Глава 6. Честный труд

Человек — это животное.

А всякому животному требуется немного.

Когда Полли рассчитывала преодолеть сто километров за пару суток, то она и представить не могла, что по лесу придется не идти, а блуждать. От начала леса и до озера, на берегу которого Полли и Святогор решили устроить ночлег, всего двадцать километров, однако они шли все тридцать, причем в полном безмолвии. Плюс ко всему и то, что лес словно энергетический вампир вытягивал все силы. Добравшись до привала Полли ощущала себя так, словно прошла вдвое больше.

Привал был у озера, которое судя по картам, именовалось как Люблинское. Рядом были еще озера, а на юге простиралась огромная песчаная плешь, которая на тех же картах была обозначена как Большие увалы. Возможно, тут хотели что-то построить, но не смогли или перестали, или не успели, а может тут просто был карьер или что-то еще? В пользу последнего говорит наличие озера, что расположено в центре плеши.

Святогор и Полли устроились на голом песке, среди небольших холмиков. В силу времени года, песок был холоден и чист от растительности, а благодаря открытой местности, все вокруг на пару километров во все стороны отлично просматривалось. Из леса были принесены хворост, а из озера вода. Святогор, набирая воды, нашел немного ракообразных. Вероятно, эти создания потомки обычных раков, но нынешнее поколение имело от одной до трех лишних конечностей, а их клешни имели непропорциональные формы. Среди улова попадались и беспанцирные раки, а некоторые словно бы мохнатые, из-за обильного количества усиков, которые росли где-попало. Варить было не в чем, а потому раков пришлось жарить, словно зефир на костре. Правда первые раки пропали, поскольку они были словно консервные банки, брошенные в огонь. Мясо и внутренние жидкости, вскипая, распирали их панцири и те взрывались, разнося аппетитный запах. Готовкой раков занимался Святогор. Полли, выросшая в мире, где мясо создают, а не добывают, претила сама мысль о том, чтобы причинить боль или убить, пусть и ради пропитания.

На преодоление каких-то тридцати километров, у пары ушел весь день, а потому ужин был уже в потемках. С приходом ночи на открытой местности воцарился холод, но костер, мясо и теплый бульон из раков который приходилось высасывать из панцирей, приятно грели нутро. С приходом ночи из леса донеслось эхо, напоминавшее вой сирены и людские голоса. Святогор и Полли поежились. Эхо несло в себе странное ощущение страха и паники. Хотелось забиться в угол и трястись, но чувство, в силу удаленности, было относительно слабым. Какое-то время пара сидела, чувствуя, как по их телу пробегает холод. По спине бегали мурашки, а волосы вставали дыбом. Мыслей не было, было лишь чувство. Когда все прекратилось путники поежились. Когда чувство отпустило, они вернулись к трапезе. Святогор, порыскав в рюкзаке, достал навигатор, закрутил динамо-машину и приборчик ожил.

— Поселок Ольшаники уже близко, — ответил Святогор, после некоторого времени разглядывания навигатора. — Слушай, можно вопрос? — произнес он, обращаясь к Полли.

— Да, — разрешила Полли, обсасывая клешню рака.

— Я правильно понял, вы ведь радиации не боитесь?

— Да, разумеется! А почему ты спрашиваешь? Там дальше радиация?

— Да, — ответил Святогор, убирая навигатор обратно. — После поселка начинается зона, где радиация не хуже, чем в Чернобыле, после стольких же лет после аварии.

— А ты как к радиации? — поинтересовалась Полли.

— Ну, за годы я успел убедиться, что к радиации я невосприимчив, но… Старая человеческая привычка ее избегать. Я потому дальше поселка и не заходил. Судя по навигатору, местность дальше вплоть до озера Глубокое, сильно не изменилась.

— Это же хорошо? — поинтересовалась Полли.

— Да, — ответил Святогор. — Слушай, а можно еще вопрос?

Полли давно уже хотела ответить что-то вроде: «У тебя вопросов, Леша, вагон и такая тележка…», но ответила, как и всегда:

— Разумеется.

— Пока мы шли по лесу, я много думал и уперся в странный тупик, в нестыковку, — произнес Святогор, попутно выковыривая мясо из панциря рака.

— Поподробнее можно?

— Ну… — Святогор задумался. — Не знаю, как сказать…

— Попробуй с самого начала, опиши то, как ты размышлял, так и мне будет проще тебя понять.

— Хорошо, тогда вот.

Святогор показал Полли шрам на боку.

— Этот шрам мне достался после того как я убил одну тварь, что вознамерилась мной перекусить. Эта тварь… — Святогор задумался. — Я не уверен, но по-моему это был гипноз или что-то вроде. Суть в том, что пока я на нее не смотрел, она двигалась, а если смотрел, она заставляла меня двигаться. Я не уверен, что она это делала голосом. После Сертолово я склонен думать, что она использовала ментальные способности, но воздействовала не на зрение, а на слух. Если твоя гипотеза насчет того, что в Сертолово есть что-то живое со способностями, то моя тварь тоже могла ими обладать. Плюс я когда-то, в общине слышал истории про одно существо, местные называли его Мотылем или Человеком-мотыльком. Он типа что-то напевал или говорил… Не помню, — задумчиво произнес Святогор. — Жертва слушала и покорно шла за ним, после чего человека больше не видели. Существо я не видел, только слышал о нем из рассказов, а потому думаю, что если это действительно существо, а не байка, то он тоже мог обладать чем-то ментальным.

— С чего ты это взял? — поинтересовалась Полли с любопытством.

— Ты сама мне это сказала, когда рассказывала о вашей связи и то, как она появилась. Вы ее создали на основе психотропных грибов, что произрастают в Питере. Допустим, какие-то создания могли их употреблять в пищу, — сделал предположение Святогор. — После мутаций у них могли развиться ментальные способности, не такие как у вас, но все же! — Святогор сделал задумчивую паузу. — Навести галлюцинацию, думаю для них не сложно. Так вот тут-то я и задумался, — Святогор нахмурился, глядя в костер. — Ты… Моя тварь… Сертолово… Последней каплей стала красная дверь.

— Красная дверь? — недоуменно поглядела Полли на Святогора. — А она тут причем? — непонимающе спросила она.

— Дверь эта… Есть легенда родом из Питера, но не в этом суть! Суть в том, что я задел нить, что вела к Питеру и ухватившись за нее, потянул. В моей голове складывается грандиозная картина, словно огромный пазл, сути которой я еще не понимаю, но эта суть мне не нравится… — возмущенно произнес Святогор. — Потянув за нить я стал разбирать детали и пришел к пара… Пардор… тьфу, — сплюнул Святогор. — Парадоксу! В голове возникла линия, которая не стыкуется. Я задумался о вероятности того или иного события и дошел до такой вещи как де-тер-ми-низм, — с трудом выговорил Святогор. — И теории вероятности. Черт… — произнес Святогор, почесывая ухо. — Твои мысли в моей голове, словно зуд и не почесаться… — пожаловался Святогор. — Так вот! Если я правильно помню, то де-тер-ми-низм — это, если проще, закон причины и следствия. То есть ничего без причины не происходит и у любого действия есть последствия или следствие. Согласно деее… Короче! — заключил Святогор с чувством. — Согласно этой детере можно предсказать будущее, что приводит к тому, что такая вещь как судьба вполне возможна.

