Глава 5 В Чернигове

Но пришлось еще немного задержаться, отделив мертвых русичей от половцев. Убитых степняков раздели, собрали оружие, оттащили к кромке леса и сбросили в канаву, оставив гнить под открытым небом на радость воронам. А мертвых охранников похоронили не далеко от леса, поставив на могильные холмики кресты.

Только после этого обоз двинулся в путь, не спеша, въехав в лес. Теперь Дмитрий не опасался за его безопасность. Охрану имущества боярина, по всей воинской науке, взял на себя сотник со своими людьми. Он выслал вперед разведку из десятка воинов, другой десяток прикрывал обоз от нападения с тыла. Остальные воины распределились по бокам обоза.

Обоз двинулся дальше со всей возможной скоростью, на которую только были способны лошади, тянувшие груженые возы. И все же передвигались они медленно.

К счастью, ничего опасного с ними до самой ночи больше не приключилось. На закате, когда солнце уже начало опускаться за верхушки сосен, деревья вдруг раздвинулись, обнажив довольно широкое поле и реку на его дальнем краю. Проехав еще немного по дороге, в предзакатных сумерках путники разглядели на том берегу округлого вида городище, диаметром примерно в двести метров, окруженное кольцевым валом и частоколом с воротами. К нему примыкало не укрепленное селище-посад.

— Что, за населенный пункт, — поинтересовался Дмитрий у ехавшего рядом Никифора.

— Оргощ, — ответил тот, от сюда до Чернигова около тридцати верст.

Обоз сполз с пологого берега и вошел в реку. Дно в этом месте было каменистое, и вода не доходила до брюха лошадей. Быстро переправившись на другой берег, путники подъехали к воротам поселения. Охрана настороженно поглядывала на большой обоз с многочисленной вооруженной охраной, но узнав, княжеского сотника и купца-боярина они с радостью их пропустили. Всю дорогу боярин Наум Еремеевич благодарил Дмитрия и занимал его разговорами. Вот и сейчас, устроившись на постой, он пригласил своих спасителей к себе. Немного перекусив и поговорив на отвлеченные темы, они улеглись спать почти за полночь.

Покинув с раннего утра Оргощ, обоз двинулся по дороге, которая вела вдоль речки Белоус, поворачивая в след ее изгибам. Лес вокруг стал гораздо реже. Скоро и погода испортилась. Ветер согнал тучи и заморосил осенний дождь. Дмитрий моментально вымок, не смотря на свою куртку и предоставленную боярином накидку. Дорога тоже размокла и телеги стали застревать. Несколько раз пришлось останавливаться и помогать вытаскивать застрявшие теги. Ехать промокшим на холодном ветру было не очень приятно, но обоз и так задержался из-за раскисшей дороги, а сотник Захар хотел достичь Чернигова уже в этот день.

Так они и ехали по берегу реки. Ближе к полудню небо прояснилось, и выглянувшее солнце немного согрело путников. Скоро они въехали в обжитые районы Черниговского княжества. А там, слева и справа, вперемешку с лесом уже стали появляться поля, изредка распаханные и засеянные, да одинокие деревеньки в три дома. В полях еще работали крестьяне, а на лугах косари спешили до заката и нового дождя убрать сено. Благо на дворе стояла ранняя осень, и травы еще были высокие.

Когда солнце начало клонится к горизонту, дорога стала виться между множеством курганов.

— Откуда здесь столько курганов, — удивился Дмитрий.

— Ты человек не местный, отколь тебе знать, — начал объяснять Никифор, — это могилы древних князей и знатных дружинников. Их тут почитай около двухсот. Ныне курганов более не сыплют, церковь запрещает.

— Могилы говоришь, — проговорил Дмитрий, — слыхал я про землю далекую Египет, так там для захоронения своих правителей строили каменные пирамиды. Так там вместе с фараонами в склеп клали богатства несметные, лошадей и рабов.

— На счет Египта ничего не скажу, не знаю, — усмехнулся Никифор, — но и в здешних курганах золотишка и серебра хватает. Князья черниговские завсегда богаты были.

Вскоре обоз выехал из кольца курганов и вполз на высокий холм. Тут Дмитрий и увидел Чернигов.

