Глава 3. Первые контакты

Астрологи Великих монастырей северного полушария три месяца назад заметили новую звезду вблизи полюса эклиптики. Она странно себя вела, не разгораясь и затем постепенно погасая, как обычные новые звёзды, а в течение примерно недели хаотически меняла свечение и цвет, после чего резко померкла и стала видна только в зрительную трубу, уже почти не меняя яркости. Такого никогда раньше не встречалось, данные были занесены в анналы. Говорить, что эта звезда предвещает, осмелился лишь астролог-любитель Ка Торанинг, художник из Линьи. Он сформулировал своё туманное предсказание в виде танки.

Гостья-звезда нам

Странных гостей принесёт.

Вроде друзья нам.

Делая лучше,

Могут всех нас погубить.

Художники развивали, прежде всего, интуицию. Поэтому многие презирали мужчин-художников за женский склад ума. Но история неоднократно показывала: ни пренебрегать интуитивными прозрениями, ни верить им нельзя. Чувство приближающейся глобальной развилки Судьбы всё больше охватывало монахов, специализировавшихся на анализе линий Судьбы. У нас бы их назвали ясновидящими или предсказателями.

Три с половиной месяца спустя была замечена туманная звезда. В противовес другим кометам, она не распускала свой хвост всё более пышно, а становилась всё компактнее и ярче. К ней оказались прикованы взгляды почти всего мира. Звезда двигалась необычно и, наконец, вышла на орбиту вокруг Родины.

— Это не злые демоны, иначе Победители бы вмешались. Но что это? — говорили люди.

В зрительные трубы видели вытянутое тело новой луны. Некоторым казалось, что от неё рассыпаются сразу же исчезающие звёздочки. Посоветовавшись с другими монастырями, монахи Ломо решили дать записанный в древних книгах сигнал мира и приветствия. Звезда ответила таким же сигналом.

Уже несколько дней менталисты и другие люди с высокой чувствительностью к духовной энергии порою испытывали приступы головной боли. А сейчас все в монастыре Ломо почувствовали духовный дискомфорт разной степени. Преодолевая боль, менталисты вместе с Настоятелем сплели духовный щит. Убедившись в его действенности, передали секрет другим монастырям. Те, кому пришлось хуже всего, быстрее всего нашли выход.

Поставив щит, Настоятель послал группу монахов (специалистов по лингвистике, по психологии, по линиям Судьбы, официалов Имперского Суда и просто аналитиков) навстречу источнику дискомфорта. К ним спустилось устройство примерно две сажени в диаметре, похожее на два слепленных вместе блюдца. Заместитель настоятеля обратился к нему на Древнем языке. Устройство ответило странной речью, немного похожей по интонациям на Древний язык. Интуитивно монахи поняли, что им предлагают говорить ещё. Они перешли на старкский. Его устройство тоже не понимало, но продолжало говорить приглашающим тоном. Переглянувшись, монахи начали обучать устройство старкскому, называя предметы, показывая действия, и послали в монастырь за книгами. Устройство неожиданно развернуло в воздухе нематериальный экран, стало показывать знаки неизвестного языка и картины другого мира, переполненного техническими устройствами и кишащего людьми. Представив его перенаселённость и дурной духовный климат, некоторые монахи не удержались от мины отвращения. Тогда показали другие картины того же мира: леса, степи, играющих животных. Тем временем принесли книги, и процесс обучения языку пошёл быстрее. Лингвисты прислушивались к словам, сопровождающим картины, всматривались в надписи, лихорадочно делая пометки для себя.

Напряжённо поработав три дня, люди корабля сумели кое-как настроить программу-переводчик на старкский язык (лингвистов в экипаже не было; правда, в безбрежном информатории нашлись программы для анализа неизвестных языков и настройки процедур перевода для них. Всё свалилось, как всегда при встрече с не предсказанной предметной областью, на плечи информатиков и аналитиков).

Когда были выданы субтитры на старкском, один из монахов неожиданно сказал на земном:

— Вы не надо говорить старк. Теперь вы учить мы вы-язык, Земной язык.