— Вообще-то нет, там… — перебила Полли.

— Да-да! — перебил Святогор. — Погоди не перебивай, не сбивай с мысли. Я уже сказал — теория вероятности! Так вот она вносит в детеру некоторое разнообразие. Из-за того, что мы можем выбирать, в силу наличия разума, то получается, что то, что мы выберем — это лишь шанс, вероятность из предложенных вариантов. Закон о причине и следствии не нарушается, ибо любой выбор — это причина грядущего следствия, но в таком случае будущее становится непредсказуемо, верно?

— Почти, — задумчиво ответила Полли. — Ближайшее будущее предсказать вполне возможно, но далекое, в силу высокой инертности, уже нет. Поэтому, в целом — да, будущее не предсказать, — подумав, заявила Полли.

— А вот и нет! — решительно заявил Святогор.

— Что? — не понимая произнесла Полли.

— Да, в плане ближайшего я соглашусь, но по поводу далекого… Я, лет так двенадцать или тринадцать назад, еще когда шел в Питер, имел честь познакомиться с одним че… Эм… — Святогор задумался. — В общем, его зовут Горец. Я лично убедился в том, что он способен предсказывать будущее и не просто как какая-нибудь бабка-гадалка, а с абсолютной точностью! Вот тут я и уперся в тупик…

— А ты уверен, что он точно предсказывал будущее, а не…

— Абсолютно! — решительно перебил Святогор. — Я провел там пару дней, вроде… И даже разговаривал с Горцем! Он знал то, чего никак не мог знать. Но это не главное. Главное то, что я, несмотря на то, что уперся в тупик, стал думать дальше. Я пришел к мысли о шансах. Какова была вероятность, что я вернусь домой — в Питер, аж из Владивостока! Живым! Каков шанс, что ты разобьешься именно в окрестностях Питера? Каков шанс, что тебя найду именно Я?! Каков шанс, что у меня будут нужные вам ключ и ката-лизатор… — с некоторым затруднением произнес Святогор. — Не дохрена ли совпадений? Или Питер что, проклят? В Питере что, место силы какое-то? А-ля талисман? У меня такое чувство словно мы сорвали джек-пот. Я конечно верю в совпадения с большими числами, но тут… Слишком много данных, чтобы все так разом сошлось. Я конечно понимаю, что мои слова звучат как вопрос «почему именно Я?». Я не считаю себя избранным, но не дохрена ли? Словно это какой-то заговор! Словно все кем-то спланировано! Может тогда и Бог существует?

Последние слова Святогора заставили Полли задуматься.

— Знаешь, что… — произнесла Полли, задумчиво глядя в огонь. — Ты только что подтолкнул меня к одной мысли!

— М? — вопросительно промычал Святогор.

— Ты в моих воспоминаниях сталкивался с таким словом, как Просветители? — поинтересовалась Полли.

— Просветители… — задумчиво произнес Святогор. — Что-то знакомое, вроде я пару раз цеплялся за это словно, но особо не интересовался. А кто они?

— В том-то и дело, что мы не знаем! — пояснила Полли. — Мы гоняемся за ними уже долгие той… Тьфу! Долгие годы и не нашли ни единого доказательства, лишь косвенные подтверждения. Сейчас ты только что дал еще одно, пусть и тоже косвенное, но весьма увесистое подтверждение! Все прочие в других галактиках говорят, что Просветители — это пустой звук, что мы гоняемся за призраками. Так вот! Мы действительно за ними гоняемся! Твои способности позволят нам понять, что такое разум и, по сути, мы сумеем научно обосновать такую вещь как душа! И даже больше! Понимаешь? То, что нам удастся найти превратит косвенные подтверждения в очевидные доказательства!

— То есть, доказав душу вы хотите доказать и Бога? — произнес Святогор пытаясь понять Полли.

— Ну… — задумчиво морщась, после слова Бог, с некоторой брезгливостью ответила Полли. — Можно и так сказать, но… Душа… Бог… Все это примитивная терминология, не отражающая сути.

— Но тем не менее…

— Да… — недовольно протянула Полли. — Думаю ты станешь самым ценным человеком на Тейе. Обращаясь к терминологии данной области, словно «райское яблоко знаний», — произнесла она криво улыбаясь.

— Ага… Запретный плод знаний. Ужас… — ответил Святогор, так же криво улыбаясь в ответ.

Повисла тишина. Святогор внутри был рад, что Полли назвала его человеком. Святогор глядел на нее и внутри что-то трепетало. Полли тоже, улыбаясь, глядела на Святогора. С каждым моментом вместе с ним, его облик в ее глазах преображался. Святогор уже не выглядел отталкивающе, а наоборот.

— Ладно… — произнес Святогор, возвращаясь к трапезе. — А что такое ваш индекс? Я тут поковырялся и не понял… — растерянно произнес Святогор.

— Индекс ответственности — это показатель того, как хорошо человек разбирается в чем-либо. Индекс не имеет единого значения, в зависимости от сферы деятельности он разнится. Но чем больше охват, то есть чем больше твои познания, тем выше показатель и каждый показатель имеет свое название. Это как в старой поговорке — дурак дураку рознь, то есть двух одинаковых дураков не существует. Ты можешь быть умным в чем-то и дураком в другом. Индекс показывает то, в чем ты не дурак, что хорошо помогает в выборе будущей профессии. Индекс — это как набор фильтров, который включает в себя все от знаний и умений, вплоть до талантов и пожеланий. По сути, за основу взяты слова одного старого ученого, Альберта Эйнштейна, который говорил о том, что все гениальны.

«Все мы гениальны. Но если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой».

— Здорово однако, — произнес Святогор, задумываясь с каким-то интересом.

— Ага, — подтвердила Полли, широко зевая. — Думаю спать уже пора, как думаешь?..

— Поддерживаю, — подтвердил Святогор зевая в ответ.

***

Утро было немного туманным. Будильником послужило эхо сирены, что доносилось из леса, а потому пробуждение было далеко не самым приятным. После того как голос леса прекратил вещать и чувство страха спало, Святогор и Полли принялись завтракать и собираться. На завтрак были все те же раки, что остались со вчерашнего улова, которых Святогор сохранил в вырытой яме. После завтрака, во время сбора к отбытию, Святогор сел на любимого конька под названием «А как ты это объяснишь?».

— Слушай! — произнес Святогор, закапывая костер. — А как звуки леса объяснить? Есть предположения?

— Ну… — протянула Полли, собирая несъеденные припасы и воду. — Звуки эти явно сирена оповещения, особенно с учетом некоторых слов, что можно разобрать. Звук доносится, как я успела понять, из-под земли. Думаю, что там есть какое-то сооружение, бункер или что-либо еще.

— А почему так страшно становится, когда этот звук слышно?

— Это, — задумалась Полли. — Скорее всего из-за инфразвука, что порождает низкочастотный резонанс. Это вызывает чувство страха. Правда, что является его источником, увы… Я не знаю.

