Глава 9 Сватовство.

С момента как князь Мстислав Святославович, окончательно оправился от болезни, его поведение кардинально изменилось. Теперь он только и говорил о предстоящей угрозе. Мстислав незамедлительно разослал гонцов во все города княжества с приказом готовить дружины и собирать ополчение. Сбор был назначен в первых числах мая около Чернигова. А пока он дал Гордееву полный карт-бланш по подготовке своей дружины. О чем ему была выдана грамота, по которой все приказы Гордеева, должны были выполняться, так как будто их давал сам князь. Дмитрий в полной мере воспользовался данной ему свободой действий.

Как то в один из воскресных дней он направился в торговые ряды. Как обычно ярмарка гудела, шумела и представляла из себя огромную толпу торгующих, покупающих и праздношатающихся, а иногда уже и праздно валяющихся людей. Прогуливаясь между рядами, Гордеев с удовольствием видел, что в палатках принадлежащих боярину Науму, уже выставлены на продажу часы. Это уже был не тот первый вариант, который ему продемонстрировал мастер Авдей. Тут имелись вполне приличные экземпляры. Корпуса их были изготовлены из разных пород дерева и украшены резьбой, росписью или накладными узорами, в зависимости от стоимости. На циферблатах, кроме часовых, имелись уже и минутные стрелки. Первый, усовершенствованный экземпляр, был подарен Дмитрием лично Мстиславу Святославовичу и отослан в дар князю Киевскому. После этого часы моментально вошли в моду. Стоило кому-нибудь из бояр купить себе прибор измеряющий время, как его сосед, не желая быть невеждой, бежал покупать и себе часы. Многие приобретали по несколько экземпляров, украшая чуть ли ни все комнаты своих палат. Вот и сейчас около палатки толпился богато одетый люд. Были видны и представители иностранных держав. Торговля шла бойко.

В древнем мире и в средние века секреты ремесел тщательно охранялись. Так как еще не были изобретены патенты, тайна или секрет производства были единственными гарантиями сохранения монополии производителя и вытекающих из этого финансовых выгод. Поэтому, перед выходом на международный уровень необходимо было принять меры по недопущению копирования изделий. С этой задачей успешно справился Авдей. Как он делал так, что при любой попытке вскрытия корпуса, детали часов рассыпались так, что их невозможно было собрать, Дмитрий не знал. Но в подробности он и не вникал. Главное, что их товар произвел огромный фурор и на иноземных рынках. Деньги потекли рекой, позволив Гордееву переехать в свой собственный дом, купленный им недалеко от палат боярина Наума.

Дмитрий не спеша шел мимо гуляющего люда, как совершенно случайно почувствовал, что кто-то пытается срезать у него с пояса кошель. Ловкому воришке это почти удалось. Только в последний момент Дмитрий успел перехватить руку с кошелем. Он с силой сжал худую руку и буквально выдернул из толпы воришку. Это оказался долговязый подросток в разорванной одежде и перепачканным лицом.

— Ну что, попался? — ласково спросил Дмитрий, отводя его в сторону, — ты знаешь, что тебе положено за воровство?

Парень молчал, исподлобья зло, глядя на поймавшего его мужчину. Он в полной мере осознавал, что может лишиться ушей.

— Ладно, — примирительно сказал Дмитрий, отпуская руку воришки, — наказывать я тебя, не собираюсь.

Он посмотрел на чумазое лицо парня.

— Есть хочешь? — наконец спросил он.

— Угу, — промычал парнишка, вытирая рукавом нос и не веря в свое счастливое избавление.

— Тогда идем…

За несколько месяцев Гордееву удалось раскинуть в Чернигове агентурную сеть. В большинстве случаев он привлекал к сотрудничеству нужных людей, ловя их на незаконной деятельности, за которую грозило жестокое наказание, вплоть до смерти. Но они работали не только за страх. Получив ценную информацию, Дмитрий хорошо ее оплачивал. На него работали люди из всех слоев населения, в том числе и хозяева трактиров.

И вот теперь он повел воришку в корчму, принадлежащую одному из таких доверенных людей.

Хозяин пункта общественного питания узнал Дмитрия, и понятливо кивнув, дабы никто не мешал разговору, усадил их в дальний угол. Тут же слушка притащил тарелку супа, кашу с мясом и незамедлительно удалился. Дмитрий сел напротив своего нового знакомого и стал терпеливо ждать, когда тот насытится.

— Тебя как зовут? — наконец спросил Гордеев.

— Натаном кличут, — ответил тот.

— Один работаешь или ватага имеется? — продолжил расспросы Дмитрий.