Через три дня уже были переводчики из местных жителей.

За это время вернулись зонды с пробами генетического материала и микрофлоры, в том числе взятыми у людей в окрестностях Ломо. Теперь задачей биологов и генетиков стало: создать вакцины для людей корабля и для местных. Первое было рутинным делом, всё оборудование вкупе с необходимыми навыками имелось. Вот второе чуть-чуть необычно.

Удивлённые спокойным поведением монахов (которые вовсе не относились к небесным гостям как к дьяволам или ангелам), корабельные биологи с врачами решили проконсультироваться с ними, как безопасно организовать визит землян на Родину. И получили неожиданный ответ:

— Лекарства, что вы подготовите, не будут лишними. Но народ у нас здоровый и крепкий. Даже если вспыхнет эпидемия, наши врачи и целители быстро найдут средства. А поуменьшить раза в два население не мешало бы: оно у верхнего предела.

Насчёт верхнего предела земляне были поражены: по прикидкам, на планете было между полумиллиардом и миллиардом жителей, а площадь пригодной для человека суши была больше, чем на Земле. На Земле ведь спокойно разместилось шестьсот миллиардов, да ещё четверть площади оставили под природные заповедники и заказники.

— Людоеды и невежды! Эффективного сельского хозяйства не знают. А о заводах синтетической пищи вообще понятия не имеют, — шушукалось большинство членов экипажа.

Командир корабля, как полномочный представитель демократического и свободного общества империи, довольно резко спросил Настоятеля:

— Наши материалы смотрят и с нами разговаривают лишь ваши монахи. Мы требуем, чтобы информация свободно распространялась по всем слоям населения.

— Ваши устройства распространяют вредные излучения и пагубно действуют на духовное (вы его называете информационным) поле. Ваши фильмы и материалы содержат психические вирусы, гибельные для людей неподготовленных, не умеющих распознавать скрытую информацию, — твёрдо ответил пресветлый владыко Тунг. — Чтобы вы убедились: я не действую из корыстных побуждений, завтра же откроем доступ всем желающим. Их собралось вокруг несколько десятков тысяч.

***

На следующее утро толпы людей заполнили луг, вокруг которого три зонда создали виртуальные экраны и показывали радостных людей, бодрую музыку, земную природу, жилища и технику. Но уже минут через пятнадцать потянулся сначала ручеёк, а потом поток обратно. Переводчик, стоявший около четвёртого зонда на входе, спрашивал, почему уходят люди? Мужчины и женщины ссылались на различные неприятные ощущения, чаще всего на дурноту и головную боль. Начинали плакать дети, родители говорили, как это необычно: детей воспитывают в строгости и не изнеживают — и прибавляли что-то вроде:

— Да и у нас самих чегой-то за ушами засвербило, в глазах мелькает и в желудке поворачивается. Уйдём лучше, а то, не дай Судьба, кишки начнут громко ругаться и мы опозоримся.

Тогда начали показывать лучших поп-звёзд. Результат на первый взгляд был предсказуем. Увидев знаменитую Гейшу Гагою, выступавшую в весьма сексуальном мини-костюме (любимый клип земной молодёжи перед отлётом), толпа черни (именно так, вслед за монахами, хотелось обозвать сборище оставшихся земным разведчикам) грубо загоготала. Только реплики были несколько неожиданные.

— Вот срамотища-то! Наверно, вульва у неё небритая и гнойная, что она её прикрыла.

— Титьки, небось, обкусанные или оторванные! Только их и не видно.

— Да ты чо? У неё всё приделанное, не своё. Вон посмотри, шкура как у мертвеца поднятого. Разве что размалёванная.

— А губы-то все в щекатурке! И щёки тоже!

Но вдруг даже этих низких личностей скорчило, и они, блюя, стали расползаться. Зонды побыстрее убрали.

Оуян Мэйу, третий аналитик, вспомнил, что в этот клип вставлена скрытая реклама лёгких наркотиков и ещё каких-то двух фирменных продуктов. Причём столь назойливо и, прямо скажем, грубо, что даже у привычного к НЛП и прочим подсознательным воздействиям Оуяна тоже голова болела.