— Серьезно? То есть все так просто?

— Я не знаю. Ты хотел предположение — вот тебе предположение.

Святогор хлопнул себя по шее.

— Ай… — вскрикнул Святогор.

— Что такое? — полюбопытствовала Полли.

— Меня что-то укусило… — вяло отозвался он.

Святогор вдруг пошатнулся, но устоял.

— Леша? Все в поря… Ай! — воскликнула Полли ощущая укол в бедро.

Святогор вновь айкнул и зашатался сильнее. Полли увидела в бедре пучок чего-то пушистого и ярко красного цвета. Когда Святогор обернулся, на его шее и спине была пара таких же пучков. Полли видела, как все вокруг плыло и смазывалось. Она ощутила, как еще несколько пучков прилетели и больно ужалили ее. Когда она упала без сознания, Святогор, ощущая, как в его тело вонзается еще несколько пучков, с трудом сипя, выдавил лишь:

— П-полли…

Потеряв сознание Святогор упал на землю, словно большой мешок с картошкой. Через некоторое время, со стороны озера посреди плеши, вышло четыре человека. Все четверо были одеты в бумажные латы, за их спинами висели арбалеты, а в руках были длинные трубки.

— А нам точно нужно его тащить тоже? Вон он, какой огромный, может разделаем его и заберем только ценные куски мяса, а? — произнес один из четверки, что был самого низкого роста.

— Сколько дротиков на него ушло? — тяжелым голосом произнес тот, что держался позади всех.

— Десять, — ответил тот, что приблизился к телам. На этого… — он перевернул Полли заглядывая под тряпки. — На эту… — тут же поправился он. — Ушло пять.

— Крепкие, — произнес человек с тяжелым голосом. — Берем обоих. Обоих!

***

Святогор с трудом открыл глаза. Взору предстала земля, а в ушах стоял шум, состоящий из ударов и человеческих голосов. Святогор видел свои ноги и воду, которая стекала с него на землю. Сознание возвращалось медленно, но удар вонючей воды отрезвлял и ускорял возвращение в реальность. С огромным трудом, Святогор поднял голову и взору предстало темное помещение, освещаемое слабыми свечами и факелами. Помещение больше походило на туннель шахты, и в пользу этого говорили опорные балки. Рядом со Святогором стояли три человека, одетые во все черное, а на головах их красовались каски. Святогора окатили водой еще раз.

— Да хватит уже! — произнес один из людей, что стоял у стены и ел нечто похожее на яблоко.

Святогор дернулся, но не смог толком пошевелиться. Руки, ноги и шея были скованы цепями. В голове страшно гудело.

— Г-где я?.. — с трудом выдавил Святогор.

— Ага! — воскликнул человек, что держал ведро. — Я же говорил, что этот мутант был человеком.

— Ладно, ты выиграл, — произнес третий человек, который сидел на деревянном стуле с деловым видом. — Раз ты разговаривать умеешь, то слушай сюда и слушай внимательно! Ты — отброс! Ты мясо и грязь, сраный биомусор, от которого стоит избавиться. Однако политика нашей общины в том, что всякую обезьяну можно превратить в человека путем честного труда. Если хочешь жрать, пить и жить, то работать тебе придется хорошо, а будешь плохо, сдохнешь раньше, чем успеешь увидеть белый свет. Усек?

— Ч-что? — не понимая выдавил Святогор.

Тот, что с ведром в руке, наотмашь врезал Святогору уже опустевшим ведром. У Святогора зазвенело в ушах.

— Не что, а ясно? — произнес человек с ведром.

Святогор дернулся, желая вырваться, но цепи остановили его. Человек снова ударил Святогора.

— Смотри какой прыткий, — произнес человек на стуле. — Ну ка, сделайте ему профилактический укольчик.

Человек, что ел яблоко, выбросил огрызок и подошел к Святогору, снимая с пояса барсетку. Внутри был шприц и ампулы. Человек набрал из ампулы в шприц и попытался уколоть Святогора, но тот дернулся, от чего получил еще один удар по голове уже слегка помятым ведром. Все вокруг звенело и искрилось. Святогор почувствовал укол, после которого последовало какое-то безразличие, покой и странное наслаждение.

Человек на стуле встал и подошел к Святогору, поднимая его голову, взявшись за жесткие волосы.

— Ну что? — ласково улыбаясь, произнес человек с какой-то язвинкой. — Работать будем?

Святогор ответил «да», сам не понимая, почему так сказал.

— В оборот его, — произнес человек, державший голову Святогора.

***

Полли сидела в чистом помещении, в котором была отличная мебель, картины, ковры и царила абсолютная чистота. На столе стоял компьютер, а из динамиков доносилась музыка. Играл Фредерик Шопен: три ноктюрна, опус девять, номер два, в ми-бемоль-мажоре — анданте. Композиция, в сочетании со светом, что проникал в чистое окно, грела нутро, подобно весеннему Солнцу. Вот только веревки, что крепко держали Полли на деревянном стуле и стоящая рядом капельница, вводившая в кровь Полли что-то психотропное, все портили. За столом, что был напротив Полли, сидел пожилой человек, который выглядел почти точь-в-точь как Ленин, правда без бородки, но с усами и с чуть большей растительностью на голове. Растительность на его голове и лице была под стать помещению — чистая и белоснежная. На стене позади старца висел дорожный знак «дорожные работы». Знак висел так, словно был не просто каким-то украшением, как знак, что Полли видела у Святогора дома, а как герб! Как символ! Как знамя!

— С пробуждением Вас, — мягким и невероятно мелодичным баритоном отозвался старик, нежно улыбаясь.

Старик был одет в чистый костюм тройку и вообще выглядел до нельзя опрятным. Рабочий стол выглядел как рабочее место строгого и педантичного человека — все на своем месте и словно бы выверено по линейке. В помещении были стеллажи с книгами и многие из книг были специальной литературой. В основном это были книги по психологии.

— Г-где я? Г-г-де Алексей? — с трудом выговорила Полли.

— Алексей? — удивленно произнес старик. — Вы о том мутанте? Его так зовут?

— Г-где? — с ноткой ожесточения выдавила Полли.

— Он там, где ему и место — на работе.

— Ч-что? Ка… Какая еще работа? — не понимая произнесла Полли.

— Полезная! — заявил старик. — У нас тут все трудятся. Все! На благо нашей цивилизации, которую мы утратили и теперь обязаны восстановить. Труд — это наш инструмент по достижению цели.

— А место… Что это за место? Где мы?!

— Вы в Волочаевке, — благодушно ответил старик. — Здесь наша, а теперь и Ваша община.

— Почему вы на нас напали? Ч-что мы вам сделали?

— Вы? Сделали? — не понимая произнес старик. — Ничего, — равнодушно продолжил он. — Но Вы будете нам очень полезны, а потому-то Вы и здесь.

— Полезны? Чем же?

— Ну как чем? Природа наградила вас руками и ногами, а у нас лишние руки и ноги лишними не бывают. Работы много… — протянул старик.

— Что еще за работа? — перебила Полли. — Что Вы все повторяете одно и то же?

