Начало

— Здравствуйте, — замявшись, произнесла она, — вы …не один?

— Один, — смутился в свою очередь Велесов.

— Странно, я почувствовала…, впрочем, не важно. Тут так воняет краской, будем общаться здесь или вы меня пригласите?

— Конечно, входите…

Пропуская ее в квартиру, Игорь вдруг почувствовал сильное волнение. О, это уже была не та скромно одетая женщина. Сейчас она источала такую мощную женскую энергию, что Велесову было стыдно за свои легкомысленные шорты и за недавние мысли о списке дам «выходного дня». Он закрыл за ней и замер в выжидающей позе:

— Как вы меня нашли?

Светлана снисходительно улыбнулась:

— Вы же сами дали мне паспорт. А еще сказали, что ваши место жительства и прописка совпадают. При жгучем желании разыскать кого-то, всегда есть возможность изобрести и хитроумный способ сделать это без свидетелей, правда?

— А вы что, имели жгучее желание разыскать меня? Доктор, неужели с моим здоровьем все так плохо? — Попытался отшутиться Игорь.

— Это не желание, — спокойно ответила Светлана, — это скорее жгущее руки поручение.

На лице Велесова отобразилось непонимание:

— Может, чайку? — Не понятно к чему спросил он.

— Нет, спасибо.

— Кофейку?

— Говорю же — нет, — жестко ответила гостья, расстегивая сумочку и доставая из нее небольшой тряпичный сверток с какой-то вышивкой, — вот.

— Что это? — Не понял Велесов, принимая весомый, несмотря на малый размер, дар.

— Это, за день перед смертью, просил передать вам дядя Коля.

Игорь собрался было развернуть подарок, но Светлана вдруг положила свою холодную ладонь поверх его кистей и, глядя в глаза, произнесла:

— Не надо пока смотреть.

— А что там?

— После увидите.

— Когда?

— Перед сном.

— Когда?! — Удивился Велесов.

— Это, обязательно нужно развернуть на своей кровати, и лучше перед самым сном, — пояснила Светлана.

— А… в это время, рядом со мной на …кровати, — недвусмысленно поинтересовался Игорь, — может находиться светловолосая женщина?

— Хм, — снова снисходительно улыбнулась она и вдруг бросила исподлобья, — даже не пытайтесь меня взять напором, Игорь. Вы не столь неотразимы, как сами о себе думаете, даже в этих шортах. Именно поэтому до сих пор живете один. Природой установлено, что рядом с настоящей женщиной может стоять только настоящий мужчина, именно тогда все эти предложения относительно кровати имеют смысл, а вы, уж извините, пока еще даже не Проводник.

Уязвленное в самое сердце самолюбие Велесова вдруг испустило пар, уступая место любопытству.

— Не кто? — Непонимающе переспросил он.

— Не Проводник, — негромко пояснила Светлана. — Сейчас я уйду, а вы положите этот сверток на кровать, лучше в изголовье и остаток вечера просто отдохните от напряженной недели. Перед сном — разверните подарок и, оставив на постели, спокойно засыпайте.

Она, отстранив в сторону Игоря, подошла к двери и, достав из сумочки шариковую ручку, тонкой линией написала на обоях номер телефона. Едва только Велесов озадачился, глядя на него, Светлана пояснила:

— Первые четыре цифры после кода оператора связи взяты с потолка, а то, что после них — мой номер. И не советую звонить по любому поводу. Сейчас не проблема сменить номер, а вот отыскать меня, если я сменю его, вам уже будет практически невозможно, так что не тратьте понапрасну попытки. Утром жду вашего звонка, все равно ведь позвоните, не сможете удержаться. Завтра уже все будет иначе. До свидания…

Она захлопнула за собой дверь. Велесов постоял еще немного возле нее, затем отнес сверток на диван и с пренебрежением сунул его под подушку. Куда-то сразу пропало всякое желание искать кого-то, звонить, приглашать к себе. Он наскоро сервировал стол, включил ТВ и сел ужинать.

