Пиратский поиск

Ага, в поиск приключений на свои неугомонные головы. Хотя с нашим уходом ничего особенного не случилось, мы, уходя, долго сохраняли визуальный контакт с отрядом. А когда оторвались, совсем не было чувства оторванности… вернее, оно осталось прежним, ведь в душах мы ушли гораздо раньше. Только ребята Маленького Бони выглядели немного потерянными — они до этого момента чисто теоретически могли передумать, вернуться к Командору. Мы нарочито не замечали их эмоций — не подначивали, не говорили, что «теперь их Командор далеко» — всё идёт, как обычно. Вахты, авралы, учебные тревоги, занятия по расписанию, работы по графику. Все работы давно стали обязательными для каждого бойца, каждый из экипажа «Забияки» был бойцом. Мы не могли позволить себе пассажиров — для пленных же не останется места.

Пусть взрослые пираты ни о каких пленных слышать не хотели, Захарка, грозный старшина SC, романтический каботажный юнга, всерьёз вознамерился брать заложников — непременно женского полу, юных, богатых, знатных… хотя необязательно богатых и знатных, но непременно женского полу, юных и прекрасных. Прям был уверен в их скорой встрече, ведь с отбытием Захара из Англии красавицам делать там стало совершенно нечего, и в Атлантике их по его расчетам должно быть хоть пруд пруди.

Но человек предполагает, особенно в молодости, а океану пофиг, особенно Атлантическому. По самой логике нашего круиза вероятность встреч падала. Это как со струёй из брандспойта — у горловины, берегов Европы, она плотная, и, чем дальше, тем больше рассеивание. А мы уже преодолели больше половины расстояния до берегов Нового Света. Ярл направил шлюп в район с романтическим прозвищем Утроба Атлантики — так это место называлось даже в двадцатом веке из-за активности в том районе волчьих стай Кригсмарине. И ненасытная утроба голодного зверя постоянно угрожающе ворчала — на четвёртые сутки поиска мы влезли в шторм.

Штормовали очень долго и без приятности, но и без лишних эмоций — появилась бесшабашная уверенность в себе, в своём корабле. Да и отпала главная забота — опасность оторваться от отряда. А за сам отряд мы не беспокоились, ведь если «Забияка» шёл прямо через бурю, другие наши корабли легко пройдут её по касательной. На график и маршрут это не повлияет — отряд мог не торопиться, нам отвели достаточно времени на безобразия. Огромные волны и свирепый ветер вдоволь наигрались нашим корабликом и пошли куралесить дальше, море успокоилось, прояснилось небо. Едва отдышались, поправили такелаж, занялись починкой рангоута, наблюдатель с марса заорал: «Цели на горизонте!»

Йон позволил себе улыбнуться — ну, ясно, зачем он повёл шлюп через шторм, явно рассчитывал застать кого-нибудь в раздрае сразу после трёпки. Всего целей было две, трёхмачтовый с виду фрегат и фактически неуправляемый корабль с одной-единственной фальшмачтой. Под Британскими флагами, блин. А мы скромненько так — вообще, без флагов, и по своему происхождению «Забияка» — шлюп, пиратская классика. Ещё подняли сигналы к остановке и досмотру и пальнули из пушечки. На трёхмачтовом судне, не смотря на довольно свежую погоду, прибавили парусов… Нам очень хотелось думать, что охранение не бросило соотечественников на пиратский произвол — это они так старались пиратов увести за собой. Не очень у них получилось — мы-то ведь тоже отчасти благородные люди и не можем вот так запросто бросить людей подыхать в океане! Ну, не получилось и ладно, на втором корабле не стали возвращаться. А, может, не заметили, что «Забияка» направился к потерпевшему?

Захар не без скандала возглавил призовую партию — взрослым морякам казалось, что он слишком маленький для этой роли. Да на их рожах ясно читалось, чего им было нужно на несчастном судне — всяких безобразий! Фигушки, Заки взял с собой лишь побратимов ярла, Гальти, Гардара, Гаука, Гилли. Этих ребят никому не показалось мало. Сблизились с целью, сбросили шишиги. «Забияка» прошёл чуть вперёд и задрейфовал, обернувшись бортом к правому траверзу британца, а штрафнята на штурмовых шлюпках шли к нему с кормы, чтоб не перекрыть шлюпу линию огня.

На борт поднялись, как на учениях. Шарахнули фальконеты, в борт условного противника вонзились гарпуны, ребята налегли на рычаги, за тросы потащили шишиги к цели. На фальшборт забросили кошки, Захар пристегнулся к одному концу петли, мужики разом рванули за другой, и пацан взбежал по борту к блочку на крюке. Цепляет за фальшборт ещё две кошки, вынимает из-за пояса пару пистолетов и орёт: «Рожами в палубу, суки, пристрелю на…!!!»

Вот британцам нервы искорёжило! Сначала чудом выжили в шторм, но на изуродованном корабле им оставалось лишь молиться и надеяться на чудо. Пожалуйста — наши паруса, как и просили. Ну, без флагов, пираты мы, а чему они удивляются в Утробе Атлантики? Вот их охранение свинтило без лишних вопросов, будто так и нужно. А эти стоят с раззявленными пастями — чисто костюмированный бал в психушке. Мы привыкли к нормальным комбезам и банданам, а тут придурки в камзолах и париках!

