Глава 15 Степь да степь кругом

Растянувшись на многие версты русское воинство, двигалось по бескрайней степи. Монголы, дразня русичей внезапными наскоками, отступали в южном направлении. Стремительные половецкие отряды и русские конные разъезды не давали монгольским всадникам ударить по пешему строю, отсекая их мгновенными бросками. Завидев русские и половецкие конные отряд, монголы рассыпались, быстро скрываясь в степи.

Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Все пространство вокруг было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше. Вся поверхность земли представлялась зелено золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые цветы; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает, откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих голосов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив свои глаза в траву, внезапно срывались вниз и тут же поднимались, унося вдаль, добычу.

Русские полки не останавливались даже для обеда, перекусывая прямо на ходу. Ели только хлеб с салом или холодным мясом, или коржи, пили только воду или квас, единственно для подкрепления, потому что князья не позволяли никогда напиваться в дороге, и продолжали путь до вечера. Вечером вся степь совершенно переменялась. Все пестрое пространство ее охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала по нему, и она становилась темно зеленою; испарения поднимались гуще, каждый цветок, каждая травинка испускала свойственные только им запахи, и вся степь пахла благовонием. По темному небу, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие полосы из розового золота; изредка белели

легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрагивался до щек.

Все звуки, звучавшие днем, утихали и сменялись другими.

Пестрые суслики выползали из нор, становились на задние лапки и оглашали степь свистом. Треск кузнечиков становилось слышнее. Русские полки, остановившись среди полей, избирали ночлег, раскладывали огонь и ставили на него котел, в котором варили себе кашу. Поужинав, пешие ратники ложились спать прямо на земле. Конные, стреноживали коней и пускали их пастись тут же. Они ложились на попоны, укрываясь плащами. Засыпая, ратники слышали своим ухом весь бесчисленный мир насекомых, наполнявших траву, весь их треск, свист, стрекотание, — все это звучно раздавалось среди ночи, очищалось в свежем воздухе и убаюкивало дремлющий слух. Если же кто-нибудь из них поднимался, и вставал на время, то ему представлялась степь, усеянная блестящими искрами светляков. Вдали, чтобы не заснуть, перекликались заставы.

Как только солнце показывалось на краю неба. Ратники поднимались. Наскоро позавтракав, остатками вчерашнего ужина, они строились в походный строй, и опять русское воинство начинало свое движение на юг.

Солнце, высокое, жаркое, хозяйничало над степью, заставляя обливаться потом усталых воинов. Князья строго настрого запретили снимать воинское снаряжение, опасаясь внезапной атаки монголов. Воины все чаще прикладывались к баклажкам с водой. Вода в них была теплой и неприятной на вкус, но другой влаги на многие версты вокруг не имелось. Вглядываясь в безоблачное небо, ратники крестились, шепча молитвы.

Свой головной полк, Мстислав Удалой увел далеко вперед, стараясь нагнать ускользающие от него монгольские отряды. Его поддерживали половецкие конники.

В один из дней на берегу реке Волчанки, которая, зарождаясь среди известняковых разломов, текла по оврагам и сбегала на равнину, испещренную невысокими холмами, в укромной долине среди тисовых рощ, половцы обнаружили следы татарского становища. Туда же срочно прискакали князья Мстислав Удалой и Даниил, ведя за собой объединенные Галицко-волынские дружины. По всей видимости, монголы свернули и покинули свой стан совсем недавно.

Киевские, черниговские и смоленские полки подошли к реке Волчанке только после полудня, когда галицко-волынская дружина ушла далеко вперед. Ратники с радостью сходили к реке, поили коней, смывали с лиц пот и наполняли баклажки водой.

Пока основные русские полки на время задержались у реки, половцы первыми напали на след ушедших из своего лагеря монголов. Воевода Ярун первым атаковал врага. Но это были не мелкие разрозненные отряда, а сильное войско, разбитое на сотни и тысячи. Яруну было туго, но к нему на помощь подоспели ханы Тааз и Кутеск. А затем на татар навалились русские дружины. Это уже были не мелкие конные стычки, а полно масштабное сражение. Татары упрямо стали пробиваться на юг, сшибаясь с русскими витязями и половецкими батырами. Впереди тараном двигались монголы в тяжелых железных панцирях и шлемах с личиной. Их кони были защищены кожаными доспехами, войлочными нагрудниками и налобниками. Где монголы не могли вклиниться между стыками русских войск, они, не считаясь с потерями, просто шли напролом. Русские и половцы измотались от жары и кровопролития и прекратили преследование прорвавшихся монголов, которые пробили заслоны и, развернув коней, топча своих же убитых и раненых, умчались на юг.

На девятый день княжеские дружины вышли на берег реки Калки, небольшой речушки впадающей в Азовское море через реку Калькиус. Долина по берегам реки, была холмистая и иссечена оврагами и балками, поросшими деревьями и кустами.

На берегу Калки Мстислав Удалой остановил стремительное движение своих отрядов. Надо было подождать отставшую пехоту и дать отдохнуть воинам, вымотанным беспрерывным восьмидневным преследованием. Галицкие, волынские, луцкие и курские полки располагались станами около брода через Калку. Рядом встала и половецкая орда.

Вскоре стала подтягиваться и остальная русская рать. Подошли киевские полки. Мстислав Романович долго и внимательно изучал местность, а затем распорядился, чтобы его войска заняли высокий и каменистый холм над Калкой. Мало того, он велел окружить стан повозками и в наиболее уязвимых местах укрепить оборонительную линию кольями.

Когда Черниговские полки расположились станом, Дмитрий разослал людей из своей сотни осмотреть окрестности. Скоро к нему прискакал гонец от Станило.

— Никифор велел передать, что нашел нужное место, — прокричал он придерживая коня.

— Вот и добре, — Дмитрий вскочил в седло, — веди, показывай.

Он повел своего коня за гонцом. Миновав несколько небольших возвышений, они выехали к большому холму, располагавшемуся с восточной стороны от русского стана, невдалеке от долины, по которой пришли русские войска. С вершины холма, поросшим кустарником, было хорошо видно все пространство в долине реки по обоим берегам. Спустившись на другую сторону холма, Дмитрий в нерешительности остановился перед полосой деревьев и кустарника.

— Где же Никифор? — спросил он, поворачивая коня в сторону гонца.

— Так вот же он, — рассмеялся молодой ратник.

Дмитрий повернулся. Невдалеке от него на коне сидел Станило. Дмитрий мог поклясться, что его друга только, что не было. Не из под земли же он вырос. Никифор не спеша подъехал к Дмитрию.

— Ты откуда взялся, — заинтриговано спросил Гордеев.

— Да вот сам глянь, — улыбнулся Никифор.

Он развернул коня и обогнув стену деревьев, вновь исчез и вида. Дмитрий поехал следом. Проехав между кустов, он увидел пологий уклон, спускающийся в большой овраг. Дно оврага было ровным и каменистым. Тут можно было схоронить не один полк. Проедешь в нескольких метрах и не заметишь.

— Это то, что нужно, — обрадовался Дмитрий, — надо немного расчистить выход. Да никому пока не слова.

— Все сделаем, — сказал Никифор.

Дмитрий еще раз оглядел овраг и поскакал обратно в лагерь, где должен был состояться очередной совет князей, на котором решиться стратегия русского войска в предстоящей битве.