Есть такая профессия

За нами следом выпрыгнули штрафнята. А за ними ватага Маленького Бони, видимо, решив, что так и надо. Стажёры с дистанцией справились без помощи штрафников, добрались без приключений, сноровисто поднялись на палубу. И опять — двадцать пять, за рыбу деньги — драка, блин! На нас британцы не лезли, были сильно заняты между собою. Группа англичан в ливреях и «приличных» камзолах у кормовой надстройки отбивалась от народа попроще. Народ предпочитал кортики, «ливреи» дубины, а трое «камзолов» шпаги. Так увлеклись — к нам даже не обернулись.

Да и ладно — работает SC, претензии не принимаются. Захарка с Грегом подали пример, работали лишь нун-чаками, даже без кистеней. А казачата, вообще, издеваясь, обошлись голыми руками и обломками, что во множестве валялись на палубе. Принуждение к миру заняло не более двух минут и особой радости детишкам не принесло. Пацаны ж только из боя, силы уже были на исходе. А работы ещё непочатый край. Кораблик явно не жилец, в смысле не пловец — ощутимо осел на нос, кренится на левый борт. Это, кстати, и спасло слуг и господ от народного гнева, по наклонной особо не навоюешь.

Времени было в обрез, самим бы нам всё не успеть, потому к спасению энергично привлекли самих спасаемых. Старшины лаконично, но образно, обратились к потерпевшим. Типа, кто хочет жить, делай, что сказано. А кто не хочет, пусть не мешается и немного подождёт — некогда их убивать и не зачем, кораблик скоро сам утонет. А эти бараны тупо таращились! Мы не сразу сообразили, что мужикам несколько странно увидеть нас снова. Как умеем, убедили в реальности происходящего, заставили шевелиться. Такое уж человек создание — способен задуматься лишь над первым приказом, все остальные выполняет автоматически.

Господа без возражений вскрыли свои заначки. Пацаны отобрали у них оружие, прям на палубе из пороха и обломков развели костерок, принялись калить кортики для прижиганий. Рядовой состав подключился к оказанию первой помощи пострадавшим, держали бедняг, пока им обрабатывали раны. А капитану не повезло — ядром ему руку оторвало по локоть. Захар с Грегори шустро наложили жгут, привели мистера Гранта в сознание — прижгли обрубок, обоссали. Пока перевязывали, он смог даже узнать Захара:

— Опять ты! Да сколько ж можно!

— Баронет Грант, тебе привет от Ирен, Чарли, Тима и Энн, — серьёзно ответил Захар. — Энн беспокоится о своих кроликах, где они?

Капитан пробормотал, — вот маленькие засранцы!

Грегори ухмыльнулся, — кто засранцы? Кролики?

— Вы засранцы! — промычал Грант, — а кролики — это игрушки, просто набитые тряпьём шкурки, ха-ха-ха!

— Где они? — Захар насторожился, ему показалась наигранной весёлость мужика с только что оттяпанной конечностью.

— Тебе ещё весело? — Грегори подключился к допросу, — хорошо, сейчас вторую клешню отчекрыжим. А жене скажем, что так и было, она ж за тебя беспокоится, бедняжка.

— Ирен за меня беспокоится? — удивился Грант.

— Вот дура, правда? — усмехнулся Захар. — И Чарли с Тимми очень просили спасти папу, но они ж ещё дети.

— Игрушки в моей каюте… и вскройте там палубу в левом от входа дальнем углу. Найдёте сундучок, в нём всё…, — капитану, наконец, удалось снова потерять сознание.

Подошли шишиги, первыми в лодки спустили так вовремя потерявших сознание раненных. Захар с Грегори в капитанской каюте для верности взломали все переборки и всю палубу, но нашли только кроликов и довольно тяжёлый сундучок. Подождали, пока шлюпки доставят раненных на захваченный фрегат, вернутся и заберут пленных, потом ещё раз вернутся уже за трофеями. Забрать успели далеко не всё, было до слёз жалко остатки сухарей в мешках, солонину в бочках, паруса и такелаж! Корабль всерьёз собрался тонуть, ребятам пришлось в темпе покинуть судно и добираться обратно своим ходом.

***

Впервые мы плыли всерьёз — по-настоящему спасались с тонущего судна, а не дурью маялись. И нам впервые в пиратской жизни довелось наблюдать, как тонет корабль. Лениво, нехотя, будто устало, он завалился на левый борт, мачты легли на воду, потом под волнами скрылась корма, обломок бушприта начал медленно задираться вверх и почти вертикально скрылся в глубинах. Финал мы досматривали уже с палубы трофейного фрегата.

Ну, так — поглядывали украдкой, пока нас ярл материл. Йонушка был необычно многословен. Что мы приказом Командора подчинены ему. И мы не смели без приказа соваться на тонущий корабль! Ага, на военный корабль — сколько угодно, главное — по приказу, блин! Захару стало смешно, и он всерьёз спросил ярла, — а кто такой Командор?

Йон натурально завис с постановки вопроса. Действительно, кто нам Командор? Вот здесь? И вообще?

— Как добычу поделим? — внёс Грегори конструктивную струю.

— Поделим? — переспросил ярл.

— Именно поделим, — кивнул Грег, — мы ж не викинги, дружище, ты нам не командир. Мы сами — командиры.

— Сколько вы хотите за свои доли? — прищурился Йон.

— Да у тебя ж денег не хватит! — рассмеялся Захар. — Пять тысяч фунтов, пойдёт?

— Сколько??? — опешил ярл, — да вся эта рухлядь столько не стоит!

