Глава 7. Падение

В религии неизбежное — это судьба.

В науке неизбежное — это теория хаоса.

Тело Чадо спало в уютной теплой кровати. Несмотря на жару лета, в доме поддерживался комфортный климат. Человек давно уже создал все, чтобы жить и не зависеть от природы. Человеческая природа стала независимой от естественной и равна по силе, но естественная все равно была и человек пользовался тем, что она давала, просто по причине экономии. Человек, в отличие от баслагов, которые так же стремились к независимости от сторонних аспектов, но довольствовались, куда меньшим миром, стремился к большему. Несмотря на все созданное, чего-то все же не хватало. Именно эта нехватка и повлияла на более глубокое изучение сознания баслагов, дабы понять, что же не так и почему люди испытывают к ним странное чувство. Ответ был банальным и лежал на поверхности, вернее в глубине, но глубине разума. Точно так же, как Чадо сейчас во время сна изучает свое подсознание, а вернее Лимб, так и исследователи изучая Лимб, пытаясь отыскать возможность подключить баслагов к связи, наткнулись на невозможность это сделать. Дело в том, что у баслагов нет подсознания. У них есть разум, но нет подсознания, а значит нет и Лимба, которое вроде более глубокого уровня сознания, чем подсознание. Лимб — это вроде уровня, где все сознания объединены в одно поле. Это поле живет своими законами, но оно неразрывно связано с разумом. Граница между подсознанием и Лимбом практически отсутствует, но невооруженный разум просто так в Лимб попасть не способен. Землянин может попасть в Лимб при помощи химических веществ, а вот тейянец имеет прямое подключение, но Лимб — это целый мир, который можно даже программировать и это будет влиять на разумы тех, кто к этому миру подключен. Кроме того, Лимб еще и опасное место. Земляне, когда открыли Лимб, спускались в него и что-то искали, рискуя собственными жизнями. Нередко люди сходили с ума и кончали с жизнью, были и случаи, когда нервное напряжение и истощение в сочетании с передозировкой наркотического вещества приводили к смерти от того, что мозг воспринимал смерть в Лимбе как реальную смерть. Сейчас Лимб — это инструмент, который изучают все кому это интересно. Чадо это было интересно, а потому Чадо часто проводит время изучая подсознание и Лимб, пока тело спит и восстанавливает силы. Ответ, касательно странного чувства по отношению баслагов был получен, но удовлетворения он не принес. Это как получить ответ на вопрос, но получить еще несколько вопросов, на которые надо найти ответы. Если баслаги, для простоты объяснения, являются оболочками, телами с духом, но без души, то, что же, Лимб — это и есть душа? Или Лимб — это проявление души? По крайней мере, все склоняются ко второму варианту, исходя из данных. К слову! Благодаря исследованиям стало ясно, что Лимб — это, в силу своей природы, часть эфира. Собственно, слово душа не в ходу, используется другой термин — фантомная информационная составляющая физического объекта обладающего сложнорефлекторными алгоритмами. «ФУИСФООСРА» или проще — фантом. Фантом излучает пси-излучение, которое генерирует поле, а поле — это и есть Лимб. По крайней мере, этого мнения придерживаются люди. Но вот природа самого фантома неизвестна, неизвестно и то, действительно ли он существует, так как пока он существует, благодаря косвенным данным, лишь в теории которую люди надеялись подтвердить, найдя землянина, у которого есть нужный генетический ключ и катализатор. Правда проект терпит лишь неудачи на данном поле исследований, а станция себя уже изжила и устарела, а потому ей осталось отработать всего несколько смен и ее вернут, проект закроют, а Земля превратится в закрытый заповедник. Многие стали искать ответ в Лимбе, так сказать: пытаются зайти с другой стороны, но пока безрезультатно. Чадо тоже ищет, блуждая в собственном участке подсознания.

Собственный участок подсознания Чадо — это библиотека. Десятки стеллажей, наполненных книгами, учебниками и прочей макулатурой. Все это не более чем визуальное восприятие внутреннего мира Чадо. То есть именно так мозг воспринимает подсознание, которое в действительности выглядит иначе и представляет собой лишь бесформенную информацию. Однако мозг устроен таким образом, что если он не может это вообразить, но очень нужно, то мозг создает иллюзию и выдает ее в виде привычной картинки. Собственно, био язык использует этот принцип, заставляя мозг конвертировать информацию в слова и на оборот. Однако владение био языком требует наличие связи или ее аналога, а так же пси-переноса, желательно как у нарфголов. Нарфголы способны подключаться к другому разуму дистанционно, без телесного контакта как люди, достаточно быть в поле действия пси-переноса. При переносе, нарфголы передают мысли и образы, которые человек воспринимает так же, как их воспринимает нарфгол. При прямом переносе, информация передается в том виде, в котором ее передает нарфгол, при этом информативный КПД составляет сто процентов. При обходном переносе, в мозг подается информация, которую мозг воспринимает и конвертирует, информация может поступать в мозг в виде слов или информации как при прямом переносе. Даже если нарфгол и человек будут знать разные звуковые языки, при таком общении они будут понимать друг друга. Однако такой перенос сильно теряет КПД, но значительно снижает нагрузку на мозг, ибо при прямом переносе, если принять, что, к примеру, предложение из ста слов равно одному килопсигюстов энергии, то это же предложение при прямом переносе будет равно десяти мегапсигюстов. Продолжительный разговор на био языке способен огромным объемом информации поджарить мозг. А так как пси-перенос имеет ограничение на радиус действия и то, что не все цивилизации обладают данной технологией, то от общения посредством звука ни одна цивилизация не отказалась.

