Четверг

Четверг

Я скачу на лошади впереди большого войска. Прекрасные, резвые, грациозные скакуны выносят нас из леса на открытое пространство. Справа слышится звук рога — я поворачиваю голову: рядом со мной на единороге скачет прекрасный эльф. Он трубит снова — звук кажется таким знакомым… Впереди возникает войско орков, они обнажают свои боевые топоры. Шаманы верхом на огромных косматых волках подбадривают своими голосами верных зеленокожих воинов. Сзади войска несчастные рабы подтягивают заряженные тяжелыми камнями катапульты. Но у нас есть контраргумент — знаменитые эльфийские баллисты! Эльфы рядом натягивают свои луки, снова звучит голос рога. Знакомая мелодия… Знакомая… Очень… Почему? Да это же мелодия моего мобильного телефона!!!

Я открыла глаза — телефон надрывался, выводя мелодию звонка. Я схватила его, нажала отбой, посмотрела на время: там было без пятнадцати восемь. Получается, аппарат надрывался уже сорок пять минут, пытаясь вернуть меня из Средиземья в грешную Москву. Тьфу, тысячу раз подумаю, прежде чем в очередной раз пересматривать «Властелина колец»!

Встала с кресла на кухне (подумать только, где я умудрилась заснуть вчера), шатаясь, дошла до кофемашины, засыпала туда кофе и включила. Взяла вчерашний ужин — это были котлеты с гречкой, поставила в микроволновку, набрала цифры… Секунд пятнадцать смотрела на экран и потом только поняла, что вместо времени для разогрева набрала номер мобильного телефона своего шефа! Улыбнулась от такого конфуза, настроение, вроде бы, поднялось.

Кстати, на счет начальника. Он, в принципе, прав — если не получается доехать до суда на машине, нужно ехать на метро. Хотя сегодня у меня процесс в десять тридцать утра, но в Никулинском суде, а от метро до него идти далеко, поэтому нужно выйти пораньше. Точнее, выйти уже. Жаль, что мой коллега заболел, и мне досталось это дело.

Через десять минут я дошла на своих каблуках до метро и спустилась. Толпа была просто невероятная — крупный пересадочный узел, все едут с разных концов Московской области. А еще утро, самый пик!

В туннеле показались огни, и люди устремились к краю платформы. Но как только я последовала их примеру, как раздался женский визг: «Человек упал на рельсы! Человек упал на рельсы!». Послышался звук экстренно тормозящего поезда.

Следующие минут пятнадцать были каким-то кошмаром. Даже не знаю, как это описать — проще всего привести сравнение с какой-нибудь широкой могучей рекой — Амуром, Волгой. Представьте себе, что будет, если напротив нее поставить другую такую же, но текущую в противоположную сторону. Вот упираются они друг в друга, и как два могучих богатыря стараются пересилить, перетечь друг друга. Если на реке в это время ледоход, то льдины сталкиваются, находят друг на друга, страшно трещат…

То же самое было и с людьми — они сталкивались и трещали. Одни спускались вниз, другие — пытались выбраться наружу, все друг другу мешали. Их ругань была для меня одним сплошным гулом, с неразличимыми словами. Такое искаженное понимание ситуации усугублялось еще тем, что я сегодня явно не выспалась и еще плохо соображала.

Пришедший поезд стоял на станции с открытыми дверями, не подавая признаков жизни. Людское море — с одной стороны тех, кто уже успел войти в него, а с другой стороны тех, кто еще не успел выйти, затолкало меня в какой-то угол. Сначала я и не пыталась выбраться — надеялась, что состав еще поедет дальше. Вам наверняка знакомо это чувство «Закона Мерфи» — ждать или не ждать. С одной стороны, не хочется терять время, тем более тогда, когда оно так ценно, хочется действовать, предпринимать хоть что-то! А с другой — всегда есть уверенность в том, что как только ты уйдешь, изменишь свое решение — в следующую же секунду случится то, чего раньше ждал… Но приозойдет без тебя. Вот так и со мной — я была убеждена, что в следующую же секунду, после того, как я покину станцию, поезд отправится… А если останусь на ней, то он не поедет никогда.