Умиротворяющая картинка футбольного матча, бормотание комментатора настолько погрузили его в глубокие, неясные размышления, что он очнулся только в момент, когда уже требовалось убирать со стола. Он быстро переместил все в мойку и открыл воду. Вдруг в прихожей ему почудился какой-то странный звук. Игорь выключил воду и выглянул в темный коридор. Он был пуст.

Второй раз этот же звук он услышал в момент, когда домыл тарелки и стал расставлять их на сетку сушилки. И снова в коридоре раздалось это тихое: «цок-цок-цок-цок»…

Велесов повторно с опаской заглянул за угол. Опять ничего! Он добавил звук в телевизоре и, опершись на кухонный шкафчик, решил досмотреть развязку футбольного матча. Взгляд, отмечая изменение картинки, сам собой опустился вниз, и в этот миг Игорю показалось, что его босые ноги прихватило к тапочкам морозом! Из-за угла на него смотрела крохотная, черная, как гудрон собачка.

«Откуда?!» — Выстрелило у него в голове и тут же фантазия выбросила наверх версию — собачка вбежала в квартиру, когда он, округлив глаза, пялился на пришедшую к нему Светлану. В тот момент в полумраке тамбура он вполне мог не заметить это небольшое животное. «А ведь хозяин ее наверняка ищет», — резонно рассудил Игорь, мысленно рисуя себе картинки заплаканных женщин, ругающих своих мужей или детей за то, что те недосмотрели за Жужей, и та сбежала в открытую дверь, когда кто-то выносил мусор.

Он нагнулся, пытаясь приманить нежданного гостя, но животное вдруг повернулось и стремглав понеслось куда-то вглубь погруженной во мрак квартиры, издавая тот самый звук: «цок-цок-цок-цок…».

— Не хватало еще мне твоих кучек под диванами! — Весело крикнул в коридор Велесов. — Эй, цуцык-пуцык! Ну, и куда ты от меня в этой двушке денешься?..

До половины второго ночи Игорь двигал мебель, залазил в самые глухие и пыльные уголки комнат, в шкафы, на балкон, а в конце даже, зачем-то, на антресоли. Нигде не было даже намека на пребывания в его квартире животных. В конце концов, он сдался. Принял душ, снова, для очистки совести, безрезультатно обошел свои владения и свалился спать.

…Вот все же не зря людям советуют не смотреть на ночь фильмы ужасов или триллеры. Все это тут же отпечатывается в мозгу и начинает вам сниться. Так было и с этой странной собачкой. Ее удивительное появление, а затем не менее эффектное исчезновение настолько захватили голову Велесова, что она ему явилась в первом же сновидении!

Он видел себя стоящим в темном коридоре квартиры и ясно слышал, как скребется в дверь тамбура, просясь войти, та самая четвероногая гостья. Во сне у него почему-то не получалось открыть дверь и это так его огорчало, что Игорь проснулся. В квартире было тихо. До него доносились только звуки из двора, влетавшие через открытые на ночь окна.

Велесов лег, повернулся на другой бок и снова постарался уснуть. Сделать это получилось не сразу. Пришлось-таки какое-то время бороться с просыпающимися в голове мыслями, а ведь известно, что пока о чем-то думаешь — уснуть невозможно.

Следующий сон начинался иначе. Вначале Игорю грезилось что такое, что даже трудно вспомнить, но, в конце концов, его ночные путешествия закончились тем, что он увидел себя входящим в подъезд своего дома. Лифт. Открыта кабинка. Велесов долго-долго едет вверх, но поднялся только до своего, четвертого этажа. Автоматика двери почему-то не сработала, а за ней… Слышно было, как рядом с не открывшейся дверью лифта, собака царапает и пытается рыть под порогом тамбура.

Игорь снова вскочил. Он накинул майку, сунул ноги в тапочки и вышел в тамбур. Тишина. Он открыл дверь на лестничную клетку — тоже тихо. Вернувшись в квартиру, он включил на кухне свет, налил себе из чайника стакан прохладной воды и стал, как и вечером опершись на шкафчик, тайно надеясь на то, что, как и в прошлый раз явится та самая собачка.