— Вот и чудненько, — улыбнулся Грегори, — значит, ты согласен получить на свою долю пять кусков?

— Э… а… но надо же всё подсчитать… — растерялся ярл.

— Ладно, мы согласны на пять тысяч, — грустно вздохнул Захар, — где деньги?

— Но так не принято! — возразил ярл, — добычу нужно сначала продать, потом поделить по долям.

— Ещё лучше! — согласился Грегори, — мы покупаем всё, цену ты знаешь. Доля SC — половина.

— Треть, — сурово отрезал Йон, — и не спорьте, иначе в другой раз я вас не возьму!

— Половина, или мы не пойдём с тобой, — усмехнулся Захар, — на нашем фрегате.

— Чёрт с вами! Не ходите! Где я получу пять тысяч? — зло проговорил Ион.

— Половина от пяти — две с половиной, — проворковал Грегори, — получишь у казначея сразу после рандеву с отрядом.

— Да какое рандеву??? — выдал себя ярл, — нахрен нам эти ясли, парни? Берега Нового Света уже недалеко — мы ж ещё таких дел наворочаем!

— Конечно, Йонушка, наворочаем, — ласково пропел Захар, — только сперва с Командором повидаемся, братишек навестим. Хорошо?

— Хорошо, — буркнул ярл, очень внимательно разглядывая старшин, — пусть будет ваш фрегат. И мы пойдём на встречу с отрядом. Но с вас четыре тысячи, и закончим этот разговор.

— По рукам, — кивнул Заки.

— Идёт, — улыбнулся Грег.

Ярл резко отвернулся, ушёл на мостик. Заки с Грегом переглянулись, грустно вздохнув. Жалко парням Йонушку, но они же пираты, как он. А с пиратами только дай слабину!

Пацаны ватаги Маленького скромно ждали окончания разговора в сторонке.

— Старший брат храбрец, разреши обратиться! — подал голос Уильям.

— Чего тебе? — обернулся Захар.

— Ты говорил, что я могу стать смертником после боя…

— И ты вздумал мне напомнить? — змеем прошипел Захарка. Зло впился сузившимися зрачками в напуганное лицо мальчишки. — Наверное, решил, что я могу забыть такие вещи? Или ты собрался давать мне советы?

— Я не… но ты ж ведь сам… и Грегори… вот… — залепетал Билли.

— Сколько раз ты поднимешься с палубы, деточка? — насмешливо задрал Захар левую бровку.

Пятый раз Бил падал на палубу уже без сознания. Счастливчик этакий — слинял во временно небоеспособные! К нам подбежал Гаук и в резкой форме потребовал «прекратить драку» и заняться делом. Типа, мало нам было дел! Но он объяснил нам просто, — это же ваш корабль? И ваши пленные? Вот и работайте, охламоны!

А нас всего полсотни подростков! Ну, ладно, Йонушка, будь по-твоему! Захар срочно отозвал с «Забияки» всех стажёров SC вместе со всеми инструментами, и чуть не зарезал лейтенанта О’Рейли, хирурга. Этот шотландец заявил такие цены! Типа, своих он обработает за долю лекаря, а за пленных пусть платят их владельцы. Ага, у своих-то лишь вывихи, ушибы, неглубокие порезы и три лёгких пулевых ранения! А пленных одной только картечью изуродовало на пару тысяч по его расценкам! Захар ему напомнил об откупе за долю, так коновал сказал, что за долю откупа он поможет лишь с выбраковкой. И сразу приступил — идёт такой по палубе, назначает лечение. — За борт, за борт, за борт, э… посмотрим, за борт, этого срочно в медотсек, за борт…

Захар потянул саблю из-за спины, и я перехватил управление. Если сократить хирургов, легче нам по любому не станет. Штрафнята вплотную занялись раненными, не обращая внимания на слова лекаря. Более-менее дееспособные пленные естественно охотно вняли просьбам помочь товарищам. Тем более матросики уже убедились, что с этими мальчиками шутки чреваты последствиями. Гриша с Митяем наладили перетаскивание раненных в медотсек, уборку… не так уж неправ был шотландец. И я говорил — чтобы подчиняться без размышлений, человеку достаточно добровольно выполнить одну-две команды.

Первым этим обстоятельством воспользовался Плюшевый. Он тоже сменил уставшего, издёрганного Грегори, при помощи казачат шустро организовал первую вахту. Прибыли на шишигах ребята Люта, Плюш велел лодки поднять на борт трофея — викинги без штурмовых шлюпок перебьются, до «Забияки» и вразмашку недалеко. И у них же штурмовиков нет! Старший умник стеснительно извинился — пришлось оставить на шлюпе вахту сигнальщиков, а то викинги туповаты. Плюш радостно заорал команды, — паруса под ветер, с дрейфа сниматься! Бегом, макаки беременные!!!

Умники Люта облазили корабль, в целом одобрили. И мы вместе пошли на мостик — они заниматься излюбленной навигацией и связью, а я выяснять, есть ли ещё кто живой из офицеров. Повезло — пяток обезоруженных их благородий стояли, понурившись, под охраной казачьих дедов и десятка викингов. Там же был Черныш, он с дедами пришёл на фрегат в основной волне десанта. А на мостике присутствовал, как обязанность отбывал, типа, любовался морем. Я его спросил об офицерах, в первую очередь меня интересовал, конечно же, врач. Черныш лишь пожал плечами. — Это ваши пленные, работайте.

Ладно, спрашиваю ближайшего британца, — титул, имя звание!