Натан насупился и отвернулся.

— Ты не злись, — примирительно молвил Гордеев, — я не собираюсь вылавливать и отдавать на суд твоих дружков. У меня дело есть вашему вожаку.

— Нет более вожака, — насупившись, проговорил Натан, — княжеская стража взяла брата моего Горислава. Скоро казнят его, — он вдруг с надеждой глянул на собеседника, — если поможешь, век тебе служить буду.

— Ну что же, — немного подумав, сказал Дмитрий, — горю твоему я, пожалуй, смогу помочь. Иди, встретимся вечером в нижнем городе у крепостной стены.

Княжеские и все прочие суды совершались скоро, без ненужной волокиты, поэтому не было нужды долго держать преступника за решеткой. Его просто связывали, сажали на сутки-другие в какой-нибудь погреб, подклеть или баню и приставляли стражника, чтоб не сбежал, только и всего. Зная это, выйдя из корчмы, Дмитрий направился к начальнику городской стражи. Тот встретил Гордеева насторожено, но увидев грамоту с княжеской печатью, тут же велел проводить важного гостя к задержанным. Вслед за стражником Дмитрий проследовал отдельно стоящему зданию охранки. Там в подвале держали преступников дожидавшихся суда. Спустившись по каменной лестнице, Гордеев остановился около одной из дверей. Охранник немного повозился, ища на большой связке, нужный ключ и отпер замок. Навалившись, он с силой толкнул дверь, которая с жутким скрежетом отворилась вовнутрь. Гордеев шагнул в небольшое помещение камеры, освещаемое только через узкое зарешеченное окно под потолком. Там на грязном полу вповалку лежало не менее десятка человек. В помещении стоял жуткий запах гнили, пота и испражнений.

— Кто тут Горислав?! — крикнул охранник.

В дальнем углу кто-то зашевелился и вскоре к двери подошел высокий молодой, лет двадцати, мужчина. С первого взгляда было видно, что это и есть брат утреннего воришки, настолько они были похожи.

— Я его забираю, — не терпящим возражений голосом сказал Дмитрий.

Охранник ничего не сказал. Видимо ему уже были даны все необходимые указания. Он только, крепко связал руки преступника за спиной и, потеряв к нему интерес, отвернулся, возясь с дверью. Гордеев взял своего нового знакомого за локоть и повел его наружу.

— Куда мы идем? — спросил освобожденный пленник, когда они прошли мимо помещения начальника стражи и вышли на городские улицы.

Дмитрий ничего не ответил, продолжая идти в сторону ремесленного квартала. Пройдя несколько улиц, он свернул к городской стене, там располагались руины старых городских укреплений. Когда они подошли к назначенному месту встречи уже стемнело. Увидав, как от едва виднеющихся в темноте руин отделилась тень, Дмитрий остановился. Он подождал пока к ним выйдет Натан, а затем, вынув нож, разрезал веревку, освободив руки пленника.

Ничего не говоря, Гордеев повернулся и пошел в сторону городских кварталов.

— Ты спас меня и помог моему брату! — услышал он за спиной голос Горислава, — я твой должник!

Еще какой, улыбнувшись, подумал Дмитрий.

________

Во второй день масленицы Наум Еремеевич ожидал некоторых родных и приятелей. В приемном зале накрывали длинный стол. Гости съезжались с женами и дочерьми, освобожденными от затворничества праздной неделей. Когда все собрались, пошли за стол. Во главе стола сел хозяин дома. Прочие гости сели по старшинству рода: мужчины по одной стороне, женщины по другой. Стол, уставленной множеством блюд, посредине, которого высилась стопка румяных блинов, был окружен шумной и многочисленной челядью.

Первые минуты обеда были посвящены искусству поваров. Звон тарелок и ложек нарушали только восклицания поднимаемых тостов.

Когда пир был уже в полном разгаре, на дворе послышался стук капот множества лошадей.

— Князь приехал! — оповестил боярина, вбежавший в обеденный зал холоп.

Наум Еремеевич встал из-за стола и поспешил к окну. Все присутствующие тоже бросились к окнам. Там они и в самом деле увидели князя, который в сопровождении небольшой свиты степенно поднимался на крыльцо. Тут же произошла суматоха. Боярин Наум пошел навстречу знатному гостю. Слуги забегали как ошпаренные. Гости выстроились около стола, ожидая прихода князя. В сенях послышался веселый голос князя и горницу вошел Мстислав.

— Здравы будьте хозяева дома и гости ваши! — воскликнул он с веселым лицом.