Захар внёс поправку на уровень соотечественников, решил пока не обращаться к ним с вопросами. Штрафнята уже полезли на палубу, Заки ближайшему дяденьке врезал штрафным ботинком под коленную чашечку, локотком с развороту под диафрагму и с размаху рукоятью пистоля по шее, чтоб сука носом в палубу воткнулся. Грегори примерно также уложил своего. Команда «рожами в палубу» наконец-то пробилась в дремучие британские мозги, клиенты поспешили принять рекомендованные позы. Пацаны частью с оружием наизготовку заняли ключевые точки, частью разбежались по судну искать потерпевших, выгонять на палубу, укладывать. Штрафникам это явно не нравилось — народец сплошь гражданский попался. Даже какие-то тётки с карапузами на руках, их укладывать не стали, только попросили тихонько посидеть. Детки постарше добавили забот — пытались удирать, прятаться — дикари, да и только.

Захар тем временем смог узнать, кто тут за капитана. Им оказался высокий грузный мужчина с сизой рожей, в парике, в сиреневом камзоле и с тростью, конечно. Не подумайте про него дурного, рожа у мужика стала сизой не от пьянства — это его так Захарка сначала укладывал, потом расспрашивал, кто «из этого стада грёбаный капитан?» Он поднялся, встал почти ровно, немного наискось, и, сохраняя на стремительно опухающем лице остатки достоинства, высокомерно снизошёл, — чем обязан, любезный?

— Всего лишь жизнью, — усмехнулся Заки, весело глядя на него, задрав голову. И как заорёт, — деньги, сука, бегом!!!

Джентльмен вздрогнул, потерянно оглядел весёлые штрафные мордочки, флегматичные лица побратимов ярла… и, не сказав ни слова, тяжко вздохнул, развернулся и побрёл к юту. В кормовой надстройке привёл нас в большую, богато отделанную каюту. Открыл декоративную панель в переборке — тупо, без фантазии — вынул преизрядного объёма увесистый кожаный кошель.

— Это все наши деньги, забирайте, — пробормотал он, — и…

— И уходите? — фыркнул Грегори. — Может, вас всех прирезать из милосердия?

— Если вас не затруднит, только… — процедил капитан и, не выдержав тона, взмолился, — заберите наших детей!

— Хорошо. Мы заберём ваших детей и женщин, — серьёзно ответил Захар.

— Без женщин! — выкрикнул капитан, — или убивайте всех!

— Чувак, мы сделаем с вами всё, что посчитаем нужным, — небрежно сказал Грегори. — Просто подумай, зачем мы, вообще, с тобой разговариваем?

На лице джентльмена сквозь побои засветилась задумчивость.

— Мы дадим вам шанс, — подхватил Захар мысль друга. — На наш корабль уйдут все ваши дети, и кто пожелает из женщин.

— А мы? — робко поинтересовался капитан.

— А вы пойдёте за нами. — Улыбнулся Грег. — На своём корабле, будете его чинить, бороться за живучесть. И мы вам даже поможем!

— Каким образом? — заинтересовался кэп.

— По-пиратски, — ответил Захарка, — максимально облегчим судно.

— Ну, заберём всё ценное! Ограбим, блин, — Грегори всё объяснил опешившему британцу. — Карты, судовые документы, бумаги команды и пассажиров на стол. Быстро, сука!

***

Штрафники деловито приступили к разграблению судна. Пока капитан под дулами пистолей объяснял своим людям перспективы, пацаны первым делом обшарили чужие закрома. Господа ехали явно не в гости — на пмж. В разбитых клетках куры, дохлые после шторма. В загончике едва живые козы. В кладовой нашли сыры и колбасы! Изюм и сухофрукты! Белую муку и даже сахар!

Половину овса, солонины в бочках и сухарей в мешках решили пожертвовать остающимся. Они отчего-то не обрадовались, да нас это, вообще, не волновало. Захар и Грегори нарочито игнорировали британцев — даже не поинтересовались именем капитана.

— Кому какое дело как его звали? — казалось, говорили штрафные ухмылки.

Ничего личного, всё по-честному — мы их не убиваем, они не сопротивляются. Только дети подняли истошный ор, когда их стали спускать в шишиги, но сразу замолкали, стоило шлюпке немного отойти от борта. У борта шлюпа их укладывали в сетки и на верёвках поднимали на «Забияку». Следом за детьми устремились мамаши, сами, без понуканий, по собственному желанию шустро лазили по штормтрапам. А когда мамаши с детками оказались на шлюпе, перевозка провизии и прочего имущества воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Никто не удивился даже тому, что ребята выдрали из гнёзд все четыре компаса.

Закончив перевозку добычи, шлюпки доставили на борт потерпевших десяток викингов. Кстати, ярл их отправил по настоятельной просьбе Захара. Он же не только Ваньку валял, изображая презрение — реально презирал этих соотечественников. Заки сбросил мне пару ссылок по теме, и я легко выудил из общей памяти его воспоминания о таких типах. Они — типа, беженцы. Небедные дворяне, удирающие в колонии, — что-то не поделили с правящей партией. Откуда он это взял? В трюме нет коммерческого груза, и больше половины команды в ливреях — слуги! А другая половина недалеко от них ушла, судя по состоянию корабля и безалаберно установленной фальшмачте. Захар бы сам утопил этих баранов, чтоб не позорили нацию просвещённых мореплавателей,… но он же готов перегрызть глотки тем уродам, что бросили их подыхать в океане. Наши мальчишки родом с корабля дураков — этим всё сказано.

