Глава 14

Советники покидали свои места. Кто-то договаривался о встречах в садовых беседках, чтобы там обсудить еще какие-то вопросы. Молодежь с задних рядов сбивалась в смешливые стайки. Девушки хихикали, обсуждая что-то явно далекое от собрания.

Одного юношу-Основателя окружила целая толпа девиц. Судя по иронии, с которой он смотрел на обожательниц, это и был тот самый нахал, который перебивал Изина и отпускал неуважительные комментарии.

Раньше в Совет выбирали общим голосованием. Шэри был против нововведения, когда в Совет без голосования стали вводить представителя от каждой аристократической семьи. Зачастую эти представители ничем не оправдывали гордый статус Советника. Даже Боон не одобрил такого порядка. Жаль, что Боона тогда уже мало кто слушал. Его авторитет оказался слабее желания заботливых матерей продвинуть детей повыше в общественной системе, созданной на их глазах. Застолбили место в жизни для будущих поколений, а дальше можно и стареть спокойно.

И вот теперь Правящий Совет почти наполовину состоит из молодых (в основном из девиц), которые пару раз сходили на осколки, поисправляли искаженных крыс и тараканов, прилетели обратно в семейное гнездо, получили разрешения выйти с пути — и благополучно осели на Первом. Многие быстро обзавелись своими семьями, по договоренностям, как нынче заведено. Такие, как Рата, выбили для них все лучшее...

Пытаясь справиться с недовольством, Шэри незаметно сделал несколько глубоких вдохов и устало откинулся на спинку кресла. Надоело собрание, даже одна его часть, даже неполная. Хорошо бы домой. Поразмыслить в уютной, тихой обстановке обо всем, что сегодня услышал, было бы очень и очень неплохо. Всяко лучше…

— Мой сын победил в конкурсе «Роса и одуванчики», — шепнул Хорм. Будто ползучую тварь запустил прямо в ухо, совсем как Рата недавно. — Навесил на цветок больше всего росинок так, чтобы они не слились.

Шэри едва не скривился, но в последний миг сдержался: было бы некрасиво корчить рожи в ответ на родительскую гордость, хоть она и раздражала.

— Твой сын вырастет очень сильным Мастером, — сказал он, стараясь придать своему голосу нейтральное выражение.

— Ага! Даже жаль, что отменили вторые статусы. Был бы шикарный Творец.

«А ведь единогласно проголосовали! — подумал Шэри. — Только что! И Хорм со всеми вместе. Значит, и он ответственен за отмену статусов. Однако теперь будто ни при чем. Какое лицемерие!»

Ничего не сказав вслух, он изобразил Хорму вежливую улыбку и оглядел Зал еще раз.

Почти все ушли. Остались девять Советников Первой Линии (большинство бродило вдоль своего ряда, чтобы размять ноги), неизменная Ниа, будто приклеенная к своему месту в центре, и небольшая группа девушек-Мастеров у лестницы на выход. Одна из них что-то показывала другим в открытых ладонях, остальные с любопытно напряженными спинами на это смотрели.

Шэри потянулся взглядом.

В девичьих ладонях крутилась напуганная пристальным интересом ящерка. Она была бы самой обыкновенной, если бы не окраска: полностью серая, с золотыми кольцами на лапках, хвосте и на горле. Похоже, хозяйка ящерки решила пошутить, точь-в-точь повторив цвет воспитательских балахонов, и заменила естественную окраску чешуи. Шутка, по всей видимости, удалась — зрительницы хихикали, прикрывая рты руками, шептали: «Вылитый!».

Шэри прикрыл глаза и утянул зрение. На что только молодые Мастера — а еще аристократия! — тратят силы и время… Ящериц перекрашивать! Нет бы подумали, как убрать этот проклятый яблоневый цвет. Всем была бы польза, верно?..

Когда девицы-хохотушки покинули Зал, стало тише и гораздо уютней.

В сторонке что-то обсуждали Изин и еще два Советника, но тянуться в их разговор Шэри поостерегся. Поймают за подслушиванием — мало не покажется. Изин обладал не только холодным, звучным голосом прирожденного докладчика, но и склонностью к хитрым и даже подлым интригам. Он мог изрядно попортить жизнь, а то и затравить. Из-за его манипуляций некоторые семьи разрушились, некоторые покинули свои дома и переселились в дальние Жилые Кольца. На всеобщее счастье и спокойствие, делал он это редко и лишь тогда, когда его поддерживало большинство. Своеволие Изин не уважал ни в других, ни в себе.

