Глава 6

— И чего же Вы хотите, Сергей Викторович? — его тон был не просто спокойным, а скорее тоскливым.

— Чтобы Вы оставили меня в покое, Вла… Маэстро, — я только взглянул на него, и называть моего собеседника по имени-отчеству желание сразу отпало.

— Вы уже перечислили необходимые для этого денежные средства?

— Нет, я же сказал, что у меня их нет…

— Может, Вы еще чего-то хотите?

— Да, я хочу, чтобы Вы вернули мне диск с информацией.

— И Вы уверены, что он у меня? — тон собеседника, казалось, стал еще более тоскливым, немного даже сонным.

— Уверен.

Маэстро усмехнулся:

— То есть Вы и следователь, и прокурор, и адвокат, и суд в одном лице — уже все за меня решили?

Я удивился, не понимая, к чему он клонит разговор.

— Вы решили, — продолжил он, — что я охотно встречусь с Вами и сделаю все, что Вы скажете? Прощу Вам долг, отдам диск? А, позвольте поинтересоваться, почему Вы сделали такой странный вывод? Кем, скажите, пожалуйста, Вы себя считаете, чтобы я так просто шел Вам на любые уступки?

От его холодного властного голоса дрожь пробежала по телу. Собрав все свои мыслимые и немыслимые волевые ресурсы, я унял начавшие было трястись руки и как можно более ровным тоном ответил ему:

— Ну, сейчас я тот человек, который все-таки отыскал Вас, хотя это было непросто, — я постарался, чтобы это звучало как шутка, — А вдруг еще кто-нибудь узнает про то, что Вы занимаетесь не очень законными делами и найдет Вас?

Вот тут-то мой злой гений не выдержал и глухо рассмеялся.

— Это я-то занимаюсь не совсем честными делами? И какими же, позвольте спросить?

— Ну… — я немного замялся. Действительно, если описать простым, житейским языком то, что делал мой собеседник, это или сложно было назвать преступлением, или не так просто было доказать, что именно он к своим поступкам хоть как-то причастен.

— И кто меня обвиняет в нарушении закона? Вы? Человек, который неправомерно получил доступ к банковской тайне десятков тысяч людей? Человек, на совести которого банкротство десятков предприятий? Да Вы один из самых страшных преступников в этом городе!

— Я?! Но позвольте, я же не убийца или насильник какой-нибудь!

— Да, Вы не убийца или насильник. Вы — гораздо хуже. Убийца убивает одного человека, редко еще пару. Террорист взрывает двадцать человек, ну может пятьдесят. Насильник портит жизнь только нескольким людям. А Вы? Задумывались ли Вы, сколько людей работало хотя бы на одном из обанкротившихся Вашею волею заводе? Может, сто, а может, двести? И у каждого семьи, дети… Может, Вы считали, сколько людей, потеряв работу, не смогло больше найти себя в жизни, умерло с голода, спилось, покончило жизнь самоубийством? Может, Вы знаете, сколько жен бросило своих мужей, не выдержав материальных трудностей? Или сколько детей не получило нормального образования, осталось сиротами при живых родителях или даже оказалось на улице из-за Ваших махинаций с фиктивными банкротствами? Нет! Вас это не интересовало! Да Вы даже об этом не задумывались, ни на секунду! Зачем? Какое Вам дело до чужих проблем? Ведь это дает Вам деньги! Какое Вам дело до чужих семей? Ведь Вы не знаете, что это такое — семья! Вот уж действительно, про Вас написано в Библии: «Возлагаете на людей бремена неудобоносимые, а сами и перстом не дотрагиваетесь до них».

Деньги, деньги, и еще раз деньги — вот все, что Вас волнует. Любовь, дружба, взаимовыручка, да и просто хорошая погода — это для Вас пустой звук, не имеющий денежного выражения! Какое Вам дело, что вместо обанкротившихся заводов возникают новые офисные и торговые центры? Вам — главное продать активы, землю, а что будет потом происходить — не важно! Ну и пусть — в новых офисах будут сидеть люди нового времени, которые ничего не производят, только потребляют. Там будут новые организации, с никому ничего не гарантирующим уставным капиталом в десять тысяч рублей. Может новое турагентство, которое отправит куда-нибудь туристов и лопнет, оставив их на произвол судьбы на чужбине. Или новое агентство недвижимости, которое только берет деньги, никому ничего не обещая! Максимум что построят полезного — так это жилой дом, квартиры в котором стоят столько, сколько заработать честным трудом практически нереально… Но это Вас не волнует, деньги уже получены! Когда Вам давали мой телефон, меня, наверное, назвали «социальным киллером»?