Наконец, протискиваясь сквозь толпу, по платформе прошла дежурная по станции, периодически крича в мегафон, что в течение некоторого времени поезда ходить не будут. По разговорам в толпе я поняла, что когда спасали упавшего на рельсы, слишком сильно выключили какой-то рубильник, в результате чего цепь вышла из строя. Все это безобразие починят в лучшем случае минут через сорок. Пришлось идти к выходу.

Разумеется, хоть все эскалаторы кроме одного и были включены «на выход», дорога к этому самому выходу заняла некоторое, довольно-таки приличное время. На самом выходе также случилась маленькая неприятность. Я всегда подозревала, что руководители обувных фабрик и эскалаторных заводов находятся в тайном сговоре между собой — первые всегда выпускают каблуки ровно такого размера, чтобы они напрочь застревали в щелях движущихся лестниц, производимых вторыми. Как бы то ни было, сегодня я попалась именно в эту ловушку. Когда нужно было, наконец, сделать шаг с эскалатора я поняла, что не могу оторвать ногу! Я с силой дернула сапог, и вырвала таки его из плена! Но после того как нога снова коснулась экалатора — хрясь — на каблук с боку наступил какой-то амбал под два метра ростом и, наверняка, под сотню килограммов весом, стремящийся покинуть негостеприимное подземелье. Хрупкий элемент обуви треснул, и я почувствовала, как он шатается и вихляет даже при небольшой попытке опереться на стопу. Пришлось, прихрамывая, идти дальше.

Выбравшись из подземки, я начала лихорадочно соображать. Так, мне нужно добраться, по возможности быстро, до параллельной радиальной ветки метро, сесть там на поезд, и ехать дальше. Какой транспорт искать сейчас — я не знала… Я, по правде говоря, никогда не интересовалась маршрутами автобусов, трамваев и троллейбусов. Наверное, это большая московская проблема — значимость метро. Даже те, кто давно уже передвигаются исключительно на личных автомобилях, часто предпочитают ориентироваться по станциям подземки, и важные встречи назначать рядом с ними. Эти места — сосредоточие деловой жизни столицы, рядом с ними кучкуются разные забегаловки, офисы. В девяноста процентах случаев другой общественный транспорт используется или для того, чтобы доехать до метро, или для того, чтобы уехать от него. Никогда ни в одном объявлении о покупке, продаже, аренде московской недвижимости не пишут хвастливо, например, что до ближайшей трамвайной остановки — пять минут пешком. Расстояние меряют только до метро. Любой сбой в работе подземки — транспортный коллапс, по крайней мере, окружного масштаба. Разумеется, одна из самых главных причин этого — в загруженности московских дорог, в той ситуации, когда тот транспорт, который с ними не связан, является самым надежным. В общем, я понятия не имела о том, какие еще автобусы, троллейбусы, трамваи ходят рядом с моим домом, и куда ведут их маршруты, и это для среднестатистического московского жителя было абсолютно нормальным.

Пришлось опять звонить Сашке:

— Саш, привет, у меня тут опять небольшое затруднение. Метро некоторое время не работает, а мне нужно добраться до соседней ветки. Скажи, не знаешь, на чем это можно сделать?

— Марин, я еще не на работе… — действительно, взглянув на время, я поняла, что еще без десяти девять, рабочий день еще не начался.

— Ты далеко?

— Ну, по правде говоря, я немного опаздываю…

Я хотела отчитать Сашу, но вовремя остановилась — мне нужна была его помощь, да вдобавок, на этой неделе я явно не была образцом пунктуальности и примером для подражания.

— Подожди, Марин, — добавил он, — я сейчас с телефона в интернет выйду, и найду тебе маршрут. Пять минут только подожди…

Саше, конечно, понадобилось не пять минут, но в любом случае он ответил быстрее, чем я ожидала. Как выяснилось, большинство автобусов от моей станции шли в область — действительно все было заточено под приезжающих из Подмосковья на работу. Только несколько маршрутов продвигались дальше вглубь столицы. Еще Саша сказал мне данные по пробкам, они были неутешительны.

Я подошла к одной из «Газелей», припаркованных вдоль дороги.

