ПРУД ПАТРИАРШИЙ НЕЛЬЗЯ КАК ХОРОШ С МОНПАРНАСА (107)

Колымага патриарха остановилась у самого края обмякшей от воды обочины. Служки, беспокойно поглядывающие по сторонам, утопая в жиже, отвернули полог повозки со стороны болота. Патриарх Иоаким, строго сдвинув брови, уставился на сочно зеленеющее поле, усыпанное кочками, как пупырышками на озябшей коже.

— Где? — коротко спросил патриарх.

— Вон там, где березовый пенек торчит, — ответил запыхавшийся архимандрит Феодосий. Он не посмел сесть к патриарху в колымагу и весь путь пробежал следом.

— Вон, вон, началось, — зашептал Феодосий.

Служки метнулись за повозку, брови патриарха еще больше сошлись у переносицы, Феодосий вцепился в грязный обод.

Над указанной кочкой полыхнуло белым пламенем. Затем в воздухе от земли расползлась темная прореха. Из нее выбралась молодая баба с большой бутылью в руках.

Не замечая собравшихся, молодуха споро засеменила к дороге. Бутыль была тяжелой и неудобной. А баба, глядя себе под ноги, выбирала путь от кочки к кочке. У самой дороги подняла глаза и в изумлении застыла. Общее молчание было недолгим.

— Поди сюды, бесовка! — прохрипел Феодосий.

— Ой, батюшки, — заголосила баба, разглядев клобук патриарха. — Прости меня грешную! — Упала на колени, но бутыль не выпустила.

Осмелевшие служки, с трудом передвигая ноги в хлюпающей траве, добежали до бабы и подтащили ее к повозке.

— Куды ты ходишь через бесовские двери, блудница! — спросил патриарх, вперив в женщину острый взгляд поборника чистой веры. — К Сатане, в адову обитель?

— На базар, батюшка! Клянусь отцом-матерью! Продаю масло. Вдовица я! Вот и хожу, куда Бог вынесет…

— И куды ж тебя Бес выносит?

— В «парижу» какую-то. Наше масло там с подолом отрывают.

Патриарх глянул на Феодосия и кивнул на бутыль. Архимандрит с трудом вырвал стеклянный пузырь из рук бабы, откупорил, понюхал.

— Как есть, масло. Конопляное, каким пушки мажутся. Только чисто.

— Что ж у бесов масла нет? Антихристов не в чем жарить?

— Не знаю, батюшка, пощади!

— Сварить! На медленном огне! И масло половником подливать.

Женщина взвизгнула, извернулась и, выхватив бутыль, бросилась обратно к прорехе, в которой исчезла, как мышь в щели. И тут же испарилась и бесовская дыра.

— Успокой, Господи, душу рабы твоей… Как звали-то ее?

— Анна, Аннушка. И куда ее черт только понес? — расстроился Феодосий.

— Поди завтра в Судный приказ, — строго сказал патриарх. — Набери каторжников и скопай это болото до стен Патриаршей слободы. Будут здесь пруды, в коих рыбу разводить будем. Аки Петр, души людские ловить и наставлять.