Чадо часто проводило время в подсознании пытаясь его изучать. В Лимб Чадо старалось не лезть несмотря на то, что являлось специалистом и даже сумело защитить докторскую диссертацию по теме био языка, в котором Чадо охотно помог Вайстховрх, пока Чадо и другие были вынуждены гостить у нарфголов. Так как с основной миссией Харона все было ясно и, по сути, последние несколько тойев Харон оставался на орбите Земли исключительно из-за надежды все же хоть что-то отыскать, то Чадо, не теряя времени, имея достаточно знаний, материалов и практики, занялось диссертацией. Чадо удалось внести небольшой вклад в изучение био языка и в будущие совершенствования связи, а так же Чадо создало формулу и шкалу пси-нагрузки, по которой определялась психическая нагрузка на мозг при передаче информации и что на нее влияет. Эту нагрузку Чадо назвало в честь своего друга и коллеги, который помог Чадо с формулой и был частым собеседником при обсуждениях — Жан Жака Гюсто. Того самого, что выдвинул теории о способности жизни зарождаться почти в любых условиях и об искусственности солнечной системы.

Сейчас Чадо проводило время в подсознании, изучая своего внутреннего человека или как его называет Вайстховрх — чертенок, а также его клетку. Создание было не больше ребенка, даже скорее младенца. Создание было достаточно агрессивным, разговаривать не умело и по отношению ко всему проявляло вражду. Каждый основатель и все из первого поколения обладали внутри своего подсознания подобным созданием. У основателей данные создания имели туже внешность, тот же рост и могли разговаривать, но все без исключения проявляли враждебность. Создания были словно сосредоточением всего, что человек называет «отрицательные качества». Создания у всех были уникальны, но основная их черта была едина для всех. У кого-то создание было слабым, у кого-то сильным. Почти у всех основателей, кроме защиты, которую формировала связь, была дополнительная защита, из-за которой создания редко завладевали сознанием своего носителя. Те, чья защита была слаба, были подвержены частым приступам, но те, чья защита была сильна, как например у Чадо, практически не поддавались влиянию. Тем не менее, влияние все же было. Чадо изучало создание и защиту, дабы понять, как подавить его влияние и усилить защиту. Но пока все было тщетно. Почему разум видит именно клетку понятно — это ассоциация, но как клетка вообще создается — это загадка.

Подсознание Чадо ожило. Все зашевелилось и засияло, но при этом все оставалось на своих местах. Чадо поняло, что это будильник, а значит пора вставать и отправляться на станцию. Чадо осталось еще три смены, после чего, это будет как раз смена Чадо, проект закроется и станцию отправят к Тейе. Харона разберут, а Земля станет закрытым объектом.

Пробуждение было бодрым и свежим. Гелла поднималась над горизонтом и ее свет переливался мириадами блик в окнах Теменвита. Сегодня надо было заскочить в Уэлл Сити забрать документацию и после на станцию. Валентин любил готовить сам, даже кофе или чай тоже варил сам, но Чадо постоянно словно бы куда-то спешит и потому готовку кофе Чадо доверило кухонной машине. Раньше люди пили кофе для придания себе бодрости по утрам, а сейчас пьют ради вкуса, ибо все необходимое для поддержания здоровья и тонуса, при необходимости, вводится через устройство-костюм. Это устройство — это как вторая кожа, многие носят его, не снимая, ибо его функционал значительно расширяет возможности повседневной жизни. К примеру — наручный голофон. Голофон — это по своей сути наручный компьютер, который, благодаря костюму, отслеживает все показатели в организме, позволяет управлять всем и вся в доме, позволяет связываться с другими людьми и так далее. Функционал очень обширный и помимо всего прочего, голофон — это ключ-доступ, в котором хранятся все необходимые сведения о человеке. Сейчас Чадо использует его, чтобы управлять кухонной машиной, для изменения меню ужина. Машиной можно управлять и голосом, но сейчас Чадо уплетало завтрак за обе щеки, а потому ручной ввод был проще. Костюм был эстетически превосходным, но функционал костюма начисто стирал половые отличия. Если ты женственный парень или мужественная девушка, то из-за костюма определение твоего пола будет как бросание монеты. Чадо покончило с программой ужина и принялось колдовать над дневником личных исследований, в котором Чадо вело записи касательно изучения подсознания. Глаза были оснащены линзами дополненной реальности, в которой перед Чадом, прямо в воздухе, висел шар-клавиатура. Словно мастер кубика Рубика, Чадо крутило в руках шар и набирало сообщение, которое выводилось на экран, отображаемый в той же дополненной реальности. Когда Чадо закончило печатать, данные были сохранены, а Чадо щелкнув пальцем, переместилось из своего дома в холл Уэллского института, где надо было забрать документацию об анализе ДНК Земного растения. Из-за свойств данных, которые было безопаснее записать на носитель и забрать, чем передавать по каналам связи, Чадо решило забрать их лично. Уэлл Сити стал в разы больше и сейчас это не просто медицинский центр Тейи, но и главная биоисследовательская зона. Правда исследования здесь проводятся лишь шестого и пятого уровня, а все прочие, из-за протоколов безопасности, проводятся на полигонах. Тем не менее, здесь изучается и изготавливается много полезного, без чего сейчас трудно представить жизнь. Уэлл Сити состоял на треть из баслагов, которые в силу большого интереса к биологическим организмам, тратили много времени на их изучение. Баслаги и люди жили и работали бок обок и из-за того, что последние модели баслагов выглядели в точности как и люди, то в толпе баслага можно определить лишь одним образом — попробовать его почувствовать. Люди, по сути, из-за связи — эмпаты, но баслаги лишены связи, а потому их эмоции и чувства — это глухая стена, в то время как человеческие — это как вязкая жижа, в которую приятно погрузить свой разум.

