Глава 2 продолжение

— Почему твой отец не возражал? Я приказывал никого насильно не брать, — сурово спросил агашец.

— Он не осмелился, — произнесла девушка.

— Почему твой любимый жених не припал к моим ногам и не попросил тебя? — ещё строже спросил царь.

— Не знаю, — робко ответила, вся раскрасневшись от стыда и смущения, девушка.

— Тогда слушай моё решение. Я вижу, что тебя хвалят наставницы. Ты имеешь право вернуться в Агаш, когда они разрешат тебе выйти замуж, причём с похвалой.

— Я буду изо всех сил стараться! — расцвела девушка.

Тлирангогашт, следивший за всем происходящим, чувствовал себя не очень хорошо. Спина, обработанная болеутоляющим, заживляющим и целительницей, адски чесалась. Переводы Иониао не очень нравились наследнику, казались несколько неточными и почему-то в одну и ту же сторону: больше говорить о правах и наслаждениях, меньше об обязанностях и скромности. Но за это он не мог обвинить чужую служанку.

Царица Арлисса обратилась с маленькой речью к девушкам, которые никак не могли найти себе места, шокированные всем происходящим.

«Девушки! Вы ведёте себя непристойно. Нагота сама по себе не позорит ни женщину, ни мужчину. Их позорит поведение. Нельзя обнажаться без серьёзной причины, и нельзя стесняться наготы, если вы оказались нагой».

«Ваше тело является прекрасным вместилищем вашей души. Если вы должны быть нагими, надо вести себя так, как будто на вас лучшая одежда. Сейчас вы стремитесь натянуть на себя покрывала, которых всё равно не хватит, чтобы прикрыть всё тело, а то и похуже: прикрываетесь руками, ещё сильнее привлекая внимание к вашей груди и женским прелестям. Эти места являются частью вашего тела и вашей красоты. Их нельзя ни прикрывать намеренно, ни выпячивать. Покачивать бёдрами и грудью можно, когда вы в платье, но не когда вы нагие. В этом случае нужно тем более вести себя естественно и сдержанно. Конечно же, все запреты снимаются, если вы наедине с вашей любовью и стремитесь в объятия друг друга. Но это право ещё нужно заслужить, и отдаваться кому угодно нельзя. Вы должны выбрать себе достойного жениха, а затем мужа. Ведь мужчина делает предложение девушке, а она принимает либо отклоняет его».

Раздался вопль. Тлирангогашт неистово стегал плетью Иониао.

— Ты с ума сошёл, царевич? Забыл, что ты не в Агаше? Как ты посмел наказывать мою служанку? — возмутилась царица Арлисса.

— Я виноват, царица! Но не смог сдержать негодования. Гадкая всё время неправильно переводит на агашский, причём так, что ни ошибками, ни глупостью это объяснить нельзя. Представляешь себе, она переводила вот так:

«Ваши груди, ягодицы и женские прелести являются лучшей частью вашего тела и вашей красоты. Их нужно не прикрывать, а выпячивать. Покачивать бёдрами и грудью можно, и когда вы в платье, и когда вы нагие».

Тлирангогашт перевёл дух.

— И всё остальное так же. Она их учит быть шлюхами, а не дамами.

— Так ли это? — грозно спросила Арлисса служанку.

— Я могла ошибаться, но намеренно я ничего неправильно не говорила, — плача, ответила Иониао. — И я ошибалась во все стороны.

Аориэу, глядя на всё это, понял, что Иониао поступила весьма негармонично и очень грубо, тем самым вызвав свою неудачу. Невезучую и примитивную нужно удалить из сообщества настоящих людей, чтобы она их не подводила.

— Я подтверждаю, что Тлирангогашт почти прав. Иониао почти всегда ошибалась в одну и ту же сторону, — спокойно сказал ненасильник, презрительно глядя на неудачницу.

— Ну что же, я принимаю свидетельство почтенного наследника Агаша и честного слуги. Прошу назначить судей для моей бывшей служанки, — безжалостно отрезала царица. — И я прощаю законный гнев Тлирангогашта.