И если дернуться и перейти ему дорогу… Стоило представить, как его, Шэри, имя прозвучит с этой сцены в списке тех, к кому стоит применить созданные Изином меры изоляции…

Он вздрогнул — безжалостное воображение! — поспешно отвернулся и вдруг ощутил резкий дискомфорт, будто сидел голый, обвешанный ежами, которые ерзают и свирепо колют его. Это чувство нападало на него почти каждое собрание. Не избавишься. Отчасти виновато в нем было расположение мест в Первой линии. Кресла стояли тесно друг к другу. Так сделали, чтобы можно было, не всем поднимаясь, быстренько пошептаться друг с другом. Но разве кто-то спросил его, Шэри, что он думает о такой уплотненности? Удобна ли она ему?

Обычно он сидел, стиснутый с одной стороны болтливым и ворчливым Хормом, с другой — Виимом, который, как состарился, болел без остановки и кашлял чаще, чем дышал.

Сегодня было не так тяжко, как всегда: Виим отсутствовал. Хорошо, что он болеет. Неправильно так думать про коллегу, но что поделать, если его давящее соседство невыносимо. И Хорма хватает, чтобы в любой момент дернуть Шэри, совершенно не считаясь с его чувствами. Еще хорошо, что можно приглушить слух, а еще лучше — из столика вызвать стакан смородинового сока, понюхать его и перебить наконец этот жуткий запах яблонь.

Едва Шэри, с удовольствием представив себе темно-лиловую жидкость с освежающе-кислым ароматом, потянулся вперед к сенсорной столешнице, как все испортил болтливый сосед.

— Как думаешь, — Хорм наклонился и запустил очередную многоножку шепота, — Изин обрезал письмо или там изначально не было прогнозов? В предыдущих письмах Афир предсказывал какие-то ужасы ужасные. А тут, смотрю, ни единой страшилки в конце. Не знаешь, в чем дело?

— Да какая разница, Афир устал кричать или Изину нагнетать надоело, — вздохнул Шэри, понимая, что посидеть спокойно ему не дадут. — Хотя зачем-то он нас попросил остаться.

— Опять, наверное, кто-то с осколков вернулся и ноет, что разумные вымирают, осколки закрываются, ходить некуда. Или кто-то добегался до вопроса об изоляции. Или опять кто-нибудь не тот узнал о точечной поддержке осколков, и снова начнется, на каком основании не распространяете, не поставили в известность… Можно подумать, из выборочного наставничества мы делаем секрет.

— Что поделать… Некоторые не видят разницы между «делать секрет» и «не кричать со всех углов». Мы секрета не делаем. Вот, Афир же все узнал, даже списки осколков получил. А что касается рассылки по Системе Сообщений… Кто получил информацию, тот получил. Разве мы запрещаем кому-то делиться и обсуждать между собой?

— Ну, или Изин опять начнет трясти списками имен, которых надо ввести в новую систему допуска, — с нескрываемым раздражением продолжил Хорм. — Сколько можно талдычить об одном и том же? Если уж решили оставить слабых в большом мире, так хватит это решение пережевывать.

«Точно!» — Шэри мысленно хлопнул себя по лбу.

Возможная невестка Раты попадает под новые ограничения! Как же он не подумал об этом, отказывая Рате. Лишний раз поссорился с влиятельной особой. Злопамятной влиятельной особой… И как глупо поссорился! Всего-то надо было сказать — не переживай, Рата, не бегай по Советникам. Щиты на углах уже настроены и скоро заработают. Слабый по крови просто не войдет на Первый. Дерт твой сейчас здесь, а девушка так и останется в большом мире. Со временем подберешь Дерту достойную невесту — и кончится твоя головная боль!

Вот же он, Шэри, остолоп! Как не вовремя приходят хорошие идеи! Прямо хоть иди к Рате с повинной головой, объясняй все это и мирись.

Он не сразу заметил, что стыдливо утянул руки в рукава мундира, отдаваясь напряжению и желанию сжаться до незаметности. Ругнувшись про себя и на себя, вытащил руки из рукавов — незачем всем показывать свои слабости — и сел в кресле, нарочито выпрямив спину. Сейчас о Рате думать не стоит. Все равно он ничего не изменит и не может сделать. Необходимо сосредоточиться на собрании, чтобы никто не посчитал, будто он, Шэри, не уделяет внимания обсуждаемым вопросам…

Кажется, Хорм сказал что-то про списки допуска?

