Штрафкоманда/ Первые морские потерпевшие/ Разборки

Вот я дурью маялся – книжки про фашистов читал!  А они даже ещё не знают, в каком оказались историческом пролёте. Не вывезли войну, обделались, так теперь им и вовсе родиться не судьба – опоздали малость, на два века всего. Но даже если угораздит их как-нибудь уродиться, комплекс неполноценности «сверхлюдям» надёжно гарантирован Командором и Чернышом. Да и чего там скромничать – мы тоже (я и Плюшевый стараемся).  Реально стараемся, дальше повествование пойдёт в обычном формате, то есть большими связными кусками.

***

Сколь ни гоняй, ни мотивируй мальчишек – они подростки, дети. Нам едва ли могли встретиться враги нашего возраста. Ребёнок в каждом взрослом инстинктивно видит защитника, и подонки этим пользуются. Ещё для детей взрослые – значит сила. Пацаны при всей лихости – рабы инстинктов. Главный из них – самосохранения. Мальчишки нападут и убьют, если их загонят в угол. Но задача-то именно не дать себя загнать – запинать врага. Решение было так себе, но оно у нас было. Как раз сработал мой план «спасти Джима».

Мы пленными до сей поры не интересовались, их «обслуживала» боцманская команда. Сухари сбрасывали, спускали воду в вёдрах,  парашу вытаскивали. Сильно старались не утруждаться, судя по вони, ни разу полное ведро не подняли. Вниз спрыгнули я с Плюшевым, Джонни с Ники и казачата, все, конечно, при оружии. Сориентировались мы быстро, просто перед спуском по команде крепко зажмурились, и не пришлось нам таращить глаза – ничего особенного мы там не увидели.

Кэп среди прочих отверженных выглядывал из-под нар, Дасти зыркнул с верхнего привилегированного яруса. Между нарами валялся с виду дохлый, избитый вусмерть Боу, а потерявшего сознание избитого и связанного Джима насиловала какая-то сволочь. Мы это дело, конечно, прекратили. Никого сразу не убили, спокойно, без истерик только продырявили кортиками конечности неприятным и просто тупым типам. Я без затей выволок из-под нар Кэпа, допросил,  пообещав поднять его наверх. Тот охотно указал негодяев, уже занявших очередь к заднице Джима. 

Бережно подняли Джима, отнесли в медотсек, или по-другому, изначально Командорскую каюту. Прочих персонажей без особых церемоний вытащили за ноги. Попросили остающихся посидеть тихо и поднялись следом. Боу на палубе отлили водой и сразу обнадёжили, что смерть мальчишке уже не грозит, а прочее не в нашей компетенции. Он молодец, дрался за парня без малейшей надежды, просто потому, что иначе не мог. А прочие, суки, смогли. Кто от страху, как Кэп, кто, б…, из принципа, как Дасти! Но Бог им всем судья, а наш долг лишь исполнить волю Его. Каждому мы, легко разобравшись в намёках судьбы, отмерили его же мерой. 

Боу мы объявили, что он – мужик и свободен, может уйти, когда вздумается. Он вполне ожидаемо заявил, что без Джима не уйдёт. Мы только плечами пожали, не разобрался ещё дядька, вот и не будем пока его грузить, дадим ему время.

Кэпу, равнодушной скотине, мы по большому счёту и сделать-то ничего не можем, только проклясть. Самым страшным известным нам проклятьем – надеждой. Назначили его помощником Дасти и обнадёжили, что сделаем всё, чтобы он оказался в Англии. Если выживет, Джекиному папаше приветик передаст, старик у рыжего с положением. Сам падла благородная сынулю по блату в этот круиз устроил.

С папой Командора пока оставим интригу, а Дасти за принципиальность я лично назначил завхозом. Чтоб он, значит, отвечал за чистоту и порядок в трюме. Лично, б…, отвечал передо мной или Командором. Ну и скинул как падаль обратно в трюм его и Кэпа, ни мало не заботясь о последствиях, фигня там высота – всего-то четыре метра с небольшим. Мы ж им обещали только вытащить их наверх, оставлять наверху уговору не было, с них пока хватит забот и надежды.

А непосредственных участников безобразий ждала почётная доля стать нашими первыми игрушками. Самыми простенькими, тряпичными, сразу ничего оригинального в голову не пришло – только груша. Подвесили их за ноги, каждого за одну, и штрафкоманда на время оставила мачты в покое – пацанята все костяшки на кулачках уже об них посбивали. Пускай отдохнут ребята, пока груши хотя бы сопят.

Руда, оказав Джиму помощь, оставил его на попечении своих помощников, а сам вышел поинтересоваться, что вообще творится? Уточнить, когда это он успел назначить Дасти и раздать кучу непонятных обещаний?! Ну, мы ему со всем респектом и смирением поведали о «Божественном чуде и указующем персте». Ведь что получается? Не загляни мы чисто случайно в трюм, и Джима по нашей вине изуродовали бы до смерти! Ведь это мы заперли его в трюме с подонками! Только потому, что великовозрастные балбесы напялили на мальчишку мундир и отправили ребёнка в море, в этот паскудный рейс! И если б не Боу… а он, кстати, вообще, ни в чём не виноват, Кэпу врать не было никакого смысла. Вот кажется нам, что это судьба, что пока Джим с нами, Провидение не оставит нас. 

Командор слушал внимательно и бесстрастно, а Боу, открыв рот и вытаращив зенки. Взрослый дядька, офицер, почтительно извинился за то, что лезет не в свой разговор, но не будем ли мы любезны, объяснить до какого боя мы хотим оставить Джима в качестве талисмана? Руда оказал ему честь, также учтиво ответил, что как должно быть известно морскому офицеру, в море частенько убивают просто за флаг, и мы обоснованно опасаемся за свои жизни. Нас всех вообще убить хотели, если Боу не забыл. Так наш бунт по существу почти ничего не изменил, разве что у нас появилась возможность защищаться.

Вот мы на «Бродяге» примем бой, чтоб у остальных был шанс уйти. Ненадолго, следующим в жертвы уже назначили «Подарок». Хоть на нём и полно гражданских, ход у него меньше, чем у «Забияки», у шлюпа относительно больше шансов дойти до дикарских островов, а у его экипажа выжить. Хотя в абсолютном выражении количество этих шансов не сильно отличается от нуля. Короче спасти нас может лишь чудо, вот о том и речь. Типа, где одно чудо, там можно ждать другого, такая у них чудесная природа.