Как и любой дом, институт был оснащен зоной кита. Раньше были комплексы с кабинками, но их заменили зоны и никаких очередей. Достаточно войти в зону, указать в голофоне координаты и отправиться куда надо, при условии, что там тоже есть зона кита. К слову о зонах кита! Несмотря на то, что они были практически везде, что позволило избавиться от большинства электромобилей, люди все равно частенько ходили пешком. Причины три: не все здания, по разным причинам, были оснащены зонами, для избегания атрофии мышц, если таковая вдруг начинала себя проявлять, а также просто для удовольствия. Чадо стояло посреди зоны в холле института и настраивало следующие координаты. Покончив с этим, Чадо направилось за документацией, но выяснилось, что Чадо не смогли вовремя оповестить о том, что данные еще записываются. Из-за объемов пришлось использовать второй БУН (биологический универсальный накопитель). БУН — это устройство хранения информации на основе ДНК. Такой накопитель способен хранить в себе несколько эксабайт информации в течение сотен лет. Данных о ДНК мутированного растения с Земли, а именно Путоранского древа, оказалось больше, чем памяти одного БУНа, при том условии, что на анализ был передан лишь небольшой фрагмент ДНК.

Делать нечего и Чадо решило подождать на улице. Улица была полна людей и машин. Дроны летали взад и вперед словно насекомые. В толпе попадались и представители других цивилизаций. За несколько тойев люди сильно сдружились с некоторыми цивилизациями, некоторые представители даже живут на Тейе, собственно, как и некоторые люди, живут на планетах иных цивилизаций, все больше по работе. Иногда тут даже бывают и представители цивилизаций, чей уровень развития выше человеческого, но ни одного, чей уровень ниже. Увы, но так надо. Чадо любит иногда проводить время просто сидя на улице и прощупывать разумы людей. Чувство, когда касаешься чьих-то чувств и эмоций, похоже на гамму красок, вкуса и форм. Мозг не может интерпретировать чувства и потому выдает фантастические комбинации разных ощущений, от вкуса и до тактильных. Правда при прямой связи четко ощущаются конкретные чувства и эмоции, но, когда так, вскользь — неописуемо. Голову посещают мысли, настрой которых плавно перетекает, но общий фон остается неизменным. Все это похоже на… На… Нет… Описать это невозможно! Это как описывать запах, который создает тактильные и зрительные ощущения, вкус выдает картинку и звуки и все это перемешано, словно психоделический салат.

Чадо сидело, закрыв глаза, и ощупывало людей связью. Красный. Звенящий. Твердый и терпкий. Кислый, но черный. Горький бас. Волнующе-острый. Бугристо сладкий. Роза желтого укола. Фиолетовая горечь счастья. Безумный коктейль чувств и эмоций. Ощупывать людей Чадо научил один художник в Брэйдберилсе, с которым Чадо как-то познакомилось. Этот художник рисует картины, пытаясь воспроизвести ощущения, но это все равно, что пытаться нарисовать смерть. Кроме старухи с косой в голову мало что приходит. Однако картины потрясают своим безумием. Картины художника — это сочетание сюрреализма, абстракционизма и импрессионизма. В картинах прослеживается форма, которая за счет техники словно бы оживает. Стоит задержать взгляд и картина словно бы оживает.

Чадо скользнуло по очередному человеку и наткнулось на глухую стену. Чадо открыло глаза. То был баслаг (машина серии Лука модели 26), который выглядел, за счет полимерных тканей, как мужчина средних лет. Он стоял и ожидал кого-то. Через короткое время подошел еще один баслаг женского вида и они оба ушли. Половые отличия у баслагов были скорее простым символизмом, ибо они не размножаются, а само различие было заложено человеком, из-за простой психологической интерпретации себя на машину. Но эта интерпретация была принята и перенята. Баслаги и живут как люди, разве что не питаются, но подзаряжаются. Спят без снов, работают, общаются и радуются жизни.

Чадо продолжило ощупывать и наткнулось на представителя другой цивилизации. Его разум был похож на тесто из шерсти, вызывающее щекочуще-красный смех. Чадо открыло глаза и поежилось. Не человеческий разум, без связи или с аналогом связи, походил на попытку пожать правой рукой левую.