Господь дал им шанс, они считают своим долгом дать шанс другим. Потому наши суда ещё долго дрейфовали рядом — пока мы с настоящими моряками приводили потерпевших в более-менее пристойный вид. В процессе общей работы нашли в экипаже британца аж двух почти моряков — один десять лет назад списался с королевского флота унтером и женился на вдовушке, хозяйке пивной в поместье капитана, а второй, его сослуживец, работал у него вышибалой и подметалой. Обоих мы задействовали для взбадривания команды, не самим же руки марать. Эти мужики поведали, что их капитан олень из того же заповедника, что и месье Режан. Где-то нахватался верхушек, но толком не вникал — недаром отставной капрал смог ему выдать себя за шкипера. Вроде бы, эсквайр проиграл какую-то тяжбу и, чтоб совсем не разориться, умудрился заложить почти уже описанное имение и купить этот корабль. Вместе с роднёй и прихлебателями он собрался попробовать начать жизнь в недавно основанном Джеймстауне — о нём в Англии ходят легенды. Напросился он задёшево в компанию к тем негоциантам. То, что мы приняли за фрегат, было барком. Серьёзных пушек на нём нет, команды минимум, зато неплохие ход и мореходность — чисто коммерческое судно. С кем бы то ни было драться в планы купцов не входило, так что ничего личного — только бизнес.

Грегори пришлось, во-первых, огорчить мужиков, объяснив, зачем барыги тащили их за собой — чтоб в случае нужды вот так бросить акулам. Во-вторых, утешить, что, исходя из пункта один, увидеть Джеймстаун им никак не светило. И, в-третьих, обрадовать, что если им очень сильно повезёт не утопнуть, они смогут повидать экзотические острова. На этой радостной ноте ребята простились с земляками и отбыли восвояси. На «Забияке», едва подняв шишиги, прибавили парусов. За две склянки почти убежали от британца, но сжалились над бедняжками — сбавили ход и держались на самой границе визуального контакта.

***

Бедняжками, понятно, были мы сами. Сразу по прибытию на «Забияку» заложники впали в нервное оцепенение от этого слишком пиратского места. Но их замешательства хватило ненадолго, едва успели отойти от их судна на приличную дистанцию, началось. Вообще, связаться с гражданскими — так себе идейка. А уж с дамами! У штрафников к ним слишком романтическое отношение. И совсем без иронии — ребята реально идеализировали женский пол, считали женщин едва ли не легендарными, сказочными существами, единственным источником всего самого лучшего в жизни. Виной тому пример наших печенек и светлые образы мам, которые «все равно лучше всех».

Но вот эти дамы просто воняли. Парни успели привыкнуть к гигиене, насаждаемой суровой Командорской дланью, — подзабыли, как пахнут люди. Вообще, чем-то наподобие несло от пленных в трюмах и от гражданских на «Подарке», так что парни уже отличали «своих» по запаху. Но эти пленные были совсем «чужими». Ещё и вшивыми вдобавок — фу! И в дополнении к общей непривлекательности обладали противнейшими громкими голосами, глупостью и склочными характерами — резко отказывались от санобработки.

Захар, тяжко вздохнув, предложил им вернуться на собственный корабль. Вздыхал малыш из-за собственного положения — приказом по SC говорить с пленными из штрафников позволялось лишь старшинам. А приказом ярла по «Забияке» — из викингов только самому ярлу, то есть фактически никому. Вот Заки разыграл с Грегори в «камень, ножницы, бумага», чья очередь наслаждаться женским обществом, проиграл и отдувался за всех. Проводил тёток на палубу, показал им паруса на горизонте и сказал, что никто их не держит — он даже поможет желающим перелезть через фальшборт. Но больше ничем помочь не может — у него нет лишних лодок и людей — придётся дамам добираться самостоятельно. Дамы его неправильно поняли — решили, что им угрожают. Вот дуры! Мы ж пираты, никаких угроз, а реальный выбор. Но бабы предпочли заезженные формулировки «повинуясь насилию» и «во имя детей».

Грегори, кстати, занимался детками. Малыши во все широко распахнутые глазёнки любовались нашими комбезами, разгрузками, саблямии, банданами на бритых головах. Послушно прошли санобработку, подчинялись беспрекословно. И вовсе не с перепугу — всамделишные, настоящие, живые пираты оказались совсем нестрашными! Прям как старшие братья, только круче. Их настоящие старшие братья остались с отцами. Штрафнята, сами ещё подростки, на полном серьёзе считали себя взрослыми, потому и не отнесли к «деткам» сверстников, уложили на палубу за компанию с папашами.

Викинги явно смеялись над той серьёзностью, с которой ребята опекали пленных. Захар заметил их иронию и даже слегка обиделся. Я нехотя объяснил ему «взрослые» взгляды. Во-первых, эти бабы для них — добыча. Но добычу сначала должен разделить ярл, тронуть что-либо до раздела — воровство. Во-вторых, бабы, вообще, существуют лишь на суше — им просто запрещён вход на борт военного или пиратского корабля, кроме печенек, конечно. А вот это — только товарная позиция, багажное место. Вот мужики и веселятся с ребячества штрафников.

А, в-третьих, на уроке объяснил Черныш. Он всерьёз спросил у парней, зачем нужны женщины? Ребята так же серьёзно выдали несколько версий, но интуитивно все ответы сводились к одному — к семье. Черныш ребячьи мысли оформил верными словами, переспросил, все ли с ним согласны. Парни задумчиво закивали, подтверждая.

— Тогда что для нас семья сейчас, сию секунду? — Задал он ребятам непростую задачку.

— Любовь? — мечтательно проурчал Стиви.

— Мечта? — предположил Крис.

— Обуза, — проворчал Джои, — дети там, всякие заботы. И уют в старости.

— Вот прям сию секунду? — удивился Черныш. Сделал паузу, обвёл внимательным взглядом лица ребят и в полтона, будто сам себе, печально продолжил:

— Обычные люди мечтают о счастье, — он кивнул Крису, взглянул на Стива, — о любви.