Я кивнул.

— …Так это не я «социальный киллер», это Вы — «социальный киллер»!

Я смотрел, буквально пялился на Маэстро. Наверное, со стороны казалось, что мои глаза вот-вот выскочат из орбит. Он продолжал:

— Но это еще полбеды! Больше всего Вы виноваты перед человеком, которому как раз и причинили больше всего зла…

— Это перед кем же? — я думал, что он о Марине. По правде говоря, были у меня грехи и более существенные.

— Перед собой. Вы причинили себе намного больше зла, чем всем им. Каждый день, каждый час своей жизни Вы убиваете себя. Вы не можете понять, что живете только один раз. Вне зависимости от того, куда Вы попадете после смерти — в ад или в рай или, — тут он усмехнулся, — реинкарнируетесь, этой жизни, такой, какая она есть, больше не будет! Каждый раз, когда Вы кому-то причиняете боль, Вы причиняете ее самому себе, своей душе! И каждый миг Вы что-то упускаете, сидя в своем душном офисе или без оглядки несясь в своей роскошной машине из одного конца города в другой, — красоту восхода и заката, цветение самых ранних цветов по весне, улыбку любимого человека, первый смех ребенка… Вы ведь не москвич, правда?

— Да, я с Рязани…

— И Вы, сумасшедший, подумали, что здесь лучше? Только потому, что больше денег? Рискну предположить, что Вы ехали сюда не потому, что в Москве красивейшие храмы, всемирно известные музеи… Я Вас разочарую — здесь не так-то уж и хорошо живется. Наша столица неизбежно находится во второй сотне всех положительных международных рейтингов, и в первой десятке большинства отрицательных. Если верить иностранцам, то у нас самые недружелюбные и безвкусно одетые жители, самая плохая кухня. Посмотрите любой экологический рейтинг — Москва неизбежно соседствует с беднейшими африканским городами, в которых нет ни нормальной канализации, ни нормальной медицины… В отличие от практически любого города мира (и уж точно, России) здесь Вы будете счастливы, если дорога от дома до работы будет занимать меньше часа в один конец. Вы будете радостны, если в месяце будет хотя бы пара солнечных дней, спасающих Вас от серого стресса. Если сдавать квартиру в Москве, то можно не работать, а если снимать — то можно не отдыхать. И Вы правда уверены, что Вам все это нужно? Да посмотрите на себя! В кого Вы себя превратили?

Я оглянул себя со всех сторон, не до конца понимая, о чем он.

— Да, у Вас безукоризненная внешность, дорогой костюм, богато обставленная квартира, шикарная машина… А если посмотреть глубже — Вы счастливы?

Такой простой вопрос, признаться, застал меня врасплох… Я стоял перед Маэстро, как школьник перед отцом, отчитывающим его за двойку.

— Любили ли Вы когда-нибудь по-настоящему? — спросил Маэстро, не дождавшись моего ответа.

Я молчал.

— Есть ли у Вас друзья? Настоящие, которые, не задумываясь, придут на помощь в трудную минуту? Да вообще, есть ли хоть какой-нибудь человек, которому Вы можете открыть самое сокровенное?

Я продолжал молчать. Взгляд сам собой опустился вниз.

— Зачем Вам все это — внешность, деньги, машина, работа? Куда Вы несетесь? Вы встаете по утрам, спешите на работу, занимаетесь там чем-то абсолютно бесполезным, даже вредным. Потом — в какой-нибудь бар, напиваетесь там… Потом — в тренажерный зал. Потом — в магазин… Вне зависимости от времени суток. Когда Вам нужно бодрствовать — Вы пьете кофе или энергетики. Когда спать — снотворное. И не важно, солнце за окном или луна. И все — ради денег… Ради дорогих машин, дорогих квартир, дорогих женщин, которые Вам противны уже тем, что Вы их оцениваете… Вы уверены, что Вам это нужно?