Боу очень серьёзно кивнул и заявил, что остаётся на «Бродяге» вместе с Джимом…
– И с вами, – буркнул он как-то стеснительно.
– Боу, нельзя быть немножко пиратом. И совсем не бывает бывших пиратов. В смысле живых бывших пиратов, – удивлённо вздёрнув брови, отреагировал Командор.
– Плевать, – просто улыбнулся Боу, – зато я уже до тошноты насмотрелся на живых бывших джентльменов. 
– Боу, мы вам ничего не обещаем, – осадил его Плюшевый, – нам нечего вам предложить! Разве что денег, но зачем они вам?
– Тем проще вам поверить! – весело засмеялся мужик, – и я всю жизнь мечтал не нуждаться в деньгах!
– Ха-ха-ха! – поддержали мы офицера, настолько искренне он смеялся!
– Только, дружище, простите, – уточнил я весело, – но ничего не получится. Мы не верим на слово – нам неизвестно кого мы встретим, и как вы себя с ними поведёте.
– И что я должен делать, чтобы вы мне поверили? – растерялся Боу.
– Понятия не имею, да нам-то пофиг, дружище, это не наши проблемы, – улыбнулся ему Плюш, – хотя всё равно спасибо, вы – молодец. 
– Постой, Грегори, – что-то решает Командор, – Боу, ваша задача молча выполнять приказы вот этих двух… хотя двух многовато… Грегори поспокойнее, вот его приказы выполнять. Ясно?
– Ай-ай, сэр, – привычно пролаял офицер.
– Вот и чудно, Плюш, теперь это твоя проблема, – ухмыльнулся Командор.
– Ай-ай, сэр! – злобно тявкнул дружище.

А что он хотел? Запросто фамильярничать с Командором? Слишком много будет чудес для самого чудесного дня. Да и денёк был, если честно, так себе. Боу, гад такой, отвечая Командору, не на него смотрел, а на топ фока… на Британский флаг! Ведь Командор сказал, что убивать нас будут именно за него, а мы вот такие патриоты, блин, не спускаем…

***

Кстати, тот ещё парадокс – этот патриотизм. Всю свою жизнь считал, что любить Родину «несмотря ни на что» – чисто русское свойство. Ага, попытайтесь криво сказать Захару что-нибудь про Англию, а в моём случае просто подумать! Загрызёт как за маму, и как с Англией у него с мамой не всё однозначно. Тоже ни в чём не виновата, просто не смогла, не вынесла, заболела и умерла, но она хорошая, любит Захара, и прям заняться ей на Небесах нечем, только, во-первых, помогать ему, и всё равно забрать его к себе, во-вторых.

Я это к тому, что легко быть циником со стороны, оно так, конечно, виднее и проще, сподручнее как бы. Ещё если у вас есть возможность перелистнуть вперёд пару страниц, даже тупо глянуть в оглавление… А изнутри  куда ни глянь – тот же патриотизм, только сбоку. Лишь оправдываться и остаётся в полной уверенности, что ни за что не оправдаешься, и оправдания мои нахрен никому не нужны!

Вот с Джимом так коряво получилось, стыдно по-дурацки, до поджимания пальцев в башмаках и колупания ладошки ногтем  с самым придурошним видом. Честно – не предполагал я такого оборота – ну, не была эта мерзость для меня обыденной! Я, естественно, хотел приказать парням забыть, в каком они положении застали Джима в трюме. Но Заки спокойно и по-взрослому вернул меня в реальность, вот именно в ту, текущую реальность. Начал он с того, что казачатам Джим никто и звать его никак, всего лишь ещё один англичанишка, а их не жалко. И вообще мы постоянно вдалбливаем всем своим ребятам – никого не жалко, никого.

Потом, мысленно помолчав, высказал недоумение – а что, вообще, случилось-то такого особенного? Давит на нас родной мир, это ж там, у нас, носились с насилием над детьми, но тут это запросто. И пацаны наши в большинстве своём пережили подобное, многие из-за этого оказались на корабле дураков… да по сути только из-за этого все они здесь оказались! Поразила точка зрения мальчишки на наш корабль – детей не сослали, не приговорили, они убежали из мира, где любой пьяный олигофрен мог сотворить с ними всё, что ему в тупую бошку придёт. Убежали единственным доступным им способом – чудом!

Убежали на пиратский корабль, где уже они сами могут, что угодно сотворить с любым встречным! Захарушка подвёл философскую черту, избивая подвешенного за ногу насильника, – никак оторваться не мог, пока насмерть не забил счастливчика такого. Его менее удачливые приятели прожили на одной ноге ещё сутки, пацаны отнеслись к ним хладнокровнее, профессиональней. 

Ничего личного – всего лишь небольшое развлечение в тягостных пиратских буднях. Так они его и растягивали, пока не порвалось. Натурально – Ванька Ножик на спор с Занозой одному нун-чаками специально по коленной чашечке бил, чтоб посмотреть, когда он от ноги отвалится. А Ник считал, что Ванька зря старался. Тотализатор устроили, блин, Ваня почти пять гиней с банка сгрёб! Неудобно было портить парням развлечение нудежём… Да и поставили мы с Плюшем на Ножика по гинее, самим стало интересно. И ведь действительно ничего особенного – это было лишь началом. 

Помню лицо Джима, когда он приполз к нам… в такелажку, блин! Выпустил Руда  пациента воздухом подышать, разрешил понемногу вставать, так его понесло нас благодарить! А тут Крис как заорёт, – атас, в трюме драка!
Крис отдыхал на прослушке. Дежурная команда рванула выручать Дасти с Кэпом и за новыми тренажёрами, а Джим потрясённо, по-детски распахнув глаза, смотрел в мои спокойные, бесстыжие зенки. Ему показалось, что он всё понял – наивный британский юноша. Тогда он просто молча ушёл, наверное, пореветь от обиды. Но вернулся, сказал, что, пока он нездоров, может побыть на «атасе». 

Мдя, действительно нездоровая мысль, но кто бы говорил? Разрешил, правда, нехотя…

А через два дня я понял, что парень уже наш – действовал чётко по инструкции, ничего личного… и, докладывая, спокойно смотрел мне в глаза. Самое мерзкое, что мы с Захаром оказались правы, когда «забыли» Джима в трюме… за те его слова – забавно ему было, как мальчишки за пару вздохов кусочком Неба над головами шли, лезли по головам друг друга! Теперь сам надышаться не может Небом, подаренным ему теми пацанами. Именно подаренным – ведь мало дать, важнее научить ценить дар и относиться как к дару Его, а не чему-то «положенному по праву»!