Перед ним на высоком холме, окруженном глубоким рвом и спускавшемся тремя огромными выступами к широкой реке, что плавно изгибалась за ним, раскинулся необъятный город. Других городов древней Руси Гордеев еще не видел, но этот производил впечатление. Чернигов был огромен. Разделенный на три четкие части, каждая из которых имела высокие крепостные стены с островерхими башнями и дополнительную защиту в виде рвов, отделявших одну от другой, город был застроен великолепными храмами, маковки которых блестели на солнце и были видны даже отсюда. Кроме храмов было в нем множество каменных палат и строений, о назначении которых неискушенному еще Дмитрию было сказать трудно. По всей видимости, эти величественные сооружения из камня с арками и колоннами были княжескими палатами, да домами его ближайших бояр-советников, а может, и духовенства. Насколько помнил Дмитрий из истории, города в Руси двенадцатого-тринадцатого века, были в основном деревянные и он не предполагал увидеть столь большого количества каменных домов. Их было трудно сосчитать. Впрочем, все храмы и каменные палаты были собраны в одном месте — кремле, под княжеской защитой. В сопредельной части уже стояли постройки из дерева и дома попроще, для ремесленников и работного люда, а то и вовсе худые. Город был также окружен многочисленными предместьями, среди которых тоже можно было разглядеть как немало резных боярских теремов, так и бесчисленное множество покосившихся избушек с полу обвалившимися крышами. Огромную разницу между роскошью и бедностью здесь никто особенно и не скрывал.

— Вот он значит, какой Чернигов?! — восхитился Дмитрий, вспомнив, что его предки были отсюда.

— Он самый, — поглаживая бороду, подтвердил Никифор, — знатный город у Мстислава Святославовича. Богатый.

— Сколько же здесь народу обитает? — поинтересовался Дмитрий, обозревая город, растянувшийся на огромном пространстве.

— Точно сказать не могу, — ответил Никифор, — но думаю тысяч сорок, а то и все сорок пять наберется.

— Так значить и дружина у князя большая должна быть, — сразу же о своем подумал и высказал мысль вслух Гордеев.

— Дружина у Мстислава Святославовича большая, — согласился Никифор, бросив взгляд на проезжающих мимо ратников, — и сильная. Много опытных воев у него служит. Соседи его уважают. До самой Византии князья Черниговские доходили, да дань брали. Теперь грузы туда возят, да торгуют без пошлины. Так-то вот!

Дмитрий ничего более не сказал думая о том, что судьба его привела именно в Чернигов. Если убедить князя, то может и появиться шанс в предстоящей битве.

Обоз медленно сполз с холма и скоро через перекидной мост миновал ров и въехал в город.

Улочки в примыкающем районе града оказались узкими. Они проходили между длинными амбарами и другими хозяйственными постройками. Обоз занял почти всю ширину дороги, заставляя многочисленных прохожих, спешивших по своим делам, прижиматься к стенам. Проехав несколько небольших площадей, к которым сходилось несколько улочек, обоз двинулся в сторону кремля. Гордеев понял, что боярин Наум Еремеевич не простой человек, а скорее всего, приближен к князю. Может даже входит в боярский совет. Поэтому жить он должен не далеко от княжеских палат. Догадка Дмитрия оказалась правильной. Узнав боярина и сотника Захара, стража около ворот кремля беспрепятственно пропустила обоз. С ним проехали Гордеев и Станило. Здесь было много церквей и боярских каменных зданий. Сотник со своими людьми поскакал в сторону княжеского дома и исчез из вида, въехав во двор.

Свернув направо от княжеского хором, обоз, проехав несколько домов, въехал во двор боярина. Узнав в дороги, что Дмитрий пришел из дальних стран, Наум Еремеевич с радостью пригласил своих спасителей погостить у него.

Его дом ничуть не уступал роскоши княжеского здания. Он был двухэтажный. Потолки были высокими, потому дом казался еще выше. Снаружи все здание было украшено арками и резьбой. Дом был выстроен из кирпича. Палаты располагались так, что одним фасадом с окнами выходили на улицу, хотя крыльцо по-прежнему глядело во двор. Это было по тем временам новшеством: перемещение дома из глубины двора на «красную линию» улицы серьезно нарушало замк¬нутость жизни городской усадьбы.