— Вы до метро едете? — назвала я станцию водителю.

— Да, едем, это конечная… — лениво ответил он.

— И долго до него добираться?

— Ну, от получаса… В зависимости от трафика.

Я посмотрела на информационную табличку за стеклом, с перечнем остановок. Насколько я знала свой район, до того, как добраться до соседнего метро, водитель собирался ехать такими зигзагами, заезжая в разнообразные торговые центры, что общий путь получался раза в три длиннее простого движения по прямой.

— И скоро отправляемся?

— Как только все соберутся, поедем…

Да, мода придерживаться расписания до водителей маршруток доходит медленно. Я посмотрела в салон — там сидели только две пассажирки, пожилые женщины, которые явно никуда не спешили. По моим прикидкам, пока все соберутся, пока поедем, пока доедем… До соседней станции я бы добиралась минут пятьдесят.

Хоть время еще было, но на этот раз я решила его экономить и подошла к таксистам-частникам. Эти уж точно не будут ждать, пока набьется полный салон.

Московские таксисты — это «отдельная песня». Я даже примерно не могу сказать, сколько они работают и сколько зарабатывают. Стоит ряд машин вдоль дороги, водители различных национальностей кучкуются где-то в сторонке, что-то обсуждают… Я за все время ни разу не видела, чтобы хоть к кому-нибудь из них кто-то садился, и сама пользовалась их «услугами» только пару раз — три года назад и позавчера. В общем, когда я смотрю на таксистов, то у меня два вопроса: «Кто за такие деньги с ними ездит?» и «На что они вообще живут?».

Кстати, у меня есть любопытное воспоминание, касающееся самого первого опыта общения с таксистом. Когда я еще только окончила институт и устроилась на свою первую работу, то была девушкой довольно-таки застенчивой. А работа, как назло, заключалась в том, чтобы обзванивать граждан и предлагать им юридические или риэлторские услуги. Разговаривая с недовольными собеседниками, я жутко тушевалась. Тогда, по совету знакомого психолога, я придумала себе своеобразный тренинг — «Кто кому больше нужен». Я внушала себе, что это не мне нужно найти клиента, уговорить его заключить договор и внести предоплату, а это именно ему нужно заказать у нас услуги и заплатить за них, без этого он буквально не проживет. Дела сразу пошли в гору, в телефонных переговорах я стала вести себя гораздо увереннее.

Так вот, в первый раз воспользовавшись услугами таксиста, я поняла: они этот тренинг выучили назубок. Действительно, тогда мое общение с водителем складывалось так, как будто мне действительно позарез нужны были его услуги — несмотря на гигантские цены и порядком раздолбанную машину. Без меня же и моих денег, если судить по его виду и манерам, он вполне мог бы прожить.

Вот и сейчас, когда я подошла к группке таксистов и сказала, куда мне хотелось бы попасть — к ближайшей станции метро, на параллельной ветке, один из них, почти не повернув головы, отозвался:

— Пятьсот, согласны?

Его товарищи не удостоили меня и этого внимания.

— Нет, не согласна! — любая наглость должна иметь свои пределы.

Мужчина в ответ пожал плечами и отвернулся к своим товарищам, продолжая какой-то разговор. От такой наглости я стояла, как вкопанная. Наконец, один парень помоложе обратил на меня внимание:

— Ладно, четыреста… Идет?

Время — деньги, так что пришлось согласиться. Молодой человек проводил меня к своей машине — видавшей многое Волге. Мы сели внутрь, и он завел двигатель.

Как я уже отметила, ехать нужно было до параллельной радиальной линии метро. Как я решила, ехать к центру смысла не было, — раз на моей станции не было поездов метро, то на следующей их тоже не могло быть. Да и пробки — дело не шуточное. Эти соображения я высказала водителю — он только пожал плечами (парень оказался молодой, но, не в пример таксистам, немногословный) и тронулся в путь.