А молодой ещё парень нарочито смотрит мимо и поверх меня! Они попробовали меня игнорировать, ага. Офицерам, вообще, повезло, что штрафники сразу до мостика не добрались, ими занимались сравнительно вменяемые викинги. Нам же, в первой волне десанта, главное было дожить до второй волны, потом ещё дождаться атаки главных сил — не до церемоний, короче.Просто врезал ему с ноги в промежность, по рёбрам, по печени и за волосы с размаху приложил мордой о палубу… э… три раза.

— Джентльмены, поздравляю. Судя по обращению, убивать нас не собираются, — усмехнулся коренастый дядька средних лет.

— А вы, судя по юмору, доктор? — мужик слегка качнул треуголкой. — Тогда будьте любезны вернуться к своим обязанностям. Вы до суда побудете тюремным врачом.

— До суда?! — изумился самый представительный из офицеров мужчина.

— Ага, вы все обвиняетесь в пиратстве, — простецки улыбаюсь ему в благородную рожу, — кстати, кто в вашей банде главный?

— В пиратстве? Ты, маленький негодяй, смеешь обвинять королевских офицеров в пиратстве??? — от негодования представительная морда аж покрылась красными пятнами.

— Ну да. Доктор, вы ещё здесь? — делано удивляюсь. — Быстро в капитанскую каюту, пока наш коновал всех раненных в море не выбросил!

И ору уже в спину бегом удаляющегося врача, — каждая спасённая жизнь облегчит вашу участь!

— Э…, как тебя? — с палубы подал голос молоденький офицерик, — что ты говорил о суде?

Заехал я ему ногой в бок за хамство, — вас, юноша…, — ещё пендаль по рёбрам, — я просил представиться.

— Лейтенант Дрейк, — проскулил парнишка, скорчившись у моих ног.

— Подходяще, — киваю ему одобрительно, — так кто у вас главный?

— Э… я капитал Смоллинг… э…, — надменно промычал представительный.

— А я Захар, то есть Закари. Итак, кэптен, с какого бодуна вы занялись пиратством? — интересуюсь участливо, — жалование задерживают?

— Боевой корабль флота его величества не может быть пиратским…, — начал вещать капитан, но я его прервал, — а вас как-то угораздило! Просто, по-человечески объясните, почему вы расстреливали беззащитный мирный корабль?

Офицеры недоумённо переглянулись. Они себе и представить не могли, что им кто-нибудь когда-нибудь задаст такой вопрос! Ладно, упрощаю задачу. — Почему вы стреляли в мирный британский корабль?

Дрейк опёрся на локоть, попробовал приподняться, простонал сквозь зубы, — они первые начали!

Я поймал весёлый взгляд Черныша. Ага, цирк и детский сад! Пнул лейтёху по руке, чтоб не вякал поперёк старших, он снова мордой воткнулся в палубу. А сам пристально уставился на капитана. До него стала доходить пикантность ситуации — положение было не просто ужасным, оно было дурацким. Кэп, видимо, растерявшись, забормотал, — но мы же патрулировали тут, вот заметили паруса. Подошли, смотрим — явно терпят бедствие…

Я иронически задрал брови.

— …ну да, они же под нашим флагом, мы, правда, хотели помочь! Дали сигнал к остановке — не реагируют. Когда немного их нагнали, сделали предупредительный выстрел. А они по нам из мушкетов!

— И что? Военным так непривычна стрельба? — изображаю крайнее изумление. — С чего вы, вообще, решили, что стреляли по вам? В кого-то попали?

— Но они вели себя крайне подозрительно, приличные моряки не убегают от военных кораблей короны! — снова решил подать голос Дрейк. Он воспользовался тем, что от него отвлеклись, уселся на палубе.

— И, молодой человек, да, мы решили, что стреляли в нас! — Капитан заговорил уверенней, — а по законам королевства выстрел в солдата короля — это выстрел в короля!

Я от души врезал ногой по лейтенантской харе, он снова прилёг.

— А сейчас, получается, я приложил его величество по морде? — оборачиваюсь к капитану. — Я просто дал пендаля салаге!

Викинги не выдержали — заржали, даже Черныш улыбнулся.

— Итак, вы погнались за судном. На его борту прозвучали какие-то выстрелы. И вы принялись его топить. Я ничего не путаю?

Офицеры растерянно переглянулись.

— Но даже этого сделать вы не сумели — вас взяли на абордаж. — Говорю им без тени улыбки. — И вы смеете называть себя офицерами короля?

— Он всё-таки утонул, не смотря на вашу защиту, — проворчал мужик в мундире с эполетами.

— Ага. И вы, пока топили мирное британское судно, просрали пиратам королевский фрегат. — Говорю им спокойно, — рановато вам в офицеры.

Оборачиваюсь к бойцам ярла. — Мужики, содрать с этих эполеты и для начала каждому по десятку линьков. Пока пусть помогают коновалам, полюбуются суки… потом в боцманскую команду.

— Ай-ай, сэр, — браво откозырял в недавнем прошлом морской пехотинец. Викингам явно по душе мой приказ, хотя они в любви к приказам ещё замечены не были. Я оглянулся на Черныша, тот кивнул с улыбкой. Хм, и он, и деды, и викинги никуда не торопятся, решили задержаться. Ну, будем считать, что по обмену, на «Забияке» же остались сигнальщики Люта. И там же семейства спасённых британцев, как бы их перетащить на фрегат? Проблемка, блин.

Ладно, пока решаю этот вопрос отложить, снова возвращаюсь к текущим делам. Оставшихся с нами ребят ярла назначил командирами вахт. Правда, с одним исключением — того ветерана британского флота, «шкипера» потерпевшего судна, и его приятеля обозвал боцманами и велел им опекать бывших офицеров. Тех самых, что давеча их чуть не утопили.

