Оглянуться, уходя

Ага, кому смешно, кому обидно… Захар едва ли не вприпрыжку побежал к Йону, ярлу, как его стали называть с подачи Черныша. А меня беспокоил нормальный такой человеческий вопрос – нахрена мне, взрослому, даже дохлому уже, это надо? Или мне надо больше всех? Получается, что да, мне это нужно, потому что это нужно Захару, ведь это его жизнь, не так ли? А вот нахрена это ему – мне самому интересно. По-настоящему, без снисходительного лицемерия – он тонко чувствует моё отношение. У моего парня тоже ко всему личное отношение и по всем вопросам собственное мнение. И не сводится его позиция к пиратскому Мальчишу Кибальчишу, не упрощается до детской сказки.

Нет в нём ни капли первобытного геройства, истеричной показушности. Оно ему уже давно фиолетово, ведь он сам, без моей помощи, способен вытворить, и вытворяет, с любым взрослым всё, что в голову взбредёт. Даже с Йоном, вернее, особенно с Йоном – гигант будто загипнотизирован моим сорванцом. Грозный предводитель викингов бессилен против него! Просто потому, что Захар Йона любит и никогда его не обманет, не предаст, и Йон в это верит. Это называется дружбой.

Потому договорились они запросто. Захар всего лишь спросил ярла, — возьмёшь нас с собой?

Он будто бы растерялся, виновато опустил голову, помолчав, просто кивнул.

— Только ты, пожалуйста, поговори с Командором. – Подстраховался Захар. Йон очень внимательно посмотрел ему в глаза – он не был простачком, всё понял по одной фразе. Если распаковать все её смыслы, получилась бы нехилая речуга, но ярлу и Заку не нужно много слов.

— Обязательно… и прости, — ответил Йон. Он понял главное – ребята предложили ему честные, открытые отношения, Захар озвучил общее предложение, — дружище, мы принимаем твой выбор, тебе не нужно больше таиться.

— И ты прости, — лукаво усмехнулся Захар. Ярл на это лишь кивнул, соглашаясь простить Зака… на будущее, уж слишком мой парень непрост.

И не собирается он врать Йону, ярл в этом уверен. Но не уверен, что сумеет его полностью понять. Я гиганту искренне сочувствую – у самого те же проблемы. Только намного хуже. И спасибо Командору за приказ, сам бы я в жизни не догадался поинтересоваться, о чём думает мой пацан, юнит с тремя уровнями управления. Ну, что там, вроде бы, понимать? Первым делом выяснилось, что шкет меня беззастенчиво дурит. Казался он мне простым и детским, Захар и не возражал – будь по-твоему. Просто подыгрывал моему самомнению, изображал из себя дитё, а сам ненавязчиво, исподволь гнул свою линию. Типа, всё равно бесполезно объяснять, и так всё будет по его хотению.

А когда я это дело осознал, он и не подумал смущаться, — сам виноват, раз простых вещей не понимаешь.

Я ж постоянно твердил – это его жизнь. Он и не спорил – да, его собственная, единственная, лично ему данная Богом. А я – отдельно, и жизнь у меня своя, хоть и призрачная. И живу я, как хочу, пока ему не мешаю – вот так, ничего личного, только бизнес. Мне, конечно, спасибо, я, оказывается, порой бываю забавным, даже полезным! Но тупой!!! Вот, например, зачем Захар мне это объясняет? Я, честно, растерялся – и впрямь тупой. Но демонов не выбирают, что вселилось, то и пригодилось – Заки мне вслед за диагнозом легко поставил задачу – стать ему, а значит себе, ещё полезней. Для этого я должен выполнить приказ Командора, понять Захара. Чтоб, во-первых, ему не приходилось больше тратить время и силы на уговоры, во-вторых, «солдат должен знать свой манёвр», понимание сделает меня эффективней. И он, так и быть, готов отвлечься на объяснения, мне всего лишь нужно не тупить. Конкретно – заткнуться на время, просто смотреть и слушать.

Я, конечно, растерялся, но сдержал усмешку – заткнулся, как просили. У парня переходный возраст — это очень серьёзно. Но всё оказалось ещё серьёзней – Захару не вдруг захотелось самостоятельности, он действительно что-то пытался мне объяснить. Нас разделяли два с лишним века истории, двадцать лет жизненного опыта и целый континент географии, искать общий язык мы могли до самой смерти. Но дело было именно в том, что смерть стала для нас общим, исходным началом. Я просто когда-то погиб, он прошёл через бурю, умер и воскрес. И для нас обоих стало очевидным, что смерти воистину нет, а значит, есть Бог.

***

Все штрафники, пройдя через шторм, смогли перенести нашу пиратскую «Му-му» на себя. Такие простые выводы:

1. Кто выжил, тот прав.
2. С правым Бог.
3. Бог через веру в Него и правду Его помогает выжить, см. п. 1.

И я понял вдруг, что ребята искренне верят, что Он послал нам то испытание за опыты над людьми. Дабы указать наше место – уж слишком мы возгордились, нельзя было так искушать Его. И я уже иначе относился к Захарову пению в хоре. Ё ж моё, он взаправду в это верит! Парень навещал с другими ребятами больных. Всех – и заболевших пацанят, и покалеченных нами моряков, и больных от рождения… Ведь наш корабль дураков оказался самым что ни на есть настоящим! Те дети плохо говорили, иные, вообще, не умели. Они с трудом запоминали простейшие последовательности элементарных движений и повторяли их бесконечно – на кораблях не бывает лишних рук, как нет лишнего сухаря или глотка воды. И все больные без исключения снабжались по нулевому уровню приоритета, остальным, даже SC с первым уровнем, — то, что останется.