Что и кому положено, решали мы сами. Вытаскивали пленных, на которых указывал Дасти, и предлагали им самостоятельно сунуть ногу в петлю – оставалось лишь немного приподнять готовую ко всему тушку. Дальше – сутки ада и за борт, ребятки наши учились «не бояться». Несогласных на такое уговаривали я и Плюш. Тоже для психологии – пацанята видели, что...

Спасибо казакам, мы уже вполне справлялись. Здоровенный дядька кидался к малышу Заку, хватая его за плечи… да ладно – обратное сальто и двумя ногами в челюсть. Меня хватают за руку – тоже нормально, ладошку к груди, кувырок, и дяденька с воем врезается мордой в доски палубы. Весу в Захаре всего ничего, но физика неумолима, рычаг и скорость, точка опоры в кульминации, и громкое касание головы мужчины с фальшбортом или мачтой. И с физиологией не поспоришь – для воздействия на болевые точки вполне хватало наших подростковых сил. Для тренажёра это продолжалось сутки, или пока пленный сам не попросится на рею, или его не отволокут в медотсек. А оттуда обратно в трюм, делиться впечатлениями. 

Нам было мало просто побеждать, это же не спорт, мы издевались, дразнили, играли – так кошка таскает котятам живых мышей. Неудивительно, что ребятки вскоре пожелали подраться самостоятельно, с нун-чаками и не по одному, само собой при нашей подстраховке. И под приглядом Боу – вот что замечательно! Ему всё это очень не нравилось, хотя и казалось, что он понимает смысл происходящего. Плюс флаг над нашими головами. И личности страдальцев были ему неприятны – вызывали дурные воспоминания. Но такая жестокость! – читалось на его физиономии.

– Какая жестокость? – оскорбился Плюш, – обычное зверство.
Боу криво улыбнулся.
– И ничего смешного! – рявкнул Плюш «подчинённому», – Жестокость – это для унижения…
– А вы их не унижаете? – изумился офицер, – мне показалось, что именно это…
– Да плевать нам на их чувства, – лениво просвещаю мужика, – как тиграм плевать на эмоции добычи. Звери такие просто по своей природе, а не потому, что жестоки…
– Вы делаете ребят зверями? – серьёзно уточнил Боу.
– Чтоб стать зверем, им обязательно нужно родиться! – обозлился Плюш. – Мы им, именно вот этим, по их желанию просто помогаем не быть баранами, как остальные!
Боу угрюмо задумался. Его добил Джим, пацан присутствовал при разговоре, он постоянно рядом с Боу присутствовал, и проговорил, – а можно мне тоже… с саблей?
Суровый облик офицера утратил контуры, а Плюш ещё и добавил, – рановато тебе, Джимушка, с саблей, ты ещё палки не освоил. Потренируйся пока с гранатами.
Боу с потерянным лицом хрипловато выразил надежду, что гранаты Джиму дадут облегчённые, а лучше совсем без пороха. А то он испытывает лёгкое беспокойство за свою ещё предыдущую контузию. Тоже довелось иметь дело с новобранцами. Блин, да идти в бой с такой бандой рекрутов – это нужна контузия с рождения или с прошлой жизни! Нам-то деваться некуда, а ему… получается тоже. Угораздило ж нас встретить в английском офицере нормального мужика! 

Он ненавязчиво дал нам почувствовать разницу между кадровым британским офицером и дохлым стройбатовским дембелем. Мы же по сути были теми же атаманами с чисто хулиганской развязностью, подростковой лихостью. Нас подводило наше личное отношение, даже истеричность порой, нервы ведь не железные! В отличие от нервов Боу. Как офицер он спросил, чего мы добиваемся? Мы сказали, что просто хотим максимально использовать свои преимущества, а недостатки вывести за скобки. Он согласно кивнул и уверенно перечислил достоинства и слабые места. 

Главная наша слабость, по его мнению, – мы дерёмся стадом или, что всё равно, в одиночку. И сразу принялся её исправлять. Ребята, знакомые с мушкетами, с ними почти не расставались – в основном просто бегали с ними, но и стреляли тоже. Гренадеры привыкали к гранатам. И, конечно, избивали пленных, вырабатывали взаимодействие, и зверство, само собой. Под присмотром настоящего офицера. Даже в хлам разбитая его рожа была полна спокойного достоинства, отбитые внутренности, казалось, совсем не кривили его выправки. И главное – он смог задать ровный служебный тон. Смог представить ребятам неизбежный(!!!) бой, как нечто рутинное, хотя и не лишённое некоторого интереса.

Ну и поинтересовался, конечно. Единственным, на наш взгляд, приемлемым вариантом была тёплая встреча супостата на своей палубе. «Бродяга» с виду неказист, враг к ней будет не готов, и контратака, естессно. Боу идею одобрил… и описал нам врага! Все суда прыгали – именно прыгали – через Атлантику «оседлав» ветер гигантского вихря… Мы с Плюшем ошарашено переглянулись – циклон же! Но он был неумолим – против часовой стрелки… его же ж мать антициклон! А чтоб добраться до места, ловили пассаты. Захар от этакого открытия не сдержался в атмосферу, Боу нам улыбнулся и снисходительно продолжил. Встретить беду мы можем уже на подходе к цели, например капера или ураган. Догнать нам кого-то нереально, а вот нас… Караваны вряд ли, они чем больше, тем медленнее.

Реальная для нас угроза – одиночные вооружённые купцы. Они могут себе позволить одиночное плавание через океан благодаря скорости и пушкам. Хотя именно из-за пушек и ходят по одному, без свидетелей – зря, что ли, столько заплатили за артиллерию, чтоб ни разу не выстрелить? 
– Любят они пострелять, а это было бы неприятным, – Боу позволил себе грустную улыбку. Захар фуганул уже с досады – очень хотелось избежать огневого контакта. Ну, со стороны супостата. Требовалось чем-то его заинтересовать, чтоб ворог пожелал взять нас по возможности живьём. Сдаться что ли сразу? 

Проблемка – пошли с докладом к начальству. Командор нас похвалил, какие мы молодцы – даже знаем про антициклоны и пассаты, прям не хуже него! Мы смутились, но заметили, что у него странно замерцали глаза, когда мы по тактике докладывали. Глазки-то у него постоянно были холодные, даже потухшие, а тут искорки! Не думаю, что он поверил в полный успех, просто в случае такого успеха появлялись нехилые перспективы, открывалось новое пиратское дыхание, и он, наверное, решил всё продумать и подготовить заранее. А нас пока послал к Стуже.