Плюш разобрался с вахтами, на борту воцарился образцовый эсцесовский порядок — всех заняли делом. Успели даже организовать вошебойку. Матросики брили головы, сдавали одежду в пропарку. По случаю пиратского нападения личный состав покормили сухарями с солониной, а на ужин готовилась овсянка. Мы переглянулись и направились посмотреть добычу. Интересно же, чего ради баронет Грант начал стрелять в королевский фрегат.

Да-да, нам его шкипер, мистер Мелоуз, рассказал. Мол, он сразу заподозрил неладное, когда капитан вдруг велел повернуть круче к ветру. И просто растерялся, потеряв из виду наши паруса — у них же в навигации все не очень понимают. Как увидел другие паруса на горизонте, обрадовался было, но слуги и приятели капитана уже стояли с мушкетами! И Грант приказал команде спускаться в трюм! Другой корабль был далеко, а нацеленное на них оружие близко, мужики подчинились. Прошло довольно много времени, шкипер не знает сколько — склянок не отбивали. С палубы донеслись выстрелы, вскоре загрохотали пушки. После того как, проломив борт, в трюм влетело третье ядро, народ решил, что наверху помирать всяко веселее. Кинулись на охранников, они были так испуганны, что просто бросили ружья. Вырвались на палубу, набросились на людей капитана. Хотели спустить паруса, флаг, сдаться… а пушки всё палили. Ну и тут мы всех спасли, ага.

Мы первым делом вскрыли сундук, там нашлись золотые гинеи и толстый гроссбух. В книге не оказалось ничего интересного. Имена в столбик и цифры в строчку. Умненько друг дружке улыбнувшись, распороли кроликов и … нефига! Просто ветошь! Я их для верности даже наизнанку вывернул — пусто! Плюш, резонно заметил, что это ещё не повод лишать детей любимых игрушек. Кстати, раз уж мы их разобрали, тряпки стоит постирать. Так и сделали, постирали и повесили сушить на такелаже. Под южным солнцем всё сохнет быстро, после вечерней овсянки пошли их снимать. Смотрим, на некоторых платочках выступили ровные колонки цифр. Да это же шифровка, или ключ к шифру! И в гроссбухе тоже цифирки. Сами мы головы не ломали, отдали всё умникам Люта. Мы с Плюшем грустно смотрели, как мальчишки азартно схватились за эту загадку. Плюш сказал, что ему будет очень жалко, если у них не получится. В смысле, их будет жалко. А парни на это даже не обернулись, так увлеклись. Или не поверили. А мне их уже было жалко. Я отчего-то был уверен, что они справятся… и останутся с нами навсегда.

***

Остаться навсегда… хм, в этом-то вся прелесть! Вроде бы, столько всего произошло, пацанам впору прыгать от избытка чувств. Нефига — подтянуты, собраны, спокойно деловиты — всё как всегда, ничего особенного. Подумаешь, ушли в автономку — что наша жизнь, в конце-то концов? Прошли через бурю, напали на купеческий корабль, захватили фрегат — и что особенного? Просто решили одни задачи, решаем следующие, вся жизнь — бесконечный кризис. Тысячу раз прав Черныш, говоря, — пусть всё продолжается!

И не нужно терпеть, ждать, надеяться… стремиться к покою. Нафиг к нему стремиться, если его выдают ежедневно, по расписанию? Обязательная медитативная практика — два часа, неподвижно сидя на коленях. Ага, на палубе корабля, в любую погоду. И не столько в том покой, что медитация — могут же и по морде дать. Чисто по-дружески, чтоб выиграть шиллинг. Немногие решаются медитировать с закрытыми глазами, и дело не в нашем положении главарей. Плюш с Грегори, например, отдыхают лишь прищурившись. Просто Захар уже так натренировал интуицию, да и я даже в виртуальном, незрячем состоянии, отчего-то стал чётко чувствовать окружающих, их настрой. В общем, на этой нашей особенности мы уже успели заработать десяток гиней — парни всё никак не могут поверить в этакие чудеса, лезут проверять.

Так вот, покой не в медитации, а именно, что в расписании, в самом воинском укладе жизни, непрерывном кризисе, бесконечной череде задач. Бессмысленно надеяться на отдых, ждать конца дня, вахты, аврала, шторма, боя… жизни!!! «И если боль твоя стихает…», значит, ты помер — я вам как привидение говорю. Весь мир Его, данный нам в ощущениях, и сами ощущения — испытание и награда. Коли уж веришь в Него, в жизнь вечную, знаешь, что это не закончится никогда, и в этом знании, в уверенности покой смирения и кружащая голову дерзость гордыни.

Это так на меня влияет Черныш, потусторонний поэт, романтик и филолог, что-то потянуло на отвлечённые рассуждения. А в жизни всё предельно конкретно — работа с личным составом. В результате дележа добычи в нашем полном распоряжении оказались около двухсот почти здоровых и выздоравливающих матросиков. Задача простенькая — уговорить слушаться двести мужиков. Действительно ничего сложного, они слушаются тупо по привычке подчинения. И, вообще, для них почти ничего не изменилось — их старые унтера, как в экипаже королевского фрегата, так и на пиратском корабле мигом заняли руководящие должности. Просто в унтера всегда и везде выбиваются индивидуумы, что жить не могут без должностей — сами предложили свои услуги. Вначале они с удовольствием приняли участие в публичной порке господ офицеров за «просрание пиратам боевого корабля его величества», чем осознанно спалили все мосты к прошлому — демонстрировали лояльность власти. Следом, почти без перехода, попробовали власть на зубок, натурально — Плюш одному за пререкания передние зубы вышиб, Ванька Ножик сразу двум, правда, нун-чаками — добрые мальчики. А Захар… э…, впрочем, не важно. Так что в дальнейшем они демонстрировали одно только рвение по службе.