Оказывается, доехать до параллельной станции метро в Москве — дело не такое уж и простое. Столица имеет радиально-кольцевую структуру движения — от Кремля во все стороны расходятся улицы. В некоторых местах они скрепляются кольцевыми дорогами. Сначала таким кольцом можно назвать движение вокруг Кремля, потом — Бульварное кольцо, потом — Садовое, затем — Третье транспортное кольцо. А вот затем… Затем до самого края столицы с дорогами не так хорошо — переехать с одной магистрали на другую не по Третьему транспортному кольцу или не по Московской кольцевой автомобильной дороге бывает сложно… Если такие магистрали и соединяются между собой, то часто узкими запруженными и заставленными автохламом улочками. Ситуацию усугубляют железные дороги, буквально разрезающие Москву на сектора. Например, на севере, между Путевым и Керамическим проездом проходит железная дорога. И, несмотря на то, что между этими улицами чуть больше ста метров, чтобы попасть на машине с одной на другую, нужно проехать больше десяти километров, по самым загруженным столичным магистралям!

В моем случае ситуация была все-таки лучше, но, тем не менее, водителю пришлось плутать такими улицами и такими дворами, о которых я совсем не слышала и которые я никогда не видела.

В общем, «счастью моему не было предела» (именно так, в больших жирных кавычках), когда после очередного поворота под капотом у машины что-то хлопнуло, и повалил черный дым. Водитель, до этого молчавший, выдал сквозь сжатые губы какую-то ругань и затормозил на обочине.

Разумеется, я его готова была убить. Ему повезло, что он уже выбежал из машины и бросился поднимать капот, размахивая какой-то тряпкой. Я устремилась следом.

— Что случилось? Почему остановились?

— Не знаю. Может прокладка ГБЦ или что-то в системе охлаждения…

Что такое ГБЦ я понятия не имела, но серьезно продолжила:

— Ну и что?! Поехали! До пункта назначения доберемся, а там разбирайтесь как знаете… Иначе не заплачу! Я и так уже опаздываю!

— Да ты что, с ума сошла! Нужны мне твои деньги? Да на что я жить буду, без машины? Щас позвоню ребятам, приедут, посмотрят, дотянут куда надо, — вскипел он, — Хотите — подождите их, они Вас довезут — водитель снова перешел на Вы, немного остыв, — Или идите пешком до метро — здесь уже недалеко, через дворы.

Как долго нужно было ждать друзей таксиста, я не знала, да и он тоже. Поэтому не было ничего разумнее, кроме как действительно отправиться пешком — даже несмотря на мои каблуки, один из которых не вызывал никакого доверия. Я пошла по направлению, указанному таксистом, через дворы. Обогнула угол дома и — вот те на! — ремонт теплотрассы, все перерыто! Попыталась пройти вдоль забора — но район незнакомый, куда идти, не знаю. Во дворе заметила мальчика, лет девяти-десяти, играющего с машинкой посередине старой, еще советских времен детской площадки и спросила у него: «Скажи, пожалуйста, как добраться до метро?».

Мальчик как-то странно нахмурился, сделал серьезное выражение лица (но, как я заметила, ему понравилось, что незнакомая тетя спрашивает у него дорогу, как у взрослого), и принялся объяснять. Как следовало из его объяснений, нужно было всего-то обогнуть еще раз здание, потом пройти по тропинке, подняться на пригорок (они с ребятами там часто бегают), и дальше там будет большая дорога, прямо до метро.

Вооружившись ценными указаниями, я направилась в путь. Но, как только я зашла за угол дома и прошла по тропинке, то пришлось задуматься и улыбнуться. Когда мальчик сказал, что нужно подняться на пригорок, я подумала, что там есть дорожка или лестница. Оказывается, нет — ребенок объяснил со всей своей детской непосредственностью, куда нужно идти, и даже не задумался о том, что я взрослая тетя, которой, в отличие от детей, не очень удобно карабкаться вверх по склону. Вдобавок с утра земля была влажная — по такой грязи сложно было протопать, не запачкав ног. Мимо проходила какая-то женщина, я спросила дорогу у нее.

— Вы здесь не пройдете, — уверила меня она, — здесь нужно сделать крюк, через два квартала будет мостик, потом лестница наверх, потом назад, мы ходим к метро там.