— Рожают детей, чтобы было кому кормить их в старости, — он улыбнулся Джои.

— Слабые люди ищут в семьях внимания, помощи, поддержки. — Черныш снова сделал паузу и заговорил доверительным тоном. — Но вы необычные ребята с чудесной судьбой. Вы родились сами — не просто вывалились из мамочек — вырвались с боем из общей могилы, утробы корабля дураков. Вы стали сильными, сделали его грозным оружием — не бежите, не спасаетесь, сами вышли в поиск.

Ребята с горящими глазами в упоении внимают откровениям нашего мудреца. Даже викинги останавливаются, как бы случайно проходя мимо, ловят, вслушиваются в чудесные слова секретного языка демонов. Лишь дядя Яша улыбается в усы, смеётся глазами — он давно понимает язык, похожий на демонский.

— Зачем вы пошли в пиратский поиск? — спросил Черныш. — Кому вы что-то хотите доказать? Ведь вы уже всё себе доказали! Вам никто не нужен — вы сильные, уверенные в себе люди. Так скажите мне, взрослые люди, — зачем?

— За компанию! — съязвил Джои.

— По-семейному, — улыбнулся Крис.

— Может быть потому, что стая — наша семья? — неуверенно откликнулся Джошуа. Стив наградил его ехидным, оценивающим взглядом и кивнул на Черныша, — ага. А этот — дедушка.

— Ха-ха-ха! — Парни загоготали во всю силу юного темперамента.

— Хорошо, пусть я дедушка, — улыбнулся Черныш, — но как вы называете друг друга? Братьями?

— Не всех, — сухо заметил Маленький Бони.

— Правильно, дружище! — воскликнул Джонни, — ведь вы на стажировке — в гостях.

— Вот именно, — торжественно заговорил Черныш, — вы — братья, пока для вас SC — семья. У вас нет ни матерей, ни отцов, кроме Отца Небесного. Он сделал вас сильными и подарил весь свой мир! Просто так, даром! Он лишь попросил вас… только попросил! Относитесь к другим так, как хотите, чтобы относились к вам. Вам помогли стать сильнее?

Ребята вновь закивали, до них уже стало доходить, куда он клонит.

— Вы здесь, чтобы сделать сильным всякого, кто придёт к вам, — Черныш кивнул в сторону Бони. — Вход открыт для любого, но и никого не удерживают — вы можете уйти в другую семью, поискать любви и счастья для себя. Но пока вы братья-храбрецы-смертники, для вас нет любви, нет счастья — есть только бой до смерти, и будь проклята надежда! И пока вы смертники, у вас не может быть иной семьи, кроме SC.

Лица штрафников повернулись к старшинам, Захар и Грегори угрюмо уставились в палубу. Захарка был просто раздавлен, глаза б его ни на кого не смотрели. И он ощущал те же эмоции Грега — злость, ярость и… благодарность пополам с нежностью. Неимоверная крутизна и весёлые приключения обернулись тяжёлым крестом, делом на всю жизнь… и спасибо Чернышу — Захар по юности лет упивался силой, свободой, но уже стучался в сознание вопрос «нахрена они, вообще???»

— А как эта… — Уильям из ватаги Бони шмыгнул носом, — ну, записаться в смертники?

— Ты этого хочешь? — не поднимая головы, спросил Заки.

— Э… ага! — решился Билли.

— Считай, что уже записался, — пробурчал Грегори.

— Правда? — не поверил пацан.

— Нет, — вздохнул Захар, — просто мы тебя услышали. Когда-нибудь, возможно, тебе сделают предложение стать смертником… первый и последний раз… и ты либо сразу скажешь «да»…

— Без размышлений, — добавил Грегори.

— И навсегда! — ужаснулся Бил.

Меня уже достал этот детсадовский пафос, беру управление на себя, — Билли, ты хорошо слушал Весельчака? В это нужно верить! Ты станешь смертником, если поверишь, и будешь им, пока веришь — ни секундой дольше!

Плюшевый тоже вернул себе контроль и просто кивнул, соглашаясь со мной. И заметил, даже без улыбки, — а базар начали за баб… доп-лись, блин!

***

Если самое ценное в жизни — опыт, наш поход уже можно было считать успешным. Иначе огрести столько жизненного опыту нам в Атлантике не светило. Наши «ручные» гражданские слегка стеснялись штрафников, общались эпизодически, даже вынужденно. В том смысле, что штатские порой готовы за борт выпрыгнуть, лишь бы не встречаться с нами на палубе — вот чудаки! Мы, конечно, не виноваты — всякие подлизы и пролазы наговорили на нас людям таких ужасов, аж самим не верится. А штрафники гордые ребята, их избегают, они и не лезут — не очень-то и надо — сами приползут, коли припрёт. Спокойней штатским думать, что нас, вообще, нет, ну и ладушки, нам пофиг и некогда — визиты наши на «Подарок» всегда были официальными и редкими, других дел завались.

Наконец-то, нам повезло наблюдать штатских едва ли не круглосуточно. Кстати, запрет на разговоры с пленными был несколько излишним — у пацанов просто не было слов, а если б они и появились, их всё равно невозможно было бы вставить. Дамы, отмытые и переодетые в чистое, с удивлением осознали, что всё ещё живы и вопреки ожиданиям отчего-то даже не изнасилованы. И то ли они приняли это за собственное достижение, то ли за пиратское оскорбление, то ли за нашу слабость — в общем, бабы взялись за прокачку прав. Самое поганое — скандалить они норовили в присутствии детей. Как знали, что, если нам запросто выкинуть за борт визгливое существо, то тронуть мать при ребёнке для пацанов немыслимо. Грегори и Захар поняли, что совсем без слов не обойтись, и придумали особые наряды — за провинности или по очереди штрафников обрекали на общение с прекрасным полом.