Оказалось, что он до ментовки закончил сначала судостроительный техникум, потом уже в ментах политен заочно, но хоть и не ушёл из органов, кораблями болел всю жизнь, вот после смерти дорвался. Корабел вовремя открыл нам глаза на всеобщую военно-морскую дурость неродного нам времени. Во-первых, моряки почти не смотрят назад, хотя с мостика в подзорную трубу смотреть туда удобнее всего, паруса не мешают. В трубу смотрят, куда укажет вперёд-просто-глазами-смотрящий марсовый. Наш пацан с марса бизани на «Бродяге» в обычную трубу срисует клиента минимум на час раньше. И мы успеем подготовить шоу.

Ведь, во-вторых, клиентам и в головы не придёт, что мы идём вот таким курсом специально для них, они ж «неожиданно» нас догонят. А когда мы их «заметим», резко сменим направление и увеличим ход, типа с перепугу. Каким образом? Да просто всё воспринимается в сравнении – то еле телипались, то как вжарили, да ещё и в полветра. 

Мы, понятно, попросили объяснить фокус. Выяснилось, что любой корабль при идеально ровном руле и чётко по ветру никогда не идёт по своей осевой. Это касается кораблей двадцать первого века, что уж говорить о безалаберно рубленных, рассчитанных в шагах конкретного корабела, судах века восемнадцатого? Он достаточно изучил норов «Бродяги» и сможет задать нужный крен тупым перемещением груза и развернуть паруса для максимально возможной скорости при конкретном ветре. 

П

олучится дуга часа на полтора-два, как раз пока нас не догонят. А что погонятся, мы можем быть уверены – такие фокусы для эпохи нетипичны, побегут чисто из любопытства, даже если изначально и не нужны мы им будем. То, что нам и требовалось – полезут за разъяснениями, а мы их заранее приготовим.

Верно говорят, что таким, как мы, везёт – судьба послала нам целую неделю на подготовку и репетиции. Ребята работали с остервенением, они чётко знали – для всех мы рукавичка, сброшенная с саней волкам. Это их жутко злило, у нашего акулёнка прорезался первый ряд зубов – ребятам уже требовался хоть кто-нибудь на разрыв в хлам и клочья.

И наш острый плавник уверенно резал волны в поисках добычи.

***

Не стану изводить уважаемого читателя мутными парусами на горизонте и ложными тревогами, всё произошло, как предполагалось. Мы срисовали клиента и реализовали сценарий. Командор построил смертников и без лирики заявил, что они могут делать всё что хотят, только пусть имеют в виду следующее: Во-первых, единственным, что нам обещают, будет курс отряда на ближайшие шесть часов и двухчасовое ожидание в известной лишь мне и Плюшевому точке. И, во-вторых, учтут полный трюм «Бродяги» пленных моряков, если кто из пацанов рассчитывает на снисхождение. 

Ну и демонстративно отбыл на «Забияку». А Сэнди остался на мостике, и к нему в компанию прибыли хмурые, неприветливые сэр Джон, сэр Джеймс, сэр Грегори, сэр Израель и даже старенький сэр Адам! Неприветливы они со мной после неприятности с Билли Бонсом, да я не в обиде – вообще было насрать. За меня дед Паша и дед Коля кого угодно вчетверо укоротят. Ещё Черныш с Лютым никак не могли такое пропустить, мы же боевая четвёрка клана. И Зуб, Клык и Своята заявили, что они шли именно до этой остановки и дальше без неё им будет неинтересно. Руда с каменной мордой слопал, а что бы он им возразил? Что сам попал в дурацкое положение? Но ведь такова его Командорская доля!

Итого вместе с Боу у нас было восемь взрослых, семёрка сталкеров, близняшки, Джим, семеро казачат, Ник с Ванькой, их ватаги и пятьдесят штрафников. Почти сотня отморозков, что очень немало. Три сотни подобных исторических деятелей загибали Парижи с Лондонами, а нам всего-то делов – кораблик ограбить. Фигня вопрос в весёлой компании да при этакой мотивации. Тем более по продуманному плану и при техническом обеспечении.

Лют, Клык и Зуб снабдили нас артиллерией. Под руководством Поля распилили фальшмачту, обрезки высверлили, установили кремниевые замки с пистолей, протянули шнуры, забили порох, картечь, запыжевали и разместили получившиеся МОНки на фальшборта жерлами за борт и к палубе. По традиции противник расстреливает жертву из фальконетов и митральез так, что в момент контакта и ответить ему некому. Ну, в случае с нормальным противником. 

А психам по определению всё можно. Например, миномёты. Они у нас были представлены скромными, героическими личностями Клыка и Зуба, фанатами, как они говорят, «верёвочки с полезным грузом». Пращи и гранаты в их умелых руках первыми внесли раздрай в уверенность злобных нападанцев. 

Нам, кстати, с ними повезло, догнали нас французы, что добавило пацанам мотивации и спокойствия. Лягушатникам проиграть им не позволяло чувство чисто английского достоинства, и клиента можно было без опаски сваливать сразу в трюмы, там по-французски не все понимали.

Ладно, по порядку: гнался за нами трёхмачтовый корабль, однодечный почти фрегат. Догнал и для начала был слегка контужен стараниями наших пращников. Взрослые вояки мастерски отстрелялись из мушкетов. Но, как бы враги не разозлились, ядрами уродовать нас не стали, просто пушки не заряжали, наверное. Отработали по палубе картечницами, а на палубе-то и не было никого. 

Ножовка в руках подростка – страшное оружие, как только «Бродяга» на плаву-то остался? А без лирики, наделали мы в палубе люков с крышками, а на их обратной стороне закрепили деревянный бруствер для стрельбы полулёжа. В люках подвесили беседки для стрелков и приготовили им по пять заряженных мушкетов. Больше просто не успеть выстрелить, если в упор. Целиться не нужно, всё равно из-за пороховой гари не видно было нихрена. 