И все свободные от вахт и занятий «пиратские» пацаны помогали гражданским ухаживать за больными, а в колледже помогали новичкам. Дети пленных пошли в Командорский колледж, SC, то есть Захар, Грегори и Фреди ссудили денег на учёбу. Вот реально – не договорились по блату, не похлопотали за них, а заплатили, чтоб ребята не чувствовали себя «бюджетниками».

Мне стало стыдно вспоминать свои глупости о «новом фашизме»…

***

Хотя не такие уж глупости. Ведь те же ребята без жалости работали – на грабеже, на тренировках, хладнокровно ассистировали хирургу – в их руках не дрожит ни скальпель, ни кортик. Достались нам те ещё детки, да и сами мы отнюдь не ангелы – уже в своих загробных жизнях успели многое натворить. Казалось бы – всё просто – принцип компенсации. И я уверенно предположил, что «хорошие дела» — поиск самооправдания. Типа, не всегда и не со всеми мы звери, на самом деле мы хорошие! Я даже усмехнулся, ведь у наших мальчишек уже был в общих с нами головах готовый набор оправданий. «Не мы такие, жизнь такая». Просто – “я чувствую, закрывая глаза, — весь мир идёт на меня войной!” Чего им, вроде бы, ещё не хватает?

Захар устроил мне форменную выволочку. Я, мало того, что оболтус, не слушаю умных людей – ещё и маловер вдобавок. Что такое Евангелие? Благая весть? А о чём? О том, что все мы Им прощены! Буквально – никто ни в чём не виноват – Бог простил нас, мы должны простить ближнего. Ведь сказано «прощайте», но и сказано также «начни с себя». Вина – вторая сторона фальшивой монеты врага, ибо она требует оправданий. Ну, прикрыть свою жизнедеятельность салфеточкой, сплетённой из лживых слов.

Захару грустно и смешно – я всё время упорно называл всех нас подонками и находил нам десятки оправданий. Что пленение фактически уже рабов — рабов присяги, обстоятельств, сословных предрассудков, означало лишь смену хозяев, без которых рабы в рабских своих душонках и жизни не мыслят. Что убийство врагов в бою, казнь непокорных, насилие и грабёж населения без веры в божественное происхождение королевской власти ничем не отличается от таких же безобразий во имя и славу “закона” или “законных прав”. Что насилие и угроза насилия делают из любого обормота нечто похожее на человека…

Но эти оправдания годятся лишь для рабовладельцев, мародёров, палачей и сержантов, счастливо всё в себе сочетающих. Беда всех оправданий в том, что они — оправдания, необходимые действительно виновным. Пацаны же были правы потому только, что и подумать не могли перед кем-то оправдываться. Они никогда б не сказали, — “не мы такие, жизнь такая”. Наоборот, Захар мне спокойно объяснял, – мы такие крутые, потому и выбрали нашу замечательную жизнь.

Они адекватны их жизни, ещё круче свыше не дано, роптать на промысел Божий – гневить судьбу, а оно надо? С судьбой полагается смиряться, с кроткой детской верой в Провидение следовать ей, даже если она – нападать, убивать и грабить.

И дело не в смирении, напротив – в гордыне. У «нормальных» людей есть понятие «немотивированное убийство». Для Захара убийство, вообще, не может быть мотивированным. Ведь никого никогда не убили за что-то. Даже мы заклятых своих врагов, конвоиров и палачей не убивали и не мучили, чтобы только поквитаться. Это “за что-то” – самообман, просто психологический приём, накручивание гнева, чтобы легче и быстрей проскочить трудный момент — люди боятся смерти во всех её обличьях. Мальчишкам больше не нужны эти психологические костыли. Они чётко знают, что на самом деле большинство «нормальных» людей убивают «потому что»… то и это и ещё целый комплекс причин. Просто “потому, что работа такая” убивают немногие – профессиональные солдаты и палачи. Их условно ещё тоже можно назвать «нормальными».

Пацаны к ним снисходительны, ведь только благородные психи делают это зачем-то, лишь для них убийство – средство для (или во имя) чего-то. Один лишь Бог даёт и отнимает жизни по своему Божественному замыслу, и пока они, созданные Богом по образу и подобию Его, равные богам, следуют правде Его, они просто орудие Его воли. Ничего личного, только бизнес… Бога.

***

«Слушать умных людей», — это Захар про Черныша. Командор же так и сказал, что он уже работает с ребятами… с нашими ребятами, мать его филологию! Всё так же рассказывает английским детям сказки по-русски. Но пиратский идеолог, зараза потусторонняя, рассказывает их лишь смертникам, вообще, не вылезает с «Забияки»! Я перестал спать на его уроках, очень уж стало интересно, что наши милые штрафнята собрались вытворять по воле Его, и как они её понимают. От баек Черныша я реально слегка заболел – свихнулся нахрен. Ведь полный же бред! Но я, несомненно, уже больной, на полном серьёзе принялся в нём разбираться.

Черныш рассказывал мальчишкам, что Бог есть. И есть правда. Спаситель действительно был послан в мир Отцом Небесным с Благой вестью. Наши предки Его услышали. «Не мир я принёс вам, но меч». Собственно, предки о том и просили Бога, они же поголовно были воинами. Каждый мог быть кем угодно – гончаром, пахарем, рыбаком, даже многодетной матерью, но воинами они были непременно. Один меч – один вечевой голос. И мечи не ржавели в ножнах, им всегда хватало работы. Люди обратились к Нему за силой, и Он сказал, — да пожалуйста!

Прощайте всех – гнев и злоба разрушают тебя. Ударили по левой щеке? Не хнычь, не стой на месте – поворачивайся, вновь получишь по правой. Нужно быть идиотом, чтобы получать в одно и то же место – хочешь жить, умей вертеться. Такова жизнь, и лучший способ не попадать в неприятности – просто не попадать в неприятности. Будь проще. «Сказано – не убий. Я же говорю вам – сказавший ближнему «безумец» достоин геены огненной!» Если что, «не убий» уже неактуально — обзываться не надо. Устал бояться? Относись к другим так, как хотел бы, что бы относились к тебе – никого не запугивай, и сам не бойся. Знай – ты орудие Его промысла.