Собранный суд из шести юношей под председательством принца Лиговайи за десять минут приговорил служанку к клеймению и продаже в позорное рабство. Царица демонстративно купила её за два золотых. После этого велела своей новой рабыне Калгор (Лгунье на среднем языке) продолжать переводить, предупредив, что теперь будет при любом подозрении наказывать её как позорную рабыню. А заодно приказала опозоренной по первой просьбе юношей-охранников помогать им снимать напряжение, вызванное общением с девушками. Царица и Иолисса остались с девушками ещё на некоторое время, а мужчины удалились по своим делам.

Тем временем девушки вынуждены были ещё раз подняться, обнажиться, полчаса танцевать и делать гимнастические упражнения. После этого им велели надеть сандалии, повязать вокруг шеи покрывала и бежать к морю. Оно было в полуверсте от лагеря. Рядом с девушками бежали практически все дежурные юноши, оставив лишь пару охранять опустевший лагерь.

— Вы будете купаться и учиться плавать! — жёстко сказала Иолисса девушкам. — Старкская женщина должна хорошо плавать, это помогает выносить ребёнка и часто спасает жизнь.

Девушек шокировало, что юноши разделись, большинство их бросилась в море и стала плавать вдоль того участка берега, где должны были купаться и учиться плавать невесты, время от времени меняясь с теми, кто остался на берегу.

— Юноши охраняют и от нападений с суши, и от акул в море, если, не дай Судьба, они появятся. А самое главное, если кто-то из вас станет тонуть, они будут спасать, — пояснила Иолисса.

Штлинарат стремилась отличиться. Чуть научившись держаться на воде, она оттолкнулась от дна и нечаянно оказалась на глубоком месте. Принцесса стала тонуть и закричала в истерике. И вдруг она почувствовала на своём теле сильные руки двух юношей, её подхватили и вытащили на берег. Неожиданно агашка заплакала:

— Моё тело обнимали нагие парни! И сразу двое! Теперь я не смогу стать женой царя!

— Успокойся, — улыбнулась на такую откровенность Арлисса, — Они обнимали твоё тело не из-за твоей порочности, а ради твоего спасения. Их объятия были чистыми и целомудренными. И, по нашим обычаям, ты должна их обоих поцеловать в благодарность за помощь. А ты, если останешься целомудренной и скромной, можешь выходить замуж за сколь угодно высокую персону: твоё происхождение позволяет.

Штлинарат, дрожа от пережитого страха и от необычного поступка, предстоявшего ей, поцеловала одного из парней, посмотрела на другого, сдержанно улыбавшегося ей, поцеловала и его и вдруг почувствовала, что ей не хочется отрываться от губ юноши, а ему от её губ тоже. Поцелуй продлился на несколько секунд дольше, её тело стало тянуться к мощному телу юноши, и она оторвалась от него с некоторым усилием. Её залила жаркая волна стыда и она отбежала в сторону, кутая лицо в покрывало. Но вдруг боковым зрением она заметила, что парень, посмотрев ей вслед, неожиданно схватил за руку новоиспечённую рабыню и утащил в кусты. Штлинарат охватили противоречивые чувства: она и стеснялась своего порыва, и дико ревновала парня к этой низкой особе, и кричала самой себе, что нельзя пленяться низшим, когда она поставила цель овладеть высшим. А царица хладнокровно прокомментировала девушкам:

— Девушки, у нас мужчина опозорен, если он поднял свою толстую боевую дубину публично или без недвусмысленного предложения со стороны девушки. Вы заметили, что все наши юноши не проявляют никакого неприличного возбуждения, хотя находятся рядом с вами, а вы красавицы как на подбор. Твой слишком жаркий поцелуй, спасённая, был последней каплей. Сын графа Арс Таррисань поступил правильно, не желая умереть от разрыва сердца из-за сдерживаемых чувств. Ты, принцесса, можешь гордиться: он, кажется, начинает влюбляться в тебя. Тебе ещё придется немало потрудиться, чтобы завоевать право на замужество. За это время многое может произойти. Пока что тебе нельзя позволять и себе, и ему разжигать огонь в сердцах. Не занимайся глупой ревностью к недостойной и низшей.

