Глава 6

Проводник замер, словно окаменел, и даже его седые волосы будто бы превратились в парик из белого мрамора. Прошло немало времени, прежде чем напряженную тишину Зала нарушил вопрос, от которого веяло ледяным холодом:

— Боон, ты прогоняешь меня на один вечер или отбираешь у меня место навсегда?

Шэри с опаской ждал, что Боон сейчас вспыхнет, как это было ему свойственно в спорах, что упрется и сделает вид, будто не понимает очевидных вещей. Вопреки его ожиданиям Советник медленно встал, тяжело ступая, прошел по ряду до лестницы и спустился в круг с одиноко сидящим Эаром. Подойдя к нему, Боон присел на край стола:

— Эар, у нас остался один Проводник. Это ты. Но если ты останешься на прежнем месте, в прежнем статусе, выйдет, что ты будешь направлять всех один. Будешь один править. А разве так было когда-нибудь? Разве не для того всегда было много Проводников и еще больше Советников, чтобы избежать единовластия?

— Я не один, — ответил Эар так тихо, что Шэри пришлось напрячься и растянуть слух. — Есть Ану. И Гас.

— Ану если и придет в себя, то… — Боон развел руками, в голосе его звучало неподдельное сочувствие. — А Гас еще минимум десяток поворотов проторчит в большом мире. Но, думаю, гораздо дольше. Да и рискует он, сам понимаешь… Кто знаешь, жив ли он сейчас, будет ли жив через десять поворотов?.. Мы не можем проявить перед народом слабость и колебания. Наша твердость и собранность поможет тем, кто подавлен и растерян.

— Собранность ты покажешь буквально? Собрав новый Вектор?

— Не совсем. Без Проводников название «Вектор» не имеет смысла. Но что-то придется делать с управлением. Старое доказало свою несостоятельность, из-за него мы потеряли так много!

— Хочешь разогнать его и взять власть в свои руки? Странно, что на общем горе у тебя выросло лишь высокомерие.

— Не бойся. Я твоего единовластия не допущу и своего не позволю. Вот, к примеру, поручу Шэри что-нибудь организационное.

Если бы сейчас Проводник посмотрел на него, Шэри потерял бы сознание. От волнения в животе все сжалось, растянутый слух повело, и Шэри упустил, что именно, печально прикрыв глаза, произнес Эар — только увидел, как двинулись тонкие бесцветные губы. По губам прочел: «Не тот выбор», но тут же в этом усомнился. Не хотелось верить, что это было сказано о нем. С другой стороны, Эар почти никогда не ошибался, что вселяло в Шэри чувство благоговения. Однако сейчас считать, что Эар тоже не ошибся и видит в нем, Шэри, слабого, было неприятно, пусть даже он еще не понял, о каком выборе они говорят.

Когда напряжение немного спало, а Шэри убедился, что на него никто не смотрит, он вернул все внимание к разговору Советника и Проводника.

— …десять? Боон, этого слишком мало для принятия решений. Ты говорил, что шести Проводников не хватает, а сейчас заявляешь, что десяти Советников будет достаточно!

— Шэри не побоялся прийти и остаться, так что присоединится. Йрин вернется — не дома же ей возле мужа сидеть. Энфо займет свое место. И я никуда не денусь. Все будет в порядке. Мы справимся.

Если Эар и собирался что-то ответить, то не успел. На экране Системы Присутствия вспыхнула новая строка: «Основатель-Проводник Ану. Отсутствие. Смерть в результате разрыва сердца».

Стало так тихо, что Шэри показалось, будто он слышит жужжание осы, кружащей по залу.

Первым очнулся Боон.

— Она потеряла всю семью, — вымолвил он и сдавленно кашлянул. — Страшный удар.

Эар молчал, скорбно опустив голову.

— Но у нас остался ты. И Гас, надеюсь, вернется рано или поздно, — продолжал Боон. — Нам будет к кому обратиться за помощью. Я верю, мы справимся.

Эар медленно повел плечами и встал. Выпрямившись, он показался много выше сутулого Боона, хотя разница в росте между ними была невелика.