Вот же Спаситель тебе прямо об этом говорит. Всемогущий Бог легко стирает всё ненужное. Пока ты жив, ты угоден Ему – какие тебе ещё доказательства? Не всё в жизни получается? Ты скорбишь о потерях, стонешь от тягот? Но какое может быть оружие без закалки, испытаний? Он, Всемогущий и Вечный, создаёт орудия любыми партиями, в любых модификациях, и ждёт результата сколь угодно долго. От человека же только и требуется — всего лишь за время его короткой жизни выполнить своё предназначение, как сам же его понимает. И всё! И за это Отец Небесный дарит чадам своим весь мир – всё, что человек может взять в меру разума, сил, ловкости, главное – силы духа и веры. «Ребёнок, с боем восставший из трюма-могилы. Ты видишь солнце над морем, возьми – это твоё», — Черныш перепел ребятам Виктора Цоя.

Отчего же им никто не рассказывал этого раньше? Почему священники талдычат в церквях всякую галиматью, от которой у нормального человека сводит скулы, а руки сами начинают шарить по чужим карманам? Это знание делает сильнее лишь тех, кто сам ищет силы – «ищущий да обрящет». Слабого духом оно может убить, просто раздавит, и слабые бегут в ложь. Их никто не обманывал, вернее, никто бы их не обманул, если бы они не хотели этого сами. Недаром неведение называют блаженным – «блаженны нищие духом». Слабые желают обманываться – стремятся к счастью, и всем плевать, что оно иллюзорно. «Если вымысел лучше реальности, то он лучше реальности». Для них вера – путь к счастью. Слушай пастыря, делай, как он сказал, и тебе будет хорошо. И плевать, что хорошо от этого только пастырям, плевать, что вокруг скотство и нищета – это за грехи, нужно усерднее молиться и верить вопреки всему, бесконечно повторять – всё будет хорошо!

Ложь во спасение – так это называют пастыри, а власти величают её общественной моралью. Сильные властям опасны, они неуправляемы – власть всячески стремится сделать их слабыми или избавиться от них – чем раньше, тем лучше. И вся вина штрафников и викингов, они тоже с интересом слушали Черныша… так вот вся их вина – их сила. Они способны жить с правдой, без лжи — без власти, но она не может этого допустить. Ведь для любой власти те, кто живёт без неё, живут ей вопреки. Потому все попы постоянно твердят: «Нет власти не от Бога». И они правы, только истинная власть от Него – это сила данная человеку, чтобы он мог взять, познать подаренный Отцом Небесным мир. «Knowledge is power», — знание – сила, знание — власть. Власть, построенная на чужой слабости — страхе, алчности, эгоизме — замок на песке, она от лукавого.

Но нет в этом ничего дурного, как не может быть плохим или глупым всё, сотворённое Богом. «Вы увидели свет истины, вам дана сила и власть – благо вам. Но это только ваш путь, на него не затащишь силком, по нему не прогонишь пинками. Наш долг лишь указать истинный путь тем, кто способен его преодолеть. Торные дороги ведут в пропасть? Пока они ведут в хлев, так оставьте скотину в покое – пусть бараны будут счастливы. От них же требуются лишь шерсть и мясо», — внушает Черныш штрафникам и викингам.

***

Вот не поверите, привычный, почти родной, обыкновенный фашизм мне как-то симпатичней. Он тоже из разряда психических аномалий, но хотя бы ограничен одним этносом, а эта простенькая идеология реально действует мне на нервы. Как-то после занятий мы с Плюшем спросили Черныша… ну, так он на нас действует — я смахнул Захарку с руля и поинтересовался у филолога, откуда у него завёлся этакий бред??? Идеолог охотно провёл для нас дополнительное занятие.

Он начал издалека. Поведал, что мог, вообще, не ходить в армию. Его бросила девушка, ушла к другому. Просто к более взрослому, но он думал, что она предпочла крутого. Черныш вовсе не был рохлей или маменькиным сынком, поэтому он ринулся доказывать себе свою крутизну. И лучше военкомата места для этого не нашёл. Черныш был неплохо подготовлен к службе, его забрали в реальную мотострелковую роту. С ней он оказался на Кавказе.

Там он смог доказать себе и своим побратимам, что он настоящий пацан. Только это уже стало не самым главным. Главное было – выжить. Тогда он ни о чём таком не думал, просто молил Его, чтобы пережить бой, рейд, неделю, дожить до дембеля… Потом до окончания контракта – не мог бросить своих ребят, ведь он уже стал ветераном. И Черныш каждый военный день просил Его, чтобы всё это закончилось!

И вот свершилось – он живой и на гражданке! Но вкус мирной жизни показался ему одновременно пресным и приторным. Ложь, лицемерие, притворство, простая глупость прям били ему в глаза на каждом шагу. И он поступил в универ не отвлечься от войны, ему срочно потребовалось разобраться в жизни, понять, что с ним творится.

— Я ничего не придумывал – всё так и есть. — Рассказывал Черныш. — История и священные книги постоянно переписываются глупцами. Зачем? Ведь можно правильно перечитать! Так я узнал о раннем Христианстве. Нам массово внушается представление о христианах как о секте римских рабов. На самом деле это верования воинских общин. Представляете, христианство появилось на Руси задолго до появления у нас Православия…

Лицо Гарри Весельчака скривило отвращением, — этого трупного яда Византийской империи! И знаете, почему греки полезли к нашим предкам со своей отравой?