Сперва рванули МОНки навстречу неприятелю, следом в спины тем, кто на палубу ворвался, и лишь затем ребятишки разрядили по два-три ствола в силуэты в дыму и отстегнули свои качели. Сидушки подвесили не прям под люком, под палубой, а в боевое положение их оттянули верёвочкой оттяжкой. Вот пацаны отстрелялись, дёрнули за узлы и скрылись под досками палубы, и люки не закрыли. Ворог от таких дел кинулся на огневые точки с легко прогнозируемым результатом – фигня там высота, четыре метра с небольшим. 

А где, спрашивается, почти сотня юных бойцов? На реях, вестимо. Пристегнулись, разлеглись и не отсвечивают. Застрельщиком там Своята, натурально из лука. Ну что можно ещё ожидать от мастера спорта по стрельбе из лука в теле подростка на пиратском корабле? При таком изобилии живых мишеней? А лук он себе заранее смастерил, с явным умыслом на вот такое его применение. 

Но главные там были всё же мы, промышленные альпинисты. А кто ещё за полторы секунды на палубу спустится? Быстрее нас только наши гранаты, не можем же мы без спецэффектов и пиротехники!  Пацанятам, конечно, потребовалось больше времени, но им особо торопиться уже не требовалось. Нужно было просто спуститься и огреть нун-чакой ближайшего дяденьку сзади по чему попало. 

Ошибки быть не могло, наши взрослые симулировали отчаянное сопротивление у кормовой надстройки. Типа, держались из последних сил. Вообще-то, их спасла боевая выучка и теснота современных кораблей, сразу смять наших бойцов у врага не получилось, а потом враги закончились. 

Выглядело это как обычный сталкерский замес на "Агропроме". Стартует авангард, ударная чёртова дюжина – мы, казачата, Ванька с Ником и печеньки, конечно, куда ж без них? Переглянувшись с Плюшем и хором вздохнув, спрыгиваем, свободное падение, рывок, внизу разрывы гранат. Срабатывает амортизатор, лечу уже на аналоге «восьмёрки», пока верёвка не кончается. В прыжке разрядил пару пистолетов, бросил их на палубу. Упал и в кувырок, достал ещё пару, бабахнул, бросил. Снова в кувырок – мужик ко мне обернулся, так ему под ноги. Кортиком ему по сухожилию, вскакиваю и наношу удар в живот снизу второму. Качнулся влево с разворотом, Плюшевый наскочил на третьего сбоку из-за моей спины. А я Ваньку страхую, на него здоровенный хмырь саблей замахнулся, забиваю кортик ему под лопатку. Лезвие оставляю в теле, некогда отвлекаться, у меня ещё ножик есть… блин, казачата обступили близняшек, ору им матом! Ника чуть не зарубили – пацан без затей кубарем откатился к фальшборту, даю ему полсекунды подняться. Наконец «лыцари» как очнулись – Петя от пендаля Кэтти, а Жору Китти отоварила. Очнулись, схватили ситуацию и за работу – балбесы, конечно, но уж очень талантливые ребятки.

Наконец-то финишируют пацаны и сразу к делу. Рядовым смертникам хватает нун-чак, да и то лишь для того, чтобы почувствовать оружие в реальном бою. Всего на мгновенье – бой быстро выродился в избиение.Теперь тонкий, знаковый момент – ворваться на чужую палубу. Пойдут за нами пацанята?! Взрослые точно не пойдут, такой у нас был уговор. Первая победа для мальчишек должна стать полностью их, без дележа и остатка, как первая любовь. Не сговариваясь и не оглядываясь, прыгаем с Плюшевым на палубу франков, ребят должны вести командиры. Пошли красавчики наши, чётко по плану чистят чужого – по секторам и в люки выстрелы и гранаты, не перекрывая товарищам линия огня, занимают позиции мальчишки с мушкетами. Всё же, не удержавшись, оглядываюсь – на нас, улыбаясь, любуются Лют с Чернышом. Самураи, блин, оба с окровавленными саблями и спокойными лицами.

Как будто ничего особенного, так и должно было быть… ну, если сравнивать вообще со всем, что с нами творится! Ладно, нервы по боку, лирику ещё глубже, барабанная дробь, момент истины – кто это у нас такой упитанный и хорошо одетый голосит на всё уже наше транспортное средство?

– Богатый брат платить! Не надо убить! Пожалуйста!

***

Вот так тоже событие описывалось в предыдущей версии, как бы с той стороны. Может быть интересным, да и месье этому я уготовил непростую пиратскую судьбу.

Месье Режан завтракал, пребывая в лучшем расположении чувств и духа. Ах, не напрасно он при помощи своего нотариуса, кроме изрядной доли тётушкиных денег, высудил её повара. Пускай братец получил земли. На яичнице и колбасах он скоро протянет свои грязные ноги, так и не женившись на той шлюшке. А хороша чертовка! Иметь её, слушая храп братца, это ли не музыка?

Но не стоит терять время в ожидании смерти этого хряка. Патент капитана, корабль в шестнадцать пушек, почти фрегат. Как это недорого, если идти в колонии! Ещё королевские субсидии, да призовые за суда врага!

– Месье Капитан! Паруса на горизонте!

Нужно выйти на мостик, посмотреть. Говорят что, воздух океана способствует усвоению пищи… Точно, какая-то лохань телипается… Да у неё британский флаг! Ну, всё в масть!

– Шкипер, курс на сближение! Команда на батареи!
– Стоит ли тратить порох, месье капитан?

Обломал зараза морская. Хотя… Холодная французская жаба придавила душу почтенного судовладельца.

– Хорошо, Жером. Готовность только абордажирам.

Две сотни головорезов, нанятых всего лишь за еду и проезд до Мартиники! Почти все бежали от правосудия. Ох, и каторжные у них рожи. Были бы они моряками, давно бы захватили его корабль. Но к счастью эти подонки не отличают парус от якоря. 

Во, вылазят на палубу. Англичане обосрутся, увидев эти хари. Месье Режан сэкономил на мушкетах и пистолетах для абордажной команды. Зачем им мушкеты при таких мордах? Достаточно сабель и кортиков.

– Месье капитан, до встречи не менее часу, желаете что-нибудь выпить?
– Сам налью. Жером, я в каюте, позовёте меня, когда начнётся.
– Да, месье капитан.

Месье Режан откупорил бутылку неплохого вина и предался приятным подсчётам. Получались такие результаты, что аж защекотало в носу от удовольствия. 

Пересчитав всё ещё раз, он помечтал то ли о замке во Франции, то ли о плантации с усадьбой в колониях. Замок на Родине престижней, но плантация доходнее. 