Через несколько минут раздался сигнал оповещающий Чадо, что запись завершена и можно забрать БУНы. Чадо оторвалось от своего занятия, сходило за данными и вернулось в холл, где щелкнув пальцами, оказалось уже на станции. Чадо за секунды перенеслось на многие световые годы, от Тейи до Земли. На станции сейчас работала другая смена, но Чадо, в силу своей излишней пунктуальности, прибыло раньше начала работы своей смены. Именно по этой причине данные забрало именно Чадо. Передав данные, Чадо направилось в кают-компанию. Причина по которой данные пришлось именно забрать, а не передать напрямую, заключается в ее матричной составляющей. То есть с этими данными можно работать как с материей, а из-за структуры данных, конвертация, передача по каналам связи и обратная конвертация сильно искажает данные. Потому — только запись на носители.

Смена понемногу собиралась в кают-компании, в то время как сдающая проверяла состояние всего и вся, для передачи работы. Все заняло около часа. Станция Харон сильно изменилась за время своего существования. Множество модулей, переоборудований и модернизаций превратили станцию в крепость, которая устарела и уже скоро должна буквально разваливаться на части. Описать внутренности станции, это как описывать картину, которую писали разные художники. Единого стиля, как изначально, тут не было. Стиль был принесен в жертву практичности и функциональности.

После передачи смены, новая смена продолжила работу предыдущей. Работа Чадо заключалась в проверке анализов проб, которые добывались несколькими разведчиками. Всего на Земле действовало около сорока человек, разбросанных по всей планете. Для работы, в определенных точках планеты были установлены специальные базы, которые служили точками спуска и подъема. Из-за того, что работа на станции в ближайшее время прекратится, большинство точек уже убрали. Но на Земле все еще остались и было принято их оставить навсегда, несколько старых баз. Эти базы были допотопными, служили для взлета и посадки малогабаритных кораблей. У Харона даже все еще остались модули со шлюзами для стыковки. Первые разведчики пользовались кораблями, пока не были построены комплексы кита, а их уже заменили зоны. Человек спускался, изучал, собирал и возвращался. На все уходило сравнительно немного времени, но раньше, из-за кораблей, уходило куда больше. Прогресс не стоит на месте, но вот миссия Харона встала. Рабочее место Чадо находилось у окна, где Чадо могло в любой момент посмотреть на Землю. Сейчас Чадо смотрит на нее все чаще, ибо скоро на Землю можно будет посмотреть разве что на картинке, в фильме или в телескоп.

Земля была зелено-голубой. Сушу покрывали густые леса, а моря и океаны, цветущие растительностью воды. Всего, примерно, двадцать тойев или тридцать Земных лет назад, Землю покрывали города, горы мусора и хлама, пустыни и реки ядовитых вод. Природа поглотила это и переварила. Пища была не здоровой, грубой, но природа справилась, однако переварить предстояло еще. Может лет сто и на Земле почти не останется следов человека. Древние творения человека простоят еще очень долго, но вот творения последнего века природа разотрет в пыль очень быстро. Чище стало и на орбите Земли. Многие спутники, и всякого рода мусор, сами собой или вручную, сошли со своих орбит и пали на Землю. Но орбита все еще кишела мусором, который представлял станции угрозу. Крупный мусор удавалось как-то убрать, в некоторых случаях даже путем смены курса станции, но вот мелкий мусор был словно рой назойливой мошкары. У Харона даже появилось несколько собственных спутников. Эти спутники были обычным мусором, но гравитация захватила их и те принялись вращаться вокруг станции, словно Луна вокруг Земли.

Работа, которой Чадо занималось, не была скучной. Всякий занимался в соответствии со своим индексом, а значит тем, что было интересно, но порой и любимое занятие бывает через-чур монотонным и может вызывать скуку. Время на Хароне было свое — бортовое. Это время отличалось от Земного и Тейянского. Земное время было придумано еще во времена Шумерской цивилизации и опиралось на шестидесятеричную систему, потому час и минута равны шестидесяти, а в сутках два по двенадцать. Но тейянские сутки состоят из тридцать одного часа и в данную систему без изменений не укладываются. Шумерские, а значит и Земные, часы были цикличны, а вот Тейянские, в силу технологий, были потоковые. Тейянское время можно было тоже уложить в привычные двадцать четыре часа, но тогда часы и минуты был бы длиннее, но так как их продолжительность была удобна, то изобретать велосипед никто не стал, а просто было решено отказаться от цикличности. Чувство того, что сутки или по тейянскому голлы, стали аж на семь часов больше, что порой радовало людей, преимущественно из числа основателей, но порой и нет, чаще у первого поколения. Порой монотонная работа затягивалась и хотелось, чтобы время шло быстрее.

Смены делились на две условные половины: работа и демонтаж. Так как станцию собираются вернуть, но проводимую работу требовалось сперва закончить, то по мере окончания работ, все ненужное демонтировалось и отправлялось на Тейю. Чадо закончило свою работу на сегодня и отправилось помогать. Сегодня на очереди был модуль фермы, где хранились образцы. Образцы отправлялись на зону кита, а оттуда на Тейю. Каждый груз отправлялся в свое место.

Когда смена закончилась и заступающая смена подменила сдающую, Чадо сразу же отправилось в свой дом, дабы принять душ. В плане гигиены у людей проблем не было. Чистота поддерживалась на таком высоком уровне, что даже простой прием душа или мытье рук превратились в некое подобие странности. Душ принимался не из санитарно-гигиенической необходимости, а просто для получения удовольствия.