Мы, понятно, недоумённо помотали головами.

— Да потому что наши предки, христиане, не нуждались ни в церкви, ни во власти! Они постоянно ставили православных греков в колено-локтевую позицию — захватывали целые провинции и освобождали рабов! У римских выродков было два пути – наплевать на свою империю или порабощать всех, власть не терпит свободы…

— А мы тут причём? – подал голос Плюшевый. – И, вообще, вот сейчас ты это к чему?

— Причём тут мы? – Черныш удивился вопросу, — просто я понял – ничего не изменилось с тех пор, нас обманули, как наших предков. Но, как тогда, война всегда рядом… она приходит к человеку и делает его воином. Ему открывается Правда, и он сам ищет войну… и всегда находит. Живой я просил Его, чтобы всё закончилось…

Он с грустной улыбкой покачал головой. – Теперь, умерев, я молю Его — пусть всё продолжается, чтобы жить и верить!

— А Командор – тоже власть? – спрашиваю ехидно.

Черныш очень серьёзно кивнул в ответ. Долго молчал, разглядывая свои ботинки, и вдруг поднял на нас глаза. Они странно мерцали в солнечный день! Он всматривался в нас, решаясь, и сказал, наконец, — да! Поэтому мы должны уйти. Когда-нибудь мы уйдём, навсегда. Но уже сейчас мы сами должны выбрать путь воина. И, когда придёт пора, мы сумеем повести за собой мальчишек.

— Э… ладно, допустим, — ласково так ему улыбаюсь, — ты, главное, не нервничай.

— А как стать на этот, — зачем-то спросил Плюш, — ну, на этот путь?

— Для начала нужно всего лишь поверить в Бога, — запросто ответил Черныш.

— Всего лишь, ага??? – он меня снова начал бесить.

— Ну, у ваших мальчишек это хорошо получается, — улыбнулся братец, — попросите, они научат.

На этой оптимистической ноте Захар раздражённо потянулся к рычагам, давая мне почувствовать угрюмым сопением на весь мозг, насколько он устал от моей глупости.

***

Захар охотно помог мне поверить в Бога и всё понять. Чему очень поспособствовал Командор. В то хмурое утро ребята в уже привычном идеальном порядке застыли в строю на палубе «Подарка», гражданские столпились на баке. Командор отчётливо произнёс слова приговора и, взяв Мадлен за руку, проводил к доске. Сколько брала она за любовь? И было ли дело только в деньгах? Но любовь была — следом за ней прыгнули двое моряков, спасать несчастную. А корабли шли, не меняя курса, никто не отдал никаких команд и, … парусники лишь с берега выглядят тихоходными. Мы в наступившей тишине отчётливо слышали их крики, недолго, целую вечность. Они же видели, как штрафники «спасали» пленных, их самих не раз так же «спасали», они надеялись до последнего… но Командор, не говоря ни слова, держал ребят в строю. Пока слышны были вопли несчастных. Наконец последний раз перед ними мелькнули наши паруса среди высоких волн Атлантики… и без слов всем стал ясен выбор — кто считает, что Джек неправ, скатертью дорога. Но тот, кто останется, полностью с ним согласится. Захару не было жаль, никого, он повторял, – никого не жаль…

А по щекам предательски текло. И ему было плевать, что он – Весёлый Ник, грозный старшина SC, приятель самого ярла.

А я понял, что ни за что не останусь с Командором. Тогда я сделал первый шаг на бесконечном пути. Осознал, что нам не ужиться с любой властью – просто потому, что она нам не нужна. Ведь мы могли всем штрафным составом захаркать её рыжую, суровую, бесстыжую морду, выпрыгнуть за борт и уйти к себе. Или выкинуть за борт этого долговязого отморозка! Но Захар просто плакал, а я молча злился и презирал…

Имел, кстати, для того все основания. В тот же день к Командору с официальным визитом заявились выборные от гражданских. Они долго сомневались в своём положении, потом, почти всё поняв о нашем пиратстве, ждали каких-то условий и угроз. Типа, вы будете делать то и это, и тогда вашим близким не сделают худого. Нефига они не дождались. И думали бы дальше, но власть открыто заявила о себе самым недвусмысленным образом. Только не надо предвкушать и воображать всякие ужасы – выборные пришли просто поговорить, бунт был в принципе невозможен — мужики считали крепкую беспощадную власть естественной и единственной основой безопасности их драгоценных семейств. Народу хватило мозгов понять простенькую идейку – власть, чтобы быть эффективной, обязана быть беспощадной. Да чтобы просто быть, ей нужна примитивная, предметная наглядность. А основание власти гражданские увидели в собственной готовности порвать за неё кого угодно, о чём выборные и доложили Командору. Что они уже отчаялись или устали бояться, их благоверные увидели, как власть защищает семейные ценности, и они сами заявили Командору, что им пофиг любые угрозы, чтоб не обижали их близких, они будут делать это и то.

И, собственно, за что я их презирал – они заявили, что признают за Длинным все права Командора как представителя королевской власти на кораблях и новых землях, если он признаёт за ними права подданных его величества! В условиях похода – это право быть повешенными лишь по приказу Командора! Длинный Джек этак важно согласился. Уржаться можно — уже на следующий день к рыжему заявились девчонки с М-ы, подружки и коллеги несчастной Мадлен. Захомутали девоньки матросиков, бедолаг-счастливчиков, и потащили их к Командору благославляться. Чтоб за борт не выбросил, если нельзя. Серийный наш Длинный Джек, ни мало не смутившись, в торжественной обстановке дал им право называться семьями, повелел им жить долго и счастливо и умереть в один день, дату он объявит позже.

***

Но ещё смешней после разговора с Командором повёл себя Йонушка. Ярл собрал народ на мостике «Забияки», ударил ножищей в палубу и заявил, — she’s my!