— Знаю я, как ты справишься. Сократишь рабочие земли, обеспечение уходящих сведешь к нулю… — сказал Эар негромко и спокойно. — В чем-то ты прав. Мне, пожалуй, действительно не стоит оставаться в Векторе. Кто я теперь? Дряхлый одинокий старик. Вдовец. С невесткой неизвестно что, да обойдут ее ветра. Сын… — он помолчал. — Но напоследок скажу кое-что. Считай это требованием. Пусть вы не хотите заниматься всякой жизнью. Но не оставляйте на произвол судьбы разумную жизнь.

Он повернулся к Шэри, и тот, поймав взгляд усталых глаз, вздрогнул и замер. Проводник обращался к нему, хотел, чтобы именно он, Основатель Шэри, услышал! Ощущение, будто на тебя смотрит будущее, пугало и парализовало волю.

— Когда-то разум достиг невероятной силы и смог создать огромный, цельный мир, пленяющий звездный свет. Сохраните разум сейчас. Дайте шанс вспыхнуть новой силе, чтобы она проложила новые дороги, создала новый мир.

Слова падали, как камни в воду, оставляя в мыслях путаную, расплывчатую рябь. Когда Эар освободил его от тяжелого взгляда, Шэри с трудом перевел дыхание.

— Прекрасные слова, — сказал Боон без иронии и злости. — Это хороший курс, правильный. Мы будем придерживаться его. Правда, я и не собирался запрещать выходить с Первого или закрывать ученический корпус. Будь спокоен: когда подрастет твоя Мэги, ее обучат не хуже, чем учат сейчас. А потом она уйдет на осколки — работать.

Эар не ответил. Даже на упоминание единственной внучки не отреагировал. Он обогнул Советника, медленно, с напряженно прямой спиной пересек центральную площадку, прошелся по длинной ступеньке. Когда ступил на вторую, вновь раздался его строгий голос:

— Власть достается тому, кто к ней стремится. Будешь тут все менять, кресла двигать, столы разбирать — ступени оставь. Эти ступени — дорога к власти. По ним всегда кто-нибудь захочет подняться.

Советник Боон совсем сгорбился, но промолчал.

В повисшей тишине раздавались лишь тихие, но уверенные шаги Проводника, идущего к дверям.

Шэри сжал руки, нервно переплел пальцы. Он доверял тестю, но сейчас все складывалось так скверно! Из Зала Собраний не просто уходил старейший Основатель и Проводник, один из тех немногих, кто умел для всего народа делать точнейшие прогнозы и указывать направления, по которым стоит принимать решения и жить. Их покидала целая эпоха, неотъемлемая часть прошлого...

Разошлись и сомкнулись двери, выпустив Эара.

Боон долго стоял в центральном круге кресел, не двигаясь, слившись с тягостной тишиной зала. Его сгорбленная спина выражала странную покорность, но вот чему? Предвидел ли Советник, что все так обернется? Был ли готов к тому, что Управляющий Вектор придется спешно менять под давлением тяжелейших обстоятельств?

Даже если нет, он прекрасно держит ситуацию. Не хуже, чем Проводник Эар… Ох, бывший Проводник.

Как все быстро случилось. Уму непостижимо!

Боон наконец отодвинулся от стола, повернулся к Шэри и сказал:

— Мне надо связаться со старейшими семьями. Хорошо, что почти все они из Первого Жилого, быстро соберутся. А ты пока сиди здесь. Места не меняй. Когда я объявлю тебя членом нового Совета, будет даже лучше, что ты встанешь из последнего ряда.

— Меня в Советники? — не веря, переспросил Шэри. У него закружилась голова.

— А что тебя не устраивает? — серьезно спросил Боон.

Похоже, он не шутит. Плохо, если так.

— Простите, Боон… но … это ужасно, однако… я не могу объяснить, в чем дело… Я не чувствую себя достаточно компетентным… Так много всего навалилось, и я не знаю… Слишком много…

— Шэри, что ты мямлишь? Соберись. Ты…

Сердце забилось так быстро, что вмиг притупился слух, и Шэри не различил последних слов.

— Но это такая ответственность! — выдохнул он.

— Ты что, собираешься думать своей головой? Наивный. Нас будет десять Советников, но просеивать решения мы доверим старейшим семьям. Совету будут предлагать согласованные с ними варианты, и твоя задача — лишь выбрать. Не придумать, не разработать — а выбрать.