Честно, я изумился с наших красавцев, какие в них обнаружились залежи такта и терпения. Они так очаровательно серьёзно выговаривали невообразимые для штрафника пошлости «право» и «положено»! Если раньше эти глупости лишь веселили ребят, отныне они их люто возненавидели. Парни осознали насколько прав Черныш, говоря, что слова — ложь — оружие слабых. И недостаточно просто понимать это, штрафники тренировались применять понимание, демонстрировать непробиваемую невозмутимость и бесконечное терпение. Сам Черныш подавал пример, иначе б, конечно, нефига у ребят не вышло.

Терпение и твёрдость дали результаты — тёткам надоело биться головами в эту стену. Конечно, они не отступились, истеричные штурмы сменила правильная осада — изматывали методическим обстрелом подначек, выискивали слабые места, вели подкопы интриг и сплетен. Но главное — от попыток подчинить они перешли к приручению. В ход пошли ласковые взгляды, улыбки, лесть, «трогательная беспомощность», «робкие просьбы»…

Как, ни странно, мы сумели обратить себе на пользу и этот яд. Беда дамочек была в том, что, кому и сколько общаться с ними, решали старшины — а мы отнеслись к этому более чем серьёзно, нам хватало горького опыта прошлой жизни. Ребята получали отраву строго дозировано и немедленно выдёргивались на проветривание мозгов — пацаны боролись за братцев без жалости, высмеивание порой бывало очень жестоким. Хотя, что такое настоящая «голубиная» жестокость, пацанам показали «беззащитные жертвы».

Не то дамам наскучила роль доноров яду, не то яду было слишком много — они быстро нашли жертву в своей среде и принялись её травить. Тоненькая кареглазая брюнетка небольшого роста с самого начала держалась несколько особняком. С ней были приветливы, даже почтительны, её вначале всюду сопровождали несколько подруг. Но постепенно отношение к ней изменилось — все стали её избегать, подруги отдалились. С ней никто не разговаривал, она проводила всё время лишь со своими детьми — двумя мальчишками восьми, десяти лет и девочкой лет четырёх. В определённый момент бойкот сменился травлей — ей высказывались какие-то колкости, за её спиной всегда звучал ехидный смех. Наконец, одна сорокалетняя бабища подняла руку на её сынишку — закатила мальцу затрещину. Малыш с рёвом бросился к матери, а она могла лишь обнять ребёнка и плакать, кусая губы, под торжествующими взглядами этого бабья.

Свидетелями сцены были пацаны. Захар до поры не вмешивался, дал ребятам возможность оценить шоу и маленькую деталь — бабы их как пиратов, вообще, уже не стеснялись. Орали и смеялись, как в женской бане! Заки спокойно подошёл к бедняжке, протянул ей руку, говоря, — пойдёмте, миледи. Старшина предлагает вам разделить обед.

Тётки успели услышать о легендарных старшинах, типа: «Вот погодите, придёт старшина!» Напуганная женщина с надеждой оглянулась в поиске поддержки, но увидела лишь торжествующие, злорадные взгляды. А штрафнята уже взяли её детей на руки, что-то ласково заговорили. Она опёрлась на руку Захара, встала. И пошла за ним, не отпуская сына.

Поднялись на палубу, никто даже не обернулся — все были заняты делом. Только Грегори позволил себе рассеянный небрежный взгляд. Захар всё же пунцовый от смущения под воображаемыми насмешками, на негнущихся ногах едва ли не строевым шагом прошёл в кормовую надстройку. Войдя в каюту капитана, буркнул, — дядь Яш, покорми их. Там эти тётки злые…

— Юнга, — укоризненно покачал головой сэр Джеймс, — где твои манеры? Что ты там бормочешь? Представь леди по-английски!

— Садитесь за стол, — обратился Захар к женщине. — Это сэр Джеймс, капитан, он добрый.

Ребята рассадили детей за столом и поспешили смыться от неловкости положения. Дядя Яша выжидающе уставился на Захара. Парень совсем смутился, и мне это надоело.

— Боцман, дай людям пожрать, — сменяю Зака у руля, — жалко тебе что ли?

— Зак, уши оборву! — вспылил дядя Яша по-русски. Но наткнулся на мой насмешливый взгляд и сообразил, что перед ним немного не тот Захарка. — Снова на тебя накатило?

Я перешёл к наглому разглядыванию его персоны. Он опустил глаза, рявкнул, — вестовой! Притащи что-нибудь перекусить для детей…

— По нулевому приоритету, — вношу поправку.

— Ай-ай, сэр! — звонко отозвались из-за двери. Во время разговора ребятня не сводила с нас глаз. Девочку заворожила монументальность дяди Яши, а мальчишек явно восхитила отвага маленького Захара. Через пару минут дежурный прибежал с камбуза с подносом, выгрузил тарелки и снова убежал. Пока я расставлял блюда, парень успел обернуться ещё разок.

— Хватит, что ли? — спросил пацан. Я кивнул. — Проваливай, братец.

— Ай-ай, сэр старшина, сэр! — явно на публику выкрикнул парень и смылся по добру.

Женщина подняла на меня заплаканные глаза… вернее, уже смеющиеся глаза. — Значит, ты… простите, вы — тут главный???