Как ни растягивал Велесов питье, а ничего особенного вокруг не происходило. Он посетил туалет — опять ничего. Зачем-то вошел в ванную комнату, причесался, косясь в коридор — тихо. Ну не бегать же ему так всю ночь, в конце концов!

Выключив свет, Игорь, которому в этот предутренний час очень хотелось спать, рухнул на диван и с силой сунул руки под подушку. В первый момент ему показалось, что порвалась наволочка, еще через пару секунд пришла боль, и он сразу же вспомнил о подарке Николая Анисимовича. «Это, обязательно нужно развернуть на своей кровати, и лучше перед самым сном», — вспомнил он слова Светланы.

В слабом свете, пробивающемся чрез шторы от дворовых фонарей, Игорь повернулся на спину и потянул за ниточку, пережимающую подарок. Что-то твердое и очень холодное, вывалившись из свертка, скользнуло по его боку и тукнуло в диван. Велесов протянул руку и поднял на свет фигурку собаки, кажущуюся сделанной из черного, как вороново крыло стекла или камня. Едва он поднес ее к лицу, чтобы получше рассмотреть, как тут же дернулся — в коридоре снова раздалось «цок-цок-цок-цок…».

В момент, когда Игорь второй раз сдался искать ее, небо уже было серым и на улице стали появляться редкие прохожие. Песика снова нигде не было. Разве что этот черный, каменный — поделка, которую ему настоятельно рекомендовали хранить на спальном месте. Даже не удосужившись рассмотреть ее как следует, Велесов сунул ее под подушку и почти сразу же провалился в сон.

Ему снилась заросшая осокой и ивняком река. Игорь стоял на берегу, шагах в ста пятидесяти от обшарпанного железобетонного моста. Где-то сверху, над насыпью, светило вечернее солнце. Было очень тихо. Он повернулся и почувствовал что-то под ногой. Бросив взгляд вниз, Игорь увидел, что стоит босым, а у его ног лежит та самая каменная фигурка черной собачки. Он согнулся, взял ее в руки и тут же мир обрушился на него тысячей звуков. Испугавшись этого, Игорь вернул собаку на место, и снова наступила тишина. Странно, Велесов в этот момент понимал, что он спит, но преспокойно рассуждал и оценивал свои действия.

Он снова взял в руки черную фигурку, и опять на него рухнул мир, полный звуков и запахов. Стало понятным, собачка — это ключ, но только ли к тому, чтобы оживить окружающую его картинку?

— Иди ко мне! — Вдруг услышал он чей-то голос и тут же бросил взгляд наверх насыпи.

Там стоял человек. В лучах заходящего солнца его фигура вполне различалась, подсвеченная сквозь вечернюю дымку.

— Иди ко мне, — повторил неизвестный, и поднял руку.

Игорь зажал в руке фигурку собаки и попытался взобраться на насыпь. Это оказалось не так просто. В начале его первой попытки сердце нетерпеливо трепетало от предвкушения чего-то неведомого. Ему казалось, что поднявшись наверх и став в теплых, янтарных лучах рядом с тем человеком, он испытает настоящее счастье, но…

Его сил хватило всего на шесть безрезультатных попыток. Измотанный, сильно изодрав ноги, руку, спину и бока об острые камни, Игорь сдался и лег на спину у подножия насыпи. Усталым жестом он поднес к своему лицу ставшую теплой фигурку. «Да, — рассуждал он, — понятно, она — ключ, но если я положу эту собачку в карман, у меня освободится вторая рука. Может, с двумя свободными мне будет полегче»?

— Иди ко мне, — настойчиво повторил неизвестный сверху.

Игорь откинулся назад и закрыл глаза:

— Конечно, это очень легко, блин, — тихо, так чтобы со стороны не было слышно, прошептал он себе под нос, но тут же задрал вверх голову и выкрикнул, — сейчас! …Сейчас.

— Только не выпускай из рук Мортиса, иначе перестанешь видеть меня.

Игорь с досадой выдохнул. Как раз в этот момент он намеревался впихнуть блестящую, черную фигурку в карман.

