Глава 12 Дознание с коленным железом.

Верхушка заговорщиков была у Гордеева в руках. Далее предстояла рутинная работа. Предстояло допросить всех задержанных. Как показывала практика, добровольно давали показания только десять процентов. К остальным приходилось применять методы убеждения, а проще говоря, пытки. Дмитрий не чувствовал за собой ни какой вины за дальнейшие действия. Попав в жестокое время, надо было ему соответствовать. Иначе тебя сожрут, и не заметят. Причин для применения методов убеждения было более чем достаточно. Обнаружить смуту было не достаточно. Ее необходимо было пресечь в зародыше. Выявить всех участников вплоть до самого последнего холопа, вовлеченного в предательство. И только после этого можно было докладывать князю.

Дознание проходило уже вторые сутки. Кто сразу начал давать показание. На других приходилось слегка надавить. Но все, в конце концов, заговорили, наперебой сдавая друг друга. Каждый пытался представить себя невинной жертвой и клялся в том, что уже вот, вот собирался сам придти и сообщить о заговоре. Из всех задержанных только Колычев и Лучин, упорно молчали. Настало время поговорить с ними с каленым железом. Но вначале Гордеев решил побеседовать с австрийским гостем.

Альбрехт, разодетый в камзол из самой дорогой ткани, вошел в кабинет, где его ожидал Дмитрий, с такой важностью, как будто это он дозволил видеть свою особу, а его не привели двое спецназовцев.

Кивком головы Гордеев отпустил охрану и стал, не стесняясь с интересом рассматривать иностранного шпиона.

— Присаживайтесь, — вежливо предложил он.

— Позвольте узнать, — с нотками недовольства заговорил Альбрехт, — по какому праву эти грязные холопы, схватили меня и притащили сюда?!

— Вас никто не хватал, — заулыбался Гордеев, — вас пригласили для беседы.

Он подошел к австрийцу и, положив ему руки на плечи, заставил сесть на низкую, неудобную табуретку.

— Я непременно вам расскажу о нашем интересе к вашей особе. Но разрешите, сперва представиться.

Гордеев сделал многозначительную паузу, а затем продолжил.

— Я являюсь воеводой тайного приказа и расследую дело о заговоре против князя Галицкого.

Альбрехт слегка напрягся, но продолжал удерживать напыщенный вид.

— Я есть подданный австрийской короны, — гордо проговорил он, стараясь скрыть дрожь в голосе, — и ни к какому заговору не имею отношения…

— Дело в том, — продолжил ласковым голосом Гордеев, — что в порту вы были записаны в книге прибывших, как мелкий торговец и в тоже время, вы задекларировали для ввоза крупную сумму.

— И что же в этом странного? — спросил Альбрехт, вытирая платком выступивший пот.

— Могу ли я узнать, на что пошли эти деньги?

— Я передал их моим партнерам…

— Кто они?

— Это есть коммерческая тайна, — промямлил австриец.

— Ну, это не такая уж и тайна, — уверил собеседника Гордеев, — вас видели входящим в лавку боярина Колычева.

— Ну, раз это вам известно, — протянул Альбрехт, — могу сказать, что именно мистер Колычев, является моим деловым партнером.

— Это хорошо, что вы признаете свое знакомство с боярином, — резюмировал Дмитрий, — но дело в том, что он был задержан за участие в заговоре…

— Меня не интересуют его дела, кроме коммерческих, — возмутился Альбрехт, все более потея.

— Значит, вы отрицаете, что передали ему тысячу золотых монет на подготовку заговора, а также доставили в Галич этот документ?

Гордеев выложил на стол свиток. Глянув на него, Альбрехт затрясся всем телом.

— Я ничего такого не делал…

— Допустим, — кивнул Дмитрий, — в таком случаи я хочу, познакомит вас со своим другом. Его зовут Кузьма. Он очень любит беседовать с несговорчивыми людьми.

Гордеев взял со стола бронзовый колокольчик и позвонил. В кабинет вошли двое охранников.

— Проводите нашего гостя к Кузьме, — попросил Дмитрий.

Австриец почувствовал неладное и попытался упереться, но его подхватили под руки и, не обращая внимания на протесты, поволокли к выходу. Сразу за кабинетом виднелась лестница, ведущая в подвал. Еле передвигающего ноги шпиона повели вниз. Альбрехт со страхом взирал на серые мокрые, покрытые мхом каменные стены. Протащив австрийского шпиона по длинному коридору, по сторонам которого было расположено множество дверей, стражники впихнули его в одно из помещений.

— Принимай Кузьма дорогого гостя! — крикнул Гордеев, входя следом, — разговаривать будем.

Альбрехта бросили на деревянную лавку, от которой пахло кровью и мочой. Вжавшись в стену, по которой сочилась влага, он оглядел бешеными глазами помещение пыточной.