— А если я выберу неправильно? Если ошибусь?

— В чем? — Боон засмеялся. — Ты еще не знаешь, из чего придется выбирать, а уже боишься, что выберешь неправильно.

— Но…

— Со временем разберешься, кто из семей чаще дает дельные предложения, а кто городит ерунду. Первых отметишь, ко вторым будешь глух.

— Но как отличить?..

— Шэри, — Боон нахмурился, — отличить одно от другого очень просто. Если решение сделает жизнь твоей жены, моей дочери, лучше, его стоит принять. Если хоть чем-то ей угрожает — отвергай.

— Но ведь чтобы понять, чем грозит решение, надо основательно подумать, все взвесить…

— Взвешивай на здоровье. Весы я тебе обозначил. И подготовь небольшую речь. Эар лично к тебе обратился, его слова надо представить как напутствие Проводника. Это поддержит наши начинания.

Сказал это, Боон направился к дверям, не обернувшись ни разу. Шэри привстал и проводил тестя вежливой улыбкой, но, едва двери сомкнулись, помрачнел.

Как это все неприятно, думал он, снова припоминая скомканный разговор. Почему именно он? Почему Боон не выбрал кого-то другого? Любой посчитал бы за счастье стать Советником. Но все-таки он, Шэри. Диэл в свое время выбрала его, а сейчас Боон тоже иных кандидатур не нашел.

Но где гарантии, что он справится, что не подведет?

Убедить тестя, что сомнения его не выдуманные, Шэри не мог. Сказать: «Да, я принимаю ответственность» не мог тоже. Он таких слов даже Диэл не говорил — знал свои слабости и не хотел ей врать.

Диэл… Кто будет с ней рядом, когда она узнает, что ее отец и муж уходили одними, а вернутся совсем другими? Кто убедит в том, что это не заговор, не свержение власти, а просто так сложилось? А обратно уже не воротишь.

Ох, лишь бы теперь не поползло ненужных, неприятных слухов!

Однако сейчас не время тревожиться о жене. Не время. Как там Эар сказал? "Куда полезней собрать волю в кулак"?

Проводник говорил еще о чем-то, но едва Шэри вытаскивал из памяти его слова, все менялось, путалось — слишком он тогда волновался. Он уловил общую суть, но не был готов дословно повторить услышанное. Эта неготовность тревожила его с каждым вдохом все сильнее.

Двери открылись. Послышались шаги, заставив его отвлечься от раздумий.

Сколько времени он тут сидит?

По залу к рядам кресел медленно шли два престарелых Мастера. Одного Шэри знал — бывший Советник Эльо, он когда-то передал свое кресло Йрин. Поговаривали, что он стал путаться в карте, перестал различать осколки и, пока совсем не запутался, ушел из Вектора. Шэри никогда не интересовался, сам ли Мастер ушел или его подтолкнули. Но после того, что он сегодня видел, ему подумалось, что Боон не оставил без внимания забывчивость Эльо и поспособствовал его замене. С другой стороны, ну убедится он, что Боон не раз пользовался ситуацией в личных целях — легче ему станет?

Идущий рядом с Эльо Мастер был Шэри незнаком. Он был одет в длинный старомодный мундир, шел ровно, и покрасневшие опухшие глаза выдавали то, что и в его семье было кого оплакивать.

Мастера скользнули взглядом по залу. Наверняка заметили Шэри, вжавшегося в свое кресло, но не показали вида. Уселись в первом ряду. Ни словом не обмолвились друг с другом, будто боялись, что их подслушают. Когда Шэри уже начало преследовать чувство, что это они из-за него показательно молчат, двери раскрылись снова, впустив еще троих.

Основатель Дала, по слухам, уже давно не выходила из своего дома, но сейчас ее вели под руки двое крепких молодых людей — вероятно, родственники.

Двери еще много раз открывались и закрывались, впуская приходящих и каждый раз заставляя Шэри вздрагивать. Постепенно зал заполнялся — и вот уже в последнем ряду по левую руку от Шэри расположился Мастер-Строитель Гирк.

— Ужас, что творится снаружи, — заворчал он, устраиваясь в кресле и одновременно здороваясь с кем-то в соседнем ряду. — Еле прорвался. Как увидели выходящего Эара, так началось все по новой — шум, крики. Требуют сами не знают чего. А ведь только притихло… — Он наклонился к Шэри: — Не знаешь, надолго это собрание?