Штлинарат поняла, что царицей ей теперь, скорее всего, не стать. Но кандидат в мужья у неё появился у первой. Осталось только выдержать это жестокое обучение и не дать другой перехватить сердце Арса.

Вернувшись в лагерь, девушки получили неожиданно для себя праздничный обед. Зато потом они вынуждены были вытащить наружу прялки, прясть и вновь учить язык и грамоту. Половина пряла, половина писала, потом менялись.

***

Вечером, во время ужина в Арканге, Ашинатогл вдруг сказал Арлиссе и Иолиссе.

— Женщины, вы полностью отрезали всем невестам путь к отступлению. Когда по Агашу пройдут слухи о том, что они нагими пляшут перед красивыми юношами, а потом в том же виде купаются вместе с ними, им станет невозможно выйти замуж за агашцев, а если какая-то из них будет иметь глупость возвратиться, то её убьют отец, братья или жених. В крайнем случае продадут в рабство, сначала хорошенько выпоров.

— Почему же ты разрешил певице вернуться?

— Может быть, за время обучения она поумнеет и поймёт, что её женишок просто трус. А если нет, то её судьба будет уроком всем остальным. Так что я прошу вас ничего не говорить ей по поводу участи, ожидающей её в Агаше, пусть думает сама.

— Я ещё после суда понял, какое почётное положение у вас занимают женщины, и послал за нашими степными девушками-красавицами, чтобы они тоже присоединились к числу невест. Они нашу честь не посрамят! — уверенно сказал хан Чюрююль.

Князья-горцы теперь тем более решили не посылать своих женщин в Лиговайю, за исключением тех, кто уже был отдан в учение. Жён, привезённых ими, они отпустили на свободу и отправили в лагерь невест искать себе новых мужей. Как горцы считали, им хватит в Лиговайе гетер, художниц и красивых рабынь. Ашинатогл продолжил разговор.

— Брат, был ли у тебя суд равных до вчерашнего дня?

— На войнах граждан не пришлось судить. Порою наказывали за мелкие проступки, но ни один не нарушил закон серьёзно. Других иногда судить приходилось, — похвастался Атар.

— Не бойся, брат! Теперь напряжение войны спало, скоро у тебя и поединки между гражданами начнутся, и суд придется тебе собирать многократно, — ехидно «успокоил» агашец. — Ведь они тоже люди, а не големы.

***

Чанильтосинд, изгнанный царевичем Тлирангогаштом из отряда его друзей за попытку насилия над женщиной, а затем ликинским князем из его княжества за интриги и обман, ехал по горам Локасника, не зная, куда же направиться. Взошла луна. Чанильтосинд вспомнил, что на ней по легендам обитают Победители, и вдруг сердце его взорвалось ненавистью:

— Вы, равнодушные твари, обитающие на луне, должны нас охранять, а вы нас забыли! И ты, Кришна, бессильный прорвать их оборону, тоже недостоин поклонения! Я иду к Богу Единому!

И Чанильтосинд направился в Канрай с твёрдым намерением перейти в единобожие.

А его брат Чанильштолот, охранявший Тлирангогашта во время ночи на чужой супружеской постели, испытывал громадные колебания: то ли убить царевича прямо там, то ли продолжать верно ему служить? После суда, увидев, что все единодушно считают царевича героем, он вдруг решил, что перед ним будущий император Юга, рядом с ним можно добиться такого, что отцу не снилось. Чанильштолот подумал: «Я должен либо добиться положения названного брата Тлирангогашта по матери, либо убить. Если я стану его названным братом, я уйду из своего рода и клятва, данная отцу, станет недействительной. А вот царство либо княжество я тогда получу». На душе у «друга царевича» стало полегче: появилась ясная цель, не было больше сомнений, когда служить, а в каком случае убить.

Словом,

Войны затихли.

В мирной богатой стране

Люди вздохнули.

Но после пира

Вскоре похмелье придёт.