Я молчал. Он посмотрел на меня, вздохнул и добавил уже более сухо:

— Зря Вы меня нашли. Это было просто бесполезно. Я уже сказал — платите, как хотите. Займите или ограбьте, для меня это не важно. Никаких рассрочек или скидок… Рассчитаетесь по договору — оставлю в покое и верну диск. Точка. А дальше — живите, как знаете…

— Но это же такие деньги, — вырвалось у меня.

— Опять деньги… А Вы думаете, что остановить метро в Москве — это так же дешево, как купить батон хлеба?

Пока мы говорили, к Маэстро подъехал черный Кадиллак, с «красивыми» номерами и тонированными стеклами. На последних словах Маэстро уже сам открывал заднюю дверь машины.

— …Договор — дороже денег. Даже таких. Прощайте! — сказал он, садясь в автомобиль.

И тут, чувствуя, что он сейчас ускользнет, я каким-то немыслимым усилием воли сбросил его оковы. Передо мной пронеслись только что сказанные им слова, но они потускнели на фоне криков Бизона о том, что мне будет за невозврат диска, и на фоне воспоминаний о моей довольно-таки сытой жизни. Я рывком дернул на себя уже почти закрывшуюся дверь Кадиллака.

— Нет! Подождите!

Маэстро уставился на меня с нескрываемым удивлением. Но меня как будто прорвало:

— Да как Вы не понимаете, не могу я сейчас заплатить. Что бы я ни предпринял, не могу и все! Да и не успею я столько собрать! Мне диск нужен сегодня, иначе начальник меня на кусочки порвет, и я подавно уже никому ничего не заплачу! Да дайте мне хоть какое-то время!

Маэстро мягко потянул на себя дверцу машины и сказал только одно слово:

— Нет.

Я не отпускал дверь, слова лились потоком:

— Ах, значит, нет? Хорошо. Тогда я буду ходить за Вами следом и умолять! Шутка! Нет, я сообщу кому надо о Вашей деятельности. Неужели Вы уверены, что она законная? Сомневаюсь. Что-нибудь да найдется. Вы что, думаете, что я мальчик для битья? И у меня есть и знакомства, и связи. И следователи есть, которые без труда на Вас дело заведут! За вымогательство! И найти Вас не так сложно будет — или через бабушку Машу или еще как — вот сейчас номер Вашей машины запишу…

— Номера моей машины Вам ничего не дадут, — невозмутимо ответил он и так же спокойно продолжил, — Сергей Викторович, Вы даже не представляете, какую глупость Вы сейчас сказали…

— Отчего же глупость? Думаете, для меня организация уголовных дел — в новинку?

— Я знаю, — он сделал акцент на этом слове, — что не в новинку. Глупость в том, что Вы это сказали мне. Я Вам не по зубам, и все Ваши возможности и связи для меня — пустой звук. Вы просто дурак — потерялись в этом городе, этом мире, как в лабиринте. А минотавр здесь — я! Я — тигр этих каменных джунглей, и очень жаль, для Вас, что Вы попались у меня на пути.

Он говорил это каким-то особым, рычащим тоном и в его глазах сверкали недобрые искры. После этого он неожиданно резко добавил:

— Да пустите же дверь!

Он силой дернул на себя дверь автомобиля и закрыл ее. До того, как машина рванула с места, я сквозь тонированное стекло увидел, как он набирает чей-то номер телефона…

* * *

Мне сначала пришлось на метро возвращаться к месту, где была оставлена машина, так что добрался я до дома уже к тому времени, когда самый краешек солнечного диска скрывался за горизонтом. Горизонта в Москве почти не найти, это я скорее для красного слова отметил. Привычными, доведенными до автоматизма движениями я загнал машину на свое место в подземном паркинге. «Бикнул» сигнализацией, дождался лифта и поднялся к себе на этаж.

Я был на взводе — не сразу нашел нужный ключ от входной двери, и не сразу попал им в замочную скважину. Чтобы как-то разрядить себя, я, даже не сняв плащ, взял пульт и включил телевизор. Как выяснилось, вовремя.

