютно спокоен.

— Молчите оба! Вот предатель! — голос Макса наоборот, почти визжал.

— Я просто хотел сказать, что принимаю Ваши требования, — Маэстро, казалось, не замечал взбудораженного состояния Макса, — но с одним условием.

— Выкладывай, давай! — Макс переводил оружие то на одного, то на другого.

— Я готов помочь только одному из вас. В вашем пистолете только один патрон — что ж, в моем тоже! Кому — решать вам…

— Макс, не слушай его!

Я хватался за соломинку, не зная, что делать. Ситуация летела в тартарары. Макс с красными глазами тяжело дышал, поочередно тыкая пистолетом то в меня, то в Маэстро.

— Молчи, предатель!

— Макс, опусти пистолет!

— Господа, я жду!

— Заткнитесь оба!

— Макс, успокойся, пожалуйста!

— Молчи!

— Мне что, опять начинать считать? Раз…

— Хватит! Замолчите!

Пальцы Макса ерзали на спусковом крючке и рукояти пистолета.

— Макс, не выходи из себя! Ему только это и нужно!

— Два…

— Молчите!

— Макс!

— Я же выстрелю!

— Три!

— Молчать!

— Четыре…

— Босс, ОМОН во дворе!

Все дальнейшее происходило как в каком-то замедленном фильме. Последние слова принадлежали седоватому, но еще находящемуся в отличной физической форме мужчине, наверное, начальнику охраны, который как раз в этот момент бегом ворвался в комнату, распахнув дверь. Макс вскинул руку и нажал на курок. Раздался выстрел — мужчина набегу чуть вскрикнул, споткнулся, свалился на колени, пытаясь удержаться рукой за край шкафа с антиквариатом, а потом и на пол. Видно было, как бедняга, подобно рыбе, хватает ртом воздух, а на его безупречном костюме расходится красное пятно.

Макс закричал что-то не поддающееся разбору, как какой-нибудь дикий зверь, и бросился с оставшимся без патронов пистолетом сквозь открытую дверь кабинета куда-то вниз по лестнице.

Маэстро только посмотрел на лежащего и со вздохом пробормотал:

— Идиот… Если бы ты появился здесь хоть на пять секунд позже, один из них был бы уже застрелен, а другой — отправился бы за это в тюрьму лет на десять…

И потом, через пару секунд, добавил:

— Видимо, не судьба…

Я тоже взглянул на несчастного — и мои ноги сразу же сделались ватными, вся комната передо мной поплыла, и я свалился в обморок, как какая-нибудь впечатлительная барышня.