Я, честно говоря, после слов «сделать крюк» слушала ее уже невнимательно. Нет, сегодня я не могу позволить себе такие крюки. И под удивленным взглядом этой дамочки я принялась карабкаться наверх. Путь, в принципе, прошел нормально — я почти не испачкала обуви. Вот только досадно поцарапала руку, когда на середине пути схватилась за какое-то деревце. Я обернулась и посмотрела на покоренный склон. Следы моих сапог с аккуратными отверстиями от носков и каблуков делали почву похожей на кротовое поле. От такого сравнения на лице появилась улыбка.

Еще больше я улыбнулась, когда зашла за угол дома и увидела знакомую улицу. Подумать только, ведь по ней в этот вторник я бегала туда-сюда, когда какие-то не очень хорошие люди эвакуировали мою машину. Теперь я знала куда идти, и с приподнятым настроением устремилась в путь.

Дальше до метро я добежала без приключений. Разве что это было чуть дольше, чем я рассчитывала, и не очень удобно — из-за инвалидного каблука на обуви. Но в целом, я имела все шансы успеть. К метро за последнее время я уже привыкла, в этот раз поездка на этом виде общественного транспорта обошлась без приключений.

Я вышла на станции метро «Университет». От него до суда идет маршрутка. Обычно (я так ездила раньше) минут пятнадцать по средним пробкам — и ты уже на месте. У меня оставалось полчаса.

Через десять минут я начала волноваться — маршрутки не было.

В принципе, до суда можно было дойти и пешком — минут за двадцать или двадцать пять быстрым шагом. Поскольку маршрутки так и не было, а самый надежный транспорт — собственные ноги, я решилась на такой эксперимент.

Эксперимент получился бы удачным, если бы не ремонт тротуаров, который был затеян на Ломоносовском проспекте. Мне приходилось огибать различные препятствия — то автомобиль аварийной службы, то каток, то забор, то горстку щебня. Когда я поняла, что в очередной раз опаздываю, я сняла обувь с вихляющим каблуком и пустилась бегом — очень смелый шаг для осени. В качестве облегчения отметила, что сам по себе Ломоносовский проспект довольно-таки сильно загружен — если бы я поехала на маршрутке, то уж наверняка солидно бы опоздала.

Тем не менее, у входа в суд я была на пятнадцать минут позже положенного срока. Это, конечно, меня напрягало, но не сильно. Вообще, московские районные суды, как бы это помягче выразиться, не очень пунктуальны. В половине случаев заседания начинаются с существенным опозданием, нередко «своего часа» приходится ждать несколько часов. Судей в этом винить нельзя: сложно, планируя график заседаний, учесть все особенности конкретных дел. И уж точно нельзя предугадать, сколько времени захочет выступать каждый участник процесса, и сколько свидетелей придут на допрос. В общем, опаздывая на четверть часа, я не очень волновалась.

Оказывается, мое спокойствие было напрасным. Стоило уже догадаться по всем моим неудачам последних дней, что заседание уже прошло. Когда я направилась к двери зала, она отворилась, и вышел незнакомый мужчина. Дело досталось мне от другого адвоката, поэтому как выглядели ответчик или его представитель, я не знала.

— Скажите, а сейчас на какое время было заседание? — спросила я.

— А Вы, наверное, представитель истца? — насмешливо ответил он вопросом на вопрос.

— Наверное! — я просто опешила от такой наглости.

— Тогда ждите решение суда… По почте, — сказал он и удалился.

Заседание действительно было по моему делу, результат — отрицательный. Скоро, наверное, позвонит шеф. В суде больше делать нечего.

Я успела спуститься и выйти на улицу, когда действительно позвонил начальник.

— Марина, в чем дело? — сразу спросил он без предисловий.

— Не знаю, — только и смогла выдавить из себя я.

— Так, Марина Федоровна, давайте соберитесь! Ладно, сегодняшнее дело — пустяк, копейки, но я боюсь, что завтра Вы не справитесь. Завтра — миллионное дело. И я боюсь, придется передать его другому юристу, а Вам поручить что-нибудь попроще. Вопросы есть?

— Нет… Есть, — сказала я после паузы. Что такое ГБЦ?