— Я должен…, взобраться с ней в руках? Это такой квест?

— Без нее ты пока не можешь подняться.

— А с ней? — Тихо сокрушался Велесов. — Шесть раз не поднялся, а тут вдруг вспорхну, как птичка.

— Ты недостаточно настойчив.

— О мой сенсей, — устало улыбаясь ответил себе под нос Игорь, а в голос добавил, — я смогу взбежать на эту долбанную насыпь, чую, во мне пребывает твоя великая Сила… Вот только бы суметь подняться на ноги.

— В тебе нет нужной жажды познания, — наущал сверху человек, — ты живешь, как все.

— Живу, — согласился Велесов, — и что? Мне это нравится. Что, обязательно я или кто-то другой должен изводить себя из-за того, что мы не имеем должной жажды познания? Смешно. Все, что мне нужно — я знаю!

— Без этой жажды ты не поднимешься ко мне. Человек действительно начинает ценить воду только тогда, когда испытает настоящую жажду. Для того чтобы подняться наверх мало простого любопытства.

— Ну и не надо! — Задрав голову, вспылил Велесов.

— Не надо? — Странным, полным то ли снисхождения, то ли удивления голосом переспросил человек. — Несчастный, ты сам не знаешь, что говоришь. Плохо дело, беда. Люди и представить себе не могут всей чудовищности этой жизненной позиции: «А мне и так нравится», или «Я не должен изводить себя из-за какого-то незнания». Если решаешь не ты, кто-то решает за тебя, а потому — если ты не живешь во всю отпущенную тебе силу, то кто-то другой делает это за тебя. Поверь, кому-то очень выгодно держать таких как ты — сильных в тени неведения. Впрочем, для тебя сейчас это только слова. Надо это признать, ты пока слеп и не готов к пути.

Что ж, не ты первый, не ты последний кому для начала нужно проснуться. Отнеси Мортиса к реке, окуни его в воду и выпусти на волю. Он укажет тебе путь…

— Зачем? — Щурясь на удивительно долго неугасающее на закате солнце, поднял Игорь руку ко лбу. — Эй! Слышишь? Нафига мне это надо? Ау, дядя!

Человек с насыпи молчал. Велесов встал, отошел немного назад и снова посмотрел вверх. Тот, кто говорил с ним, все еще был там, но, как видно, не имел никакого желания отвечать. Он застыл на неприступной насыпи, словно каменное изваяние, разведя руки в стороны и продолжая купаться в теплых янтарных лучах.

Игорь повернулся и, как ему и было велено, спустился к воде. Где-то внутри его уязвленное самолюбие тихо подъедали слова: «Ты пока не готов».

Не готов к чему, или для чего? Выходит, он, там, наверху, готов, а я — нет? Что проще, — утешал себя Велесов, — отнести собачку к реке, окунуть в воду и отпустить на волю, а уж он укажет путь… Как?! Как мне укажет путь каменный пес?

Он подошел к берегу и без особых церемоний сунул руку с собачкой в воду. В следующую же секунду безжизненная до того статуэтка крутанулась в его ладони и чудом не нырнула в непроглядный омут. Испугавшись, Игорь выхватил руку и бросил ставший скользким камень на траву. Чудо! Иначе этого не назовешь. Искусная поделка вдруг обернулась в живое существо! Это была та самая собачка, что пригрезилась Велесову в его квартире — маленькая и очень энергичная.

Встряхнувшись от воды, она сразу же пронеслась вокруг него и, не давая себя погладить, побежала на своих коротких ножках вдоль берега к мосту, словно приглашая Игоря идти за ней. Ему ничего не оставалось, как повиноваться, ведь было обещано, что Мортис отведет его куда надо.

Со стороны это выглядело так, словно Игорь выгуливал своего песика где-то возле дачного поселка. К моменту, когда они прошли под мостом, быстроногий Мортис успел раз десять сбегать далеко вперед и вернуться обратно.