— Работа или труд — это то, что превратило первобытную человекоподобную обезьяну в человека. Если человек перестанет работать, то он превратится в животное. Мы же стараемся обратить или не допустить этот процесс. Люди трудятся, чтобы не стать животными, а мутанты трудятся, чтобы вновь стать человеком.

— Боюсь, труд из мутанта не сделает человека… — произнесла Полли дергаясь на стуле.

— Физически нет, но что есть человек? — произнес старик, подходя к Полли и повышая частоту капель в капельнице. — Человек — это набор идей, принципов, мировоззрений. Человек — это животное, что обладает разумом и разум дает силу противиться инстинктам. Животному много не надо — поесть, попить, поспать. А вот человеку нужно больше! — философично заключил старик. — Тем человек и отличается от животного, что не тратит жизнь на одни лишь инстинкты. Если ты животное и хочешь им оставаться — то мы тебя запряжем и будем использовать. Если ты человек — то трудись сам и поднимайся по карьерной лестнице.

Полли подняла взгляд на капельницу.

— А возражения и бунты Вы значит, наркотиками подавляете так? Рубите на корню… Тогда Вы просто эксплуататор.

— Нет-нет… — улыбаясь, ответил старик. — Тут все по собственной воле работают, лишь животные, дикие и опасные, усмиряются. Люди и все те, кто хочет стать человеком работают на голом энтузиазме и даже перерабатывают! У нас тут это называют подработки, — усмехаясь, произнес старик, возвращаясь к столу.

— Я склонна полагать, что Вы просто промыли им мозги.

— Нет! — с какой-то злостью и легким бешенством ответил старик. — В обратном Вы скоро сами убедитесь, — произнес старик уже привычно мягким голосом. — Тут живут и трудятся единомышленники. Идея, как и религия — это мощнейший стимул, который собирает и объединяет людей в единую силу.

— Идея? — удивленно произнесла Полли. — Ясно… По собственной воле говорите? А буйных усмиряете? Да Вы просто культ! Вы больные на голову! Вы придумали себе иллюзию, в которую верите!

— Человечество на протяжении всей своей истории так жило, — улыбаясь произнес старик. — Разве самая популярная религия — христианство, не тот же ли культ? А коммунизм? А капитализм? До войны вся Россия жила идеями, сперва общей, потом частными… Все относительно, важно грамотно найти этому применение.

— Эти идеи направлены на обогащение! На элиту! Низы слепо делают все ради вас, а Вы ими просто пользуетесь! Работа должна быть добровольной и сознательной, приносить пользу и радость, а не быть навязанной иллюзией эксплуатацией жизни! Вы больны! Ваша вера — это болезнь!

— Отсутствие веры — вот болезнь. А мы — это самые здоровые люди. Скоро, Вы сами это поймете.

***

Святогор, словно привязанная к конуре сторожевая собака, был прикован цепями к трубе, что лежала между потолком и полом. Труба эта была намертво вмурована, словно бы ее забили в землю с поверхности, как сваю. Труба служила так же и опорой для конструкций шахты. В действительности это была не шахта, а будущий коридор. За долгие годы местными жителями тут было вырыто несколько огромных колодцев, диаметром в несколько десятков метров. В стенах этих колодцев были жилые помещения, которые уходили вглубь земли. Таких колодцев в городе было около десятка, и все они служили домами и источниками питьевой воды. Новый колодец только начали строить и потому тут еще только первый этаж и глубина колодца не более пяти метров. В будущем этот колодец уйдет вглубь на десять этажей. Такая особенность местной общины объяснялась несколькими факторами. Во-первых, воду в местном озере приходилось фильтровать, а грунтовые воды были чисты. Во-вторых, со стороны болот между Волочаевкой и Выборгом часто прут местные твари, от которых, в силу их физиологических особенностей, было лишь одно спасение — подземные укрытия. В-третьих, Медный лес, который тут называют Рыжим, Пугающим или Ревущим. Из леса никто не приходил, но звуки, что доносились из леса, вызывали у местных обитателей психологический дискомфорт. Однажды было замечено, что чем глубже опуститься под землю, тем слабее влияние звука. В-четвертых — это местная политика относительно труда. Таким образом все факторы сложились воедино и община в какой-то момент своей истории начала приобретать тот вид, что имеет сейчас.

Прикованный к трубе Святогор обтесывал стену коридора. Коридор был предназначен для обычных людей, а потому Святогору, в силу его роста постоянно приходилось работать сгорбившись. Помимо Святогора тут трудилось еще пара десятков людей и созданий. На лицах всех были улыбки. Все трудились и наслаждались трудом. Кроме Святогора, закованных было еще двое и оба не выглядели как люди. Нелюдей, как показалось Святогору, тут было даже больше, это если не считать смотрителей, которые следили за ходом работы, за светом и за целостностью конструкций.

Святогор ощущал себя необычно. Все было словно в какой-то прострации. Собрать мысли в кучу не выходило, лишь простейшие мысли поддавались хоть какому-то осмыслению. А простыми мыслями были — работать… Работать… Работать… Святогор видел лишь стену и простейшая мысль «работать», звучала словно приказ уничтожить врага, где врагом была земля, из которой состояла стена.

Раздались звонкие металлические звуки, словно удары о железный рельс и все остановили работу. В коридоре показался человек с тележкой, вокруг которого все начали собираться. Человек раздавал еду и воду, и все встречали его с еще большими улыбками. Святогор монотонно продолжал работать, словно по инерции. Ему хотелось остановиться, но он не помнил, как это сделать. В какой-то момент к нему подошел человек с тележкой и остановил его, недовольно вручая ему миску с супом. Человек ушел, скрипя своей телегой, а Святогор упал на пол, чуть забрызгав себя содержимым миски, от которого приятно пахло. Святогор, уставившись в миску с супом, ощущал себя словно после хорошей пьянки. Раздался хриплый голос:

— Кушай, че смотришь в него?

Святогор поднял взгляд и увидел двоих. Чумазого человека и человека покрытого чешуей, которая больше напоминала язвы.

— Буйный да? — осведомился чешуйчатый хриплым голосом, неприятно хихикая.

— А сам не видишь? — произнес чумазый. — Вон, под кайфом валяется, даже пожрать нормально не может, животное… — возмущенно произнес чумазый.

Святогор хотел что-то сказать, но не выходило, заплетался язык.

— Ладно, пусть валяется, не наша забота. Пошли жрать, а то времени в обрез… — нудно произнес чумазый.

Чумазый ушел, а чешуйчатый сделал жест, словно отхлебывает из чаши.

— Ты пей-пей! Вкусно! — произнес чешуйчатый, все так же хихикая.

Чешуйчатый ушел следом за чумазым, а Святогор, проводив их взглядом, опустил взгляд на миску. Посидев какое-то время, он поднял ее и залпом выпил содержимое. Суп был действительно вкусным, а главное — тонизирующим. Через пару минут все вокруг стало ярче, дышать стало проще, а мозги прояснялись, но мысли собрать в кучу все же не выходило. Святогор ощущал себя так, словно ему дали опохмелиться. Он отставил миску и вернулся обратно к работе.

— Эй! — кто-то окликнул Святогора.

Святогор обернулся и в пустом коридоре увидел двух таких же прикованных.