Душ в доме Чадо был по последнему слову техники, как и весь дом в целом. Отец Чадо боялся, что из-за работы Чадо они более не смогут видеться, но получилось на оборот — из-за работы отца. Валентин увлекся изучением аномалий в космосе, что почти и не появлялся дома. Миша, желая стать инженером, перебрался в другой город, поближе к месту учебы, а Чадо приобрело свой собственный дом, на восточной окраине Теменвита. Отцовскую бытовую простоту Чадо не унаследовало, а потому дом Чадо был напичкан всевозможными девайсами, которые были настроены так, что Чадо стоило лишь войти и машина, просканировав Чадо, обычно, уже знало, что нужно делать.

После душа, Чадо уже ждал ужин. Валентин больше любил овощи, а вот Чадо налегало на мясо. Все овощи, фрукты и даже мясо, выращивались искусственно в специальных синтезаторах. Для выращивания пищи использовались измененные стволовые клетки, которые словно микроскопические заводы производили строительный материал, из которого синтезирующая машина и создавала организмы. Синтезированные организмы практически не отличались от настоящих, за исключением того, что организмы были чем-то вроде болванок — пустые! Синтезированное животное, даже имея мозг, не было живым в привычном понимании. Организм такого существа жил, вернее даже существовал, но был подобен овощу, не способному даже самостоятельно переварить пищу. Во всем остальном, такое же животное, с теми же пищевыми ценностями. Правда было еще пара источников пищи — жидкостный и концентрированный. Жидкостный — это способ, при котором в организм вводились все необходимые вещества, минуя пищеварительную систему, а концентрированный — это то же самое, но путем таблеток. Особой популярности эти способы питания не имели. В силу природной привычки, человек предпочитал употреблять пищу классическим способом.

Чадо жило в полном одиночестве. Второй половины не намечалось, ибо сейчас Чадо имело иные жизненные позиции. А вот Миша уже успел сдружиться с одной своей сверстницей, с которой он проводит очень много времени. Они оба учатся на инженера и оба подают большие надежды. Валентин, их отец, более связей не заводил и решил полностью посвятить себя работе. Иногда, раз или два в санд все встречаются дома у отца. Едят, общаются, делятся новостями, смеются и дурачатся. Одним словом — отдыхают. Умственный труд трудно сравнивать с физическим, но и он способен вымотать не хуже.

В прочее, свободное от работы время, Чадо тратило на путешествия. В плане путешествия на Тейе все было, с одной стороны скудно, а с другой стороны чрезмерно богато. Индустриальный туризм ограничивался тремя городами, правда в ближайшее время ожидается еще три новых города, но все же. А вот прочий мир — это целая планета, которую исследовали лишь при помощи спутников, зондов, дронов и редких рейдов. Чадо любило наобум ткнуть пальцем в карту, найти ближайшую зону кита, собрать вещи и отправиться исследовать местность. Хобби Чадо приносило пользу, ибо все, что Чадо документировало, вносилось в базу данных о Тейе. Подобное хобби было у достаточно многих людей и себя исследователи называли либо странниками, либо межзвездными скитальцами, а некоторые, в шутку, даже автостопщиками. Многие, как Чадо, продолжили изучать Тейю, а вот другие, из-за которых во втором названии не случайно имеется слово, относящаяся к звездам, обратили взгляды в небо. Все больше и больше странников начало изучать планеты геллической, солнечной и прочих известных звездных систем.

Завтра Чадо отдыхает и свой отдых Чадо уже целый санд планирует провести на Совином острове между Мглистым и Тихим морями. Вещи как всегда уже в готовом виде, осталось лишь выспаться и утром можно в путь. На Совином острове зоны кита нет, но есть на соседнем — Вороньем острове.

Костюм сменился на халат. В руках кружка кофе, музыка, огни города и сумеречное небо. Город двигался и менялся, и Чадо часто любило вспоминать, каким город был прежде. Час, второй и вот на небе уже звезды. Нежные пастельные тона голубого, желтого, розового и зеленого сменились на холодные синий, фиолетовый и черный. Света в городе было много, но городов на Тейе было мало, а потому искусственный свет слабо перебивал свет звезд. Чадо задремало с недопитой кружкой, сидя в кресле у окна. Чадо видело сон, в котором снилось путешествие. Но это путешествие не было одним из тех, что для Чадо привычны и обыденны. Это не было даже подсознание или Лимб. Это был обыкновенный сон. Сон, столь простой и незамысловатый. Сон, в котором мозг складывает небывалую картину из бывалых образов и впечатлений. Чадо видело Землю, но не опороченную, а чистую и прекрасную. Чадо видело себя и других людей, которые жили обыкновенной жизнью в мире, в котором не было всех тех ужасов, что есть на Земле в реальности. Чадо видело, как люди, веселые и задорные, спешат куда-то, а кто-то напротив, сидит и никуда не торопится.

Сон прервался настойчивыми сигналами будильника. Чадо открыло глаза и огляделось. Ночь прошла столь стремительно, что Чадо даже подумало, что что-то не то. Однако часы и свет Геллы за окном ясно говорили о наступающем утре.

Завтрак, как и вещи уже ждали Чадо. На еду, как и на сборы, ушло немного времени. Проверив вещи, Чадо нацепило костюм, настроило координаты и отправилось на Вороний остров. Там, на небольшой базе острова, Чадо взяло гравитационный геликоптер и отправилось на соседний остров. Высадилось Чадо на побережье, хотя можно было пролететь и вглубь, но Чадо хотело пешком.