Захарка аж попутал, я спешно перехватил управление. Плюшевый задумчиво уставился на Йонушкину бычью шейку, прям на ярёмную жилу. Я братца за рукав дёрнул отвлечь, так он и мне подарил романтический вурдалачий взгляд. Улыбаюсь ему грустно, мол, пусть Ёнушка порадуется, доли же мы всё равно с Командором сами пересчитаем. Плюш улыбку понял правильно, тоже заулыбался, мы ярлу дружно закивали, мило улыбаясь, почти как японские таможенники скандинавскому туристу. На его лице даже отразилась эмоция, немыслимая в этом мире, но легко нами угаданная по прошлым жизням. Такое лицо бывает у всякого нашего соотечественника-современника при ожидаемой и неизбежной встрече с очередным дебилом, или с бабушкой-вахтёром, или с инспектором ДПС, или свидетелем Иеговы…

— Ладно, — проговорил он, и снова закаменел обликом, закончив речь.

Мы с Плюшем озадаченно переглянулись, — что-то он не договаривает!

Впрочем, догадаться было нетрудно — нас, как и полагается штрафникам, снова поимели сверху. Достаточно вспомнить Черныша, это с нами ярл, хоть и красноречив, не слишком многословен, а с идеологом о чём-то же он говорил. Зная обоих, можно было смело предполагать, что не анекдоты травили, правда, юмору нам таки хватило. И совсем в другом свете предстал разговор с Командором — они же все договорились заранее, а нам предложили догадаться самостоятельно. Вот что власть-то с людьми делает!

Ладно, наше дело пиратское. Плюшевый правильно сообразил, что торговаться за корабль нужно до дела, неизвестно ж, как всё повернётся, и вообще, нафиг мертвецам деньги? Отвели Черныша после занятий в сторонку. Плюш честно спросил, сколько он хочет за свою долю в шлюпе? А тот просто, совсем без аллегорий послал нас к ярлу. Командор заключил с ним договор — во-первых, Йон признал Джека Командором, а тот признал его ярлом, во-вторых, подарил ему как вассалу свою долю в шлюпе, а в-третьих, парни клана также передали Йону свои доли – мертвецам они не нужны. Остались только доли дяди Яши, Билли Бонса, но ему тоже уже не нужно, и наши двенадцать уже паёв из тридцати двух. Мою и Плюша доли Командор удвоил, чтоб мы сильно не расстраивались. Ведь нам, то есть SC, предстоит оплатить модернизацию «Забияки»! По пиратским расценкам!!! И Черныш не рекомендовал нам зря надоедать сэру Джеймсу, пока не договоримся с ярлом о его драккаре. Мы синхронно припомнили Ёнушкино лицо, когда он толкал свою программную речугу, и решили вообще к нему не лезть, сам пусть что-нибудь предлагает. О выкупе за свои паи лучше будет после дела поговорить, а дядя Яша, скорей всего, сам предложит свою долю. Зачем ему такие рискованные инвестиции?

***

Захарушка ржал на всё сознание! Я в смущении уступил ему контроль. Но действительно непонятно, чего он веселился – грабють ведь внаглую! И обидно же — ведь это мы, боевая четвёрка клана, взяли шлюп, пока перепуганные мелкие засранцы тряслись зажмурившись!

— Уф, ну, прости, — примирительно сказал Захар, — но сам же подумай! Что Командор подарил Йону? Из того, что и так его? И какова там наша доля?

— Всё, если захочу! – бурчу, не подумав. – И мы первые договорились с Командором о разделе добычи!

— Напомнить тебе ваш последний договор? – ласково спросил мой умник. – Вы условились не убивать друг друга. При условии, что не будете путаться в чужие дела. И всё! Точка. Абзац.

— Ну, да, вообще-то, так, — я вновь растерялся, — но мы ж признали его Командором, а он приказал учредить SC, и нам по его приказу…

— Не начинай, пожалуйста, снова, — задушевно попросил Захар, — а то я уже ржать устал. Хватит с меня ярла, его тоже признали, и он кого-то согласился кем-то считать… блин, ещё взрослые люди!

— Но как же иначе??? – мне непонятно. – Мне что, вообще, никому и ни во что не верить?

— Отчего же? – хмыкнул Захар, — Черныш ведь тебе сказал в Кого и во что верить.

— И всё? – ничего не понимаю!

—  Ага, всего лишь, — спокойно заверил меня малыш, — ты пока не грузись, потерпи, потом привыкнешь.

***

Внял я его совету, тем более на лирику не было времени – по расписанию тренировки и работы. Плюшевый придумал новую абордажную тактику. Прыгаем с рей на палубу условного противника – пока просто в море. Ребята следом сбрасывают шлюпки и гребут нас спасать. Заодно испытываем новое изделие курносых – метатель гарпунов. Обычный фальконет, заряженный железным штырем с гарпунной насадкой. А к его хвосту крепится проволока, и от неё уже трос на катушке. По идее эта штука должна хорошо впиваться во вражеский борт. Пока на акулах тренируемся – нормально получается, с полусотни ярдов гарпуны вонзаются в них до середины.