Даже пришлось осаживать этих «пришибаевых», ведь матросиков ни уговаривать, ни запугивать не пришлось. Они вот только что в бою убедились в весомости наших претензий на власть, в том же бою самых отважных и опасных из них убили или покалечили. А остальные решили сделать вид, что ничего особенного не произошло. Ну и что из того, что бывшие офицеры драят клюзы и палубу? Просто они ненастоящие, а настоящие офицеры всё так же всемогущи и недосягаемы, всё те же унтер-офицеры тянутся перед ними в струнку, преданно пожирая глазами. И, вообще, матросам повезло нарваться на соотечественников — тот же судовой капеллан ежедневно проводит службы, и они молят Всевышнего о здравии короля, главы и защитника церкви. Но главное, что их никто не звал в пираты, ничего им не предлагал, не проповедовал — сами понимали, что в море на корабле без слаженного напряжённого труда всех ждёт гибель.

Им твёрдо пообещали, что по прибытию на место их никто больше не потащит в море! Что это значит для английских матросов? Они же попали на флот либо за ногу, либо за шею. И навсегда, без вариантов. А тут им дали надежду, почти даром. И были бы они счастливы, если бы не эти дети! Ну да, они считали нас детьми, что взять с нижних чинов? Пацаны им приветливо открыто улыбались, по-своему были вежливы, даже почтительны — обычные, в общем, мальчики. И матросы лишь ребячеством объясняли некоторые особенности нашей жизни. Для начала, с подачи Грегори, фрегат назвали «А вот и я!», а на переборку кормовой надстройки нанесли эпическую фреску «упоротый вояка». Зажили со специфическими песнями и странными танцами, обустроились уютно, по-штрафному — завели качельки, шашки, швыряемся гранатами, ножами и деревяшками, кистенями машем. Матросики поначалу на всё это лишь дико таращились, а потом ничего — обвыклись.

Их к играм никто и не думал принуждать, не хочешь — получай заслуженную порцию линьков и служи дальше. А коли есть настроение, вместо линьков можно сыграть, например, в пекаря. Кстати, пекаря мы улучшили, ныне ведущий охраняет не деревяшку, а штрафника в медитации. Чтоб выиграть шиллинг, нужно всего лишь дать ему в морду. Пацан, закончив медитировать, уже сам поощряет ведущего, или, если его покой был нарушен, лично платит проигрыш и выдаёт матросику порцию, которой он тщился избежать. Это, вообще, стало обычным дополнением к скучным наказаниям. Всякий может рискнуть — побыть лошадкой, поиграть в жмурки, просто подраться. И вскоре объявились парни, готовые играть с нами постоянно — мы добились-таки своего — выявили в стаде подходящих нам типов.

Это ж только с виду казалось сумасшедшей игрой. И «подаренная» надежда на счастливое окончание похода хуже, чем обман — реальная морковка для ослов. Тебе достаточно бояться, терпеть и надеяться? Значит, готов быть ослом. И нам пофиг, что это рабство и порабощение — ослы должны пахать, всегда и везде — это основа любого общества. Но если это вызывает в тебе внутренний протест, непонятная злость толкает на безумства — велкам, дружище, ты попал по адресу.

Вообще, мы нарочито «не замечали» пленных, ими занимались только унтера. И, как все унтера, они командовали не «от имени», а лично, и насаждали личную власть по мере сил и способностей — простым мордобоем. Но во флоте, кроме личной власти, за ними стояла власть короля, поднять на них руку значило поднять мятеж. Вот в этом вопросе Захарка меня весьма удивил, проявив недетскую принципиальность. Он к его величеству не испытывает ничего личного, но считает, что на корабле SC есть власть лишь старшин SC, и всё, точка. Как зримое, предметное выражение этого принципа Захар приказал снять флаги, ему посмели возразить. Парень, не говоря больше ни слова, выпустил оппоненту кишки, они натурально на палубу из дяденьки вывалились. И не сказать, что такое было для нас уж очень необычным, меня поразила спокойная рассудительность Захара. Именно так: убеждённость — решение — действие. Спасибо мальчику, ко мне он снизошёл-таки до объяснений: Оказывается, у него есть силы на разговоры и драку только с теми, кто ему важен, для прочих достаточно простых намёков.

Действительно, намёки — проще некуда. Если, вообще, на такое способен, набить доставшему унтеру рожу стоит десяток линьков, или сыграть с ребятками во что-нибудь весёленькое. Так рыжий весельчак Джордж Патсон первым повадился начинать каждое утро, сразу после завтрака, с побивания выбранной случайным образом боцманской морды и шёл к детям за «наказанием». Таким парням с нами интересней, на полном серьёзе заявляю. Дело это очень серьёзное, полное философского смысла. Начали мы когда-то с издевательств над пленными, чтобы принудить их к труду, а пришли к принуждению стада баранов к труду, дабы подвигнуть редких козлищ к бунту. И эти сокровища, бунтари, ежедневно, ежечасно убеждались, что они особенные, сами по себе, и освободились не благодаря нам — сами. Мы постоянно повторяли «никого не жаль», порой демонстративно их не замечали или насмешничали, будто говорили им, — это только ваш выбор, ваша судьба.