Совиный остров был пуст и холоден. Местная растительность скудно приживалась, из-за чего пейзаж разбавляли лишь редкие травы и снег. Если флора здесь была, хоть и скудной, то вот фауна как-то и вовсе обошла стороной. Хотя нет, несколько видов насекомых и птиц тут обитало. За целый голл Чадо преодолело порядка тридцати километров и смогло занести в архив несколько интересных деталей. С одной стороны, записи странников касательно Тейи не несли большой информативной нагрузки, а скорее были полезными деталями, но с другой стороны, этим занимались энтузиасты, а потому даже малая информация не лишняя.

Чадо сделало очередной привал. Скоро нужно было мастерить ночлег, а завтра двигаться обратно. Ужин был скуден и назвать ужином это особо было нельзя. В подобных путешествиях странники обычно брали концентрированные припасы, реже жидкостные и сублимированные, и еще реже обычные продукты. Обычные продукты занимали много места и порядком весили, а концентрированные, в виде пачки таблеток, занимали один карман и веса в них было не более килограмма. Что касается ночлега, то тут ни каких допотопных палаток из брезента или другого непромокаемого материала. Палатка, что была у Чадо, это целые апартаменты, заключенные в небольшую емкость, похожую на консервную банку. Эта банка устанавливалась на землю, после чего происходило нажатие на кнопку, которая располагалась на крышке банки и далее шло возведение. Содержимое банки — это ясеп или умный материал, который, после активации банки, вырывался из нее в виде тумана. Туман разлетался, сперва бесформенный, потом обретая очертания, а после форму и детали. Туман становился похож на маленькое куполообразное укрытие, чем-то походившее на иглу. Укрытие принимало цвет местности, становясь практически незаметным, но в определенном световом диапазоне, такое укрытие будет светиться яркими кислотными цветами, давая возможность увидеть данное укрытие даже с высоты в тридцать километров. Внутри укрытие имело все необходимое для ночлега: кровать, отопительный элемент, фильтры воздуха и воды, а главное — уют.

Чадо устроилось со всем возможным уютом и комфортом. Перед сном, как и всегда, Чадо принялось размышлять и философствовать. Размышления помогали заснуть, для Чадо это было все равно, что считать овец перед сном. В последнее время Чадо часто думало о работе, о том, что их миссия однозначно провалилась и они так вот просто уйдут ни с чем. Чадо задумывалось о Просветителях — гипотетических Богах, о их возможном существовании и могуществе. Несмотря на весь скептицизм факты, пусть и косвенные, давили в пользу существования и невероятного могущества этих гипотетических Богов. Если рассматривать старого Бога, порожденного религией, то возникает интересный вопрос. В религии говориться, что Бог всемогущ и что он все и вся создал, а значит, он создал и пороки, но для чего? В чем смысл? Зачем создавать пороки, потом говорить о благородстве и наказывать за то, что человек поддался искушению? При всем своем могуществе, такой Бог ведет себя глупо и не разумно. Но что если настоящий Бог вовсе не Бог? Что если те, кого люди зовут Просветителями и есть Боги? Для менее развитых такие цивилизации, с их могуществом подобны Богам! Они могущественны, но не всемогущи, просто их могущество превосходит все известное. Ведь у уровня развития есть предел. Что если есть цивилизации, которые достигли и сумели перешагнуть этот предел? Ведь таких цивилизаций никто не знает. Такие скорее на уровне домыслов, россказней и слухов. Быть может, потому никто и не знает, что они над системой! Как темная материя, о которой все знают потому, что она оказывает влияние, но никто ее не видел потому, что она никак не взаимодействует с нашим миром. Что если Бог — это сама вселенная? Она просто творит, не намеренно, а другие, пытаясь ее познать, создают иллюзии и верят в них? Что если Просветители вовсе не Боги, а его служители, ангелы или кто они там могут быть, этого Бога, царя, владыки всесоздателя или кто он?

Мысли спутались и реальность переплелась со сном. Чадо заснуло, полностью отдавшись потоку.

Утро было морозным. Небо затянуло густыми облаками, поднялся ветер и сильно пахло солью. Чадо отправилось в обратный путь и на этот раз обратно дойти удалось быстрее, ибо Чадо ни на что уже не отвлекалось. Подобные небольшие путешествия помогали психологически разгрузиться, так как работа, пусть и умственная, выматывала, из-за чего некоторые люди порой даже рефлексировали. Казалось бы, от чего рефлексировать, занимаясь любимой работой? Просто порой любимая работа бывает сопряжена с темами и сферами жизни, которые требуют слишком много сил, а человек еще не достиг того уровня, чтобы обеспечивать себя необходимыми объемами сил, чтобы работа могла их отнимать и при этом еще и этих сил оставалось. Потому приятные хобби — это как смена батареек. Короткое, незамысловатое путешествие и ты словно заново родился. Кто-то, как Чадо, путешествует, кто-то пишет стихи, книги, музыкальные композиции, картины, а кто-то поет, танцует, кто-то берет корабль и бороздит доступный космос, ища пригодные миры, а кто-то все цело отдается работе, ибо та для них и работа и хобби, что дает таким людям огромнейший запас сил и психологической энергии.