Была бы у него, Шэри, семья, конечно, он рассказал бы родным, что вот, настал важный момент: решили вернуться к идеям Боона — сохранить силы Первого, не дать им развеяться, не допустить ослабления крови. Рассказал бы, что будет введена система допуска на Первый. Поэтому, уважаемые домочадцы, подумайте, есть ли у вас на примете друзья-знакомые из числа внешних работников, кого нужно внести в списки допускаемых. Мало ли, какая-нибудь подруга детства, которой не повезло слабой родиться. Одно лишь слово за нее от кого-нибудь из Первого или Второго Жилого — и она пройдет сквозь новые щиты, даже не споткнувшись. Так что думайте, вспоминайте, но осторожно, взвешивайте каждую кандидатуру, допуск должен быть оправдан пользой…

В свое время Изин покоя не давал, заставляя пересматривать эти списки. Однажды, обсуждая другой вопрос, постановили не проверять у полукровок показатели их силы — и появилось очевидное решение этой задачи. Под будущий запрет входа на Первый попало много народа скопом: почти все полукровки, работающие на осколках, за исключением тех, за кого просили в личном порядке жители Центральных Колец. И со скучными перебираниями имен было покончено.

Так что не совсем прав Афир, заявляя, что статусом детей от смешанных браков никто не занимается. Занимаются. Очень даже занимаются. Просто не кричат о своих делах со всех углов, как того хотелось бы всяким баламутам…

Оказалось, пока он сидел, погрузившись в раздумья и изредка отвечая на болтовню Хорма, в Зале закончились разговоры и прогулки, Изин освободился от собеседников и — сегодня исключительный день! — Ниа покинула свое место и идет к сцене, огибая первый ряд.

Шэри залюбовался. Он не мог вспомнить, видел ли раньше Нию в движении, но сейчас был просто очарован.

Она словно бы не шла, а плыла в пространстве, где физическое не имело над ней власти. Ее длинные черные волосы, казалось, сам воздух уложил на плечи идеально гладкими шелковыми лентами и бережно следит, чтобы не сдвинулось ни прядки. Чуть она качнется при шаге — он тут же уплотнится и придержит, не даст соскользнуть ни волоску с атласной ткани балахона. Ее текучие движения ставили под сомнение само время. Будто кто-то замедлил весь мир, лишь бы в подробностях можно было рассмотреть, как грациозно Ниа поворачивает голову, глядя на Советников, как прелестно изгибаются в участливой улыбке ее губы. Когда она прихватила балахон кончиками пальцев, поднимаясь на ступеньки сцены, Шэри показалось, что выключили гравитацию.

Сердцу было легко-легко, когда он следил, как Ниа прошла несколько шагов, как остановилась посередине сцены, как задвигались ее губы, еще хранящие дивную улыбку…

Саму речь он пропускал мимо ушей, пока в сознание не пробился шепот Хорма:

— Ну вот, я же говорил, кто-то опять принес проблемы с осколков!

«Кто?» — хотел было переспросить Шэри, но тут Ниа продолжила:

— С вашего позволения я не стану называть имя той, о которой прошу совета. Не нужно, чтобы в ваше решение вмешивалось что-нибудь личное.

Шэри усилием воли заставил себя собраться, хотя ее голос тек, будто смородиновый сироп, утягивая в безмятежность. Так приятно было бы погрузиться в спокойствие, забыв о сложностях письма Афира, Совета, списков и вопросов.

— …погибла ее Мастер. Ее Старшая считает, что ее адекватность сомнительна, а слабость очевидна. Общее положение неутешительно: на Первом находится Основатель-полукровка, а мы, Старшие, не можем прийти к единому мнению, что с ней делать. Из-за нестабильного состояния личности ее нельзя отправить обратно на осколки в рабочем порядке и нельзя оставить в обществе. К тому же вывести ее с пути и поселить среди нас затруднительно: у нее нет ни родственников, ни друзей, ни имущества. Будь она замечена в чем-то опасном, мы подняли бы вопрос о ее изоляции на общем собрании. Однако за ней не числится серьезных нарушений. Я прошу вас, уважаемые Советники, решить сейчас, между нами — как быть?