Первые несколько секунд я не понимал, что происходит. Шел, казалось бы, обычный выпуск новостей.

«А теперь в нашем выпуске новостей срочное сообщение. Кадры, которые вы видите, мы получаем в прямом эфире. В Москве арестована крупная преступная группировка, занимавшаяся бандитизмом, рейдерством. К «заслугам» членов данной группы можно отнести банкротство ряда средних и крупных предприятий Москвы и области. Арестованные также подозреваются в отмывании денежных средств, в том числе в интересах боевиков с Северного Кавказа».

Я как сквозь туман смотрел на экран. Бойцы в камуфляже выводили из конторы всех моих знакомых, во главе с моим начальником — Бизоном.

«В настоящий момент сотрудники милиции проводят аресты оставшихся на свободе членов преступной группировки».

Ну это уж слишком — мы, конечно, не ангелы, но на финансирование террористов с Кавказа никогда не шли и не пойдем!

Дальше в голове что-то щелкнуло — наверное, помогла флотская сноровка. Я молниеносным движением выключил телевизор, схватил со стола только что положенное туда портмоне и устремился к выходу. Ключи от машины я все еще держал в руке.

Захлопнул дверь — даже не стал проверять, закрылась ли она. Посмотрел на табло на лифте — он был на последнем этаже. Слишком долго ждать, побежал по лестнице, опять же, по флотской привычке, стараясь не стучать каблуками. Пробегая мимо входа на первый этаж, услышал топот явно военных сапог. Спустившись, наконец, в подземный паркинг, свернул за поворот, где стояла моя машина, привычным жестом вскинул руку с брелоком сигнализации и нажал на кнопку — таким жестом, наверное, ковбои с Дикого Запада вынимали из кобуры свои револьверы.

Ничего не случилось. Машина не отозвалась привычным сигналом, подтверждающим открытие дверей. Потому что машины не было. Ее место в боксе пустовало, а на стене, издевательски сияя свежей краской, красовалась надпись: «А машину угнали…».

Долго удивляться этому мне не пришлось — со стороны лестницы послышался звук шагов. Я инстинктивно спрятался за колонну. Из-за поворота вышли двое омновцев, с оружием наизготовку. Я видел их отражения в лобовом стекле одной из машин. Сам я был в тени, недоступный их взору. Они преграждали единственный путь к выходу… Нет, не единственный! Оглядевшись, я заметил под потолком открытое окошко, ведущее на задний двор дома. Если бы мне только незаметно добраться до него — будь я удачливым, я бы мог попытаться выбраться незамеченным! Но для этого нужно было пройти прямо перед лицами стерегущих проход ребят.

Я посмотрел на ставший теперь бесполезным предмет в моей руке — ключи от машины.

«Так, ситуация серьезнее некуда, — я пытался заставить голову работать, — То, что Бизона взяли так просто, как какого-то мелкого воришку, уже о чем-то говорит. У него же связи — на всех уровнях. Даже если я могу позвонить кому надо, то он тем более. Хотя нет, наверное, уже не могу — сейчас это все равно, что добровольно сдаться. Сейчас они, наверное, осматривают мою квартиру. Минут через пять поймут, что я все знаю… Обнаружат, что я недавно включал телевизор, значит я где-то рядом, окружат дом. Здесь не спрячешься. Ничего — то слуховое окно выходит в проулок, они о нем пока не знают… Мой дом — моя крепость. Вот только бы пробраться мимо этих мордоворотов».

Ребята, казалось, услышали мои мысли и двинулись вперед. Времени раздумывать больше не было — я зло стиснул ключи от уже не моей машины, и что есть силы швырнул их в другую сторону от надвигающихся омоновцев. Брелок гулко ударился о стену, разлетелся на части, батарейка покатилась по полу. Бойцы инстинктивно развернулись на звук, и сделали несколько шагов в противоположную сторону. Убедившись по отражению в стекле одной из припаркованных машин, что они стоят ко мне спиной, я по-кошачьи, в два прыжка пересек открытое пространство. Стараясь не издавать ни малейшего шороха, прокрался к слуховому окну, ухватился за его край, подтянулся, и, не обращая внимания на грязь после недавнего дождя, вылез наружу.

Я был на свободе…