Все низко поклонились. Мстислав отыскал взглядом дочь боярина и поманил ее к себе. Тут же один из слуг подскочил к молодой боярыне и передал ей поднос с чашей наполненной медом. Любава шла довольно смело, но смущенно опустив глаза и покраснев лицом.

— Ты час от часу хорошеешь, — сказал князь, беря с подноса чашу. Подняв ее он, выпив все до капли, трижды расцеловал боярышню. Затем обратился к ее отцу.

— Дельце к тебе имеем Наум Еремеевич, — весело проговорил он, важно погладив бороду, — у тебя девка, невеста, у нас жених, — Мстислав обернулся и из-за его спины вышел Гордеев. Не снюхаемся ли по такому поводу?! Хотелось бы знать будите вы ее выдавать?

— Кто же знает, — проговорил боярин Наум, почесав голову и незаметно улыбнувшись в усы, — дело серьезное, а ей годков еще не дюже много. Может еще и в девках посидеть. Ни так ли Любава? — он глянул на дочь.

— Чего же держать?! — в шутку воскликнул Мстислав, — аль мало перестарков в девках кукуют?!

— Наша не засидится! — гордо молвил Наум, — чего жаловаться девка всем взяла и по дому и по хозяйству горазда. Попадется добрый человек, что же, и выдать можно.

— Так и «купец» не промах, — стал расписывать достоинство жениха Мстислав, — он силен, отважен, смел! Не сторонится трудных дел! Умен, справедлив и надежен! Таких еще надо поискать!

— Так выдать оно конечно не вопрос, — вновь почесал затылок Наум, — это дело не хитрое…

— Оно дело хозяйское, — продолжил Мстислав, — наш жених ратного дела муж. Но ежели вы конечно жениха купеческого звания, али какого другого, ищите, то извиняйте…

— Чего же говорить, — наконец решился Наум, — мы дочери своей не враги. Знаю люб ей жених. А то, что он не купеческого и не боярского звания, так то не беда. И за душой у него кое-что имеется. Уж это мне ведомо.

Боярин повернулся к дочери, которая во время разговора скромно стояла у окна, опустив голову. Она пыталась выглядеть серьезной, но ее отношение к делу выдавал играющий на щеках румянец и блеск, в глазах.

— Ну что же ты стоишь, как клуша, — проговорил Наум дочери, — поднеси чарку и жениху.

Любава вновь взяла поднос с кубком и направилась в сторону Гордеева. Он выпил. Поцелуй, получаемый в старину при таком случаи, вышел из обыкновения.

— Что же! — воскликнул Мстислав, — вот дело и сладилось, — он обвел всех присутствующих взглядом, — а мы видимо вам помешали?! Вы как я погляжу, трапезничали! Прошу садиться опять.

Все заняли свои прежние места. Мстислав сел возле хозяина. Рядом занял место Дмитрий, напротив которого расположилась невеста. Обед продолжился с прежним весельем. Наконец пир закончился. Мстислав поднялся из-за стола. Следом поднялись и гости.

— Что же взаперти сидеть, — сказал князь, — день сегодня праздничный. Гулянья вовсю идут. Не пора ли и нам присоединиться?!

— Почему бы и нет, — согласился Наум Еремеевич, — но мы старики уже попозже подойдем, а молодежь пусть погуляет!

Мстислав поклонился хозяину дома и, поблагодарив его за угощение, вышел. Гордеев последовал следом и остался ждать на крыльце, когда выйдет его суженая. К моменту, когда Любава с подружками смеясь, выбежали из дома, во дворе уже были поданы несколько саней. Схватив Дмитрия за руку, Любава увлекла его к саням, запряженным тройкой белых лошадей. Как только они зашли, возница щелкнул кнутом. Лошади сорвались с места, и Дмитрий буквально упал на покрытую мехов скамью. Рядом с ним весело смеясь, упала Любава. Звеня бубенцами, тройка неслась по праздничному городу. Подставляя лицо ветру, Гордеев чувствовал себя самым счастливым человеком. Рядом с ним сидела его любимая девушка, которая станет его женой после окончания Великого поста. Промчавшись вихрем через город, кони вынесли сани на широкое поле перед Черниговом. Здесь развернулось основное народное гулянье. Кроме естественных возвышенностей по заснеженным склонам, которых с шумным весельем скатываются люди, в нескольких местах были установлены горки. Деревянные сооружения, поблескивающие на спусках свежее залитым льдом, возвышались над землей, при этом площадка их располагалась на уровне крон деревьев. Любава выскочила из саней и, схватив Гордеева за руку, потащила его к одной из горок.