— Не пей эту бурду, — сипло произнес горбун. — Они мешают туда наркоту, чтобы мы не огрызались. Растительность на балках и стенах видишь? Вот лучше ее ешь! Она не опасна.

С трудом, но Святогор понял, что тот сказал. Переведя взгляд на скудную растительность балок и стен, голову Святогора пронзила простейшая и очевидная мысль. Эта мысль слишком долго доходила до Святогора, но сейчас она буквально сияла. Он и Полли — попали в плен…

***

— Почему я тут? Если вы отправили Алексея работать, почему вы меня держите тут? — настойчиво осведомилась Полли.

— Вы? А разве Вы не видите? — осведомился старик.

— Не вижу? А что я должна видеть?

— Хм… — ухмыльнулся старик. — Когда мне доложили, что со стороны Ревущего леса вернулась группа, да и не одна, я особо не удивился. Мы часто кого-то, где-то находим. Хотя немного я все же удивился, ибо со стороны леса почти никого не приводят. Все, кого мы посылали в лес, обратно либо не возвращались, либо бежали в страхе. А тут все вернулись, да еще и привели с собой других. А главное — это Вы! С Вашим… — протянул старик. — Алексеем, все ясно, но — Вы! Когда я Вас увидел, у меня даже рот открылся от удивления. Столь прекрасного тела я давно уже не видел. Да еще и Ваша странная одежда… Я сразу понял, что Вы не так просты! — произнес старик, ухмыляясь и помахивая указательным пальцем в воздухе. — Вы слишком молоды, а значит, рождены после войны. Вы явно образованы и хорошо одеты. Я видел одиночек и небольшие группы людей и обычно это либо дикари, либо уродцы, мутанты и прочие нелюди. Но Вы на них не похожи. Это признаки общинной жизни, а значит там, откуда Вы пришли, есть еще люди!

Старик сделал паузу и поглядел на Полли с какой-то корыстью во взгляде.

— Идея нашей общины проста — человек обречен, но наследие обязано жить! Мы вкладываем в нелюдей все человеческое, ибо после нас они унаследуют мир. Наше наследие в будущем сделает из них новых людей, как труд человека из обезьяны. И человечество воскреснет, словно феникс из пепла. Однако… — старик сделал паузу. — Если есть возможность избежать этого и дать таким как мы не сгинуть, а, как это было в старь — встать с колен, то я не побоюсь грубых методов, для достижения цели. Ваша община — это то, что нам нужно и Вы мне скажите где она.

— Вы надеетесь, что найдете там, за лесом, таких, как я? Чтобы использовать их для продолжения рода Вашего? — с недовольной вопросительностью произнесла Полли.

— Ну естественно! — воскликнул старик. — Продолжение рода — это один из основных инстинктов, который необходимо не подавлять, а наоборот — пропагандировать! Как там? «Плодитесь и размножайтесь»! А?

— Тогда можете отправить меня на Вашу работу, ибо от меня Вы вряд ли добьетесь чего-то путного, — произнесла Полли, дергаясь на стуле.

— Ох… — старик обреченно вздохнул. — Вы скажете в любом случае, — старик приблизился к капельнице. — Я старый и опытный человек и знаю, что насилие — это аргумент, который стоит беречь напоследок, — старик проверил капельницу. — Я не стану избивать Вас и допрашивать старыми методами, а потому сразу и прибегнул к проверенным средствам. К чему уподобляться животным?

Полли криво ухмыльнулась.

— Тогда удачи Вам, — выдала Полли.

— Спасибо. Я ведь доктор, по профессии — психолог. Доктором был, доктором и остался даже спустя столько лет. Я знаю, как работает человеческий мозг и чем его можно сломать. Вещество в капельнице имеет два назначения — ослабить и сломать. Наркотическое вещество ослабит в любом случае, а вот сломать может лишь в случае слабой воли. Насчет Вашей воли я ничего не знаю, а потому все будет проходить поэтапно. Сперва одна дозировка, потом другая и так до тех пор, пока увеличение дозы не будет представлять угрозу. А вот дальше уже увы… Раз наука становится бессильная, на помощь приходит сила. Человек — это ум и сила и ум должен идти впереди, дабы не наломать дров, а сила подключается тогда, где ей самое место. А с учетом первого назначения наркотика, ослабленная сила воли под действием грубой силы лопнет, как стекло и разлетится в дребезги на множество осколков. Потому и совет — чем раньше Вы сдадитесь, тем выгоднее это будет для всех нас.

— Я не могу этого Вам сказать, ибо тогда Вы очень сильно разочаруетесь, — произнесла Полли глядя в пол.

— Ну… — протянул старик. — Это уже мне решать, — произнес старик, возвращаясь обратно к столу.

Говорить было больше не о чем. Диалог между Полли и стариком был последним и последующие двое суток ее накачивали наркотиками, пытаясь сломить. Старик периодически интересовался, не желает ли Полли рассказать, где ее поселение, но та лишь молчала. Святогор, понимая, где он и что с ним, часто проявлял буйство, а потому так же попал под немилость и повышение дозы, которую ему насильно кололи. Двое суток оба разделенных пленника боролись и пытались не сдаться. Святогор постоянно крутил в голове слова стиха, который он вспомнил еще в Сертолово, а Полли бредила и в ее бреду не редко проскакивало упоминание Святогора. Старик постоянно наблюдал за Полли и делал заметки. Следующие двое суток шли на пределе. Старик удивлялся тому, что замечал. Организм Полли адаптировался к наркотику, нейтрализуя все его эффекты и повышение дозы ничего так и не давало. Старик, видя такое, становился все более и более одержимым. Его спокойствие уступало возбуждению. Тем временем, благодаря остаточной пси-энергии от сеансов Полли, Святогор так же адаптировался к наркотику, но не так как Полли. Святогор скорее, как наркоман с многолетним стажем, который уже не получал кайф от прежней дозы. Однако негативное влияние наркотика нарастало. Святогор искал спасение в монотонности, а вот Полли в подсознании, где она буквально пряталась.

В подсознании Полли царил бедлам и разочарование. Библиотека выглядела словно один из городов Земли, а мелкий чертик, который каким-то образом вернулся, победоносно восседал на куче книг. Полли сперва думала о причине по которым чертик мог вернуться — временный эффект, наркотики, стресс, да что угодно… Но чувство какой-то обреченности задушили эти мысли. Сейчас Полли больше волновал вопрос о том, как сбежать. Наркотик не давал возможности воспользоваться пси-ударом, ибо вносил хаос в мышление и возможность сосредоточиться. Полли не знала, что ей делать и потому решила выжидать удачного момента. Она решила впервые в жизни положиться на старое — авось.

Дни сменялись днями и прошла уже должно быть неделя. Все превратилось в однородную, тягучую массу. Полли и Святогор ощущали себя словно в стране чудес. От приторной и яркой чистоты кабинета старика Полли мутило, а Святогора от грязной, вонючей и темной клоаки, где он работал. Полли начинала ненавидеть Шопена, а Святогор смех местных обитателей. Он с остервенением махал рабочим инструментом, а Полли, словно дитя искала спасения в подсознании. Святогора усмиряли, а Полли вырывали из убежища. Неделя пролетела словно стрела заметно, но стремительно. Казалось, будто еще вчера они были у озера посреди леса и уже тут. Мысли копошились, словно черви в голове и не за одну из мыслей было невозможно ухватиться. Святогор словно сомнамбула бубнил слова стиха, лишь иногда вяло и тягуче выговаривая некоторые из них более разборчиво.