Месье потратил много времени, стараясь как-то примирить свои тщеславие и жадность. В результате пришёл к решению, что фамильные замок и земли он сдаст в аренду, только б поскорей братец сдох, для усадьбы в колониях наймёт управляющего, а сам продолжит такую выгодную торговлю, снимая ренту и пуская её в оборот. От перспектив похолодело в животе. 

Однако бутылка уже опустела. Жером говорил о часе? Про него забыли, что ли? Проклятье, не открывать же ещё одну бутылку!  Уже до обеда недолго, а дело затягивается.  Всё же нужно выйти на мостик. Говорят, что воздух океана успокаивает нервы и усиливает аппетит.

– Жером, что случилось? Вы говорили о часе.
– Я говорил, не менее часу, месье капитан. Похоже, что нам повезло с добычей, месье. Очень интересный корабль, месье. Вероятно, заметив нас, он сменил курс и пошёл почти в полветра, лишь немного потеряв скорость. Мы так не можем. Пришлось закладывать длинную дугу, месье. Мы его всё равно скоро догоним, ход у нас всё же больше, месье.
– И в чём тут везение, Жером?! – закипает месье.
– В его конструкции. Видимо, какая-то английская новинка, они горазды на такие вещи, месье. Если разобраться в чём тут фокус и запатентовать на родине…
– Жером, передайте абордажирам, что за каждого пленного офицера я заплачу ст… э… пятьдесят ливров. И прибавьте парусов!
– Нечего прибавлять, месье капитан. Мы идём под всеми парусами, месье. Пойду, порадую парней, расскажу о наградных, месье.
– Э… Жером, э… много ли офицеров на таких судах?
– От силы пять человек, месье.
– Но так много не нужно!
– И не будет. Англичане не дураки подраться, месье. Нам сильно повезёт, если удастся захватить хотя бы одного, месье.
– А… хорошо, Жером, порадуйте парней.
– Слушаю, мессир, – почтительно ответил Жером, матеря в душе жадность этого барыги и свою болтливость. 

Теперь придётся лезть на этого англичанина, самому говорить с офицерами. Ещё парням что-нибудь пообещать за их упокоение. Хотя-а-а… если дело окажется стоящим, упадёт капитан Режан за борт, и Вася кот, вот.

– Месье капитан, скоро мы его догоним. Парни рвутся в бой. Я прогуляюсь с ними, месье. Охота немного размяться, заодно прослежу за нашими прощелыгами.
– Ступайте, Жером, в случае успеха я Вам… э… буду очень благодарен, – согласился Режан, потирая в душе загребущие лапки. 

Чем у этого морского дурня поросли глаза? Новинка на этаком одре? Уже без подзорной трубы видны его почерневшие доски. В его трюме скорей всего ничего особо ценного нет – только британские людишки. Потопить бы это корыто, но слова Жерома о его конструкции взволновали прогрессивную душу почтенного судовладельца. Это не английская новинка, а частное изобретение кого-то из их команды. 

Увы, топить эту лохань всё равно придётся. Вместе со всеми англичанами. Вместе с Жеромом и абордажной командой. Только сначала разобраться в его секрете. Да, решено. Назначить Жерома на эту развалину капитаном и случайно врезать в упор из пушек. Пару раз. Бедняга Жером был так полезен, так услужлив. Что ж, послужи напоследок, но лучше тебе погибнуть в этом бою, не отягощать таким грехом душу своего капитана, Господи, помилуй. Сейчас начнётся…

На добыче прогремел мушкетный залп. С мачт валятся марсовые. Блин, уже началось. Да, англичане не дураки подраться, но чтобы так! О ё…! Месье разлегся на палубе в лёгком шоке и с гулом в голове. Мушкеты на такой дистанции понятны, но гранаты? Этот корабль полон загадок! За него стоит подраться. Может подождать окончание боя в каюте? Нет, лучше полежать на палубе. Проклятые англичане лупят слишком густо из своих гадских мушкетов, изрядно проредили  расчёты палубных митральез. И гранаты у них не кончаются. Нужно отползти к фальшборту, как это сделали абордажиры. Ишь скрючились! Ничего, злее будут. Скоро касание, они расплатятся за его унижение.

    
Контакт. Уф, можно встать на ноги, гранаты больше не кидают. Сильно заняты, хех, а скоро будет некому. Его головорезы пустили в ход багры и кошки. Рванули на палубу врага… Вернее, только хотели рвануть, когда фальшборт англичанина затянуло пороховым дымом, и от него с визгом полетела картечь. Гм, этот бой не будет лёгким. Но его парни не из трусливого десятка. Они всё-таки ворвались на чужую палубу. 

Проклятье, ничего не видно, опять эти британцы что-то взрывают. И стреляют. Среди грохота взрывов отчётливо слышны голоса их мушкетов. Чего там копаются эти неумехи, давно пора покончить с… У ё…! Месье снова улёгся на палубе. На этот раз скорчился за митральезой. Англичане снова  забрасывают его палубу гранатами. А это значит… О, мой Бог! Они не обосрались от харь его абордажиров, они их всех… Стрельба и разрывы внезапно стихли. Сейчас британцы явятся сюда, за ним. Ну, почему он просто не потопил эту лохань?! 

На фиг ему этот дурацкий патент капитана и это сраное корыто в шестнадцать пушек?!!! Разве трудно быть почтительнее со старшим братом и не драть его шлюшку почти у него на глазах?!!! Будь проклят воздух океана со всей его грёбаной пользой!!! Боже, они идут!

– Если меня не повесят, братец, любимый, выкупи меня, я больше не буду!!! – орёт перепуганный месье небесам и, собрав в кучку свои познания в английском, вопит приближающимся вразвалочку пацанам. – Не надо убить! Богатый брат платить! Пожалуйста!

***

Всё-таки напрасно средневековье считают романтическим временем, а позднее средневековье называют галантным веком. В наших бывших современниках намного больше романтизму и галантности, даже судя по себе, хулигану и матерщинику. Галантный, рыцарский образ порушили сами жабоеды начиная с их капитана – дико неловко, когда тебя хватают за ноги и норовят облизать башмаки. Ну, я, естественно, попытался оттолкнуть это, в рожу ему попал обувью, подошвой, неудобно, блин. И этот заскулил и плачет, хоть зарежь его – так достал!