Возвратившись домой, Чадо убрало вещи, изменило меню ужина и попросило компьютер дома выдать карту. Разглядев карту Тейи, Чадо присмотрело кофейный остров в море Пени, рядом с северной ледяной шапкой Арста. Сделав несколько заметок, Чадо закрыло карту и отправилось в душ. После душа был ужин и беседа с одним хорошим и давним другом по интересу. Чадо было из числа странников по Тейе, а вот друг из числа странников по космосу или как они себя называют — автостопщики, отсылая таким шуточным названием к серии писателя Адама Дугласа. Батур Хаккы любил изучать глубокий космос, несмотря на то, что в архивах Монгорофата (галактическая база данных зарегистрированных и отслеживаемых объектов Баравара) были сведения обо всех пригодных для жизни человека планетах. Это как с книгами. Всегда можно прочесть конец, но интерес в процессе, а не в концовке. Познать мир самостоятельно, с нуля — покорить! Это удовольствие, которое не подарит ни душ, ни книга, ни что-либо еще. Батур хорошо знал Баравар и был из тех, кто называл галактику по старинке — Млечный Путь. В своих поисках Батур не редко находил миры, которые были преобразованы, но в итоге заброшены. Порой Батур даже клялся, что хочет поселиться в одном из таких миров. Просто оставить все и вся, тихо, без лишних слов и огласки, взять жену и поселиться в одном из таких миров, дабы прожить остаток жизни. Чем объяснялось такое желание, Батур не знал, просто «хочется!». Обычно Батур путешествует не один, а в компании или с женой и постоянно хвастается о своих находках. Но некоторые находки он не разглашает, либо разглашает не всем. Чаще это как раз такие миры, где бы он хотел жить. Что-то вроде укромных местечек, где можно спрятаться и не волноваться, что найдут. Батур даже удалил свои данные ДНК, чтобы сканеры ни знали, кого искать. Правда Батур все еще возвращался на Тейю, все еще его что-то держало.

***

На станции висела гнетущая атмосфера. Сегодня все делали сплошную монотонную работу, от чего чувство скуки расходилось словно вирус. Всякий задевавший эту атмосферу подхватывал вирус и усиливал атмосферу скуки. Чадо уставилось в микроскоп, меняя один образец на другой и пытаясь разглядеть реакцию клеток на реагенты. Реакции записывались и все это продолжалось практически с самого начала работы, а значит уже часов шесть. На время Чадо отвлеклось от работы и огляделось по сторонам. Все вокруг сидели и выполняли свою работу, не отвлекаясь. Чадо прошлось связью по сидящим. Прислушавшись к чувствам, Чадо ощутило вкус соли на языке. В ногах шершавую вязкость, словно от песка, а по коже словно бы пробежались десятки пауков, щекоча своими суставчатыми ножками. Чадо закрыло глаза и попыталось представить что-нибудь приятное. Мир вокруг словно бы затих, и в этой тишине Чадо услышало стук. Кто-то выстукивал мелодию. Можно было даже расслышать, как кто-то бубнит эту мелодию себе под нос. Чадо прислушалось и сумело понять, что это за мелодия. Мелодия была приятной, и Чадо машинально начало подпевать. Чадо даже не заметило, как поет песню на чистом английском.

I've paid my dues time after time

I've done my sentence

But committed no crime

Кто-то услышал слова песни и тоже начал подпевать.

And bad mistakes I've made a few

Подхваченные слова уже напевала половина всех, кто находился в помещении, а другая, стуками и шлепаньями, выбивали мелодию.

I've had my share of sand kicked in my face

But I've come through

И тут, один из сидящих вскочил и выдал:

And I need to go on and on and on and on

В следующий момент вскочили все и разом запели в унисон:

We are the champions — my friend

And we'll keep on fighting till the end

Все, улыбаясь и сияя, вскочили на свои стулья и громко пели. Кто-то включил общую связь и мелодия разлетелась по станции.

We are the champions, we are the champions

No time for losers

Cause we are the champions of the world

Все стихло и замерло, но Чадо продолжило, разнося свой голос по станции:

I've taken my bows and my curtain calls

You've bought me fame and fortune

And everything that goes with it

I thank you all

But it's been no bed of roses

No pleasure cruise

I consider it a challenge

Before the whole human race

And I ain't gonna lose

And I need to go on and on and on and on

Все вновь запели, но на этот раз пела уже вся станция.

We are the champions — my friend

And we'll keep on fighting till the end

We are the champions, we are the champions

No time for losers

Cause we are the champions of the world

We are the champions — my friend

And we'll keep on fighting till the end

We are the champions, we are the champions

No time for losers

Cause we are the champions of the world

Волна позитива пронеслась по станции словно цунами, сметая всю скуку и тоску. Импровизированное выступление закончилось и все вернулись к работе. Если бы общую ауру можно было увидеть, то вся станция сейчас бы святилась белым и золотом. Подобное на станции является частым явлением и оно ни коем образом не идет в разрез с протоколами безопасности. Пусть люди, работающие на станции и серьезные, но психологическая разрядка была скорее необходимостью. От серьезности лишь одно лекарство — ребячество. А учитывая то, что все люди имели минимально необходимый индекс ответственности, а станция имела все необходимое, для предотвращения критических ситуаций, то почему бы, хоть иногда в терапевтических целях и не подурачиться?

Чадо вернулось к созерцанию микромира, широко улыбаясь и сияя от избытка положительных чувств. В такой вот атмосфере и закончился рабочий голл. Дальше шла помощь в демонтаже. На этот раз требовалось демонтировать несколько серверных модулей.