Море… Утопил… Лес… Стою в воде… Медуз… Клянусь… Вернусь...

С каждым днем Святогор ощущал странное чувство и влечение к процессу. Словно работа захватывала его и он желал лишь работать, работать и работать! Без перерыва, без отдыха, без сна и пищи! Махать! Махать! Копать эту проклятую землю! Человек! Человек! Стать человеком! Я — человек! Я — человек! Повторяли все и Святогор порой поддавался этому порыву, ибо желание быть человеком жило в нем с тех пор как он осознал себя как нечто иное.

Полли с каждой новой дозой все сильнее и сильнее старалась противиться влиянию чертика, который жаждал овладеть ею. Полли понимала, что обязана молчать, но с каждой новой дозой это превращалось в испытание, но она, уже наученная горьким опытом, держалась, понимая, что ее организм справится. Полли ощущала себя Алисой в стране чудес, а старик, постоянно смотря на время, словно куда-то опаздывая, казался ей белым кроликом. С каждым днем старик превращался в кролика все сильнее и сильнее. Старик становился раздражительным, нервным и в нем с трудом узнавался психолог — человек, чьи нервы обязаны быть стальными. Причиной таких перемен была Полли, а вернее ее реакция на наркотик. Старик понимал, что медицина тут уже не поможет и нужны радикальные методы. Он сел за свои записи и заметки, прочел их, потом еще раз и после третьего раза взглянул на Полли иначе, с каким-то безумием во взгляде. Старик вызвал кого-то и за Полли пришли. Ее отвязали и отнесли в бункер, что был недалеко от города. Этот бункер был скорее, как какой-то погреб или самопальное убежище, которое по всей видимости принадлежало кому-то из местных. Полли заметила, что электрический свет есть лишь в кабинете старика и в бункере, а все остальное освещается либо факелами, либо свечными лампами.

Для Полли начался новый круг ада. Ее принялись пытать, а старик пристально наблюдал за процессом. Полли выдирали ногти, срезали куски плоти, резали, кололи, обжигали и избивали, но все раны заживали сами собой. Сама Полли во время пыток даже и звука не проронила. Старик ошибочно счел это обезболивающим действием наркотика. Мелкие раны исчезали почти на глазах, а более серьезные за часы либо исчезали, либо становились в разы меньше. Старика это поражало и Полли заметила нарастающее безумие в его глазах. Старик требовал еще и каждый раз наблюдал и требовал, чтобы Полли выдала местоположение общины, но она лишь молчала.

В тоже время Святогор успел выяснить одну важную деталь, которая лишь сильнее заставила его бороться. Дело в том, что ему на глаза попались люди в латах с арбалетами. Этих ребят Святогору доводилось уже видеть и встреча была отнюдь не из тех, о которых хочется потом вспоминать. Святогор во время одного из перерывов поинтересовался у двух других прикованных и выяснил, что это местная разведка. Они исследуют местность вокруг Волочаевки, ищут безопасные пути прохода в Финляндию. Правда не так давно на востоке что-то упало и их начали посылать на запад. Святогор сразу понял, что именно упало и понимал, что если они узнают о Полли, о том откуда она, то ей грозит опасность. Святогор места себе не находил, но поделать ничего не мог. Однако он сделать ничего даже и не успел, ибо его забрали и отвели в бункер за городом. Пока Святогора вели, он успел разглядеть немало деталей местной общины. Город жил под землей, а поверхность была брошена. Деревянные дома пошли на материалы, а все ценное было перенесено в подземелья. Все колодцы освещались либо естественным путем — Солнцем, либо факелами и свечными лампами. Сейчас на дворе была ночь и город был погружен в желто-оранжевый свет огня. Все колодцы были связаны между собой, но бункер был за пределами колодцев и его свет выделялся. В нем горел электрический свет, а внутри бункера было несколько помещений, большая часть которых была забита каким-то хламом, ящиками с фруктами, овощами и чем-то еще. Город кипел работой, а в бункере стояла тишина. Конвой, что вел Святогора, остановился у двери. На ней Святогор мельком различил грубые, кривые, а некоторые даже безграмотные надписи вроде «Здесь был Хемуль» плюс дата и город или «Выборг рулет». Таких надписей было столько, что на двери живого места не было. Так же присутствовали матерные слова и неприличные рисунки, а еще россыпь разномастных царапин и борозд пополам с вмятинами. Другими словами, дверь была словно порталом или точкой перехода в гнилой уголок этой общины и ее облик был словно краткой аннотацией к содержимому.

Дверь отворилась и Святогор увидел Полли.

— К стене его, — спокойно приказал старик.

Святогора приковали к стене. Мозг, будучи под наркотическим веществом, туго соображал и Святогор не понимал, что тут происходит.

— Ответьте, пожалуйста, — произнес старик, обращаясь к Полли. — Этот Алексей… Кто он Вам?

Святогор не понимая поглядел на старика, а Полли, сидя на прикрученном к полу стуле, поглядела на старика снизу-вверх и в глазах ее отразился странный взгляд.

— Так кто он Вам?

— Он мне никто, — с затруднением ответила Полли.

— Вы уверены?! — подозрительно спросил старик. — Я следил за Вами и записывал каждое слово. На основе своих наблюдений я пришел к выводу, что еще как кто.

— Мы просто помогаем друг другу, — ответила Полли.

— Врете… — сухо произнес старик. — Читаю.

Старик открыл свои записи и демонстративно принялся зачитывать выдержки.

— «Прости меня Леша…», «Я должна ему помочь, я не могу его оставить…», «Он… Я ведь его… Нет… Я не знаю…», «Я должна сделать его человеком…». И все в том же духе, — произнес старик, закрывая записи. — Там еще несколько ваших слов, которые явственно говорят о чем-то большем. Так что?

— Хорошо… — произнесла Полли и сделала короткую паузу. — Он мой друг. — произнесла она примирительно. — Мы договорились помочь друг другу!

— И опять врете! — произнес старик, вставая между Святогором и Полли.

— Оставь ее урод! — выкрикнул Святогор сквозь дурман.

Святогору ударили в живот.

— Молчать животное! — выкрикнул конвоир, что ударил Святогора.

— Ох… — произнес старик, оглядывая Полли и Святогора. — Я облегчу вашу задачу. У нас тут одна интересная ситуация, под названием — любовь! — произнес старик широко улыбаясь. — Вот только есть одно «но» — Вы боитесь себе в этом, признаться… — старик ехидно ухмыльнулся. — Это похоже на запретную любовь, когда хочется, но одна вещь останавливает. Вы чувствуете связь между друг другом и эта связь очевидна, но Вы боитесь и словно бы стараетесь ее не замечать. Боитесь себе в этом признаться, — произнес старик, помахивая записями. А вы — Алексей. Вы тоже боитесь?