Очень всё миленько у нас шло, кабы не Ёнушка. Большая сволочь ярл тоже охотится на акул, но как он это делает! Прыгает на рыбок своей тушей и бьёт специальным кривым ножом в жаберные щели. При детях… блин, при таких детях! Я чуть назад в будущее не выпрыгнул, когда мой сорванец сиганул с реи «Забияки» поддерживать реноме старшины SC. Ну, мне-то помирать не впервой, хотя и не помню толком ничего, а пацану стало страшно, когда рыба, получив пятками по башке, просто нырнула и вынырнула чуть поодаль в очень скверном настроении. Заки от боли в отбитых пятках «поплыл», я запросто, как всегда, вернул контроль. Слегка надрезал левую ладошку ножиком и руку в сторону протянул. Рыбка конечность атаковала снизу вверх, по дурацкой своей акульей привычке переворачиваясь кверху брюхом. Ладошки, конечно, на месте не оказалось, а рыбка хорошо разогналась и вылетела на поверхность как раз жаберными щелями под удар ножа. Был бы он прямой, фиг бы я попал и вогнал лезвие на всю глубину, а кривой сам нашёл щёлку и как заскочил по самую рукоятку. Отпрянул я от раненого животного, отгрёб, к этому моменту парни уже шишигу сбросили. И нет бы ко мне сразу, им потребовалось сперва добычу загарпунить, старшина, как всё начальство, не тонет по определению! Пришлось их дожидаться, едва второй раз за день не съели, уже круги сужали твари зубастые. В общем, Захар серьёзно пообещал больше так не делать, без разрешения, ага.

Он же незлой мальчуган, понимает, что я за него беспокоюсь. И вообще, понимает меня… наверное, лучше, чем я сам. Испереживался я тогда, перенервничал, Захар меня отодвинул в спящий сегмент общего мозга. Мы уже освоились с управлением ресурсами — в обычном режиме нам требуется не более четырёх процентов мощности, так у нас обычно половина спит, примерно треть тестируется, то есть тоже спит, но видит сны. Пять процентов пашут, и двенадцать «под парами» в полной готовности. Если проще, уснул я, а Захарка поставил мне развивающий сон.

Приснился мне портовый кран, как я его палубу зачищал. Палуба на кранах состоит из паёл, рельефных стальных листов. Я в комбезе, в очках и в респираторе на четвереньках по палубе ползаю и щёткой турбинки сдираю с неё ржавчину, старую краску. Коленки уже болят, поясницу, шею ломит – то ещё удовольствие. А палуба переходит в крышу машинного отделения, на неё без страховки выход запрещён. Страховочный ус совсем достал – цепляется, за что попало, путается под ногами. Ус – это короткий кусок верёвки с петлями под карабины на концах. И по мере продвижения по крыше карабины к тому же приходится постоянно перестёгивать. Вообще, когда-то с этого я начинал работу на кранах, привыкал к специфике. Из-за правил безопасности меня раз десять штрафовали! Вот штрафнятам с нами повезло, мы-то добрые – не хочешь, не страхуйся. Один хрен их даже линьками не заставишь страховаться. И не от куража или бравады, просто некогда — не принимают их натуры лишних, ненужных движений. Когда на спине курточки «God is with us!», ребятам и в головы не приходит, что они могут упасть – они же не собираются этого делать! В общем, ясно, к чему Захар поставил мне этот сон. Не в первый уже раз, стало надоедать…

Ухты, а вот и он, лично пожаловал! Подошёл, улыбнулся, поднял вверх руку и вытянул сверху конец верёвки. Подёргал, проверил, надёжно ли привязана, встегнулся. Ё ж моё – выдумщик обвязку задом наперёд надел, и пристегнулся к верёвке сразу за скобы на пояснице и между лопаток. Надвинул на глаза очки, натянул респиратор, взял турбинку и пошёл чистить палубу, а сам над ней как парит, висит на длинной верёвке. Думаю, наверное, за противовес привязал. Но нет, выше – за стрелу? Ещё выше! За колёса на ноке? Ну и ну – верёвка уходит прямо в небеса! И верёвка чудная – тонкая, как струна, и сверкает серебром. А он поработал для демонстрации, снял респиратор и засмеялся. И в небо указывает. Гляжу – с небес протянулась тоненькая ниточка. Я решительно отстегнул ус, взялся за нитку. Она послушно вытянулась, завязываю её на конце «восьмёркой» и в карабин. «Не подведи, родная», — шепчу струнке и подпрыгиваю вверх. Струна сверкнула раз, другой, засветилась серебром, стала на вид прочнее. А рядом весело хохочет Захар. – Полетели, Неждан!

— Как? – я уже не сомневаюсь, что это возможно, мне в самом деле интересно.

— Как дети! – веселится пацан. – Как ангелы!

И он, раскинув руки, как крылья, полетел к морю, набирая высоту. Я просто захотел быть с ним рядом, и палуба внезапно ухнула из-под ног. Перед глазами пронеслась стрела крана, сам кран стал игрушечным, потом пропал вместе с портом, городом… а вокруг колокольчиком звенел смех Захара, отражаясь от брильянтов звёзд в космической черноте…

Захар с удовольствием прокручивал мне этот сон раз за разом, только потом мы обходились без вступительной «крановой» части – просто хватались за серебряные лучи звёзд и летали на них. И я всё веселеё смеялся, вместе с Захаром! Мы смеялись над прошлыми страхами, над собой, в поиске надёжности трясущимися от страха руками хватающимися за всякую рухлядь! Или того веселее – над перепуганными идиотами, что копошатся в яме и вцепились друг в друга – они при этом ещё и боятся упасть!

На душе стало легче, уютнее. Что нам слова Командора? Или слова ярла? Что нам, вообще, любые слова? Я вижу ответ в весёлых глазах Плюша, или в печальных Черныша. И в озорных голубых льдинках Йона, и в бездонных омутах Длинного Джека. Я уже узнал цену страховки, и понял надёжность парусника в океанском шторме, до полного понимания мне не доставало лишь одного шага… к небу! Есть только мой Захар, небеса и наша вера – нить связующая нас с Бесконечностью. Нам не нужны слова, на вопросы не будет ответов — мы ушли из стаи, из отряда, от всех – нам никто не нужен. Они могут быть рядом или далеко, но – мы всегда вне, отдельно.