Как только обоз въехал на двор, на расписном крыльце показалась боярыня Изяслава с детьми. Наум Еремеевич слез с повозки и пошел в сторону крыльца. Он обнял и расцеловал жену. Затем, здороваясь, к отцовской руке подошли дети, двое мальчиков десяти и двенадцати лет. Спустилась из своей светелки и дочь боярина Любава. Русская красавица сразу запала Дмитрию в душу.

Это была красивая девушка, быть может, не более красивая, чем некоторые другие. Ее правильное личико могло растрогать тонкой чистотой очертаний; каждый изгиб, каждая выпуклость этого лица, чуть вздернутый носик, пухлые чувственные губы, большие невинные глаза с длинными ресницами и тонкими серповидными бровями, все подчеркивало ее миловидность. Лицо у нее было юношески свежим, как будто она только что умылась росой, и чистым блеском предрассветных звезд лучились ее голубые глаза, но в них таилась зрелая мудрость, которую дает только жизненный опыт.

Голову покрывал кокошник расшитый жемчугом. Длинные темно русые волосы были заплетены в косу. Она была невысока ростом, но казалась высокой — так строен был ее тонкий стан. Одета она была в тонкий, не по погоде розовый сарафан.

Дмитрий видел, с какой любовью она обняла отца. А он с не меньшей нежностью погладил дочь по волосам и поцеловал в лоб. Сразу было видно, что это самая любимое и дорогое, что у него есть.

Боярыня сразу же принялась жаловаться мужу на сыновей и не расторопных холопов, которые не могут за ними уследить.

— Вот недавно сбежали на торг, — причитала боярыня, — да шапку там потеряли! Там в толчеи и голову потерять не долго. Коней, видите ли, хотели посмотреть. Своих, что ли нету? Вон иди в конюшню и гляди сколько душе угодно! Да и других забав хватает. Так нет, все норовят со двора сбежать.

— Это они к своим друзьям бегут, — вставила слово Любава, — а друзья у них кто? Сапожники, да кожевники.

— А ты знай, в своей светелке сиди, да женихов выглядывай, — по доброму рассмеялся Наум, щелкнув пальцем по носу дочери, — и не суй свой длинный нос куда тебя не просят. А то он у тебя еще длиннее вырастит. И вовсе без жениха останешься.

Любава зарделась, опустив голову.

— И вовсе он у меня не длинный, батюшка, — прошептала она, — а женихов сейчас порядочных мало…

— Ладно, родные мои. Потом о делах домашних поговорим. Хочу познакомить вас с мужами достойными, — он указал в сторону Дмитрия и Никифора, скромно стоящих в сторонке. — Это вот Дмитрий, посланник страны далекой. К князю нашему со срочным делом прибыл. А с ним Никифор, бывший сотник князя Киевского, во всем ему помогает. Если бы не они, не бывать мне живу и не ведать родимой сторонки.

От этих слов боярыня охнула и, схватившись за сердце, села на ступеньку.

— Да как же батюшка?! — испуганно взмахнула руками и Любава.

— Да вот, так! Налетели на нас внезапно степняки. Порубили охрану мою. Думал все, пришел мне конец. Но тут из леса вылетели други мои, и как стали рубить нехристей. Да так напугали их, что они сбежали в спешке.

— Спасибо Вам люди добрые! — с поклоном поблагодарила Изяслава, когда подбежавшие холопки помогли ей подняться.

Поклонилась и Любава, прижав руки к груди. Дмитрий заметил, как она и интересом взглянула на него. Или ему это просто показалось.

— А теперь, — продолжил боярин, — пусть нам баньку приготовят. Попаримся мы с дороги. А пока мы в бане будем, пусть одежду моим гостям приготовят, да на стол накроют. Пировать сегодня будим. А завтра к князю пойдем.

______

От мелко порубленных веток, устилавших пол бани, тянуло душистым теплом. Боярин Наум Еремеевич багровый, исхлестанный веником, сладко постанывал на верхней полке. Рядом, подсунув веник под голову, лежал Никифор. Дмитрий сидел на нижней полке, омывая холодной водой лицо.

— Эй, Лука! — крикнул боярин своему приказчику, — а ну-ка плесни на каменку.

— Что ты батюшка, — в парилку сунулось раскрасневшееся лицо Луки, — и так дышать не чем.