Шэри молча пожал плечами.

— Я жену одну оставил, а у нее мать на 800-ом была, так что…

Высказав краткое соболезнование, Шэри принялся рассматривать собравшихся. Многие были одеты наспех — спешку выдавали мятые рукава балахонов, криво сидящие на плечах мундиры, расстегнутые воротники. Почти у всех глаза хранили следы недавних слез. Некоторые женщины откровенно плакали, обнявшись с теми, у кого было одно с ними горе.

И сейчас их заставят отодвинуть свою скорбь, отложить ее подальше и сосредоточиться на делах управления. Разве справедливо?

Но можно ли сейчас иначе?

Шэри не заметил, когда вернулся Боон, но услышал прошедший по залу гул и увидел, что тесть, бледный, уставший и со сгорбленной, будто переломленной спиной, уже стоит в центральном круге. Рука его была поднята — он привлекал внимание, просил слова.

Погудели, но вскоре утихли.

Боон заговорил о тяготах, которые выпали населению Первого. О горе, которое не обошло ни одну семью. О традициях, которые надо соблюдать, и об обстоятельствах, в которых традиции соблюдать невозможно. Едва он упомянул, что Проводников больше нет, как в зале раздался шум, прорвались отдельные голоса: «А как же Эар? И Гас?». Вопросы разбились о спокойное:

— Гас вернется нескоро. Если же Эар останется один, Вектор сведется к единовластию, чего у нас не бывало никогда.

Кивали. Соглашались. Бормотали, что раз Проводников уже давно не рождалось, то, видать, и не нужны они.

Боон подчеркнул, что Первому нужны перемены в управлении, что новый Совет хотел бы больше, чем при прежнем Векторе, опираться на мнение старейших семей. И спросил, не против ли собравшиеся, если на них будет возложено голосование по важным вопросам. Голосовать можно будет дома, в отдельном, закрытом разделе системы сообщений.

Собравшиеся были не против.

Затем Боон пообещал, что те из прежнего Вектора, кто проявил слабость и безволие, не войдут в новый Совет. Однако большую честь окажут всем Йрин и Энфо, а также Шэри, племянник безвременно покинувшей нас Ану, если согласятся занять освободившиеся места.

Оказали. Согласились.

Шэри, распахнув глаза, высматривал в лицах хоть тень сомнения, хоть легкое движение бровей. Ану приходилась ему такой дальней теткой, что между ними никогда не было родственных отношений. Но Боон подчеркнул родство Шэри не с собой, а с Ану. Это что-то означало, но что?

И ведь никто не спорил! Вот что было удивительно и даже подозрительно! Шэри не знал, как Боон убедил собраться представителей старейших семей, не представлял, с кем и о чем он успел договориться. Тем сильнее его волновало, что никто не возмущался, как, бывало, возмущался на собраниях сам Боон.

Упомянул Боон и о том, что больше невозможно ходить по осколкам, как ходили раньше, и трудиться на них, как трудились — это стало слишком опасно. Но уважаемый Эар, добровольно освобождая свой пост, указал, что, сохраняя разумную жизнь, народ Первого достигнет успеха даже после нынешних колоссальных потерь.

— …Мы не отступаем, не отказываемся от работы на осколках, хотя это решение напрашивается. Мы всего лишь меняем вектор движения. Слова Эара вам передаст Советник Шэри.

Вмиг стало холодно, хотя Шэри точно помнил, что в зале всегда комфортно и тепло. Исчезли все чувства и, что самое скверное, все мысли. Осталось лишь напряжение, стянутое в тугую пружину, и нарастающий стук сердца.

Он встал. Ощущая на себе множество внимательных взглядов, прошел за креслами последнего ряда, спустился по маленьким ступенькам на длинную лестницу и вышел в центр. Боон заботливо указал ему место рядом с собой и, заложив длинные руки за спину, тихонько шепнул:

— Не беспокойся, все в порядке.

Пружина внутри была готова сорваться. Мысли спутались, слова разбежались, ни одного он не мог поймать, чтобы начать говорить. Кое-как прочистив горло, произнес:

— Эар оставался Проводником, даже когда прежний Вектор перестал существовать.