— Понимаю нежелание называть имена, — сказал Изин так, будто лед рассыпал, — но надо понять: этот ваш нестабильный Основатель-полукровка есть в списках допуска на Первый при новом режиме щитов?

Ниа задумчиво помолчала, будто вспоминая.

Какая славная пауза! Какая теплая задумчивость! Какое прекрасное, нежное лицо!

— Нет, допуска для нее не предусмотрено.

— Полукровка, Мастера потеряла, — пробурчал Хорм, — и слова за нее никто не нашел, и еще отчет Старшей про нестабильность … Интересно, конечно, кто такая растяпа. Но не принципиально… Все ясно! Если Старшие говорят, что полезней определить ее в изоляцию, так давайте в изоляцию. От нас не убудет.

— Старшие так не говорят, — тоном, в котором прятался мягкий, но явный укор, отозвалась Ниа. И улыбнулась.

Затем она плавным движением выдвинула из-под просторного рукава браслет-коммуникатор и замерла, выжидающе глядя на всех сразу и ни на кого конкретно. Очевидно, приготовилась передавать результат решения, едва только он появится.

На него, Шэри, она совсем не смотрела.

Это было почти обидно, заставляло вспыхивать мучительные вопросы — неужели он настолько неказист? неужели не заслуживает взгляда красивой женщины? Может, у него слишком много седины в волосах? Все-таки молодежь уже могла бы назвать его стариком.

Он осторожно пригладил ладонью волосы, стянутые в хвост. Вдруг Ниа глянет на него прямо сейчас, а он растрепанный, неопрятный… Показалось, что хвост стянут небрежно, что производит впечатление холостяцкой неухоженности и стариковской запущенности — и пригладил еще раз. Вроде стянут крепко, и волосы сегодня он, Шэри, расчесывал.

Эх, будь здесь Эар, который дожил почти до тысячи оборотов и до последнего выглядел на зависть — и статью, и подтянутостью, и шевелюрой! Вот на кого Ниа наверняка обратила бы внимание. Он, Шэри, далеко не так привлекателен.

— Все ли Советники согласны отправить этого Основателя в изоляцию? — спросила Ниа ласково, будто всех разом погладила по головам.

— Нет!

Он услышал, как кто-то произнес этот ответ, удивился его внезапности. И удивился еще больше, когда оказалось, что это ляпнул он, Шэри!

Стоило только черным глазам Нии встретиться с его глазами, как руки задрожали, в груди похолодело, а мир поплыл на границах зрения.

— Что, Советник Шэри? — спросила она, глядя с чуть заметным беспокойством, сосредоточенная, внимательная.

К нему, Шэри, внимательная!

Он сглотнул вмиг пересохшим горлом и, собрав все силы, повторил:

— Нет.

Потом кое-как вспомнил вопрос и добавил, едва не задыхаясь:

— Не все согласны.

Она смотрела на него долго, молча, не моргая. А он вспотел от страха — ведь не только она, а все-все смотрят. Зря он это ляпнул. Не подумал. Внимания захотелось, видите ли!

По спине скользнул противный ручеек пота. Лоб стал горячим, горло отказалось пропускать воздух — сиди, задыхайся, ничтожество, недостоин.

Позор! Она смотрит. Красивая женщина смотрит! — а он весь красный, мокрый, лицо блестит… Фу.

— Вы знаете, а — да! — раздалось сбоку.

— Что «да»? — просипел Шэри, окончательно теряясь.

Ниа отвела взгляд, лишая Шэри своего интереса.

Он осторожно перевел дыхание и тихонько потрогал лоб. Тот был горячий, но сухой.

— В твоем «нет» скрыто интереснейшее «да»! — Изин встал со своего места и посмотрел на Шэри с выражением, которого раньше никогда не было: с удивлением и даже почтением. — У нас есть Основатель-растяпа, полукровка, пользы от которой нет и не предвидится. Но уважаемый Шэри заставил меня задуматься, так ли все это?

Померещилось, или «уважаемый» было сказано искренне?

Изин поднялся на сцену, купаясь в лучах взгляда Нии. Перехватил чужое!

Набирая разгон, обида захлестывала жгучими волнами, тело бил озноб. Шэри исподлобья смотрел, как Изин властным жестом попросил Нию убрать браслет-коммуникатор и подождать с пересылкой ответа.

