История вторая. Хронос

Иногда мне хочется чудесного, — чтобы сговор людей о времени исчез и у нас все было бы как у прочих живых существ.

Когда надо или когда просто удобно. Чтобы мы исчисляли свои жизни опавшими листьями, памятными порывами ветра или сухой травой. Чтобы яркий рой божьих коровок, спешащих скрыться к зиме, — был предвестником празднества последних ягодок облепихи.

Чтобы мы больше замечали, привязывая к этим предметам неторопливо разматывающуюся пружину наших лет и событий. Потому что все так похоже на эту частичку зловредных, изобретенных верно, чтобы нас пленить, часов.

Сперва туго-натуго смотано в самых ранних, оленьих годах. Концентрация сперва всегда на том ведь, верно? Стоит лишь начать вспоминать, как возвращаемся мыслями к юности и детству… чаще всего.

А потом постепенно все свободнее и свободнее, дальше от центра и потому так тоскливо — хлябающее, беспокойно неприкаянное, стремящиеся вытянутся в мятую, но совершенно как бы на первый взгляд, прямую до безыскусности ленту.

Такую хрупкую, что однажды она просто осыпается ржавой пыльцой времени куда-то вниз. Опылив, удобрив собой прочие точно такие же змейки— ленточки. И куда там одержимому часовому коловороту?

Круг за кругом, каждый раз в маленьком своем мире. С выверенными стрелками, пронзающими такой же плененный идеально отполированным стеклом воздух подобно проклятию.

Сжатый. А дышат ли они? Эти стрелки? Просачивается ли через них плененный где-то в шумном скрежете шестерёнок ноябрь? Или горечавка, устилающая раз и навсегда выбранные, хоженые— перехоженые странными зверьми тропы?

Мы робко раскидываемся такими вот нежными, как пух одуванчика думами о том, что могло бы быть, и те на проверку оборачиваются колкой стекловатой.

Но это если приглядеться, как нельзя более острым, критическим взглядом к поребрикам седеющих пуховых семян.

Они точно не вспорхнувшие с дерзким весенним ветром ввысь мечты, навечно переломанные остовы почивших в тайной русалочьей бухте кораблей, с обломанными подводными ревнивыми барышнями крыльями парусов, сгнившим килем!

Навсегда вроде как принадлежащих морю, но лишенных ветреной своей души и оттого бессмысленные.

Иногда я так низко склоняюсь над своими часами, так, что стекло запотевает, но увы лишь с моей стороны.

Никоим образом это не дыхание тех чудных скрытых в них миров. Мира. А иногда мне охота разбить их. Обманка… время… хех…

Ведь иногда и мне хочется невозможного. Которого я привыкла достигать… впрочем...