Демонтаж занял больше времени, чем рассчитывалось, по причине того, что сервера оказались повреждены. Причиной повреждения был мусор, который пробил обшивку корабля и застрял в одном из серверов, по счастью ничего не задев. Когда крохотный кусочек мусора был обнаружен, он привел всех в изумление. От крупного мусора избавлялись путем изменения орбиты либо мусора, либо корабля, а от мелкого мусора защищали поля (раньше толстая броня, которую в будущем заменили). Поля были слабыми, в силу того, что технология еще была тестовой. Система защиты не сработала, а бортовой компьютер даже не оповестил о повреждениях. Собственно, и само повреждение было условным, ибо после пробития корпуса, сработала вторичная система герметизации и просто закупорила пробоину. Но это было не самым страшным, ибо дальше было хуже. Модуль был похож на швейцарский сыр, правда, ничего ценного повреждено не было, но сами повреждения говорили о наличии в корабле слепого пятна, где защиты практически не было! Каждый из найденных кусков космического мусора был потенциальным убийцей станции. Модуль демонтировали, но в этом была ошибка.

Незадолго до пересменки, поступил сигнал о приближающемся спутнике. Станция совершит маневр уклонения и слегка изменит орбиту. Подобный мусор редкость и по большому счету приходит с нижних орбит, где они изменяют свою траекторию из-за столкновений с другим мусором. Спутник прошел совсем рядом, но не задел станцию. Все было проделано с точностью до миллиметра. Вот только никто еще не знал, что демонтированный модуль был единственной преградой в слепом пятне защиты станции. Модуль принимал на себя мусор и служил, по случайности, фильтром. Спутник, от которого Харон уклонился, пришел с нижней орбиты, где он столкнулся с другим спутником по касательной. Один спутник упал на Землю, а второй стал отдаляться. Но хуже всего то, что крошечный осколок, размером не более мячика для гольфа, отправился в полет по противофазе станции. Сменив курс, станция легла на орбиту этого объекта и оба они двигались на встречу друг другу с огромной скоростью.

Станция пребывала в покое и ничто не предвещало беды. С минуты на минуту должны появиться люди из другой смены и рабочий день можно считать оконченным. Но счет шел на секунды и в момент, когда все уже были готовы к сдаче смены, крошечный снаряд, один из сотни, что незримой пылью неслись на станцию, поймал удачный шанс и угодил в слепое пятно. Один крошечный снаряд прошел станцию насквозь, повредив системы энергоснабжения. Станция отключилась, но сработали аварийные системы, которых хватило лишь на запуск систем эвакуации. Вся автоматика вышла из строя, а имеющейся энергии не хватало для запуска кита. Весь персонал оказался заперт на станции. Но паника пронеслась лишь слабой волной и тут же стихла. Все знали, что нужно делать и незамедлительно принялись выполнять протокол эвакуации.

Весь персонал действовал как один, хорошо квалифицированный и подготовленный к таким ситуациям человек. Следовало проследовать в эвакуационный модуль, надеть несколько необходимых вещей и приборов, занять капсулу, запустить систему и покинуть станцию. Капсулы использовали криоген, а сами были усиленной прочности, сделанный по типу яйца, то есть при ударе капсула не разобьется, ибо энергия удара, из-за строения капсулы, распределиться по всей капсуле и будет погашена, сохраняя содержимое. Такая капсула способна упасть прямо на поверхность планеты и человек внутри этой капсулы не получит ни каких увечий. Криоген же позволит провести в состоянии анабиоза очень и очень длительное время, а в сочетании с системой определения, такую капсулу не составит труда отыскать.

Системы выходили из строя. Цепная реакция, словно снежный ком собирала неисправности. Одна система убивала другую и станция начала сходить с орбиты. Однако, все заняли свои капсулы и успешно покинули станцию, кто-то раньше, кто-то позже. Каждая капсула была запрограммирована после своей активации, выйти на оптимальную и безопасную орбиту, подать сигнал бедствия по гиперсвязи и ждать прибытия спасателей. В одном старом фильме, про злобного инопланетянина, был слоган: «В космосе никто не услышит твоего крика». Так вот раньше так и было, но сейчас, крик о помощи услышал весь космос.

Космический мусор, уничтожив систему энергоснабжения, вывел из строя и щиты. Станцию более ничего не защищало и мелкий мусор лупил по станции, словно мошкара по лобовому стеклу автомобиля. Правда эта мошкара пробивала лобовое стекло и уничтожала все, с чем соприкоснется. Системы повреждались одна за другой, а станция неизбежно падала на Землю. Один из модулей взорвался, провоцируя взрыв других модулей. Эти взрывы не были обычными, их вызывала резкая разгерметизация, вследствие чего огня было мало, а вот осколков было много. Станция разлетелась, словно конфетти из хлопушки, зацепив несколько капсул. Задетые капсулы сходили с орбиты. Часть сумела вернуться на орбиту обратно, а другая, захваченная гравитацией Земли, не имея достаточного топлива, упала на Землю. Всего на Землю упало четыре капсулы и среди них была капсула, внутри которой находилось Чадо. Одна капсула упала на территории Китая, вторая где-то в Иране, третья в Средиземном море, а последняя, где было Чадо, упало в России, в окрестностях некогда бывшего, а ныне мертвого города — Санкт-Петербург.