— Я напомню Совету, — заговорил он, — что оборот назад мы обсуждали вопрос, как систематизировать список осколков в проекте точечного развития и распределить зоны ответственности этого наставничества между семьями Центральных Колец. Если помните, тогда решение принято не было. Мастер Глер, и без того не одобряющий избирательную поддержку разумной жизни, поднял бурю, резко выступив против нашего предложения. А ведь мы предлагали отдать разум в надежные руки, так сказать. Персонально.

— Точно! Помню! — откликнулся Хорм. — Глер тогда обвинял нас чуть ли не в разрушении мира, хуже Афира. Грозил, что эта идея закончится не поддержанием разумной жизни, а конкуренцией между семьями. Предрекал то разруху, то хаос, а то и все вместе сразу, вот этого уже не помню.

— Неважно, что он предрекал, — повел рукой Изин. — Меж тем предложение наше не умерло, живет, хоть и не процветает. Недавно меня очень настойчиво спрашивали, когда уже будут раздавать подконтрольные земли и почему Совет тянет с этим. Я не ответил, но долго отмалчиваться не получится. Мы посеяли мысль, которая оказалась сильнее всех прогнозов Глера. Однако если мы к ней вернемся и поднимем снова вопрос на общем собрании, Глер пойдет против нас, вне всякого сомнения. И Афира привлечет: они старые друзья. Когда эта пара устроит оппозиционные войны, нам с вами нелегко придется. И уже тем более не будет нам воли вроде отдельных собраний Первой Линии.

— Что-то я не понял, — подал голос Осхо, молчаливый тугодум, — как Мастер Глер связан с растяпой-Основателем?

Его поддержали еще три голоса — кто-то из Советников справа бормотал, что, действительно, непонятно.

— Прямой связи нет. А вот за косвенную спасибо Шэри, навел на идею… — Изин кивнул в его сторону. — То, что я сейчас вам предложу, может показаться неэтичным. Но, как сегодня уже говорила Ниа, не нужно, чтобы в ваше решение вмешивалось что-нибудь личное. Уберите всю жалость, сердобольность и прочий трепет. У нас есть проблема: Глер и его опасное упрямство. У Глера есть проблема: его старшая дочь пострадала на одном из осколков, ее парализовало. Семья верит в младшую, верит, что она будет умницей, проявит себя сильным Мастером, удачно выйдет замуж. Я даже знаю ее будущего жениха, но обойдемся без имен…

Он повернулся на носках:

— Ниа, скажите, Старших просили найти для юной дочери Глера достойную пару, чтобы она немного поработала на осколках?

— Да, несколько поворотов назад. У нас есть прекрасные кандидатуры, но двое из них пока в большом мире. Это удерживает нас от окончательного выбора.

— Вам больше не надо ждать этих двоих или искать кого-то еще. Дайте в пару дочери Глера Основателя-растяпу!

— Но… — Ниа замялась и недоверчиво повела плечами. — Но она нестабильна, я же говорила… Ее Мастер погибла, и теперь…

— Вот именно!

Стало тихо. Показалось, что воздух в Зале резко остыл и все замерло. В тишине снова раздался голос Изина — бесстрастный, пустой:

— Как вы думаете, будет ли Глеру дело до решений Совета, если что-то случится с его младшей дочерью?

Молчание.

— Я вам скажу. Не будет!

— Вы что… Вы что, хотите ее… — задохнулся Шэри.

— Нет! Не делайте из меня убийцу. С нее хватит и увечья, вроде паралича, как у старшей сестры. Это она получит из-за слабости и нестабильности Основателя. Та прежнего Мастера не уберегла. Думаете, со следующим ничего не случится?

— Мы, признаться, не думаем, — угрюмо сказал Осхо. — По крайней мере, как ты, Изин. Мы так не умеем.

— Не все, похоже. Шэри же не отпустил эту особу в изоляцию… Шэри, что ты имел в виду, когда говорил «нет»?

Он не мог ответить и только беспомощно смотрел на Изина. На счастье, тот решил, что ответ не важен, и продолжил:

— Не тревожьтесь сверх меры. Нужно надломить Глера, но не уничтожить его. Если его дочь вернется без руки, ее карьера Мастера рухнет, замуж тоже будет непросто выйти. Счастливые перспективы развеются, а вместе с ними и самоуверенность Глера и его семьи.

