Глава 35

Повар пришел домой и первым делом бухнулся в кресло. За сегодня на работе умудрились настолько задергать, что он чувствовал себя как выжатый лимон. Число посетителей в лагере росло, а новых сотрудников в столовую не брали. Он замучился просить об этом коменданта. Тот всегда оставался глух к его просьбам. «И как вообще могли принять такого человека на такую должность, — удивлялся повар. — Нужно пойти к Бутакову и разрулить всю эту ситуацию, — подумал он, — иначе так никогда эта проблема и не решится. Мне тоже нужен отдых, в конце концов».

Алмас протянул руку к рядом стоящей тумбочке и достал оттуда стакан и бутылку пятизвездочного армянского коньяка. Хоть в лагере алкоголь был под строгим запретом, в случае повара военные закрывали на это глаза. Подполковник Бутаков позаботился об этом. Алмас никогда не выпивал лишнего, он хорошо знал, что излишне выпитый алкоголь может сделать с человеком. Сегодня всего лишь нужно было снять накопившуюся дневную усталость.

Алмас налил в граненый стакан искрящийся коричневый напиток и залпом выпил его. Живительная влага разлилась по всему телу. Стало как-то приятно и спокойно, мир заиграл другими красками. Он посидел еще немного в кресле, прикрыв глаза, и затем отправился принять душ. В отличие от многих жителей этого лагеря, в его палатке был отдельный душ, большая роскошь. Это показывало, насколько он был важной фигурой. Вкусно покушать любили все без исключения, поэтому жил он не хуже, чем тот же самый Бутаков.

Включив теплую воду и встав под искрящиеся струи душа, он наконец потихоньку начал приходить в себя. Как мало человеку нужно для счастья. Всего лишь полстакана хорошего коньяка и горячий душ. Он стоял под живительными каплями уже довольно долго. Выходить совершенно не хотелось. И тут он услышал, что в комнате кто-то громко кашляет. Алмас выключил душ, накинул полотенце на бедра и, удивленный, вышел проверить, кто же является источником шума.

В темной комнате он заметил силуэт какой-то женщины. Она сидела на его кровати и громко кашляла. Повар включил ночной светильник и обомлел. На кровати сидела его мать. Он не мог поверить своим глазам. Она давно умерла, и вот она сидит на его кровати во плоти.

— Кто вы и что вы здесь делаете? — спросил он, осторожно приближаясь к сидящей.

Та наконец обратила на него внимание.

— Сядь, тварь, и не маячь перед глазами! — Она вскочила с кровати и встала на свои дряхлые трясущиеся ноги. — Сядь, или я за себя не ручаюсь. — В глазах у нее горела ненависть. Она медленно достала из-за спины кожаный ремень с большой бляшкой. У повара перехватило дыхание. Страшные воспоминания нахлынули на него большой волной.

Первый случай, который он мог вспомнить, когда мать избивала его, случился с ним, когда ему было четыре года. Маленький Алмас нечаянно уронил на пол тарелку с едой, и та разбилась. Мать настолько вышла из себя от этого случая, что привязала его бельевой веревкой к горячей батарее. Она трясла перед его лицом ремнем и что-то громко кричала. Дальнейшее было вычеркнуто из его памяти.

В их грязной коммуналке всегда пахло сыростью и плесенью. Отец давно ушел от них, он его даже не помнил. Мать никогда не рассказывала ему об этом. Впрочем, иногда, когда она особенно напивалась, он слышал, что та вспоминала грязной бранью своего бывшего мужа. Мать избивала его снова и снова, по поводу и без. Каждый случай становился все более изощренным, она старалась придумать новые способы физического и морального наказания для сына. Видимо, он видела в нем частицу своего бывшего мужа и всячески отыгрывалась на нем. Позже, по жалобе соседей, его мать признали психически нездоровой, и органы опеки забрали его в детский дом, где он и рос, пока не достиг совершеннолетия. Несмотря на случаи насилия, он до конца ее жизни навещал мать в психиатрической больнице. И несмотря ни на что, он любил ее. Даже такую. Когда она умирала, в ее глазах, как ему показалось, промелькнуло сожаление. Как будто она мысленно просила у него прощения за покалеченное детство.

И вот она стоит перед ним во плоти и крови. Мать подходила все ближе и ближе, угрожающе размахивая ремнем. Повар начал отступать назад, пока не споткнулся о какой-то предмет. Упав на пол, он не смог подняться. Мать уже близко. Страх и нахлынувшие воспоминания сделали свое дело. Он сжался в позе эмбриона, пытаясь защититься от накрывающих его ударов. Мать его била, постоянно наращивая темп, а он ничего не мог поделать. Наверное, он действительно слишком любил ее и давно все простил.