Виктория Лисовская - РОГА

Темы: Проблема глючного артефакта; проблема царапины на королевском алмазе

Картинка:

Осенний ветер насвистывал задумчивую мелодию, звенел колокольчиками, развешенными на удачу над дверями домов, играл с медно-рыжими листьями и трепал длинный край шерстяного шарфа девушки по имени Дора. Она всегда любила осень, особенно такую звенящую, уютную и светлую, но сейчас, вместо того, чтобы любоваться ею, ускорила шаг.

Дом, который она искала, соединял две улицы, сходящиеся в тупик и образующие угол. Этакий треугольник с фасадом-гипотенузой из красного кирпича. Дора достала из кармана пальто смятый листок, чтобы на всякий случай свериться с адресом, хотя никакой необходимости в этом не было. Вывеска гласила: «Глючный артефакт — не проблема, когда в твоём городе есть РОГА». И, словно в подтверждение, прямо над ней возвышались неестественно огромные и ветвистые оленьи рога, переходящие на концах в яблоневые ветки. Сейчас яблоки уже поспели, и налились густой алой тяжестью, мягко оттягивая ветки и опадая в густой рыжий ковёр. Дора зажмурилась, как перед нырком, и позвонила в колокольчик.

— Это Ремонт Оригинальных Глючных Артефактов? — на одном дыхании выпалила она, когда дверь отворилась.

На пороге стоял старик, излучающий такую вопиющую сказочность, что на миг Доре показалось, что сейчас он начнёт предлагать ей волшебные палочки. Клочковатая снежная борода, лунный взгляд и туманная улыбка составляли основу его облика, а последним штрихом служил бархатный черничного цвета костюм.

— Да, РОГА, дорогая, — отозвался он и, чуть кряхтя, пропустил её внутрь.

Дора ахнула: изнутри РОГА выглядели как самая настоящая лавка чудес. Вдоль стен возвышались разномастные цветные коробки, вокруг которых летали существа с крыльями крупных бабочек и телами миниатюрных человечков изумрудно-зелёного и сапфирово-синего цвета. Похожие антропоморфные бабочки, но только чуть более тусклые, кружили вокруг нескольких вешалок с причудливой одеждой, а позади длинного деревянного прилавка до самого потолка тянулись полки со всевозможными диковинными вещицами, о предназначении которых можно было только догадываться.

— Ну-ка, ну-ка, что у нас сломалось, что глючит? — проговорил старик, заходя за прилавок и вынимая из кармана жилета похожий на монокль прибор.

Дора неловко достала из сумки маленький свёрток, помеченный неразборчивой надписью, нерешительно покрутила его в руках и спрятала обратно.

— Понимаю, — кивнул старик. — Опасаемся. Это ничего, это бывает. Давай-ка я тебе сначала правила расскажу, а потом уж ты решишь, стоит оно того или нет. Правило первое — вежливость и дружелюбие. Меня зовут дядюшка Репарис, и я не кусаюсь. Как видишь, почти стихи.

— А я Дора, — откликнулась девушка, несмело улыбаясь и протягивая ему руку через прилавок.

— А может, ты дура? — раздался задиристый писклявый голосок. Дора так и подпрыгнула: по прилавку бежало существо размером с мышь, но с человеческим туловищем, головой быка и крошечными копытцами. Существо было облачено в кольчугу и воинственно размахивало маленьким топором.

— Что я только что говорил, Волли? — свирепо спросил старик, подняв его двумя пальцами за шиворот и поднося к своему лицу. — Вежливость! И дружелюбие! А ты что творишь?

— Виноват, — сморщил мордочку крошка-бычок, — Наглотался пыли и сделался вспыльчивым!

— В сотый раз такое оправдание не сработает. Посидишь в кармане, подумаешь над своим поведением, — и дядюшка Репарис привычным жестом сунул его в карман своего жилета, проговорив совершенно будничным тоном, — Извини, дорогая, о чём я? Ах да, второе правило! Оно гласит, что пока твой артефакт в ремонте, ты можешь выбрать себе временную замену из того, что бывшие владельцы оставили здесь, да так и не вернулись забрать. Правда, не все артефакты разглючены до конца, но большинство работает почти исправно.

Тут он указал на бесконечные полки позади себя, и Дора поразилась тому, как много волшебных вещиц было оставлено владельцами. Но прежде, чем она успела спросить, как так вышло, старик сам же и дал ответ:

— Видишь ли, дорогая, оказалось, что, расставаясь со своими артефактами, многие люди вскоре переставали верить в их существование, потому что больше не видели физического подтверждения чуда. А значит, им незачем было возвращаться. Да они и не вспоминали про РОГА. Так я и ввёл второе правило — артефакт на замену. Ну что, готова ты показать, что у тебя там за маленькое чудо заглючило?

— Королевский алмаз у меня, — проговорила Дора смущённо, — поцарапанный и почти не рабочий. Вот, — и она снова достала маленький свёрток и протянула его старику.

Дядюшка Репарис уже начал было приговаривать привычно: «Для глючного нужно что? Праааально, разглючивающий ключ!» Но, развернув свёрток, так и присвистнул: алмаз, венчавший тонкий серебряный перстень, моментально озарил мастерскую своим пронзительно чистым сиянием. Он казался идеальным — прозрачный, с чуть розоватым отливом, прохладным и нежным, как морозный закат.

— А где же царапина? — растерянно спросил он, внимательно осматривая сокровище. — Невооружённым глазом её и не видно.