— Нет, не понимаю. Зачем так сложно и жестоко? — очнулся Хорм.

— Просто и мягко — это к домашней автоматике. Мы никогда и не раздавали конфеты под легкую музыку, — бросил Изин, явно начинающий злиться. — Не забывайте, скоро мы ограничим допуск на Первый, а значит, нам снова предстоит столкнуться с Афиром и с его криками, будто мы ведем народ не туда. Но уже сейчас мы можем его крики приглушить. Если снизить активность Глера, создав ситуацию, в которой Глеру будет дело только до семейных драм, то Афир не найдет в его лице поддержки. А значит, он не раскачает и не вовлечет в конфликт жителей Центральных Жилых. Не будет Глера — многие семьи предпочтут не вмешиваться. Нейтралитет. Позже мы используем их нейтралитет, когда вернемся к распределению земель для наставничества. Ну и на перспективу — случись несогласие в Совете уже после распределения земель, кто поддержит наших главных смутьянов?..

Шэри задумался.

Будучи Основателем, Изин способен был делать прогнозы. Вот только Шэри, тоже Основателю, услышанное сейчас не казалось правильным. План надо было тщательно обдумать. Очень тщательно. Одна неучтенная мелочь — и катастрофа! Страшно представить, что будет, если вдруг что-то пойдет не так? Он еще не представлял себе, в чем может быть катастрофа с одной растяпой-Основателем, но все-таки, но все-таки…

— Все непросто, Изин, — проговорил он, чувствуя, как голос от волнения вот-вот сорвется. — Не то, чтобы я против твоего предложения… В конце концов, ты прав насчет личного, оно не должно мешать. Но достаточно ли у нас оснований так рисковать дочерью Глера? Может, следует подождать немного, подумать над другими вариантами? Мы считаем, что Глер выступит против нас и что в этом есть опасность. Но ведь это, по большей части, наши домыслы. И надо что-нибудь поувесистей, чтобы разыгрывать вот так судьбу его семьи.

— Чего ты собрался ждать, Шэри? Над какими вариантами думать?

— Я не знаю, но…

— Правильно. Не знаешь. А я знаю, что вариантов у нас мало. Или мы продолжаем работать по всем решениям во всех направлениях, или можем все толпой отправляться на край и скручиваться насмерть.

— Но пойдут слухи… — выдавил Шэри. — В таких случаях всегда будут слухи.

— А кто их будет распространять? Ты? Я? Ниа? Кто-нибудь из нас? Из Советников Первой Линии?

— Нет, что ты… Я ничего такого не имел в виду, — забормотал Шэри, чувствуя, как озноб сменяется потливой горячкой, и больше всего желая, чтобы никто ничего не заметил. — Но разве это решение можно назвать… м-м… продуманным до самой последней детали? Не приведет ли наш поспешный выбор к еще большей опасности, чем оппозиция Глера и Афира?

— Понимаю и не стану давить, — Изин примирительно поднял руки. — Мы все устали, собрание было тяжелым. Давайте сейчас разойдемся по домам, немного отдохнем — а к вечеру жду ваших комментариев. Если кто предложит другой план, готов его обсуждать. Но если другого плана не будет — действуем по-моему. Даем дочери Глера в пару слабого Основателя. Задание будет простым. Пусть растяпа выведет девочку в большой мир, та исправит какую-нибудь крысу, а пока они ходят, мы включим тестовый режим системы допуска. Все щиты подготовлены, расчеты сделаны, списки сверены и подтверждены. Растяпа-Основатель останется за порогом, и все проблемы будут решены.

«Кроме одной — получит Глер свою дочь обратно или нет?» — мысленно огрызнулся Шэри, но вслух ничего не сказал. Надоело. Все равно Изин не даст и слова вымолвить.

— Я бы хотел уточнить, — сказал Осхо с подозрением в голосе, — как ты собираешься мотивировать нестабильного Основателя, чтобы она позаботилась о своем Мастере и одновременно не уберегла ее?

— С ее мотивацией нам помогут Старшие. Помогут ведь?

