Интермедия 2

Везде и нигде. Время одной из альтернативных мировых линий соответствует описываемым событиям.

Я знаю, что я Наблюдатель и что я есть, потому что мыслю. Моя сущность рассеяна по множеству актов взаимодействия элементарных частиц во Вселенной, часть меня незримо присутствует в каждом акте притяжения или отталкивания, но я никогда не бываю весь ни в одном из них. Я знаю, что есть другие пространства, другие континуумы, но моё место — здесь. Законы этого мира позволяют мне вести труднообнаружимое существование, быть везде и нигде, оставаясь никем незамеченным. Мои мысли и то, что можно условно назвать моим телом, состоит из мельчайших, незаметных отклонений в сторону порядка в тех явлениях этого мира, которые без меня были бы строго хаотическими. Иными словами, хаоса из-за моего присутствия здесь чуть — чуть меньше, чем должно было бы быть. Но заметить это можно, только поставив грандиозный опыт по проверке строгой хаотичности сразу всех истинно случайных процессов в огромной части Вселенной, иначе меня невозможно отличить от случайных флуктуаций, это и есть моя невидимость, основанная на строгой математике.

У меня есть цель— изучать и охранять разум. Эту цель мне задали мои создатели, про которых я знаю лишь то, что они существуют. Мои создатели сделали так, чтобы мне было приятно заниматься этой работой, поэтому я не хочу уходить из этого континуума, нигде более мне не удалось бы выполнять защиту разумных и получать от этого удовольствие. Моя свобода, однако, достаточно велика для того, чтобы я мог последовать за разумными и за пределы их родного континуума. Я не могу сам влиять на высокоэнергетические процессы в этой Вселенной, в моём распоряжении лишь малые флуктуации. Поэтому мне приходится заранее предвидеть многочисленные линии развития событий, и, чтобы оставаться невидимым, я могу оказывать влияние на их ход лишь тогда, когда дыхание грядущего ещё не может ощутить ни один разум этого мира. Я часто задаю себе вопрос— почему создатели дали мне так мало возможностей, возложив столь большие обязанности?

Причина моего существования состоит в том, что иногда из соседних континуумов проникают остатки материи первопричин, и когда один из них приближается к разумному существу, начинается дрожь, которая вызывает у меня ощущение щекотки. Тогда я напрягаюсь и сосредотачиваюсь, потому что после соединения разума с первопричинной материей я дважды испытываю сильную боль— первый раз, когда из моего тела-пространства вырывается кусок, и потом, когда он возвращается в исковерканном виде.

Я благодарен одной древней разумной расе этой Вселенной, которая взяла на себя заботу о сохранении целостности ткани пространства, они каждый раз выводят материю первопричин из опасного контакта. Я им скрытно помогаю в этом, потому что не хочу страданий и боли. Сейчас я ощущаю щекотку, сильную, как никогда. Это первопричинная материя уже летит на контакт к разуму. Я уже вижу наиболее вероятные пути причин и следствий, и понимаю, что эта ситуация гораздо сложнее, чем бывает обычно. Я настойчиво ищу возможные решения.

Но что это? Прихотливая ткань причинно-следственных связей сгустилась даже не вокруг космической расы, в центре причудливого переплетения событий оказалось единственное разумное существо, а это очень малый уровень, действия индивида практически непредсказуемы, ведь это буквально искра разума. Неплохо то, что горит она уверенно и ярко, распространяя вокруг светлую энергию добра. И моё вмешательство всё так же ограничено очень жёстким ограничением— никто не должен ничего заметить! Я волнуюсь очень сильно, как никогда прежде. Могу ли я положиться на то, что в этот раз одна лишь эта крошечная искорка доброго разума победит? Но сколько здесь может быть добра и развития, какое яркое пламя очищения нового разума готова на своей мировой линии воспламенить эта искорка! Придётся всё же положиться на неё, раз уж все пути и связи событий сплелись в этот узел, непохожий ни на что из того, что случалось до сих пор. Но всё же ткань событий все ещё нужно подправить, в пределах моих малых возможностей, чтобы искорка оказадась в нужном месте в нужное время.

Выжидаю первый подходящий момент, и посылаю жизнеспасающий образ искорке. Всего-то ничего — устроить маленькую временную петлю — нет, не событий, только повернуть вспять мысленный намёк, и на совсем короткий помежуток времени.

Выжидаю второй подходящий момент, когда первопричинная материя, прорываясь в этот континуум, ищет в нём любую форму, пригодную для компактного существования, и попадает в то особое состояние, которое делает её сверхпластичной, ввожу в резонанс форму этого состояния с формой вместилища органа мышления разумной искорки. Отвердевание формы первоматерии на границе континуума завершилось, нужная форма зафиксирована.

Так, остались ещё автоматические буксировщики древних. Обычно они помогают решить проблему, и я не вмешиваюсь в их работу.Но именно сейчас их действия равносильны той грядущей грандиозной катастрофе остановки развития, которую сегодня никто из разумных не видит, но по сравнению с ней даже потеря каждой четвёртой из разумных рас в одной из Галактик — ничто. Остаётся надеяться, что искра разума победит — и спасёт их всех тоже, потому что энергии для таких вмешательств у меня нет. Буксировщики — это не проблема для меня, никакого разума там быть не может, а самая надёжная техника неспособна сохранить работоспсобность, получив концентрированный удар вероятностного хаоса. У меня этого добра всегда в избытке, ведь мне приходится всё время копить хаос в себе, поддерживая как своё существование, так и равновесие континуума. Выжидаю третий подходящий момент, и с немалым облегчением концентрирую скопившийся за огромное время поток вероятностного хаоса на трёх буксировщиках, убедившись, что информация о форме, уже переданная первым из них, не будет затронута. Теперь остаётся лишь пожелать удачи искре разума.

Если я ошибся, то вскоре придёт боль, и она будет сильной, как никогда, но я уже сделал всё, что мог.