Впереди, уходя далеко к горизонту, лежала все та же заросшая камышом, осокой и ивняком река. Издали, из-за насыпи, этого не было видно, но с этой стороны река была наполнена людьми, стоящими в воде. Кто по пояс, кто-то по шею, кто-то по колено.

— Игорь! Сынок!!! — Услышал он вдруг и едва удержался от того, чтобы повернуться и броситься обратно к мосту. К краю воды, расталкивая толпу людей, стоящих невдалеке, пробивались его отец и мать! Бог мой! Они прожили достаточно долго вместе и умерли уже пожилыми, а здесь им было лет по сорок. Еще совсем не старые…

— Игорюша, — заливалась слезами мама, отчего у него самого перехватило дыхание и поплыли в глазах разводы. — Сыночек, …мой хороший! Подойди ближе, только не входи в реку, слышишь?! Ни в коем случае. Мы с папой…, — в этот момент его родители остановились у самого края, — мы…, вот постоим, сколько хватит сил, полюбуемся на тебя. Боже, какой ты уже взрослый. …Сергей ну скажи хоть что-нибудь.

Отец молчал. Он едва успевал смахивать льющиеся по щекам слезы. Зарыдала, глядя на него и мать.

— Это, — содрогаясь от нахлынувших чувств, едва смог хоть что-то произнести сам Игорь, — какх-х-ой-то морок или гипноз? Так не бывает.

— Это, сынок, так выглядит …загробная жизнь, — сдержанно всхлипывая, сказала мать.

— Я что, умер? — Выпучил глаза Игорь.

— Не-е-т, — в страхе замахала руками мама и разрыдалась с новой силой, — ты что-о-о-о.

— Погоди ты, — успокаивая ее, наконец-то заговорил и отец, — все не так, Игорек,… мой родной сыночек. Ох, ты совсем уже …мужик. Не слушай ты ее. Женщины. У них и тут, бывает, находит что-то. Ты не умер, просто… живые сюда могут попасть только во сне или в обмороке. Чаще всего, просыпаясь, они потом забывают о том. Да, здесь, в посмертии так. Во всяком случае, вокруг нас. Смотри ты, — продолжал плакать отец, — просто чудо какое-то. Нам сказали, что ты пришел, а мы не верили. Тут так принято, если к кому-то приходят в гости, кто-то слышит голос, и потом по цепочке сообщают. Гости — исключительная редкость. Немногих сюда, к воде, пускают. Чаще всего можно посмотреть или пообщаться только издали.

Эх, дедушки, бабушки, там их столько еще осталось! Жалко нельзя им показать тебя. К берегу только близкие по крови могут подойти. …Сынок наш, — утирая полные слез глаза, снова вздохнул отец, — ты женился?

— Нет, бать.

— А у Люси?

— У нее все хорошо.

— А ты чего ждешь?

— Бать, не надо. Не хватало еще и здесь поссориться из-за этого.

— Нет, нет. Конечно не будем, сына. И правда, только зря пустое перемешивать. Скажи, а чем ты заслужил?

— Что заслужил? — Не понял Игорь.

— Ну, зачем ты здесь?

— Не знаю.

— Но в твоей жизни, …там, что-то происходит?

— Странные вещи, бать. Даже не знаю, как и объяснить. Вон та черная собачка привела сюда за ответами.

— За какими, сына? Спрашивай, мы тебе все, что знаем, сами расскажем, без нее.

— Да, — подтвердила успокоившаяся мать, — мы тут меж собой уже все вдоволь наговорились. И со своими, и с чужими. Спрашивай, сынок.

— А я и не знаю, что спрашивать, — честно признался Игорь. — Но, как сказал один… персонаж, мне зачем-то надо получить голод к познанию.

— И все? — Недоуменно переглянулись родители.

— Все, — кивнул Игорь.

— А какие-нибудь подсказки тебе давали?

— Никаких, только эта волшебная собачка. Но мне кажется она какой-то ключ.

— Ну, — улыбнулся отец, — она для нас всех тут ключ.

— И для вас?

— Для всех, Игорек. Это же Мортис — смерть.

— Смерть? — Дрогнул всем телом гость потустороннего мира, и вдруг ясно вспомнил тяжесть каменной статуэтки в своей ладони.