Они перестали от нас отходить. Парни не сбились в отдельное стадо, дружили и ссорились со «своими» мальчишками, играли и дрались, трудились и учились с нами. К окончанию автономки мы работали на рангоуте только со «своими» матросами, и разговаривали с ними как с равными. Для прочих, для стада, только приказы… и надежда! Эта разница в обращении заменила сотни слов. Мы ничего им не проповедовали, но всё-таки обращали в свою веру. Ибо один из главных наших постулатов «слова — ложь — уловка слабых». Молодые ещё парни смотрели на пацанов, на их спокойствие, уверенность, презрение к боли и трудностям, ненависть к надежде. Им очень хотелось стать похожими на штрафников, но это действительно страшно — проклясть надежду, остаться с нами навсегда.

Я отчётливо это понял благодаря викингам. Ярл устроил ротацию своих парней на фрегате и потребовал смены наших сигнальщиков на шлюпе. С умниками Люта на практику всегда отправлялись обычные штрафнята. На «Забияке» мозги пацанят окучивали под руководством ярла, а на фрегате постоянно был кто-нибудь из побратимов Йона. Они пели свои песни, рассказывали саги. О Валгалле, валькириях, Серхи, Торе, Одине и Локки, о Рагнаради. Об истинном племени богов, хозяевах мира. Что они с ярлом удумали, мне доподлинно неизвестно, но в общем можно было догадаться по новым веяниям в пиратском эпосе. Помню, как резануло по ушам слово «викинг», произнесённое дискантом. Я тогда не сдержался, вернее, как с цепи сорвался, сразу в раж вошёл, отправляя их в крэш поочерёдно, по мере вставания с палубы. Не вставать они не могли, юные «викинги». А мне всё было мало. Это Захарушка так на меня влияет, берсерк, блин. Он из-за этого на корабле дураков оказался. Шкипер в него бутылкой запустил и не попал, а Зак попал. Удачно так, в висок, он всегда был ловким малым. Как Захара шкипер доставал видно было по его окровавленной тушке — забил Захарушка шкипера насмерть его же тростью. Не повесили за юность и смазливую мордашку. Ещё больно жалостливо Заки на суде плакал. Милый ребёнок, не то, что эти «викинги», блин!

Ну, не мог я тогда сделать этот выбор — навсегда и до смерти. Выбрать за Захара… или поддержать его в выборе. Пришлось мне срочно изобретать объяснение своей реакции. И я его нашёл, даже Черныш одобрил, не смотря на то, что фашист. Или просто знаток этих вещей. Мы уже вместе спокойно объяснили ребятам, что нельзя огульно делить людей на классы по факту рождения. Даже текущее положение человека, или его мировоззрение не даёт для этого оснований, просто потому, что нельзя считать себя априори сильней, хитрей противника. Мы часто видим лишь то, что нам показывают, а порой и хуже того — что мы хотим увидеть. Саги и мифы — просто картина мира, каким он видится викингам. Кстати, не во всём правдивая, ведь в их сагах нет ни слова о «блестящих» походах в Гардарику, прародину казачьих дедов. И нет в сагах ничего об обречённости викингов, их вечном блуждании по свету. Всё, как всегда, по кругу — разведка, набег, захват, а потом они либо перестают быть викингами, ассимилируются, либо гребут дальше.

Именно благодаря деду Паше и деду Коле мы обрели надёжную опору. Всё просто — ничего личного, только бизнес. Ну, профессия такая. Казаки по происхождению не могли кичиться родословными от богов, хотя для них понятие «казачий род» многое значит. Но с их точки зрения, каждый мог стать казаком. При одном условии — самому захотеть быть казаком, испытывать в этом непреодолимую потребность. И человек должен быть казаком, пока эту потребность не преодолеет — не остепенится. Вот тогда ему следует завести семью и воспитывать маленьких казачат. В общем, со штрафнятами ярл обломился, наши мальчики не сменят SC на его дружину. Только, разве что, на свою дружину, как мечтает Маленький Бони.

Но не зря викинги надсаживали глотки, наши матросики к ним внимательно прислушивались. И слишком многие не смогли отказаться от заманчивого предложения уйти на «Забияку». Стать викингом — стать сильным в дружине, связать себя клятвой с ярлом — «пристегнуться», «застраховаться», сразу кем-то себя считать… хотя бы до последнего боя. А мы с удивлением осознали перемену в отношении к нам казаков. Что бы они ни говорили, раньше нас готовили для славной, небесполезной и неизбежной гибели. И когда мы осознали и приняли неизбежность последнего боя, деды стали учить нас побеждать и выживать. Ребята больше не воспринимались ими как случайные попутчики, отцы серьёзно готовят профессионалов. Деды прекратили читать морали, всё уже сказано и услышано — казаки занимаются с нами на саблях. Вообще, сабли сначала нам преподавали Черныш с Командором, но они — спортсмены, любители, романтики-ролевики, их Кен-до способ познания мира, укрепления духа, обретения себя. Это, конечно же, очень важно и полезно, но пиратам и казакам этого недостаточно. Нам некогда заниматься глупостями — совершать подвиги, кого-то спасать или спасаться самим — море для нас наконец-то стало работой и домом. И в этом-то для меня самая прелесть — остаться навсегда с пацанами, с морем…