Еле сдержался, ведь я командир и у меня кортик. У пацанов только палки, напрасно заявлял этак пафосно, что поведу их убивать. Хорошо, что молча заявлял, то есть про себя, для мальчишек у Боу есть более профессиональные формулировки – в составе отделения решать поставленные задачи, и всё. Никаких убийств и грабежей, просто такая работа. Ребятки и работали, как всю жизнь только этим занимались. Правда большинство из них только этим и занимались, но не считали занятие сиё работой. Вот британский офицер открыл им глазки, избавил от ненужных сложностей. И правильно. Ведь попади мы в руки властей, повесят нас лишь за то, что пираты, не вдаваясь в нюансы. Дискриминация, блин, по роду деятельности! Да и хрен с ним, с гуманизмом этим, нашёл время для самокопания, грабить же пора! То есть работать, конечно.  

Посмеялись мы над жабоедом, ребята его мордой по палубе за ноги поволокли на «Бродягу» – Плюш приказал доставить, а не отвести. Специально гад такой приказал, для психологии, добавил мальчишкам позитивных впечатлений. Тот, понятно, завопил от дурных предчувствий. Плюш милостиво велел поставить его на ноги и держать, чтоб на карачки не падал. Пощёлкал у него перед носом пальцами, потёр щёпотью. На франка напала печаль, он сука снова умудрился грохнуться на колени и завыть. Обнадёживающий признак, бедные так не плачут. Но, думаю, не производим мы на него впечатления, поведение его явно на ярмарочных простаков. 

Ладно, будет тебе балаган – дружески протягиваю ему руку, левую, от сердца. Он, не веря своему счастью, принимает руку дружбы. Ну и правильно не верил, какой он нам нахрен друг? Кисть на излом, руку ему вывернул, чтоб снова мордой в палубу упёрся. Приложил его кисть к доскам палубы, Плюш задрал колено к подбородку и резко обезболил ему конечность каблуком. А я кортиком средний палец ампутировал и в орущий его рот засунул, как соску малышу.

Воспользовавшись паузой в его визге, повторил жест Плюша и снова дружески руку ему протягиваю, правую. Ага, тоска стала мене напускной, более осмысленной. Закусив палец, он кивнул головой и поднялся на ноги. Пошёл, шатаясь и прижав больную лапку к груди, в кормовую надстройку, мы понятно, следом. В большой каюте открыл тайник в переборке и промычал что-то. Плюшевый ему подзатыльник врезал, тот палец выплюнул и проговорил, – здесь всё. Очень много. Только жить!

Блин, ну какой упрямый жабоед попёр! Пожить ему захотелось? Не вовремя, однако, хотя нам-то не жалко…

– Атас! Командор! – крикнул Ваня от дверей.
– Чё? – не понял Плюш.
– «Забияка» и «Подарок» сюда идут. Командор приказал в дрейф!
– А мы в чём? В лотосе что ли? – ворчу раздражённо. Повезло франчишке, Командор по-ихнему понимает, захочет поговорить. Хотя Лют тоже, кажется, умеет, только Поли и молча бы пошёл от весёлого штрафного напутствия. А Руда – другое дело. 

Да и мы всё-таки на работе, а не на грабеже. Первым делом назначил парней на посты в охранение, борта велели расцепить, а на трофее подняли приглашение Командору. Чтоб к нам сразу, переговорить с ним на коротке. А то мало ли, что у него за фантазии насчёт нашего имущества? Корабль и мешок золотых луидоров – мечта пирата!

Дождались Командора всего через час, быстро он, как знал. Впрочем, не знал, так догадался. Умный он у нас, всё просчитал ещё по нашему вызову, а может и раньше. Поднялся на борт, сухо буркнул, – где будем говорить? Ведите.
Нам сразу стало неловко, но проводили в каюту капитана француза. Показали ему мешок денег и спросили, что дальше?

– Ребята, вы хотите сказать, что это только ваши деньги? – усмехнулся Руда.
– Штрафкоманды, – поправил его Плюш.
– Ещё хуже, – погрустнел Командор, – я уж надеялся купить вас задёшево. Ладно, вы победили, кто из вас будет Командором?
– Да ты неправильно нас понял, Руда! Ну, как тебе, – затруднился Плюш, – но ведь никто ж в нас не верил! Даже ты!
– А как я тут так быстро оказался? – удивился Руда, – я был в вас уверен, потому и не говорил ничего. Мы шли не от вас, а за вами, пропустили только вперёд.
– Да херня это всё неважная – верил, не верил! – отмахиваюсь от него, – насрать на эмоции! Главное – это парни наши, смертники! И они – главные!
– Хорошо, – пожал плечами Руда, – валите. Корабль у вас есть.
– А вы? – повёлся Плюш.
– А какая вам, таким крутым, разница, что будет с нами? – искренне удивился Командор. – Либо валите нахрен…
– Либо что? – в лёгком ступоре туплю я. Вот как с ним торговаться?
– Встать. Смирно. Слушать приказ, – спокойно перечислил Командор.
Мы и не поняли, как вытянулись перед ним.
– Штрафкоманда – временный экипаж трофея. С дрейфа сниматься и в кильватер за «Бродягой». Командует сэр Грегори. Через час на «Бродяге» совет по результатам боя, приготовьте доклад хотя бы тезисно. Приказ ясен?
– Яволь, Командор! – с каким-то даже облегчением ответили мы.
– Выполнять будете? – уточнил Руда.
– Ну чё ты в натуре? – обиделся Плюш.
– Тогда пошли вон, – милостиво отпустил нас Командор.

Ну и пошли мы, ветром гонимы, в тяжком раздумье над тезисами доклада. Думали недолго, переглянулись и заржали, конечно. Да пошёл он с его докладом! «На все вопросы не будет ответа…» Главное-то мы уже обсудили – независимость, это когда Руда всерьёз спросил, будем ли мы приказы выполнять, и когда мы сказали что будем – вассалитет, а не прямое подчинение. Ну, между нами и кланом, а дальше будем посмотреть на клан, что парни смогут предложить. Для начала послушаем их на совете, теперь их черёд что-то думать и делать, мы пока своё сделали.

Командор не просто так назначил собрание на каторжнике. Штрафники прочно угнездятся на трофее, даже ничего всерьёз не имея в виду, просто для демонстрации своей особости. А мы как парламентёры в союзном нынче клане. Вот такие пиратские отношения совсем без сантиментов, лишь выживание, только бизнес – никого не жалко, никого. Хотя приличия соблюдаем, улыбаемся дружелюбно, этого парням довольно. Руда созвал клан, значит без дедов, из посторонних прихватили только главного французского терпилу.