— Блин, Заки, нафиг ты их сюда притащил? — уточняю у своего «носителя».

— Э… просто… — замялся Захар, — просто иди в задницу, раз такой умный!

— Угу, опять, значит, импровизируем. Вот засранец! Ладно, сам напросился…

— Тут главный сэр Джеймс, — отвечаю ей ровным тоном, — а, вообще, главный у нас ярл. Вы кушайте, не обращайте на нас внимания — нам нельзя нарушать режим дня.

— Спасибо, э…

— Просто Заки, — улыбаюсь ей со всем Захаркиным обаянием.

— Спасибо, просто Заки, — улыбнулась она, — а я Ирен Грант…

— Жена капитана Гранта? — ляпаю насмешливо. А она кивнула и явно собралась зареветь!

— Повремените со слезами, Ирен, — говорю ей торопливо, — сначала расскажите, отчего вас невзлюбили эти бабы…

Если честно, мне это было совсем неинтересно, то есть, в общем, я уже догадался. Просто ей явно требовалось пожаловаться, озвучить обиды. Слова пусты — высказанные беды не так тягостны. Чистый психоанализ и ничего личного. Хотя её рассказ меня даже позабавил. Она подтвердила мои догадки — большинство тёток в прошлом лебезили перед ней как перед госпожой. Но часть из них требовали с неё денег! По праву, как она сама считала! Они заплатили баронету Гранту за проезд до Джеймстауна и сейчас намекали на компенсацию! Ведь коли сам капитан фактически на том свете, значит, по его обязательствам отвечать вдове и детям.

Я принялся её утешать, раз уж взялся за психоанализ. Заверил, что никому она ничего не должна как пленная — у невольников нет обязательств ни перед кем, кроме их хозяев. И у тех тёток на том же простеньком основании нет никаких прав, кроме права жить, пока они делают, что им скажет хозяин. Кто хозяин? А кому мы их всех вскоре продадим — нам-то они ни в каком виде не нужны. И не нужно так плакать — её мы продадим с детьми в одни руки, обязательно добрые. А её муж… э… вообще-то, правда — почти мертвец. Хотя у них есть маленький шанс увидеться на этом свете. Только нафиг ей этот прохиндей и неудачник? Ладно-ладно, пусть он папа её замечательных деток, но дело-то своё отцовское он уже сделал? Блин, просил же не рыдать! Вот не буду больше ничего рассказывать!

Ирен взяла себя в руки и очень вежливо попросила сообщить о наших планах на её пока ещё живого супруга. Ну, у меня-то особых планов и быть не могло, одни догадки о планах ярла. «Забияка» пошёл сначала по очень пологой дуге, а сейчас уже зачем-то идёт в полветра. На бизани угнездился второй наблюдатель и не спускает окуляров с корабля её мужа. Мне почему-то кажется, что ярл на всё это пустился не только для того, что бы дать мужикам шанс. Дядя Яша не к месту фыркнул и замотал головой, она с надеждой посмотрела на меня.

— Вообще-то, реальный шанс — мы идём на соединение с эскадрой Командора, — заверил я бедняжку, — если просто дойдём — все они могут считать себя временно спасёнными.

— Что значит просто? — умница стала о чём-то догадываться, — а непросто — это как?

— Милая Ирен, — не выдержал сэр Джеймс, — как поведёт себя ваш супруг, если их догонит другой корабль?

— Какой другой? — растерялась женщина.

— Любой, блин! — перехожу на привычный нам тон. — Всего три варианта: Он попытается удрать от того корабля, надеясь на нашу помощь. Он сразу сдастся — попытается удрать от нас… и от вас…

— Это невозможно! — воскликнула Ирен, скорее пытаясь убедить саму себя.

Дядя Яша ей грустно улыбнулся и продолжил, — и в обоих случаях его может убить недовольная решением часть команды.

— Скорей всего убьёт, — говорю ей грустно.

— А вы? Дали им шанс? Зачем это вам??? — её аж затрясло от негодования.

— Чтоб они шли за нами, как бараны за морковкой! Баранина может привлечь кого-нибудь поинтереснее. — Скалюсь ей холодной пиратской улыбкой, — и мы не обязаны быть дурнее тех барыг…

— Барыги тащили нас за собой, чтобы бросить волкам, отвлечь, — пробормотала она, — а для умных пиратов мы наживка?

— Не для нас, — отвечаю ей сухо, — и вообще ни для кого. Какие пираты, сударыня? Говорю ж вам, мы идём на соединение…

— Зачем ты рассказал мне это, Заки? — совсем растерялась бедняжка.

— Ну… чтоб ты поняла, — говорю как можно задушевнее, — те бедные женщины — просто дуры, есть кое-кто намного серьёзнее.

— Я сейчас расплачусь от умиления, твою мать! — Воскликнула Ирен несколько истерично и действительно заревела, — подо-о-оно-о-ок!!!

***

Вот чего сразу реветь и обзываться! Поела б сначала, блин. Прямо не знаю, что с ней сделал бы, если б не дети! Они всё-таки в жизненных вопросах намного мудрее взрослых — на глупости от тарелок не отвлекались. Хотя слушали ни в пример внимательнее.

— А какой у папы третий вариант? — наевшись, невзначай спросил старший, Чарли. По всему видать — наш человек. Парень просто принял как данность, что папу сразу не грохнули не за красивый титул, а зачем-то он в живом виде понадобился этим деловым людям. И хоть сам он, несомненно, папу любит, от нас подобных чувств явно не ждёт, трезво взвешивает папины шансы и собственные перспективы, конечно.