— Я убью тебя паскуда… — с трудом выговорил Святогор.

— Знаете… — протянул старик. — Как же хорошо, что в детстве я не послушал мать, а пошел на психолога, а не на электрика учиться. Ваша любовь сыграет для Вас злую шутку, знаете какую? — старик сделал паузу, улыбаясь, оглядывая Полли и Святогора. — Самое страшное в жизни — это терять, это страшнее смерти. В вашем случае это еще страшнее, знаете почему? — старик сделал паузу, словно ожидая услышать ответ. — Хоть Вы и отрицаете связь между друг другом, она как магнит тянет вас. Самое страшное не то, что на поверхности, а что в глубине, что сокрыто от всех. Даже от самих себя. Разрушить то, что бережно прячется — это как удар в самое сердце, — произнес старик прикладывая руку к сердцу.

Старик сделал паузу.

— Юная особа нужна живой, — спокойно и уже другим голосом произнес старик. — И она обязана все видеть. А вот это существо — приготовить по корейскому рецепту. Сергей Григорович! Организуйте, я отлучусь.

— Будет сделано господин Воланд.

Корейский рецепт — это пытка, суть которой заключена в названии. Корейский рецепт отсылает к рецепту приготовления собак, где собаку помещали в мешок и забивали до смерти, чтобы мясо получилось мягким и нежным за счет гематом.

Святогора избивали палками около часа. Когда процесс, по мнению Григоровича, завершился, в помещение вошел старик Воланд и поинтересовался, как все идет. Григорович ответил, что скоро начнут жарить.

— Что?! — воскликнула Полли. — Что значит жарить?

— То и значит — приготовим на огне и будем кормить, — ответил Григорович.

— Вы каннибалы?! — воскликнула Полли в ужасе.

— Нет, что Вы! — воскликнул Воланд. — Мы ведь люди. Кормить будут Вас.

— Что?! — вскрикнула Полли, сорвав голос. — Какие же Вы после этого люди?!

— Мало просто отнять самое дорогое. Чтобы сломить человека, надо заставить его себя НЕНАВИДЕТЬ. Вы любите Алексея, но боитесь себе в этом признаться. Но я знаю, и знаю, что его потеря станет для вас ударом, а если Вы его еще и отведаете, то это будет как контрольный выстрел, чтобы мораль упала на самое дно и сил, желания и возможностей сопротивляться не было.

Полли глядела ошарашено, а Святогор, избитый до полусмерти пытался найти в себе силы сопротивляться. В голову Святогора пришла черная шутка про вилку: «Если вы думаете, что устали и у вас нет сил, то воткните себе в руку вилку и вы увидите, как быстро и резво вы побежите в больницу». После этой мысли в голове Святогора заговорил голос.

— Я могу дать тебе силу и возможность, — произнес глубокий и тяжелый, словно контрабас, голос. — Они убьют тебя, а потом и ее. Неужели ты хочешь этого?

— Нет… — шепотом просипел Святогор, не сводя взгляда с Полли.

— Тогда дай мне свое тело, я освобожу нас.

— Обещаешь?

— Ха-ха-ха… — ехидно смеялся голос. — Готов поклясться.

— Тогда бери, — решительно произнес Святогор.

— Что ты там бормочешь? — гнусаво произнес Григорович.

Святогор закрыл глаза, потеряв сознание. В эту минуту он втыкал в себя воображаемую вилку. Когда Григорович коснулся Святогора, его огромные руки дернулись. Раздалось звонкое «Дзынь» и голова Григоровича сорвалась с плеч. Полли и старика обдало брызгами крови. Все всполошились. Полли и старик, от попавшей на них крови, ошарашено замерли. Святогор уже вырвал кандалы из стен и стоял, сгорбившись, позвякивая цепями. Рот или вернее пасть Святогора была раскрыта, а из нее вырывалось тяжелое дыхание. Шерсть на спине Святогора стояла дыбом, словно спина дикобраза, а на теле проступили вены. Казалось, что сейчас в теле Святогора пульсировала не кровь, а чистый адреналин. Полли взглянула на Алексея и ее пронзило чувство, которое она испытывала, видя демона Святогора в его подсознании. Глаза этого демона в тусклом электрическом свете горели золотом. Из-за освещения казалось, что он — это исчадье ада, которого только что призвали, дабы обрушить гнев на грешников. Стояло какое-то неловкое замешательство. Все ошарашенно глядели на Святогора и старик не выдержал, и истерически закричал:

— Убить его! Убить!

Все бросились за оружие, но Святогор, опьяненный адреналином, опередил всех. В помещении, если не считать старика, Полли, Святогора и убитого, было еще четверо. Святогор словно гепард метался в замкнутом помещении и рвал любого, кто попадался под руку. Из-за адреналина он видел мир вокруг себя словно в замедленной съемке. Все было ослепительно ярким и каждая пылинка в свете электрических ламп бункера сияла мириадами красок. Реакция Святогора была молниеносной! Он хватал жертву и разрывал ее, словно ватную или тряпичную куклу. Адреналин и стимулятор-катализатор заставляли его работать на пределе. Демон Святогора наслаждался. Сейчас этот демон имел волю и эту волю он направил на обидчиков. Всякий, кто осмеливался стать для Святогора угрозой, он беспощадно рвал. Дверь в бункер открылась и Святогор увидел, как старик убегает. В двери стоял паренек, который завидев Святогора, в ужасе попытался закрыть дверь. Парень не успел и Святогор вышиб дверь, размазывая парня под ней своим весом в кровавое месиво.

Демон бросился в город. Святогор, учинив погром в бункере, не заметил, как повалил Полли и разбил стул, к которому она была прикована. Полли сумела выпутаться, но потратила много времени. Когда она освободилась и добежала до колодцев, Святогор уже успел натворить дел… Найти Святогора оказалось не трудно, ибо за ним тянулся кровавый след. В городе возникла суматоха, все кричали и бежали. Всюду лежали разодранные и разорванные трупы. Святогор убивал не разбирая. Полли бежала и все нутро ее буквально кипело от страха. Завыла сирена и к Святогору принялись стекаться люди в латах с арбалетами. Он словно Годзилла крушил все и вся. Полли понимала, что его нужно остановить, но как?!

Девушка остановилась, переводя дух и судорожно принялась соображать. В суматохе ей пришла в голову идея и она бросилась в одну из жилых комнат. Полли находила еду и принималась поедать ее без разбору, при этом применяя психомедицину, дабы как можно быстрее усвоить пищу и изгнать из своего тела остатки наркотика. Сейчас был момент, которым срочно нужно было пользоваться и восстановить ментальные способности. Дело шло туго. Из-за наркотика психомедицина работала скверно. Это походило на попытку открутить приржавевший болт, но постепенно процесс поддавался и Полли сумела восстановить силы. За это время Святогор успел убить еще десяток, а то и больше людей. Когда Полли прибежала чтобы остановить его, она увидела чудовищную картину.