В дальнем углу комнаты была установлена жаровня. Над пылающим очагом висела, закрепленная на цепях так, чтобы можно было переворачивать ее вместе с привязанным пленником, решетка. На всех стенах были закреплены щиты с различными, устрашающего вида, инструментами. Тут были и крюки, для подвешивания за ребра, и щипцы с ножницами, для отрезания конечностей, и молотки, для ломания костей, и многие другие инструменты, придуманные для причинения боли.

Посредине стояла конструкция, состоящая из двух мощных деревянных столбов с поперечным барабаном, на который была намотана цепь. К барабану крепилась ручка, как у колодца. Длинная цепь тянулась вверх к металлической петле, вмонтированной в потолок. На конце петли имелся острый крюк.

На дыбе висел полностью голый человек. Сейчас в нем было трудно узнать бывшего влиятельного боярина Колычева.

— Что же, можно и поговорить, — ничуть не смущаясь, произнес крупный мужик, с раскаленным прутом в руках. Он не спеша подошел к жаровне, всунул прут в пламя. Затем зачерпнул ковшом из ведра воды, отпил из него несколько глотков, а остатки выплеснул в лицо, потерявшего сознание боярина. Колычев дернулся и открыл глаза.

— Ироды, — прохрипел он.

Гордеев приблизился к боярину и, приподняв за волосы голову, взглянул в его лицо.

— Ты собирался убить князя, — проговорил он, — так, что благодари, что тебя еще за ребра не подвесили. Говорить будешь?

Колычев отвернул голову.

— Продолжай, — распорядился Гордеев, отходя в сторону.

Кузьма взял раскрасневшийся прут и ткнул боярина под ребра. Раздалось шипение сгораемой плоти.

Колычев издал дикий вопль, и завертелся из стороны в сторону.

— Все скажу! — закричал он, — только не мучайте!

— Ну, вот и славно, — удовлетворенно кивнул Гордеев, — теперь давай поговорим, и сел на принесенный охранником стул, — давно ли австрийцам служишь?

— Я им не служу, — огрызнулся боярин, — князь новый всего нас лишил. А теперь еще и налоги платить заставляет. Ненавижу!

На то он и князь, — спокойно сказал Дмитрий, — что же ты полагаешь, что австрийцы с вас ничего брать не будут? Да они обдерут вас как липку. Да земли ваши оттяпают.

— Даниил обещал, что ежели ему поможем, то свободно будем жить, как раньше.

— А ты и поверил? — усмехнулся Дмитрий, — но не будем препираться, — как ты понимаешь твое признание мне не к чему. Остальные заговорщики давно сознались и выторговали тем самым себе жизнь.

Гордеев взглянул на боярина.

— Как ты уже наверно понял, что жизнь тебе никто не оставит. Слишком много бед ты натворил. Но ежели напишешь о своем предательстве, то родичей твоих не тронем.

Колычев уже без злобы взглянул на Гордеева.

— Все напишу, — устало сказал он, — только семью не трогайте.

— Вот и договорились, — с облегчением молвил Дмитрий, — сейчас тебя отведут к знахарю. Там раны промоют, да обработают. Потом все и напишешь.

Он подал знак. Кузьма повернул ворот, опуская безвольное тело боярина на пол.

— А с этим что делать?

Гордеев повернулся. Об австрийце он совсем забыл. Альбрехт без чувств лежал на скамье. Под ним растекалась желтая, резко пахнущая лужа.

— Вынесите гостя на воздух, — усмехнулся Дмитрий. Я сейчас буду.

Когда Гордеев поднялся в кабинет, Альбрехт уже пришел в себя. От его напыщенности не осталось и следа. Сжавшись в комочек, он сидел на табурете, опустив голову.

— Ну что же, господин Альбрехт, — начал разговор Дмитрий, в упор глядя на шпиона, — говорить будем? Или опять к Кузьме в гости сходим?

— Не надо к Кузьме, — замотал головой австриец, — я все подтверждаю. Меня прислал мой король. Я должен был передать боярину Колычеву деньги и хартию вольностей. Австрия поддерживает заговор и готова ввести войска…

Он на мгновение запнулся, со страхом глядя на воеводу.

— Вы теперь меня казните?

— Нет, — ответил Гордеев, — вас сейчас отведут в соседнее помещение. Там вы подпишите признательные показания. После этого вас вышлют с территории Руси. Но если вы вернетесь еще хоть раз, то вас казнят незамедлительно.

— Я согласен, — с облегчением и слезами на глазах сказал Альбрехт, — я все подпишу. А что передать моему королю?

— Передай Фридриху, что бы готовил войско.

— Вы намерены объявить нам войну? — не поверил своим ушам Альбрехт.

— Нет, — серьезно проговорил Гордеев, — вам угрожает враг поопаснее. Хан Бату нацелился на ваши земли, и скоро Европа содрогнется под копытами его коней…