— Головка блока цилиндров, — удивленно ответил шеф и положил трубку.

Я, шатаясь, побрела назад к метро. Пройдя метров двести, заметила, что я все еще иду босиком. Подумать только, охранники на входе в здание суда этого не заметили! Да ладно охранники, если я обнаружила это только что…

Минут через пять телефон зазвонил опять. Это был Петр. Формально, как бы комично это ни звучало, мой молодой человек. Он, правда, уже не так молод, и даже разведен.

— Здравствуй, Марина, — осторожно начал он.

— Привет.

— Тебе сейчас удобно говорить?

— Не очень… — по понятным причинам я не горела желанием общаться с кем бы то ни было.

— Я не отниму у тебя много времени. Я подумал над тем, о чем мы разговаривали на прошлой неделе. Ты права, мы действительно должны расстаться. Так будет лучше, спасибо тебе за все…

Я опешила. Нет, я и сама собиралась сказать Петру примерно то же самое, но тогда бы получилось, что я его бросаю, а не он меня. Женская гордость была здорово задета. И давать отставку по телефону — верх низости. Мог же приехать, подарить букет цветов на прощанье, объясниться… Неужели не заслуживаю после полугода отношений?

— Алло, — продолжил собеседник.

— Да?

— У тебя все в порядке? Ты ничего не отвечаешь.

— Да, спасибо что позвонил, все хорошо.

— Просто пойми, Марин, ты постоянно занята, а я так не могу…

Вот это да! Это уже совсем не по-мужски — после всего пытаться еще что-то объяснять. Уходя — уходи.

— Нет, все в порядке, правда. Я тебя понимаю. Расстаемся, так расстаемся. Пока.

— А, — озадаченно ответил Петр, — Ну ладно, пока.

Такого прощания он не ожидал. Ладно, пусть в следующий раз подумает над тем, что говорить. Ему точно не так обидно, как мне.

Пока мы общались, на телефон пришло смс сообщение. От Сергея. Я с десяток секунд смотрела на текст. «Нужно было только согласиться».

Да кто ты такой? Волшебник, махающий палочкой направо и налево? Вершитель судеб? Провидение? Кем ты себя мнишь? Хочешь сказать, что это из-за тебя у меня ничего не получается на работе, мужчины бросают, дома — потоп? Идиот.

Путем нехитрых манипуляций номер Сергея был добавлен в черный список, номер Петра — туда же.

Когда я походила к метро, жестокий телефон зазвонил опять. В этот раз в трубке раздался голос моего помощника Саши:

— Слушай, Марин, тут такое в офисе творится… Тебе лучше сюда не приходить! Начальник отдал твое место другому адвокату, и сказал мне, что теперь я буду его помощником… Что мне делать?

— Что? — я не могла поверить своим ушам!

— Марин, прости… Ты же заешь, я не могу отказаться, потерять работу… Прости…

Он повесил трубку. Это уже было чересчур. Я с несколько секунд еще стояла, чуть пошатываясь, потом схватилась за фонарный столб, сползла по нему, уселась на бордюр и заревела. Я не плакала так, наверное, со дня своего рождения, когда появилась из утробы матери. И, казалось, вряд ли заплачу так сильно еще когда-нибудь в жизни, даже если случится какая-нибудь трагедия. Город вокруг казался мне капканом, мышеловкой. Вот только сыра в этой мышеловке не было.

На меня оглядывались прохожие. Кто-то крутил пальцем у виска. А какой-то мужчина не очень трезвой наружности подошел и сказал: «Девушка, что плачешь? Пойдем со мной!». Я посмотрела на него так, что он буквально отпрыгнул.

Я не помню, сколько времени я провела на холодном мокром бордюрном камне. Наверное, много, потому что уже стемнело. Вдоволь выплакавшись, так, что слез уже не осталось, я встала, и, пошатываясь, пошла домой…

Не помню, как добралась туда. Будильник в этот раз поставила на шесть утра.

Перед сном набрала шефу смску: «Дело по банку никому передавать не надо. Там много документов, не успеют изучить. Справлюсь сама». Дождалась его ответного сообщения «Хорошо» и вырубилась.