— Давай! Давай! Это ты с Михаилом сбежал! Упарились! А нам в самый раз! Пар костей не ломит…

Крепкий старик, подумал Дмитрий. Сам он уже еле держался. А Никифору и Науму, кажется, все было нипочем.

Лука боком зашел в парилку и поднял крышку кадки. От темной, настоянной на травах воды, пахло цветущим лугом. Лука набрал полный ушат воды и, плеснув на раскаленные камни, тут же выскочил за дверь. Белые клубы пара ударили в стену, поднялись вверх, расползаясь по потолку. Пахнуло душистым жаром. Поднявшийся Никифор опять заработал веником.

— Эй, Дмитрий! — кликнул он, — полезай к нам.

— Да невмоготу, — махнул рукой Гордеев, — это вам людям русским пар в радость. А у нас в Китае, таких бань нету.

— Ну что же, — одобрил боярин, — ты и так без привычки долго выдержал. Молодец!

Температура поднялась на столько, что Дмитрий уже не смог терпеть. Он поднялся и, пошатываясь, вышел в предбанник. Лука тут же поднес ему ковш, с квасом. Дмитрий с наслаждением выпил до последней капли и, поставив ковш, осмотрелся. Рядом на скамье уже была подготовлена свежая одежда. Дмитрий досуха обтер тело полотенцем и стал одеваться. Вначале он надел тонкие кальсоны из хорошо вытканного сукна, а по верх штаны из плотной ткани. На тело Дмитрий надел рубаху, расшитую золотой нитью и какими-то цветными камешками. Сверху надел атласный кафтан, расшитый вышивкой. На ноги Дмитрий натянул красные сапоги средней длины. На этом облачение закончилось. Взяв в руки шапку с меховой оторочкой, он вышел на улицу.

Каменный дом с высоким крыльцом на белокаменных столбах, которое вело прямо в жилые комнаты, стоял в глубине двора, вымощенного толстыми бревнами; промежутки между бревнами были забиты землей, тонкими прутьями и дранкой, покрывавшей большую часть двора. О богатстве владельца усадьбы говорили добротно сделанные и хорошо оборудованные надворные постройки, отделявшие дом от улицы. Гордеев стал рассматривать одну из таких построек. В ее подвале видимо находился ледник для хранения солений, медов и вин. По западной стороне строения шел желоб отводивший воду в специальный сточный колодец. Над ледником располагался сарай, предназначенный для хранения разного хозяйственного инвентаря, куда вела лестница. Далее располагались конюшни и амбары. Кроме того по периметру усадьбы располагались постройки для различной челяди соединенные переходами как между собой, таки с хозяйским домом..

Пока Гордеев изучал надворные постройки, из бани шумно разговаривая, вышли Наум Еремеевич и Никифор.

— Ну что!, — воскликнул боярин, — после баньки можно и к столу, выпить по чарочке.

— Это мы завсегда с превеликим удовольствием, — рассмеялся Никифор.

Дмитрий скромно промолчал и проследовал за хозяином дома. Они поднялись по лестнице огороженной высокими перилами на крыльцо и вошли в сени. Тут была необычайная суета. Туда, сюда сновала челядь с блюдами и кувшинами. Увидев боярина, они останавливались, кланялись и убегали по своим делам. Далее хозяин со своими гостями прошел в вестибюль. Его стены были отштукатурены и покрыты фресками.

На первом этаже дома располагались кабинет и две гостиные. Рядом с ними буфетная — комната, в которой хранилась посуда, скатерти. Туда же доставляли из кухни готовые блюда. Сама же кухня находилась подальше от дома, чтобы не раздражать хозяев неприятными запахами. В след за боярином Гордеев прошел в одну из гостиных. Ее потолки с лепниной и росписи на стенах, золотые на белом фоне, сразу бросились в глаза. Стены комнаты были обшиты тканями с искусным орнаментом. Интерьер был богат гобеленами и картинами. Пол был покрыт коврами с мягким длинным ворсом. В дальнем углу комнаты, как и во всех других помещениях первого этажа, располагалась печь, которая шла до второго этажа для обогрева верхних помещений. Печь была украшена изразцами— узорами, вырезанными искусными мастерами. Тепло в помещении добавлял и свет десятков свечей вставленных в закрепленные на стенах подсвечники. С право от входа находился огромный, чуть ли не на полкомнаты, стол укрытый скатертью. На столе к приходу хозяина, уже были выставлены блюда с едой и сосуды с напитками. По бокам стола располагались скамьи со спинками обитые мягкой тканью.