***

Наверное, Захар прав, или я окончательно сбрендил. Ведь мой отморозок вдруг от общих вопросов перешёл к практической стороне жизни – видимо, решил, что теории мне пока хватает. Он меня даже спятившего всё равно считает взрослее и опытнее, и однажды деловито поинтересовался:

— Неждан, а зачем мы пойдём с ярлом? Ну, что мы будем грабить? И как нас встретят, когда мы вернёмся с добычей?

А я ему спокойно отвечаю. — Как вовремя ты спохватился! Впрочем, время ещё есть, чтоб всё прояснить, — как раз хватит пары дней.

Больше времени у нас не было – ярл начал терять терпение. А всё Командор и, вообще, вся банда сталкеров виноваты – снаряжали нас, как на Луну, и, судя по всему, были готовы снаряжать до наступления эры космических полётов. Йон заподозрил, что его просто дурят, и со зла принялся рубить и переносить проекты: дозорные баркасы и платформы для их транспортировки, катапульты, самострелы, гребная палуба на «Забияке» и колёсный движитель, откидные станки для штуцеров и фальконетов, посеребрённые изнутри баки под воду, помповые опреснители… Всё это и ещё кое-что с кровью было выдрано из наших попутавших сердец и безжалостно перенесено на «прекрасное далёко». Он сказал, — давайте сначала просто хоть куда-нибудь сходим!

Ага, щаз, просто тебе с этаким эскадренным навигатором! Лют охотно с ним согласился и сразу приступил к вычёрпыванию десертной ложечкой наших бедных мозгов – придумал зараза умная учения под кодовым названием «Найди меня». Нам на «Забияке» предстояло вернуться на торную океанскую дорогу, набезобразить там и пройти по такому-то графику через контрольные точки с такими-то координатами. В одной из точек мы должны встретить нашу эскадру. И, вообще, он, оказывается, давно это придумал – нас ещё ждут шторма, корабли могут разлучиться – вот чтоб была надежда совсем не потеряться в Атлантике. Захар с Грегори спешно сдавали основы Навигации, нефига, конечно, не сдали и просто выпросили у Люта парочку его умников. Типа, для индивидуальных занятий. Лют неожиданно легко согласился, даже предложил нам взять с собой вдобавок дальнометристов и наводчиков! И его совсем не смущало, что он передаёт мальчиков зверям SC – типа, Сыч, их учитель, выжил, и этим не слабо. А на их долю потребовал… конечно, пушечек!

— Вот что вы возьмёте с потерпевших? – Лют принялся разжёвывать и запихивать свою заумь в наши раззявленные варежки с отвисшими челюстями. – Пленных? Своих бы прокормить! Отберёте еду и воду? Это всё равно, что убить бедняг. Само собой, возьмёте серебро и золото, карты, документы, инструменты и приборы. Вообще всё железо, оружие, кожи, любые ткани, особенно парусину, такелаж, детали рангоута. Но, что особенно важно – нужно выдрать акулам зубы – забрать пушки, ядра и порох. Вы же освоили перегруз пушек на реях, механизмы так и остались на «Забияке»… и, вообще, — я у вас выкуплю все пушки и боеприпас.

— А денег хватит? – усмехнулся Плюш, — предупреждаю сразу – в долг будет в три раза дороже. Такова у нас долговая ставка.

— Наслышан о вашем «прилизанном» чудушке, — скривился Лют, — как вы его терпите? Оборзел, будто сам чёрт ему родственник!

— По-родственному и терпим, — сухо отозвался Плюшевый. А я не смог сдержать ехидной усмешки, но тут же сказал, — парень в SC — брат храбрец — ты же знаешь наши правила?

— Вся ватага виновного за любого штрафника? – Лют кивнул, — в курсе. Все мои ребята хотят ваши буквы на рукава.

— Кто пойдёт с нами на дело, — очень серьёзно сказал Плюш, — буквы получат сразу. Ты им, пожалуйста, объясни, что они значат.

Лют серьёзно пообещал всё разъяснить и ушёл, гад такой! Блин, и что он, если такой умный, не начал с нас? Я бы с удовольствием послушал, что такое SC! Команда смертников, расходный материал? По приказу Командора? А вот хрен по всей его бесстыжей конопатой харе! И приказы его похрен, тем более эти писульки. Ну, на «Забияку» ему «официально», как Командору, напрашиваться невместно. А вызовы мы игнорируем, ведь неофициально каждый день видимся с Рудой на «основах фехтования» или на медпрактике. Вот он и послал к нам своего порученца, лейтенанта Гилмора, с письменным приказом, в коем повелел SC пройти боевую практику в походе ярла Йона под его командованием, и разрешил нам взять с собой, кого захотим из желающих составить нам компанию. Бумага с печатями, писана почтенным провизором в двух экземплярах – один даже на латыни! И ясно, зачем ему этот цирк – даёт нам понять, что признаёт нас перед своим «порядочным обществом», а обществу демонстрирует, что мы – просто подчинённое ему формирование. Почувствовал Руда наше отчуждение – мы с Плюшем на все вопросы лишь вежливо улыбаемся и киваем, молча. Он, наверное, решил, что мы в претензии – ведь нас выгоняют, как нашкодивших котов. Командор ещё не понял, что мы уже ушли, сами и навсегда. Мы не уйдём далеко от его «народа» — в пустыне Атлантики золото само по себе никому не нужно. Наша стая всегда будет рядом с его стадом – пусть Командор не тревожится… хотя нет, пусть переживает – у него от нервов котелок лучше варит.