Руда налил ему красненького, ведь лягушатники, говорят, любят красное вино, и воркует по-французски, полиглотина интеллигентная, блин. А Лют, самородок-самоучка, переводит нам на понятный английский.

– Выпей, месье, и соберитесь, у нас сейчас состоится серьёзный разговор. Если вино не поможет, мы настроим тебя на диалог башмаками, – ласково налаживает контакт Командор. 

На франчишку противно смотреть, рожа красная, раскисла от слёз и трясётся. Вино выхлебал в три глотка. Пивную кружку, пинту с четвертью. Культура пития, блин. Но помогло винишко. Глазки у него осовели, из них ушёл предсмертный ужас.

– Как называется твой корабль? – спросил Руда для разрядки.
– Э… «Прованс», мессир, – удивлённо ответил жабоед.
– «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс…», – немузыкально прогудел Клык.
– А давайте его «Гасконью» обзовём! – смеётся Сыч.
– Не! «Д’Артаньяном»! – осенило Маламута.
– Утверждаю мушкетёра, – согласился Командор и начал допрос. – Имя, титул, должность.
– Жан Режан, баронет С-кий, капитан колониального флота его величества, короля Франции, Людо…
– Понятно, Жано. Сколько ты заплатил за эту морскую прогулку?
– Относительно недорого…
– Относительно чего?
– Относительно цены за такой же чин в армии его величества, мессир.
– Гм. Ты неудачно сэкономил. Подрался бы в Европе, но тебе взбрело в тупую голову что-то ловить в Атлантике. Груз и пункт назначения?
– Порох, железо, сукно, инструменты и стекло, мессир. Линзы, мессир. Шли на Мартинику, мессир.
– Откуда у тебя столько золота в казне, Жано?
– Меня сочли надёжным перевозчиком марсельские банкиры, мессир.
– Поздравляю, Жано, ты не самый дебильный из дебилов твоей родины. Учитывая твою умственную неполноценность, мы так и быть, придумаем тебе посильные задачи.
– Но выкуп, мессир!
– Ты ведь успел нагадить родне? Иначе, что ты забыл в море? – спрашивает Руда, выдав ему хук в печень. – Больно, месье? Чем больше будешь тупить, тем больнее мы тебе сделаем. Ты останешься с нами до смерти. Всё, что ты знаешь, расскажешь моим допросчикам, только не ломайся. Это – во-первых. Французский, во-вторых. Ты будешь разговаривать с моими парнями по-французски, начнёшь прям с допросов, когда созреешь для сотрудничества. Главная твоя задача – придумать для себя полезность, весомую и ощутимую пользу. Не тупи, пожалей себя, дружок. Закари, вынести говно!

– Ай-ай, сэр Командор, сэр! – ору и принимаюсь за жабоеда.

Предварительная обработка, и оно скорчилось на палубе. Теперь осталось оттащить это в трюм. Франкам там понравится, в любом случае соскучиться им не дадут. Да тупо не успеют заскучать, вытащим, убивать их мы не планируем, в любом случае не таким образом. Так, только настроить на сотрудничество. Кликнул пацанов. Поволокли рожей по палубе, чтоб вытрясти иллюзии. Традиции уже у нас, блин.

Руда молча уставился на нас в упор. Мы безмятежно улыбаемся в ответ.
– Докладывайте, – наконец приказал Руда.
– Щаз! – нагло фыркаю ему в конопатую харю.
– Совсем охренели?! – обалдел с нас Хаски.
– Ша, мелкий, – Черныш спокоен, – главное, что они ещё здесь.
– И чё? – усмехнулся Плюш.
– Ну, спасибо вам, конечно, – улыбнулся Черныш, – вы – молодцы. Дали всем шанс. И… спасибо, что вы ещё с нами…
– Ты тоже совсем охренел? – балдеет Маламут с братом за компанию.
– Да ясно же всё, лайки! – Стуже горько, – ну кто мы друг другу? Друзьями даже не были, партнёры, блин, по игре, ёпрст! А сейчас и вовсе передохли уже!
– Вы остаётесь в клане? – ставит Руда вопрос ребром.
– Мы остаёмся с кланом. На общих условиях раздела добычи и участия в делах. Общего участия, – выдвигаю наши условия.
– А как же единоначалие?! – ухмыльнулся Черныш.
– А никак, блин, – веселится Плюшевый, – по приказу мы ничего делать не будем и пацанов своих не дадим!
– Своих пацанов! – не выдержал Клык.
– Да их, конечно, кто бы спорил, – угрюмо произнёс Лют, – вы что, предлагаете развести демократию?
– Ага, – киваю в ответ, – мы тут все вместе ставим задачи, и в рамках их решения штрафкоманда под нашим командованием…
– А без вашего командования? – зло оскалился Зуб.
– Да не будет без них штрафников, они знают, о чём говорят, – успокоил его Командор. – Но вы понимаете, что вынуждаете нас создавать свои команды?
– Да на здоровье! – веселится Плюш, – даже поможем!
– А ведь они правы, – наконец-то подал голос Пушок.
– Да, а жаль, я надеялся на дружбу хотя бы здесь, – грустит Своята.
– Надейся дальше, – пожимаю плечами, – главное не впутывай штрафников…
– Будь проклята надежда? – улыбнулся Пушок, – парни, вы не поняли главного, это не они говорят. Это их… наши пацаны. Убивать, чтобы выжить? Пожалуйста. Выжить, чтобы снова убивать? С радостью…
– Но ничего личного, – кивнул Командор, – ребята, вы правы, спасибо вам и… простите нас…
– Мы тут все охренели? – уже просто интересуется Хаски.
– Ага. Эти двое первые, одержимость временем, кажется, – Черныш задумчив, – для них это уже совсем не игра. Действительно неприятно…
– Но надо, блин! – решает Командор. – Клан, пока мы хотя бы кусочком своих душ не здесь, не с мальчишками, парням нечего с нами обсуждать. Предлагаю период первоначального попаданского охреневания считать завершённым. Ребята, мы вас услышали. Вам нечего добавить?
– Пока нет, Руда, – немного обалдело помотал головой Плюш. Как это у них получается понять про нас то, что до нас самих ещё не доходит?
– Тогда возвращайтесь к своим, занятия по графику. А мы пока обсудим, что клан может предложить вам… всем вам, парни. Смертники, свободны.
– Ай-ай, сэр, – совсем без иронии уже привычно пролаяли мы дуэтом. Вот что с нами творится-то?