Наум Еремеевич прошел и сел в кресло во главе стола. Гордеев немного замешкался, не зная, куда ему сесть. Но его выручил Никифор.

— Иди, садись слева от боярина, — подтолкнул он Дмитрия к столу, — сегодня ты почетный гость.

Гордеев сел за стол по левую руку от хозяина дома. Рядом с ним сел Никифор. Стол ломился от различных яств. Здесь были блюда из мяса, дичи и рыбы. Пироги с различной начинкой. Каши. Фрукты и сладости. Из напитков тут имелся мед и кисель.

Тут же у стола крутились несколько слуг, которые сразу же налили присутствующим в кубки мед.

— Выпьем же гости дорогие за счастливое избавление! — провозгласил Наум Еремеевич и первым выпил свой кубок до дна.

Гордеев помнил, что согласно историческим данным в древней Руси было не принято пить по глотку, высказывая тем самым неуважение к хозяину дома. Поэтому Дмитрий взял свой кубок и, не задумываясь, выпил до дна. Напиток оказался вкусным, сладким и не крепким, примерно восемь или девять градусов. Увидев, что хозяин дома взял с блюдо какую-то жареную птицу и, разломав ее прямо руками, стал есть, Дмитрий тоже решил не стесняться и преступил к трапезе. Только после того как мужчины начали трапезу, в гостиную вошла боярина с детьми. Она прошла к столу и села по правую руку от хозяина дома. Рядом села дочь Любава и сыновья. Они сразу же стали есть. Женщины ели мало. И практически не пили хмельного. Слегка пригубив после тостов, они ставили кубки на стол. Любава ела медленно, откусывая пищу маленькими кусками и опустив глаза. Изредка она поглядывала на Дмитрия. От этих взглядов у него все переворачивалось в нутрии.

Когда все наелись, потекла неспешная беседа. В основном слушали Дмитрия, который решив не пугать пока о приближающейся угрозе, рассказывал все, что помнил о древнем Китае. Боярина Наума интересовала в основном торговля, Никифора— военное устройство, а женщин наряды, природа и развлечения. Гордеев терпеливо отвечал на все вопросы.

— В Китае очень много больших городов, окруженных высокими каменными стенами и оборонительными сооружениями. В последние годы произошла военная реформа. Армия состоит из пеших войск, которые делятся на тяжелую и легкую пехоту, и конные войска, состоящие из одетых в броню всадников и легкую кавалерию вооруженную луком. Императоры Китая старались не допустить захватчиков на свою территорию. Поэтому для защиты от кочевых племен была возведена Великая стена. Она строилась около тысячи лет. Ее длина составляет более пять тысяч пятисот тридцати шести миль. Её строили тысячи крестьян. Надсмотрщики с кнутом постоянно следили за темпом и скоростью работы. Солдаты охраняли стройку от вражеских нападений. Холод, сырость и опасные условия работы губили людей. Умерших, хоронили прямо там, где они упали. Высота стены более девятнадцати сажень, а ширина такая, что по ней может проехать колесница. В верхних частях укрепления строили сторожевые башни. Считается, что Великая стена имеет силуэт китайского дракона головой на запад и хвостом на восток. Стену постоянно патрулируют конные разъезды.

— Ужасы, какие, всплеснула руками боярыня, услышав о жестоких условиях жизни крестьян, строивших стену, — да неуч-то так можно людей гробить. Но на ее замечание не обратили внимание.

— Впечатляющее сооружение, — восхищенно сказал Никифор, — такую стену взять трудновато будет.

— После окончания строительства никому силой взять ее не удалось, — сказал Дмитрий и не кривил душой, так как монголы прошли за стену, используя хитрость и предательство.

— Китай — горная страна, — продолжил рассказ Дмитрий, — большую ее часть занимают горы и плоскогорья. С запада в Китае в основном гористая местность. С востока местность с долинами больших рек Хуанхэ и Янцзы, земли там плодородные. Поэтому крестьяне занимаются скотоводством и земледелием. Выращивают просо, ячмень, пшеница, рис. Особая гордость Китая это шелк. Его получают от гусениц шелкопряда, которых специально разводят. Также Китай славится изделиями из золота, серебра и фарфора. Торгует Китай со многими странами. Их караваны доставляют товары в Среднюю Азию. Оттуда в Сирию и Византию.