— Так вот что они понимали под вирусами! — поделился находкой Оуян. — Ведь у нас практически во всё скрытую рекламу вставляют либо скрытые психотропные воздействия по рекомендации психологов. Рекламу ясно зачем. А воздействия, дескать, чтобы агрессию и насилие предотвратить. Но ведь всё равно время от времени такие вспышки насилия возникают… Потом сотни тысяч людей приходится в колонии отправлять.

Но оставалось непонятно: вроде бы зонды конструировались так, чтобы не было тяжёлых побочных воздействий. Почему же их присутствие так тяжело переносят жители Родины, а люди легко? Разве что при пребывании рядом с ними в течение нескольких часов появлялось слабое ощущение дискомфорта. А тогда второй вопрос: как же с ними работали монахи?

Психолог экспедиции Жанна Мдлакини поинтересовалась:

— Разве вы, братья монахи и владыко настоятель, не чувствуете влияния зондов? Ведь вы рядом с зондом находитесь несколько часов каждый день.

— Дочь моя наивная и сбитая с толку, — по-отечески начал Настоятель.

Он проигнорировал возмущение Жанны и продолжал.

— Мы-то почувствовали это первыми. Но у нас духовная тренировка поставлена с раннего детства и даже с утробы матери, и мы неустанно совершенствуем свой дух. Поэтому мы создали духовный щит, и работающие с вашими машинами всё время его поддерживают у себя. Им, конечно, приходится из-за этого часто повторять молитвы и переходить в состояния сосредоточения, и они могут показаться туповатыми, за что я приношу извинения. Если привезёте не столь вредные информационные машины, они станут выглядеть поумнее.

Монахи отнюдь не выглядели туповатыми в глазах землян. Переводчики из местных работали намного лучше, чем программа машинного перевода. Они начали поражать землян глубоким чувством тонкостей Земного языка. А из землян лишь человек пять могли сказать несколько примитивных фраз по-старкски.

— Почему же мы легко переносим соседство с зондами и с другими машинами? — спросил Гиоргиос.

— В ваших городах, как сразу видно, ужасная духовная атмосфера и даже нет храмов, где можно было бы отдохнуть душой и очиститься. Поэтому с младенчества у вас отрезаются все уязвимые высшие части души. Наверняка почти никому из вас недоступны слои духа выше животных желаний, которые даже страстями стыдно называть, аффектов, не доходящих до уровня эмоций, и плоского рассудка, который неприлично называть разумом. У вас на корабле, наверно, собрались лучшие по разуму, но много ли таких среди ваших шестисот миллиардов на Земле и ещё неизвестно скольких на других звёздах?

Не зная того, Настоятель попал пальцем в самую болезненную точку, как осознал Гиоргиос. Вначале конкурс при наборе экипажа разведывательного корабля доходил до тысячи реальных кандидатов на место. Сейчас, несмотря на высокую плату и множество привилегий, после отсеивания заведомо негодных оставалось не более пяти на место. Но об этом на Земле предпочитали не задумываться: пока всё в порядке, а что будет через двадцать и тем более через сто лет — кому интересно?

Тут в разговор вмешалась астроном Лайни.

— Мы получили данные от наших зондов к другим планетам. Там развалины ваших баз и даже колоний. Как же получилось, что вы деградировали? Это религия заставила вас бросить всё и ограничиться ручным трудом?

— Мы не деградировали. Была страшная война.

— Я поняла. С ужасными монстрами, безжалостно уничтожающими наши корабли, стоит им случайно пересечь установленные этими так называемыми владыками границы?

— Демоны и божества? Была война с ними. Но ещё страшнее оказались струсившие в бою, вернувшиеся и начавшие устанавливать господство здесь. А потом их настигла месть.

— Всё ясно. Я рад, что мы не повторили вашу ошибку, — заметил капитан. — Мы не стали вступать в конфликты с теми, кого вы называете демонами, а ищем свободные от них места.

Настоятель почему-то скорбно улыбнулся.