***

В жизни бы не подумал, что я способен на такие длинные отвлечённые рассуждения, но смерть располагает к философии. Ведь большую часть времени своего призрачного существования провожу в виртуале, а то и вовсе в медитации — просто не думать, оказывается, не так уж просто, а совсем не думать словами — для нас с Захаром пока недостижимая цель. Но мы к ней уверенно стремимся, всё реже просто болтаем друг с другом. Я иногда говорю сам с собой, да перехватываю порой аналогичные Захаркины рассуждения, основное же наше общение — бой, привычная виртуальная арена, и моя реальная практика. Вот ведь какая штука — Захар настолько освоился в моей памяти, что уже тащит из неё уверенно мною забытое. Я и не представлял, сколько во мне информации! Например, я, хоть и не фанат спорта, частенько при жизни смотрел по телевизору всякие соревнования, болел за наших олимпийцев. Но всякие Захару неинтересны, ему подавай всё связанное с холодным оружием. Вот мой умник откопал «записи» по спортивному фехтованию… э… а боевики про пиратов забраковал, хотя посмотрел с удовольствием. Но вот в чём заковыка — он не смог сам воспроизвести мои воспоминания, не получаются у него подсмотренные приёмчики. И со всей детской непосредственностью Захар принялся за меня, обучает и натаскивает своего демона, а я в виртуале возвращаю ему по счетам.

Занялись мы этим делом ещё при подготовке к поиску, очень уж нам надоело постоянно огребаться от Черныша и Командора. Поначалу получалось не очень, но мы наработали практику обработки такой информации, получили методику, и дело пошло с ускорением. Черныш стал на нас странно поглядывать — тоже мне, привидение увидел! А нам каково было, когда он вынул простой деревянный волчок, подбросил, закрутив, и поймал на лезвие сабли? Пацаны на бегущую по лезвию игрушку смотрели, как под гипнозом! Тогда даже дядя Паша в затылке чесал, а дядя Коля на редкость затейливо выругался. Теперь они очень серьёзно смотрят на мои поединки с Плюшем. Судя по всему, у него с Грегори пошёл тот же процесс. А Черныш для Весельчака Гарри, наверное, оказался слишком умным. Мы с Плюшем к нему снисходительны — сам всех учит не бояться и никак не решится довериться своему же парню!

В этом наша с Плюшем главная особенность — сталкеры так и выполняют распоряжение Руды, страхуют друг друга, держат с мальчишками дистанцию. Но на расстоянии не всегда докричишься, а мы не просто остались с пацанами, кажется, мы становимся одними из них. Или ребята выбрали нас, подходящих для приручения демонов. Потому штрафнята выматывают нас спаррингами до головокружения. Принцип «обучаться, обучаясь» ни для кого не знает исключений. Если что-то у тебя получается лучше других, ты обязан этому обучать. А у нас с Плюшем не то, что какие-то особые приёмы или тактика, просто мы делаем всё слишком по-своему. Спорт не знает жалости, не смотря на то, что там убийство — не главная цель. Предельная концентрация, умелый расчёт сил, расчетливая эффективность в сочетании с пиратским цинизмом и казачьим укладом. Собственно, как наша пиратская жизнь, не зря умные люди не разделяют клинок и воина, они едины. И мы не просто учим и учимся в поединках — в реальном бою ученики закончились бы на первых секундах урока. Это стало общением, продолжением нашего виртуального общения. И у ребят многое начинает получаться. У мальчишек горят глаза, в них чувствуется неумолимая нацеленность блока наведения крылатой ракеты, и не зря каждый из них прячет в кармашке штрафного комбеза простой деревянный волчок.

***

Дай им волю, загнали бы нас пацанята, но к счастью в пиратской жизни фехтование неглавное. Нам таки стоило захватить фрегат, хотя бы чтоб оценить всю прелесть лапочки «Д’Артаньяна» и ласточки «Забияки», даже «Бродягу» ребята уже не назвали бы гробом. Во-первых, корабль мы хапнули для нас просто здоровенный, во-вторых, по-настоящему, дурацкий. И в который раз мы с тоской и благодарностью вспоминали Жерома и Стужу, матерясь сквозь зубы на реях этого вооружённого бревна! Работали прям как в первые дни нашей морской жизни, аттракцион «почувствуй себя салагой». Благо экипаж попался многочисленный и живучий, сами бы сдохли просто с надсады. И здоровенный этот корабль оказался тесным! Самые важные его пассажиры — пушки, всё рассчитано для них. Оттого узка верхняя палуба, неприличная для нормального судна осадка, и не протолкнуться от народу и всякой фигни.

И мы как на всяком порядочном военном судне проводили бесконечные учения. Ярл устроил нам регату — догонялки. Парусов у фрегата намного больше, но куда ему до шлюпа! «Забияка» дразнил, издевался так, что даже у пленных заклокотала в утробе морская злость, англичане, вообще, азартные натуры. И не к лицу им было пасовать перед мальчишками, они никак не могли относиться к нам как к морякам. Ну и доказывали сами себе свою крутизну, что нам и требовалось. Странно, мужики улыбались нам, вообще, с виду стали счастливыми. Над ними не хлопала… не перечёркивала небо проклятая королевская тряпка! Они шли домой, этот рейс последний! За это они готовы палить в кого угодно, натурально — из пушек. Умники Люта укомплектовали расчёты, каждый день боевая тревога и стрельбы. В кого? А пушкарям уже пофиг в какие мишени стрелять. Приступили к пристрелке пушек. Именно к пристрелке каждого орудия, а их всего двадцать! Пристреливались по шлюпу, вернее по бую, который буксировал «Забияка». Умники ещё и сами тренировались в определении дистанции и углов. Ну и штрафнят тренировали, занятия в колледже никто не отменял.