Святогор возвышался над трупами людей, что были в латах и с арбалетами. В облике Святогора не осталось ничего человеческого. Огромная тварь с горящими глазами, стоя на всех конечностях, возвышалась над поверженными и жрала их. Полли ощущала, как от Святогора разит адреналином и ненавистью. Святогор поедал убитых и было видно, что сожрать он успел не мало. Полли ужаснулась и в страхе отступила на шаг видя Святогора. Демон Святогора превратил забитого, еле живого Лешу в машину смерти. Демон увидел Полли и перестал жевать. Он уставился на Полли и в глазах его читалось вожделение.

— Пол-ли… — утробно выдавил Святогор. — Он… Мойй…

После этих слов в Полли пробудилось чувство, как тогда в подсознании Алексея.

— Я не брошу его. Я не дам тебе его убить! — произнесла Полли. — Он не твой!

Она неуверенно нанесла по Святогору пси-удар и Святогор пошатнулся. Полли нанесла еще несколько ударов, каждый из которых становился все решительнее и решительнее, и на последнем ударе выкрикнула:

— Отдай его! Это не твое тело!

Полли попыталась нанести еще удар, но тут показался человек в латах, который целился в Святогора и Полли переключилась на него, пытаясь остановить. Удар и человек упал без сознания. Однако в это же время еще один человек подобрался к Полли и ударил ее прикладом арбалета в затылок. Удар был касательным. От удара Полли не потеряла сознания, но удар спровоцировал всплеск. От всплеска, который прошел мощной волной во все стороны, человек, Святогор и еще пара нелюдей, что пробегали мимо, вдруг разом потеряли сознание. Полли захватили чувства и эмоции Святогора. Те самые, что Полли ощущала во время их общего пси-переноса. Это походило на падение с высоты. Чувства захлестнули ее и началась цепная реакция. Одно чувство потянуло за другое и все принялось нарастать словно лавина. Полли ощущала гнев и ярость. Она пыталась остановиться, но не выходило. Полли злобно кричала, ненавидя всех и вся, а ехидное хихиканье чертенка лишь подливало масла в огонь. Полли начала испускать свет. Свет становился ярче, пока Полли не стало видно за этим свечением и тут, под ожесточенные крики ненависти Полли, раздался взрыв.

Купол света накрыл площадь в три десятка километров. Этот свет был не видимым, ибо был ментальной природы — энергия мысли. Всякий, кто попал в купол и при этом был в сознании, попал под влияние света, для которого не существовало преграды. Псимедицина может лечить, а может и калечить. Свет пси-взрыва стимулировал мозг всякого живого существа, стимулировать клетки тканей на саморазрушение. Всякий задетый светом, сгорал словно от воздействия радиации. Воздействие продолжалось до тех пор, пока был жив или в сознании мозг, а потому все подвергнутые воздействию не сгорали до обугленных костей. Купол продержался несколько секунд, а после исчез, словно выключили свет. Полли, потратив на это все силы, рухнула на землю без сознания.

***

Святогор очнулся от дикого вопля. Сколько прошло времени, он не знал, но на улице уже светило Солнце и было не то утро, не то вечер. Кричал чело… Нет, это был не человек, это был нелюдь, один из местных мутантов или уродцев. Он кричал от того, что видел, а видел он трупы. Часть трупов была разорвана, а часть выглядела так, словно их прожарили или сварили в кипятке, слишком уж странно они выглядели. Словно всех жарили и варили одновременно, как бы парадоксально это не звучало. Святогор огляделся и увидел Полли, что лежала без сознания. Попытавшись встать, он чуть ли не взвыл от боли. Все тело болело так, словно его пропустили через дробилку. После острой боли Святогор вспомнил, как его избивали. Однако в его голову пришла мысль и он ухватился за нее, отгоняя все прочие. Мысль была о том, что надо убираться отсюда и как можно быстрее. Превозмогая боль, он поднялся, но понял, что в таком состоянии он далеко с бессознательной Полли не уйдет. В голову Святогора тут же пришла идея — стимулятор. Заставив свой организм силой выделить стимулятор, Святогор ощутил, как боль немного отходит. Следующая идея пришла, когда Святогор увидел одного из смотрителей. У смотрителя была барсетка со шприцами и ампулами с наркотиком и Святогор доковыляв до смотрителя, который выглядел как морской огурец, кое-как извлек содержимое барсетки и вкатил себе дозу Боль в мышцах, словно жжение от кислоты, отступала. Святогор подождал какое-то время, пытаясь сориентироваться в пространстве. На дворе, судя по тому, как темнеет, а не светлеет, наступал вечер, а значит прошло почти около суток. На небе начали показываться звезды, по которым Святогор понял, где север. Прихватив с собой барсетку Святогор взвалил на себя Полли. Он взял курс на северо-запад. По пути он притормозил у входа в бункер. Святогора посетила мысль. Когда его привели сюда, он видел там еду, а так как впереди неизвестно что, а Полли для ее медицины нужно откуда-то брать ресурсы, то еда будет не лишней. Оставив Полли у входа, Святогор заглянул в бункер и поискал в его недрах. Фрукты и овощи, что Святогор нашел, были полезны, но не калорийны. Тем не менее, выбирать не приходилось. Поискав во что положить, Святогор наткнулся на помещение, в котором был хлам, который словно бы кричал — мы принадлежали не местным. Святогор поискал среди рюкзаков несколько путных и наткнулся на свой. Пошарив в карманах, он нашел свой навигатор. Запустив машинку, Святогор увидел на самой периферии зоны действия навигатора село Черкасово. Святогор хорошо помнил, что это село было в менее чем в десяти километрах от Выборга. Он поглядел на монитор, чтобы сориентироваться куда идти. Мысли путались, и соображать было невероятно трудно, а потому Святогор дал себе простейшую установку — еда, вода, Полли и дорога. Еды Святогор набрал три рюкзака, а за водой пришлось вернуться к колодцам. Нагрузившись и прихватив Полли, Святогор поспешно покинул Волочаевку.

Действия наркотика и стимулятора хватило аж на пятнадцать километров, прямо до поселка Красносельское. Все это расстояние Святогор не шел, а брел на автомате, словно лунатик. Есть такое старое выражение — выжатый как лимон, для Святогора можно усовершенствовать это выражение — изнасилованный лимон. Обезболивающие более не действовали. Идти приходилось по затопленной местности. Кругом была холодная вода, сухая трава и доносились кваканья, бульканье, треск и стрекотания. Святогор нашел небольшое кирпичное здание старой почты. Первый этаж был затоплен, а вот второй этаж замусорен всяческой макулатурой. Ему более не хотелось куда-то идти, ибо силы не позволяли. Искалеченное тело, работая на пределе своих возможностей, ныло и требовало отдыха. Святогор, пока шел опустошил один из рюкзаков. Несмотря на то, что он испытывал странное невесть откуда взявшееся чувство сытости, Святогор все же силой впихивал в себя еду, зная, что для медицины Полли — это будет необходимо.

Святогор положил Полли на пол, бросил рюкзаки и повалился сам. Организм Святогора ныл, все кружилось и ощущения были такие, словно он перепил спиртного, только при этом все дико болело. Святогор стонал от боли, а сознание постепенно отключалось. Глубоко и часто дыша, Святогор отключился, погружаясь в глубокий сон…