***

В дни подготовки к высадке было получено несколько страшных записей с зондов. На юге материка армия разрушала город. Мужчин вешали, сажали на колья, распинали. Женщин насиловали и потом большей частью также убивали. Детей «милосердно» обезглавливали. Руководил всем молодой правитель с циничным и холодным взглядом. Просьбы о пощаде он почти все, не моргнув глазом, отклонял.

В другом репортаже была показана казнь на главной площади большого города. Двух мужчин сжигали на медленном огне, а трёх женщин посадили на кол. А духовенство благословляло эту расправу. Капитан, по требованию экипажа, показал эти записи Настоятелю и потребовал объяснений.

— Понятно. Император Тлирангогашт очищает разбойничье гнездо. Этот городок храмы уже давно отлучили от церкви и недавно прокляли. Тут собирались люди, готовые на всё ради наживы. Они уничтожали то, до чего добирались. А теперь их самих постигла законная месть.

— А женщины и дети при чём?

— Женщины жили с убийцами, отмывали в бане их кровавые руки и лица, чистили их сабли. А дети… Разве от таких подонков может произойти что-либо хорошее? Эти дети ещё в утробе матери учились убийствам, предательствам, жестокости.

— Чем же лучше этот император с непроизносимым именем? Разве он не жесток ещё более?

— Он безжалостен. Как ни прискорбно, порою жестокость является единственным ответом правителя на беззаконие.

— А этот костёр и поющие гимны священники вокруг него?

— Когда люди овладевают высшими сферами, они рискуют упасть с них. Такая деградация исключительно глубока и опасна для всех. Эти пятеро грешников предались всей душою Князю мира сего и злобе.

— Они что, тоже разбойники или пираты? Не похожи.

— Ещё хуже. Они использовали свои колоссальные духовные силы для уничтожения и порабощения душ других, ради этого приносили человеческие жертвы. Они выпивали жизнь и силу других, чтобы продлить свою жалкую жизнь и обрести силы предаваться самым низким страстям.

— Проклятые Торквемады! Вы как те, кто у нас на Земле сожгли Джордано Бруно! Инквизиторы!

— Мы уже прочитали в ваших текстах про инквизицию. У нас судит за такие дела Имперский суд, в котором представлены на равных две главных религии, чтобы никто не смог обвинить в ведовстве или богомерзости лишь за разногласия в вопросах веры. Приговорённый должен быть настолько мерзким, что от его деяний должен содрогаться любой честный человек, независимо от веры.

— Пустые слова! — возмущённо завершил Юмжагийн.

Анитаро вдруг вспомнил, что, когда они учились распознавать ходячие предрассудки, они, в частности, выяснили: Бруно был религиозным фанатиком и формальным еретиком, а не учёным. Он просто использовал в пропаганде некоторые фразы из тогдашней поп-науки.

— Вы стремитесь поднять уровень людей. Так почему же у вас идут войны? — продолжил наступление капитан.

— Если нет естественного отбора, начинается названное в одной из ваших книг «стрелой Аримана». Господство худших и отбор именно худших. Если нет настоящей армии, возникает толпа, которая даёт выход агрессии в гораздо более страшной форме и ни на что доброе не способна. Если люди не имеют возможности сами защищаться от насилия, они становятся рабами.

Последняя фраза возмутила весь экипаж, даже пять его военных членов.

— Я понял, — вдруг примирительно сказал капитан. — Вы накапливаете силы для того, чтобы взять реванш за поражение в войне с демонами. Мы на вашей стороне и желаем вам успеха. Но не разумнее ли тогда быстрее развивать технику?

— Наши люди ещё не стали волками, — грустно сказал Настоятель.

На этом разговор кончился. Последняя фраза затмила всё предыдущее и стала предметом длительных обсуждений. В конце концов экипаж согласился, что здесь стремятся сначала воспитать идеальных бойцов, а затем вспомнить забытую технику и показать этим гадким монстрам кузькину мать. В некотором смысле разумно, что они не высовываются раньше времени: ведь, возможно, монстры следят за их планетной системой.

— Может быть, мы своим визитом оказали им медвежью услугу, — грустно завершил капитан.