Насчёт своих перспектив пацан может уже не беспокоиться — он одним вопросом обеспечил себе светлое пиратское будущее. А заодно маме, брату и сестре. У нас уже принято напрямую инвестировать в образование. Правда, пока это не совсем инвестиции — скорей благотворительность с пиаром, хотя Захар предпочитает называть это нормальным человеческим отношением к детям. Но в тот момент его мнение о Чарли полностью совпало с моим — такими талантами разбрасываться нельзя. Даже если из него вырастет мерзавец, пусть это будет наш мерзавец.

На этом Захар решил считать инцидент благополучно исчерпанным. Уверенно отодвинул меня от управления, мило улыбнулся малышу и поделился радостью с сэром Джеймсом — обрадовал старого, что отныне и до контакта с отрядом Командора Ирен с детишками как капитанская семья его капитанские гости. Дядя Яша буркнул: «А то ж!», и взглядом на двери напомнил Захару о непосредственных обязанностях. Парень охотно поднялся, сказав: «Всем пока», и выкатился вон.

Привычно потянул ноздрями морской воздух, прищурился на паруса, на солнце, и сразу сообразил — что-то происходит! С чего это ярлу вздумалось закладывать овервинд, да ещё и по такому радиусу? Эге, и на марсе бизани никого, только на фоке остался наблюдатель. Захарка вприпрыжку припустил на мостик. Там он застал Йона, казачьих дедов, Черныша и Плюша.

— Явился, дамский угодник, — ухмыльнулся дед Паша.

— И чего это ты припёрся? — улыбнулся Грегори.

— Да, Заки, доложи-ка свои соображения, — серьёзно попросил Черныш.

— Кому-то здесь что-то неясно? — удивился Захар.

— Ну, не ломайся хоть ты, Захарушка, — взмолился дед Коля, — растолкуй, сделай милость!

— Клюёт у нас, отче! — оценил Заки блеск Йонушкиных глаз. — Ухватила рыбка нашего живца.

— Э… это вон те, что за нами шли, да? Они что ли живец? — прищурился дед Паша.

— Ага, — кивнул Зак, — мы ж отчего в полветра шли, отче? Бедняги идти за нами измучились, лавировали, но терпели. Если б их нагнал британский вояка, они б тупо остановились и сдались. А ежели принесло противника, неважно какого, они повернули по ветру, чтоб как можно дальше его за собой увести — от жён и деток отвлекают. Так, Йонушка?

Ярл махнул льняной гривой, улыбнулся глазами.

— А мы? Нам-то что делать? — не ронял дед Коля.

— Мы, отче, вскоре закончим поворот и пойдём примерно во-о-он туда, — ткнул Захар в горизонт.

Казачьи деды были явно близки к точке закипания. Грег, вздохнув, будто встал в стойку — выставил перед собой ладони одну за другой, прямыми пальцами к деду. — Так мы шли. Вот живец повернул под ветер. Мы делаем овервинд… — бедняга едва не вывихнул руку от усердия — Захар развеселился.

— Ага! И нагоняем преследователя сзади! — дошло до деда Паши, — а зачем?

— Пушки одновременно с двух бортов не зарядишь, — сухо объяснил Черныш.

— А мы с незаряженной стороны! — улыбнулся дед Коля.

— И нам надо, значит… пока их будут убивать…, — посуровел дед Паша, — успеют?

— На всё воля Божья, — смиренно вздохнул Грегори, — а уж мы постараемся.

На Йона смотреть было одно удовольствие — гигант расцвёл, как именинник. Он с виду безучастно, но внимательно, следил за разговором. Видимо, ждал от нас сомнений или нерешительности — не дождался. А нам-то чего бояться? Всегда успеем удрать!

***

Снова я напросился на нравоучения от своего сопляка. Ведь только на словах просто здорово сходить «пошкодить», напасть, драться и убивать потому лишь, что мы вот такие — это, типа, для нас нормально. Да нихрена нормального! Даже с гопстопом не сравнишь — там хотя бы визуально можно оценить клиента, действительно всегда можно удрать, до смерти гопстопы доходят редко, а в Атлантике почти всегда. И не видим мы на кого лезем — вот такие умные, блин! Знаем, что вот так и так выйдем на противника в полный ветер, а кого судьба пошлёт — неважно. Именно нам неважно — такие, блин, крутые и уверенные в себе!

Думаю что, надо обо всём рассказать ребятам, настроить пацанов…

— Вот с себя и начнём, — согласился Захар, — Неждан, ты пока не лезь, хорошо?

И всё — как такового разноса не было. Я почувствовал его ласковую насмешку, даже признательность, понимание моей обеспокоенности за него, за ребят. Сознание заполнила его спокойная уверенность в себе и в парнях — они осознают происходящее не хуже Захара, так же уверены в своих командирах, и не допускают мысли, что старшины могут оскорбить их разъяснениями или уговорами.

Захар на палубе юта устроился на коленках, закрыл глаза и остановил время, будто включил перемотку. Я старался ему не мешать, тоже настроился, собрался… и отчётливо ощутил, что не один здесь, не только с Захаром! На что угодно мог поспорить, не открывая глаз, — рядом с нами так же располагается Грегори с Плюшем, Черныш, Джонни Ножик, Стив, Джои, Джош… Я чувствовал их всех вместе и по отдельности, полное спокойствие, но не расслабленность. Мы были, как наши клинки в ножнах, — холодная уверенность стали...