— Она совсем тонкая, — отчего-то ещё больше смутилась Дора, — но из-за неё он совсем… не работает так, как нужно.

— А как же он должен работать, дитя? — прищурился старик так хитро, словно уже знал ответ, но экзаменовал Дору.

— Он должен наполнять носителя вдохновением, — без запинки ответила она. — И помогать создавать произведения искусства.

— И что же, он раньше работал?

— Конечно! Как только я получила его посылкой от своей уже покойной прабабушки, и надела на палец. Ей он достался в подарок от самого Короля, и помогал сочинять чудесные романсы. А я, получив его, стала писать стихи. Слова так и сыпались из меня, как драгоценные камни. А иногда лились, как крепкое вино. Но в последнее время… слов больше нет. И я не понимала в чём дело, пока не увидела эту царапину.

Пока она говорила, старик пристально рассматривал алмаз сквозь свой причудливый монокль с медной каймой.

— Что ж, я вижу здесь крошечную неглубокую линию, — задумчиво произнёс он, — но думаю, что всё дело в том…

— Это не алмаз глючит, это ты глючишь! — раздался пронзительный писк из его кармана. — Апчхи!

— … думаю, всё дело в том, что ты перестала верить в его силу, — как ни в чём не бывало, закончил дядюшка Репарис. Но тут увидел, что Дора смотрит на него с надеждой, готовой вот-вот превратится в разочарование, и, словно вдруг передумав, прибавил, — Но я могу оставить его здесь, чтобы проверить, убедиться, и, если что, починить. А ты пока выбирай замену на время, как я и обещал. Чего бы тебе хотелось?

Дора вздохнула облегчённо, и на её лице расцвела искренняя, почти детская радость. В конечном итоге ей хотелось получить назад свой алмаз без малейшего изъяна, но пока… пока почему бы и не попробовать что-то новое?

— Я давно мечтала о маховике времени, — быстро затараторила она, абсолютно забыв о былом смущении. — Такую штучку кто-нибудь оставлял?

— Боюсь, что как раз за ней-то каждый раз возвращались, — ответил старик, болезненно поморщившись, — Раз пятнадцать причём. Один и тот же человек приносил его каждый месяц или два, то старея, то молодея. Но, в конце концов, вернулся за ним и забрал окончательно. Надеюсь, не появится больше, а то я от этой свистопляски чуть с ума не сошёл.

— И нет ничего похожего?

— Уже ищу, — доставая из-за прилавка толстый блокнот в бархатном зелёном переплёте, проговорил дядюшка Репарис. — Так, что у нас тут?.. Вот, есть пуховик времени. Надеваешь его — и в любое время года наступает зима. Но карман у него был надорван, и иногда он выдавал то раннюю весну, то позднюю осень. Я починил.

— А что-нибудь… чуточку более интересное?

— А вот прямо следом идёт похожий, но более полезный артефакт — похувик. Кстати, он тут на вешалке висит, может примерить. Только отгони от него мольфов, никак, заразы, улетать не хотят.

— Это те бедноватые бабочки?

— Да, дорогая, эльфы-моль.

— А по-ху-вик — это что? — по слогам выговорила Дора.

— Да вон висит, такая серая уютная курточка. Надеваешь её — и тебе ни жарко, ни холодно. Идеальная терморегуляция. И успокаивает хорошо.

— А не глючит?

— Нет, вещь абсолютно как новая! Ума не приложу, почему за ней не вернулись. Но вижу, ты сомневаешься. Могу подсказать что-то ещё. Например, изумрудные серьги…

— Не нужно, — вздохнула Дора, вдруг сделавшись серьёзной и чуточку грустной. — У вас тут чудесные вещи, спасибо большое. Но я смотрю на них, и меня ничего здесь не греет — даже вот эта чудесная курточка. Наверное, это просто всё не моё.

— Так может быть, тогда заберёшь своё? — произнёс старик вкрадчиво и осторожно. — Я почти уверен, что крошечная царапина не сделала твой алмаз глючным.

Дора неуверенно переминалась с ноги на ногу. Ей хотелось верить дядюшке Репарису, но он всё ещё не убедил её до конца.

— Значит, это я глючная? — робко спросила она. — И вспыльчивый Волли был прав?

— Глупости какие, — добродушно махнул рукой старик, и на всякий случай хлопнул себя по карману. — Нет, Волли просто бычит, это, как говорится, в его крови. Но думаю, всё дело в том, что ты перестала верить в алмаз своего таланта. Знаешь, когда я был намного моложе, я тоже встретил однажды своё сокровище. Оно было прекрасно, но у него был один единственный изъян — оно само не знало, что оно сокровище. И, по-моему, что-то похожее происходит сейчас и с тобой.

Дора помолчала с минуту, задумчиво рассматривая разноцветных эльфов и блеклых мольфов, кружащих в ярких световых столпах. Из приоткрытого окошка доносился свежий и спелый аромат осени.

— Значит, нужно просто поверить в него снова? — спросила она, протягивая руку.

— И в себя, — твёрдо добавил старик, вкладывая сияющий перстень в её раскрытую ладонь, — а это, как правило, самое сложное.

Когда дверь за Дорой закрылась, и колокольчик мелодично прозвенел на прощание, девушка надела перстень на указательный палец. Помедлила немного, вдыхая ароматы чудес, и подняла алое яблоко с устланной листьями земли. Осень ещё никогда не казалась ей такой прекрасной.