— Видал я в Византии диковинные товары, — сказал слегка захмелевший Наум Еремеевич, — но уж больно они не привычные и дорого просят за них.

Чтобы произвести впечатление, Дмитрий достал зажигалку и передал ее боярину. Дозволь Наум Еремеевич подарить тебе сию поделку, за твое гостеприимство. Боярин взял в руки маленькую золотую коробочку с изображением дракона и покрутил ее в руках.

— Что за вещь такая диковинная? — спросил он.

— Это машинка для добывания огня, — Дмитрий подошел к боярину и, не забирая у него из рук зажигалку, откинул крышку и крутанул колесико кремня. На конце фитиля моментально зажегся огонек. После этого Гордеев закрыл крышку, погасив огонь.

— Ишь, ты! — восхитился боярин, осторожно открыв крышку и по примеру Дмитрия, крутанув колесико. Огонек зажегся и в этот раз. — Спасибо за подарок!

— Костюмы у мужчин и женщин практически одинаковые. Они носят халаты. Но женские наряды отличаются от мужских, главным образом, исключительной красотой вышитых цветных узоров. Обычно эти узоры заключаются в декоративных кругах, называемых «туань». Все изображения в «туанях» глубоко символичны. Цветы сливы и нарцисса олицетворяют зиму, пиона — весну, лотоса — лето и солнце, хризантемы — осень. Распространены и изображения бабочки, символизирующие семейного счастья. Супружеское счастье олицетворяет пара уточек-мандаринок. Наконец, «туани» могут быть сюжетными. Женщины делают высокие прически и не носят головных уборов. Вместо них они берут с собой зонтики, также расписанные разными изображениями. А еще в Китае, каждый год символизирует какое-нибудь животное, повторяющееся каждые двенадцать лет. Животное, в год которого родился человек, является его талисманом.

Ненавязчиво Дмитрий узнал у всех присутствующих, в каком году они родились, называя каждому животное, являющееся его талисманом. Это вызвало веселье. Каждый старался подтрунить над другим. Как оказалось, Любава родилась в год дракона. И Дмитрий тут же сделал у себя в памяти заметку.

Ближе к вечеру Боярыня увела детей. За столом остались только мужчины. Боярин выгнал из гостиной слуг и сам разлил хмельной напиток по кубкам. Дмитрий чувствовал, что уже основательно захмелел, но отказать гостеприимному хозяину не мог.

— Значит, говоришь, что война близится? — уточнил Наум Еремеевич, осушив свой кубок.

— Да, — кивнул Дмитрий, — но о том у князя побеседуем.

— И то верно, — согласился боярин, — я и сам завтра у него на совете буду. А пока пожалуйте в опочивальню.

Никифор идти в спальню отказался. Сказал, что непривычен, спать на перинах и попросился устроиться на сеновале. Наум Еремеевич, тут же позвал Луку, который и увел Станило в сторону конюшен. Дмитрий же не стал отказываться переночевать в доме. За последние дни он очень устал.

— Эй, Марфа! — кликнул боярин ключницу.

Тут же, гремя ключами, в дверях появилась пышнотелая девка в белом сарафане, расшитом на груди и рукавах красными узорами.

— Проводи гостя в гостевую комнату! — приказал он служанке.

Та поклонилась в пояс и засеменила в вестибюль туда, где находилась лестница, ведущая на второй этаж. Там она взяла один из подсвечников с горящими свечами и начала подниматься по лестнице. Дмитрий последовал за ней. На втором этаже располагались спальни. Перед одной из дверей Марфа остановилась. Она недолго перебирала ключи и, вставив один из них в замочную скважину, отворила дверь. Поклонившись, она передала Гордееву подсвечник, после чего торопливо убежала. Дмитрий вошел в спальню. Посредине комнаты стояла большая кровать, на которой, не стесняя друг друга, могло разместиться несколько человек. Над кроватью нависал лёгкий полог и балдахин, который служил для защиты от насекомых. Остальное убранство спальни Дмитрий рассматривать не стал. Уж больно он устал. Он разделся и лег на мягкую перину. Как только голова коснулась подушки, Дмитрий сразу же уснул.