— Полундра! По местам! — ангельским пением показался хриплый рёв дяди Яши. Его хоть адмиралом обзови, так боцманом и останется. Старшины, Грегори с Захаром, заорали команды по SC. Ребята стартовали ракетами, будто просто запустили программу. Без суеты, не мешая друг другу, экипировались и бегом на реи. По плану атакуем по-детски, просто с «Забияки», без штурмовых шлюпок. Разбежались по реям, притаились до контакта, тут раздался грохот первого пушечного залпа. Захару аж стало интересно — ну, нихрена себе дела! Что это творится-то?

Наконец-то выпала свободная секунда, чтоб вглядеться в супостата. Гм, нашлась-таки одна хорошая новость — стреляли не по нам. Остальные новости были на очень редкого любителя. Судьба послала фрегат, правда, маленький, однодечный, но самый настоящий, военный корабль. Этого обстоятельства вполне хватало, чтобы поворачивать оглобли — у наших наблюдателей что-то с мозгами, не смогли отличить фрегата от пирата? Или со зрением, мать их етить — даже нам видны их флаги — британские, сука!!! Пацаны на марсах точно не причём, это ярл у нас конченный отморозок. Впрочем, как все добрые британские моряки — с корабля Иркиного мужика по фрегату врезали из мушкетов. Блин, самому засвербело расспросить мужчин, где они прятали от нас стволы? И какого морского чёрта они просто не сдались военным???

Вояки заумью заморачиваться не стали, принялись тупо расстреливать несчастный кораблик. Фрегат задрейфовал в сотне-полутора ярдах от жертвы и методично её избивал. А жертва упорно отвечала из мушкетов, видимо, им так казалось веселее помирать. С мостика донёсся детский визг гостей капитана. — Папа! Там папа! Крольчата, мои крольчата!!!

Блин, кролики — это очень важно, будем спасать.

«Забияка» летел, как на таран вражеского борта, почти со скоростью океанского ветра. Две сотни ярдов до тарана, мужики навалились на штурвал и рычаги рулей крена — лопасть руля резко вправо, шлюп заваливается на левый борт. Одновременно мы тянем за парусные фалы — к повороту! Пятьдесят ярдов до контакта, «Забияка», описав крутую дугу, почти закончил разворот. Шарахнули наши митральезы, с пращей тучей полетели гранаты. Шлюп развернулся слишком резко, инерцией его тащит к неприятелю борт в борт. Мы разворачиваем паруса по ветру — реи по осевой линии корабля. Снова выстрелы из фальконетов, митральез и мушкетов, не жалеем гранат! «Забияка» кренится в сторону противника, нам пора. Рвём спусковые верёвки, откидные стеньги на мачтах падают в боевое положение. Захар ловит короткую верёвку, цепляет к ней зажимом десантный трос и прыгает на вражеский корабль с третьего яруса рей.

Время замедлилось, звуки растянулись, смешно вязнут в ушах, внизу неспешно расцветают разрывы гранат в хлопьях порохового дыма. Мерно жужжит катушка, разматывая десантный фал. В самый низ нам пока не нужно, Захар рвёт рамку тормоза, главное, чтоб не отказали тормоза! Чувствительный рывок за поясницу, распускается амортизатор, теперь отстегиваем пояс с катушкой и приземляемся на нижней рее вражьей фок-мачты.

К этому моменту реакция вояк из крайнего удивления успешно прошла стадию «бестолковая суета» и приняла осмысленные формы — матросики с оружием ринулись к фальшборту. Со шлюпа прогрохотал заключительный залп, Захарка разрядил пару пистолей в спины неприятелям. С рей дружно заработали пистолеты штрафнят. Ненужные пока железки кидаем во вражьи головы, следом рыбки и звёздочки. На реях финиширует вторая очередь десанта, мы при их поддержке спрыгиваем на палубу. Клинки крылышками мотылька взлетают из наспинных ножен.

Военные уделили нам остатки времени своих коротких бессмысленных жизней. Чудаки — пытались нас колоть! Ну, они не могли работать вмах, чтоб в тесноте не задеть своих. А для смертников свои далеко, стесняться некого — Захар закружился волчком, нанося супостатам болезненные порезы. Главное — не стоять на месте, не становиться целью. Но и не устраивать давку с толчеёй — опасно приблизившемуся бугаю загнал в брюхо саблю, там и оставил. Из рукава выскочил кистень. Хлипко хрустнула височная кость — прикрыл Ваньку. В кувырок, вынуть нун-чаки, и по яйцам дяденьке, чтоб саблей не махал. Уклон влево, по локтю вражине, брось кортик, сука! Снова в кувырок — чуть не достали сталью по голове — спасибо Плюшу, рубанул гада по руке.

Внезапно я почувствовал перемену, как сняли давление. Это викинги пошли в абордаж. Основная волна — тоже десантники, только с борта. Корабли борт в борт в океане долго не удержишь, потому, кстати, неприятель до конца не мог поверить в абордаж. А никакого штурма не было — простая десантная операция. И когда это стало окончательно ясно, неприятели уже превратились в обычных потерпевших. В люки полетели гранаты, снова загремели выстрелы, матросики умненько попадали на палубу. Даже если убьют, хуже им всё равно уже не будет, потому что и на каторге не хуже, чем в военном флоте!

Захар придирчиво огляделся, пора переходить к хозяйственным вопросам. Ага, ярл уже на мостике, вот зараза! А шлюп, сбросив десант, снова развернул паруса и малым ходом пошёл к кораблю капитана Гранта. Тот ещё каким-то чудом оставался на плаву. До него уже не больше сотни ярдов. Прошу Захара отдохнуть, а сам перехватив азартный взгляд Плюша, прыгаю с ним за компанию за борт. Нам стало очень важным первыми поговорить с лихим баронетом. И само собой, спасти кроликов.