Нужно заметить, что матросики уходили на «Забияку» не сами по себе, а по уговору. Йонушка, сколько мог, терпел семьи потерпевших, но упорно томил бедняжек в плену, желая развести нас на бабло. Ага, когда мы ему предложили отпустить их на фрегат в обмен на пожелавших стать пиратами английских матросов, он легко согласился на доплату в одного доктора и тысячу фунтов. В смысле, согласившись на обмен, мы тем самым за доли викингов уже отдали тысячу, и доктор, зараза такая, лечит всех раненных за свою лекарскую долю без выпендрёжа. Йон ещё дёшево отделался от милых дам, пришлось бы ему топить тёток, а мы б ему такой счёт выставили! Хотя нам они тоже стали поперёк орудийной палубы — пришлось приглядывать за ними да за матросиками, чтоб не лезли, куда не надо. Вот мы спокойно оставили баб у викингов, у пиратов, а за английскими матросами только глаз да глаз! Правда, бабы и так поля зрения не покидали, глаза, блин, мозолили. Их детки же, оказавшись на всамделишном военном фрегате, решили, что попали в сказку, и сразу полезли выяснять, что тут и где. Ну, а мамаши кинулись их разыскивать. Пришлось всю малышню, кто уже умел ходить, назначать вестовыми, а нормально говорящих брать с собой на занятия.

С учёбой нам сильно помогла Ирен Грант. Её больше не смущали мачты без флагов, главное — дети под защитой, а муж жив и пошёл на поправку. Она как-то подошла к кормовой надстройке, когда Черныш вдалбливал нам в головы грамматику. Помолчала, послушала, подошла к «доске» и, взяв уголёк, исправила ошибки. Черныш даже не смутился, подумаешь, пират не всё знает! А коль она такая грамотная, не откажется ли миледи… Ирен не отказалась. Просто согласилась, без условий. Мы ей уже потом записали походную долю, как всем преподавателям. А тогда пацаны сами себе не верили — можно быть счастливыми на уроке! Всё таки учитель должна быть учительницей, особенно первая. Ребятам вдруг стала очень важной их успеваемость, чтоб изредка увидеть её ласковую улыбку, услышать, какие они молодцы. Действительно, услышать такое доводилось нечасто — нам попалась очень строгая, требовательная училка.

И однажды во время урока к нам подошли унтер и трое матросов

— Разрешите обратиться, сэр? — спросил боцман Захара. Тот, хоть и был удивлён, спокойно кивнул моряку.

— Разрешите присутствовать на уроке, сэр? В свободное время, сэр?

— У вас есть свободное время? — изумился Захар.

— Никак нет, сэр. Но хотя бы изредка, в виде поощрения, сэр!

— Гм. Хорошо. Только скажите, зачем это вам? — хитро прищурился Захарка.

— Э… в море оно, конечно, ни к чему, сэр. Но ведь ребятам обещали жизнь на суше, сэр… — унтер замялся и неожиданно улыбнулся, — на суше не помешает немного ума, сэр. Например, чтоб снова не оказаться в море, сэр!

Присутствовать на нашем уроке Захар матросам не разрешил, но обещал подумать. Подумал он просто, по привычке, — Неждан, что скажешь?

— Фигня вопрос. Сейчас разрулим.

Взял в свои руки бразды правления и с умным видом спихнул проблему на Иркины хрупкие плечи. Назначил бедняжку директрисой пиратской школы, назначил ей походную долю и велел набрать педсостав. Условия для сотрудников льготные — будут трудиться за проезд, докуда довезём, зато они и их детки станут пассажирами, а не частью добычи на продажу. Ирен сразу ухватила идею, согласилась, чему-то загадочно улыбаясь.

Хотя какие тут загадки? Никуда эти бабы не делись, и миссис Грант припомнила им все обиды, чисто в рамках служебных обязанностей. Но к нам она так и не подобрела, когда классная ещё и директриса — это просто ужас! Спрашивается — нас-то тиранить за что??? Вот её муж, когда пришёл в себя и уяснил, что случилось, да где они очутились, чуть целоваться к нам не полез, псих. Объяснил он это просто, мистер Грант — простой британский государственный преступник. Он, вообще, юрист, адвокат, вёл дела состоятельных клиентов, потом занимался банковскими операциями, страхованием судов… специализировался на весьма деликатных делах. Ага, в моём времени его б назвали казначеем мафии. Ловчил для себя, как везде заведено, но не в том беда. Угораздило его связаться с неким лордом, вернее, с его доверенным лицом — с тем психом он бы ни за что не связался. И кое-что пошло не так, появилась серьёзная возможность угодить под зачистку. Что именно пошло не так и в чём там дело, мы решили разобраться попозже. Уяснили только, что, когда этого жука предупредили по-дружески, он срочно под заранее заготовленным именем сам у себя срочно отсудил имение, подвёл себя под банкротство и пустился в бега, прихватив с собой свои и чужие деньги, и сундук компромата. В гроссбухе зашифровано, сколько каким чиновникам платили при посредничестве его скромной персоны. А кто платил, он и знать не хочет, хотя догадывается. Капитан Грант грустно улыбнулся, — пустые догадки, этой конторы нет.

Конторы, которой нет! Тесна ж ты, мать Атлантика! Я с трудом сумел сохранить на лице выражение туповатой скуки. Решил пока в эти подробности не вдаваться, сначала всё равно нужно поговорить с Командором. Вообще, мистера Гранта мы Командору представлять не будем, не зачем это нашему пройдошистому рыжему лордскому сынишке. Мы с Плюшем честно собрались разобраться с лидером клана, накопилось вопросов. В первую очередь, как мы поделим добычу? Во вторую, что будем делать с пленными? И, вообще, мы тут подумали, что все немного заигрались во власть и бунтарей, пиратов и лордов. Пора бы сталкерам собрать совет клана и подумать, как жить дальше?