Перед ступенями, ведущими вверх, Дмитрий чуть задержался, а Любава побежала вверх, стуча по ступеням каблучками. За умеренную плату, одетый в тулуп мужик, выдал молодому человеку деревянные двух местные санки с обитыми железом, полозьями. Гордеев взял сани и поспешил следом за своей избранницей. На самом верху, пританцовывая на площадке, его ждала, раскрасневшаяся Любава. Дмитрий огляделся. Как только не рухнет эта конструкция. Народу битком набито. Высота дух захватывает. Подпоры скрепят, но держат. Владельцы строили на совесть.

— Поди, у вас в южных странах нет такой забавы, — рассмеялась девушка, — со мной не бойся, я с детства привычная!

Дмитрий неуверенно поставил санки на площадку. Любава тут же села в них, устроившись спереди. Гордеев же пристроился на санях сзади. Далеко внизу виднелась ледяная дорожка с елками по бокам, увешанными разноцветными флажками.

Дмитрий взялся за перила, и несколько раз качнув,

оттолкнулся. Санки клюнули с помоста, ухнулись в желоб спуска и лихо вынесли напрямую. Морозный ветер ударил в лицо, обжигая снеговой пылью. Санки стремительно пронеслись по всей трассе и в конце, попав на небольшую кочку, и взлетев как на трамплине, перевернулись, выбросив седоков в сугроб. Дмитрий упал спиной в рыхлый снег. Сверху на него налетела Любава. Дмитрий поймал ее и крепко обняв, притянул к себе. Любава не отстранилась. Крепко поцеловав своего спутника в губы, вырвалась, и смеясь побежала в сторону качелей. Это было огромное сооружение, напоминающее лодку, подвешенную на цепях между столбов.

Раскачать ее можно было только вдвоем, стоя друг против друга. Вначале дело шло туго. Не с первого раза удалось стронуть качели с места. Но по мере того, как лодка раскачивалась, у Дмитрия все больше захватывало дух.

— Выше, еще выше! — с восторгом крикнула Любава, заставляя раскачиваться сильнее. Она хотела уноситься ввысь и чувствовать себя легче воздуха. Для нее были эти минуты настоящего счастья. На всю округу слышатся ее счастливый смех. И вот качели уже взмываются выше деревьев и Гордеев перестал толкать их вперед. Некоторое время они еще раскачивались до предела, но потом стали замедляться и скоро остановились. Гордеев спрыгнул на снег первым и помог спуститься Любаве. Встав на землю ее, качнуло, и Дмитрий прижал девушку к себе. Она закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.

— Мне кажется, счастливее этого дня в моей жизни больше не будет, — прошептала она.

— Впереди у нас еще много счастливых дней, — проговорил Дмитрий, подняв ее лицо, поцеловав во влажные губы. Она страстно ответила.

От этого приятного занятия их отвлекли скоморохи. Заприметив, целующуюся парочку они подскочили к ним и закружили вокруг в веселой пляске, увлекая гуляющих людей в хоровод. Увидев вокруг себя множество народа, Любава зарделась и стыдливо спрятала лицо на груди Дмитрия. А скоморохи разошлись не на шутку. Плясуны кувыркались, ходили колесом и всячески кривлялись. Звучали дудки, жалейки, гудки и гусли. Особенно выделялся игрок на бубне. Он бил его и ладонью, и локтем, и коленом, и чуть ли не пяткой. Бил он, по всей видимости, с наслаждением, с чувством, отдавшись полностью игре. Рука его ходила по бубну как-то неестественно ловко, выбивая пальцами такие ноты, которым позавидовал бы и профессиональный музыкант. Кто-то схватил Любаву за руку и увлек в хоровод. Людская масса, извиваясь змеёй, расползлась по полю и сомкнулась в круг возле огромного костра.

Народные гулянья продолжались до глубокой ночи и закончились кулачным боем. На льду Десны, где сошлись стенка на стенку подгулявшие мужики. Как не хотел Гордеев, но уклониться от этой травма опасной забавы, ему не удалось. Что тут можно было поделать, если в древней Руси мордобой был популярен. Победителей кулачных боев чествовали не хуже, чем полководцев выигравших битву. Гордеев снял кафтан, оставшись в одной рубахе, спустился на лед и направился к собиравшимся невдалеке мужикам.

— Ага, и ты дружа не устоял от участия в забаве!

Услышал Гордеев знакомый голос. К своей радости он увидел Никифора. Он был раздет по пояс и усиленно разминал мускулистые руки. Рядом с ним разминались и около десятка парней из их сотни. Никифор подошел к Дмитрию и дружески похлопал его по плечу.