Он не узнавал своего голоса. Сердце билось так часто, что в груди жгло. Страх ошибки перехватил дыхание. Слова мельтешили в памяти, не желая складываться в ясную мысль. Было что-то про шанс, про силу и про новое… А может, не «новое», а «снова»?

И Боон смотрит слишком долго и слишком тяжело. Кажется, пауза слишком длинная!

Главное, продержаться, главное, ничего не перепутать...

Шэри прикрыл глаза, опасаясь сбиться, если вдруг в чьем-то лице заметит неприятие:

— Мы больше не можем охватить вниманием весь мир, но Эар указал нам новый вектор, новый путь. Мы должны дать шанс вспыхнуть среди разумной жизни силе, которая…

Так «новый» или «снова»?!

— …которая…

И, перед тем, как от волнения и страха зашлось сердце, выпалил наудачу:

— …которая снова собрала бы наш мир!

Зашушукались, зашелестели, как листья перед грозой.

Неужели ошибся? Неужели не поверят, заметят его промах?

Пружина разжалась. Липкий страх накатил волной, до тошноты, до оглушающей пелены.

Некоторое время Шэри просто стоял, закрыв глаза и с тревогой вслушиваясь в обрывки голосов. Понемногу муть в ушах развеялась, стали прорываться отдельные фразы: «Да, мудрые слова», «…снова целый мир! Это даст надежду!».

Совсем близко послышался строгий шепот тестя:

— Ты врешь, как наши архивы… Эар говорил что-то другое. Хотелось бы мне знать, куда нас завели бы его слова, если бы мы последовали им в точности. Впрочем, ладно, что уж причитать…

Остальное Шэри помнил смутно. Волна страха схлынула, оставив пустоту. Думать о том, что он натворил, было невыносимо. Хотелось уйти немедленно, бросить эту абсурдную затею Боона с назначением его в Совет. Хотелось вернуться домой, подальше от пристальных взглядов и дождя голосов. Но слабость не позволяла сделать ни шага, ноги словно прилипли к полу.

Раньше надо было уходить! Раньше. Теперь поздно… Все сказано, со всем согласился.

Вот уже Боон завел речь о необходимости выбрать еще шесть советников, и прямо сейчас каждый из присутствующих может проголосовать со своего места.

Вот уже рядом с ними в центр встали Йрин и Энфо. Вот на третьем экране-голограмме, перекрывшем новости и сообщения Системы Присутствия, стали возникать имена претендентов. Строчки двигались, менялись местами…

Вот спустя время, показавшееся Шэри мучительной вечностью, Боон медленно и звонко зачитал шесть верхних имен и обратился к залу с вопросом, есть ли кто против этого списка?

Не нашлось.

И закончил Боон настойчивым призывом:

— Хватит жить под гнетом прошлого!

Широкими жестами он вывел на голограмме под именами Советников дату, приписав к ней «…от Падения Купола».

— Нас ждут великие дела! — торжественно воскликнул он. — Истинное величие невозможно без свободы. Так будем же дышать свободной грудью! И да не случится впредь никаких разрушений!

Не возразили. Наверное, не до конца поняли. А может, не нашли, что возразить против гордого заявления Боона.

Слабость, оставленная вспышкой страха, не уходила. Шэри требовалось отдохнуть в одиночестве. Лишь мысль о том, что скоро череда безумных событий закончится, заставляла его держаться.

Словно в замедленной голограмме, он видел, как встают со своих мест и важно кланяются новым Советникам, собравшимся в центре, представители старейших семей. И ему кланяются. Он ведь теперь тоже один из Совета!

Вот только как так вышло, что он — единственный Основатель в Совете, а остальные девятеро — Мастера? Как это отразится на совместной работе?

Может быть, со временем все утрясется… Но эта искорка надежды, что все уладится само собой, была ничтожна по сравнению с затмевающей сознание тучей. Сейчас, когда он стоял в центре зала и в центре всеобщего внимания, его пугала не ответственность или собственная исключительность. Пугало то, что Диэл не вызвала его ни разу за этот долгий поворот.

Наверняка ей сообщили, что случилось в Векторе — доброхоты всегда найдутся! Почему она не выходит на связь? Не хочет с ним разговаривать?

Плохо, если так.