— Ее, конечно, все разной видят, — продолжал говорить отец, — но чаще всего вот такой — черной собачкой. Наверное, она просто не хочет пугать людей. Ой, смотри!

В этот момент, беззаботно бегающий вдалеке Мортис, вдруг сорвался с места и понесся куда-то вдоль берега.

— Вот еще кто-то договорился, — задумчиво произнес отец.

— Договорился? — Снова не понял Игорь.

— Мы все здесь стоим в воде, держимся подальше от берега и разговариваем, обо всем. Случается, что кто-то что-то рядом с тобой рассказывает, а потом вдруг кричит: «Я все понял!» Иногда к нему бежит собачка, бывает, обходится и без нее. Так вот этот, понятливый, сразу улетает отсюда, на небеса.

— На небеса, — повторил Игорь и осмотрелся. — Бать, я думал, что это небеса. А если нет, то здесь что? Пекло?

— Нет, — вздохнула мать, — здесь то, куда нас всех в посмертии отправляют.

— Рай?? — Округлил глаза Велесов младший.

— Да какой там…? — Отмахнулся отец. — У кого ума хватало все свое назначение в жизни понять, тот сразу вверх, а кто на Христа, царя, президента, суд или справедливость уповал, тот здесь…

В этот момент мать ощутимо толкнула отца в бок и зашипела, оглядываясь по сторонам:

— Тихо, ты что? Сдурел?

— А чихать мне, — отмахнулся тот, — все равно уже в воде стоим.

— Ну а Христос-то тут при чем? — Не понял Игорь.

— А-а-а, — отмахнулся отец и продолжил, — хорошо, пусть и не он сам, так попы-служители его, это они сюда пропуск людским душам выписывают.

— Что значит — пропуск? — Озадачился Игорь.

— А как прочтет священник над твоим остывающим телом все свои псалмы, да припечатает словами: «Воскресший из мёртвых Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, святых славных и всехвальных Апостолов, преподобных и богоносных отцов наших, и всех святых Своих, душу от нас преставившегося раба Своего Сергия, в селениях праведных водворит, в недрах Авраама упокоит и к праведным сопричтет[1]...», вот тут-то и начинается.

Видишь, сын, какая это большая река? Говорят, полноводной она была когда-то. На насыпь усопшему взойти, чтобы перебраться на ту сторону — раз плюнуть. Но кто-то и там, в миру, и тут все так ловко обустроил, что вместо того, чтобы по древнему уставу сразу к Предкам попасть, сейчас ты признаешь себя «рабом божьим» и хоть и прилетаешь к реке своего рода, но попадаешь не на ту сторону, а к сынам того самого Авраама, к которому тебя попы отправили.

Казалось бы, глупость, нелепица! Там, в вашем мире тебе говорят: «ты — раб божий», а тут за эти слова приходится отвечать. Раз ты раб, лети по берегам реки, ищи чем занять себя в ту вечность, пока не заберет тебя Проводник и не переведет на ту сторону моста, к своим. Вот и копают здесь рабы божьи для сынов Авраама каналы, отводят воду из нашей реки к себе на поля, а тут…. Сам видишь, что с нашей полноводной рекой стало. Зарастает…

Но, она хоть и мельчает, но пока еще все равно наша, а вот берега, по договору с потомками Абрашки, уже их! «Вот, — говорят эти …сыны дома Израилева, — не хотите на нас работать? Тогда идите в свою воду, и стойте в ней хоть вечность.

Здесь, среди наших, хватает стариков-долгожителей, так вот они рассказывали, что в то время, когда принесли к славянам Христа, обманули наших предков здесь, на реке. Им сказали, что Христос — бог молодой, ретивый. Он сильнее наших Проводников. Каждого из нас без особых хлопот он переведет на ту сторону даже по воде, поскольку легко по ней может ходить. А для того, чтобы стало еще легче это сделать, надо рыть каналы. Если воды станет меньше, перебраться к Предкам можно будет, как посуху. Вот, со временем, и вышло, что берега, где сделали каналы — это уже их берега. Там, у вас все уже и позабыли, что перебраться можно только через мост, поэтому мы и стоим мы тут, сынок. Ждем своих Проводников, коих теперь единицы в вашем мире. И в воде стоять не сахар, но и рабом божьим быть уже не хочется…

Отец снова горько заплакал. Откуда-то издалека к мосту прибежала собачка. Играется, бегает вокруг. Никак не скажешь, что это сама смерть!