Он повернулся к Нии…

Разговор ушел в какие-то психологические дали, слушать о которых Шэри не стал. Утомляет. К тому же он все для себя решил: вернется домой, автоматика поймает его настроение, задаст гамму ароматов, придающих сил. Вот тогда можно будет спокойно подумать, как сформулировать ответ, чтобы и не было видно прямого согласия, и чтобы Изин не решил, будто он, Шэри, идет против него. С Изина станется придумать и для него какую-нибудь ядовитую комбинацию. Наверняка и Советником он стал тоже через подобное коварство…

Не очень понимая, зачем, Шэри вновь присмотрелся к Нии. Ее очарование никуда не пропало, но его усталость была так велика и тяжела, что красивая женщина уже не впечатляла.

Бездумно, но следя, чтобы его не заметили, короткими рывками зрения, Шэри протянулся к Ние, заглянул с ее стороны в экран коммуникатора, который она снова выдвинула из рукава.

И обомлел.

Имя Основателя, которой намеревались вручить судьбу юной дочери Глера и от нестабильности которой зависело множество будущих событий, было ему знакомо. И не просто знакомо. Оно тянуло за собой целый ворох воспоминаний, страхов, ошибок...

Какая злая ирония! Какая чудовищная игра! Разве можно оставаться в здравом рассудке, сталкиваясь с такими коварными поворотами судьбы? И ведь вредная судьба догнала его, Шэри, снова поставив лицом к лицу с неудачей, провалом, крахом, который преследовал его в кошмарах.

Правнучка Эара. Он видел эту девочку лишь раз, при попытке Боона оживить старую лабораторию и поймать силу умирающего Проводника. Попытка провалилась, и Боон сгоряча тогда наговорил ему, Шэри, много злых слов.

Осиротев, девочка растворилась в ученическом корпусе. Интересовался ли Боон ее судьбой? Вряд ли. Она же не получила силу своего прадеда. Так зачем она нужна?

Правильно, незачем. И вспоминать ее тоже не было смысла. А вот вспоминал. Лезло.

Ребенок совсем была, малышня, разбуженная среди ночи. Но ее взгляд он запомнил навсегда — давящее, ломающее чувство, будто кто-то смотрит на тебя сквозь глухую каменную стену, из-за которой вдруг ударит и пробьет. Как она видит сквозь глухой камень?! А вот как-то видит.

Шэри утянул зрение, огляделся — не заметил ли кто его вылазки? Особенно Изин.

Не заметил.

О! Да ведь Изин не знает имени этого Основателя! Смешно! Что бы он сказал, если б узнал, о какой растяпе идет речь?

Впрочем, смеяться неуместно, одернул себя Шэри.

Память об Эаре могла бы иметь власть при принятии решения. Но захочет ли кто этой власти? Нужна ли она Совету?.. Почему-то Шэри был уверен, что не нужна. И потому лучше ничего не делать — не вставать с кресла, не называть имени злосчастного Основателя, не говорить, что, может быть, в этом имени и в этом родстве кроется что-нибудь, что сломает все их прогнозы и планы.

Или не сломает?..

Да какая разница, в конце концов! Комбинация, которую предложил Изин, в общем, несложная. Чему там ломаться?..

Увидев, как Хорм поднялся, издалека попрощался с Изином и Нией и шагает к лестнице, Шэри тоже встал. Тоже кивнул, не приближаясь. Лишь на миг задержал взгляд на Нии — вдруг еще раз, глаза в глаза?

Нет.

И ушел.

Пусть все идет как идет. Если план Изина сработает, то никого из носителей Эаровой крови не останется на Первом. Большой мир — самое подходящее место для последней в роду последнего Проводника, который до последнего вдоха рвался сам и звал всех именно в большой мир. Не дозвался…

А ему, Шэри, тоже место уготовано — дома, в уютной обстановке, под приглядом чуткой и предупредительной автоматики.

И-все-таки, и-все-таки — стучало сердце.

Покоя дома он так и не нашел: неясная тревога глодала его до самой ночи и ничто ее не могло прогнать. И лавандой пахло слишком резко, и смородиновый сок был слишком сладким, и в обычно удобном кресле никак было не устроиться. И даже обожаемый струнный даманд «Тропы мира», великолепное произведение талантливейшего Мастера Вайса, не дарило умиротворения. Кто больше виноват во всем этом — Эар, болезненно напомнивший о себе через столько оборотов, или Ниа, внимания которой не очень-то и хотелось — он так и не мог решить.

И еще в линии доставки мышь опять погрызла его, Шэри, любимое печенье.