— Теперь у нас и предводитель имеется! — радостно прокричал он, воодушевленным бойцам, — с ним нам сам черт не страшен!

Оглянувшись, Гордеев увидел в первых рядах, сгрудившихся на берегу реки баб, стариков и детей, Любаву, которая махала ему рукой и что то кричала.

— И боярская дочка тута! — воскликнул Никифор, проследя за его взглядом.

— Моя невеста, — коротко ответил Гордеев, нехотя отводя взгляд от берега реки.

— Ух, ты! — восхитился его друг, — и когда успел?!

— Сегодня князь сосватал. И Наум Еремеевич с супругой дали свое родительское благословение.

— Молодец! — похвалил Никифор, — времени зря не теряешь. Ну, теперь нам никак нельзя опростоволоситься на глазах такой вот красавицы!

Между тем общая масса собравшихся мужиков разделилась примерно поровну и разошлась в сторону друг против друга. Дмитрий стоял в центре окруженный своими бойцами. Тут же собрались и другие парни и зрелые мужи, хотевшие показать свою удаль. Бойцы выстроились в две стены, одна против другой. Они стояли в бездействии долгое время, подбадриваемые криками друг друга. Наконец со стороны противников на середину вышел здоровый мужик. Его мышцы на голом торсе бугрились, блестя в лунном свете. Сжав кулаки на обеих руках, он выкрикнул вызов на бой. Дмитрий оглядел свое воинство. Все стояли в нерешительности, некоторые даже попятились, прячась за спинами других бойцов.

— Это Микула кузнец, — сказал Никифор, — один из лучших бойцов.

— Ну что же, — обреченно проговорил Гордеев, — видимо смельчаков в нашей ватаге не имеется. Придется мне самому поидинщиком выходить.

Сделав несколько круговых движений руками, он решительно двинулся на встречу кузницу.

— Ты там поаккуратней, — крикнул ему вслед Никифор, — он подкову руками гнет!

Подходя к месту предполагаемого боя, Гордеев оценивал противника.

Кузнец был почти на голову выше его и

заметно шире в плечах. Он стоял на льду прочно, слегка выставив вперед одну ногу, что говорило об умелом бойце. Но на Дмитрия он смотрел как бы свысока, не скрывая своего превосходства. Как только Гордеев приблизился, кузнец сделал шаг вперед и первым нанес удар. Но Дмитрий был готов. Он сделал полшага назад и отклонился. Огромный кулак просвистел в нескольких сантиметрах от лица Гордеева. Тут же Микула ударил с другой стороны и опять промазал, на одно мгновение, открыв лицо. Этим воспользовался Дмитрий. Он прыгнул вперед и с лета со всей силы нанес удар кулаком в челюсть. Голова кузнеца дернулась и только. Микула ухмыльнулся и, вытерев с губ выступившую кровь, двинулся на слегка оторопевшего Дмитрия и вновь провел серию ударов. Его руки мелькали как мельничные крылья.

Сейчас бы провести пару ударов ногой, или захватить руку да бросить об лед, мелькнула в голове у Дмитрия мысль, да нельзя.

Казалось бы, в общей хаотичной свалке стенка на стенку, какие тут правила, но оказывается, они все-таки были. Здесь можно было наносить удары только костяшками кулака или ребром руки только выше пояса, ну и конечно не бить лежачего.

Ну что же, подумал Гордеев, будем бить по правилам, но немного вымотаем. Он продолжил уклоняться от кулаков Микулы, нанося ему сильные удары в голову и корпус. Наконец, увидев, что его противник устал, он провел серию молниеносных ударов по корпусу кузнеца в районе печени, а затем, увернувшись от очередного удара, обрушил кулак в район солнечного сплетения. На мгновение Микула остановился, опустив руки и хватая ртом воздух, и тут же опустился на колени. Гордеев мгновенно ударил его ребром руки по шее. Тело кузнеца повалилось вперед лицом вниз. Со стороны бойцов Дмитрия послышались победные возгласы. И тут обе людские стены двинулись друг на друга. И завязалась ужасная рукопашная драка. Но бойцы Микулы держались не долго. Скоро они попятились и побежали. Крики ликования разнеслись над местом боя. Зрители хлынули с высокого берега на лед и тут же окружили бойцов, поздравляя с победой.

Любава с разбегу бросилась на Дмитрия и повисла у него на шеи, целуя в губы, не смотря на выступившую от пропущенных ударов кровь. И для Гордеева не было лучшей награды.

Уже за полночь Дмитрий привез Любаву домой. Никто не ругал его за задержку. Она теперь была его невеста, и он полностью отвечал за ее безопасность и девичью невинность.