Вдруг, из толпы, стоящей вдалеке, вышел вперед и стал рядом с родителями какой-то мужчина.

— Меня зовут, — сказал он отцу и в нетерпении замер у края.

Вскоре из-под моста вышел и направился прямиком к ним высокий, худощавый парень, держащий в руке такую же каменную собачку, что пронес в свой сон Игорь. В это время живой Мортис лаял и прыгал вокруг него. Паренек подошел, согнулся, подсел и легко вскинув на плечо того мужчину, что ждал его, будто ковер в химчистку понес его к насыпи. Помогая себе одной рукой, а другой держа статуэтку, он стал карабкаться вверх по осыпающейся щебенке откоса. В это невозможно было поверить! Конечно же, не без труда, но он взобрался наверх. Далее, через мост каждый из них шел уже на своих ногах…

— Как он смог? — Округлив глаза, спросил, глядя вверх Игорь. — Он же чуть не вдвое легче этого, из речки!

— Это, сынок, и есть Проводник. И я, и мать, и все вокруг только на них и надеемся. Человеку самому дойти умом до того, чтобы забрали на небеса уж, наверное, не придется, иначе уже давно все улетели бы отсюда. Мало в вашем мире осталось этих ребят, — с сожалением вздохнул отец, — все хотят там жить — как листик по воде плыть. Ни о чем не думать, ни чему в жизни не учиться, даже те, кому от рождения дано быть Проводником. Нас тут, а их там обманом заставляют забыть свое предназначение, туманят им разум. А река наша все зарастает, все мелеет...

Пора нам, сын. Надо и другим дать возможность подойти к берегу. Сюда свободно только Проводники могут ходить, гости заходят очень редко. Хотя знаешь, люди говорят, что если тебе уже показали сюда дорожку, то Бог сна будет пропускать сюда и потом. Мы будем ждать тебя, правда, мать? — Он обнял заплаканную супругу, не отрывающую взгляда от своего сына. — Она молчит, потому что сил нет говорить. Нам …трудно это делать с теми, кто пришел из вашего мира. Я покрепче ее. …М-да, пора. Ноги у берега крепко стынут, и говорить все труднее… Они повернулись и медленно побрели прочь, к скоплению людей вдалеке.

Трудно передать ту горечь, боль и стыд, которые хлынули на Игоря. Родители при жизни делали все возможное для него и сестры, жили проблемами детей до самой смерти, они безпокоятся о них и теперь… Им нестерпимо хотелось помочь, но как хотя бы самому взобраться на насыпь?..

Судя по всему, время его пребывания здесь выходило. Кроха Мортис вертелся у ног, но едва только Велесов нагнулся и собрался его погладить, как животное тут же превратилось обратно в статуэтку. Игорь зажал ее в ладони, сцепил зубы и, подобно тому парню — Проводнику, бросился на неприступный откос.

Летели вниз камни. Он падал, поднимался и снова упорно карабкался вверх. Вот уже половина пути позади, но стоило только глянуть вниз, как насыпь, казавшаяся от подножия не больше шести-семи метров, сейчас, со своего центра была уже метров в двадцать высотой. Он снова подался вверх. Еще…, еще, и еще!..

Игорь выбрался на край булыжной мостовой, хрипя перехваченным усталостью горлом, повернулся и бросил взгляд назад. Река была далеко внизу, казалось, что он смотрит на нее с крыши высотного дома этажей в пятнадцать, не меньше.

— Ну что, теперь ты понимаешь пользу от жажды познания? — Услышал он за спиной, и обернулся.

Это был Николай Анисимович.

[1] Требник, лития по усопшим для мирян…