Он умница – подсказал, что всю SC забирать нельзя. А то ж по возвращении снова придётся выгрызать привилегии. И давно стоит вопрос – кто возглавляет нашу команду? Как сделать, чтобы милого штрафного дракончика ни у кого не получилось обезглавить? Конечно же, всё дело в яйцах – их тупо нельзя складывать в одну корзину. Вот нашими финансами заправляет скромняга Прилизанный, все его знают, и никто бедняжку не любит, особенно месье Режан, казначей Командора. В заначке у Фреди волшебный мешочек, кстати, в нём уже не одни лишь луидоры. Но большая часть активов вложена в проекты. Доли в судах, всякие кредиты…

Например, близнецы со Стужей за оснащение и доработку «Забияки» получили тысячу гиней – цена нового корабля! Им это так понравилось, что они всё вложили в разработку каких-то новых чудес, и им при пиратской дороговизне, конечно, снова не хватило денег. Не проблема – SC не позволит прогрессу заглохнуть из-за такой ерунды. А чтоб близнецы про нас не забыли, и никто их не обижал, с ними останутся наши милые печеньки, Кэтти и Китти. Вернее, вынуждены будут остаться. Ведь пойди они в поиск, за ними близнецы потащатся, а охранять курносых попрётся вся призрачная банда – ну, не представляют сталкеры будущего без прогрессу, а прогресс без этих недовинченных давинчей.

Или в пиратском сообществе вовсю развивается спорт. Ушлые пройдохи перекупают перспективных игроков, формируют команды – и идут за деньгами к Джиму. Просто на такие проекты без его одобрения Фреди денег не даст. И за Джима мы спокойны, пусть и непиратский из него получается смертник. Он не пойдёт с нами просто потому, что этот прохиндей не считает морской разбой занятием, достойным настоящего воина! Хотя в то же время он умудряется считать нас достойными людьми, раз играет с пацанами на деньги, и, вообще, не стесняется облапошивать юных пиратиков.

Это лейтенант Боу так на него влияет, присматривает за парнишкой. Кто такой Боу? Командир «негодяев», ещё одного «формирования Командора». Ну, не все морпехи остались с Йоном на «Забияке», и не все бандиты удрали от этих морпехов с «Бродяги». Вот Боу и принялся воплощать свои бредни о регулярной, профессиональной армии. Однако, хоть это и бред – лепить армию из бандитов, застроенных контуженными с рождения морскими пехотинцами, я бы поостерёгся выводить против них своих сорванцов, даже ярл с викингами не вдруг бы на такое решился. Что уж говорить о пацанских ватагах Командора?

Хотя для пацанов с их Командором пока главное пугало – отделение Ника Занозы, злого до бешенства оттого, что ему приказано «приглядывать за хозяйством». Это Командору лишняя гарантия, что мы вернёмся – пусть сука даже не надеется, Плюш Ника ни в жисть не бросит! А Заноза с его ребятами любого распустят на лоскуты за близняшек, Джима или Фреда.

Кто ещё у Командора, кроме ватаг? Сталкеры? Сыч с учениками под плотной опёкой SC и Гестапо. Пушок? Тот без Фреда, вообще, как без рук. Своята? Ему, как и нам, как его парню, Невиноватому Джону, противна власть их величеств и их представителей. И как вечному неформалу, туристу-экстремалу, неприятно «нормальное общество». С Лютом, близнецами и Стужей всё ясно – слишком они в нас заинтересованы. Зуб и Клык? А с ними ещё чудесней – они подобрали своим ненаглядным пёсикам хозяев из нашей команды. В SC нынче целое отделение собаководов, «К-2», блин. Так псы и хозяева – два в одном, уже неразрывны, и аграрии костьми лягут за своих чадушек.

За прочность положения Командора, кстати, тоже можно не волноваться – с ним его народ, майор Кроутон, лейтёха Гилмор, хитрая контора и Дасти, заместитель Черныша. А сам Черныш пойдёт с нами – он считает, что ещё не всё сказал и не всё понял. И это его идея – не гнать никого, никому не отказывать. Мы с Плюшем аж обалдели слегка – ну, кто, кроме эсцесовцев, может на такое решиться? Ну, казачьи деды – с ними всё ясно, как и с казачатами. Для них прогулка «по зипуны» естественное, только непонятно почему так долго откладываемое благое дело. И они прям не знают, как благодарить нас, своих благодетелей, хоть и басурман, за то, что наконец-то собрались мы потеребить других басурман, «ить окромя басурманства в энтих дальних морях нихрена не водится».

Вообще, они правы, взять хоть О’Рейли, басурманского хирурга. Практики ему, блин, не хватает. И немножко денег. Не для того он, видите ли, ещё в метрополии сам на «Забияку» напросился, чтобы мальчишкам вывихи вправлять и порошки от поносу прописывать – ему обещали охоту на пиратов. Но он, в принципе, согласен и на пиратскую охоту.

Пусть с казаками и шотландцем всё более-менее ясно и ожидаемо, но кое-кто действительно смог нас удивить. Первым стал сэр Джеймс. Дядя Яша нам строго так выговорил, что пока он капитан «Забияки», долю свою в шлюпе даже морскому дьяволу не уступит. А пока у него в корабле собственная доля, не потерпит он на «Забияке» любого капитана, кроме себя. Ладно, думаем, это возрастное — дедушка имеет право на маразм и геройскую гибель.

Но сразу за выступлением сэра Джеймса вернулся Маленький Бони! Он, как и уговаривались, после драки с франками вернулся в свою ватагу. А тут сам пришёл и ватагу привёл… на стажировку! Типа, ребята даже не претендуют на долю добычи, лишь бы взяли. Мы братца обняли, насколько хватало рук, — какой разговор, дружище! И доли ваши наравне со всеми и во всём – от золота до свинца, стали или пары галлонов морской воды в требуху!

Черныш, глядя на нас, улыбался каким-то своим мудрым мыслям. А мы тогда ни о чём не могли думать – назавтра в поход! В настоящий, морской! Не бежать и защищаться, а в пиратский поиск — вот это здорово!!!